(не) Зайка для Волка (СИ)

Условие

Таррен встал, прошёлся по кругу, вцепился пальцами в древесную кору, но внутренний зверь не отпускал. Запах Аны был всюду, он въелся в воздух, в тело, в сознание. Ему казалось, что хижина зовёт его, как дом, как логово, как самое желанное место на земле.

Он упрямо сел обратно. Заставил себя сосчитать до ста. Потом начал заново. Потом начал приседать. Потом снова сел. Дрожь пробежала по телу. Волк внутри зарычал, требуя своего. Он чувствовал, как теряет контроль. Как в висках начинает пульсировать. Как дыхание становится слишком тяжёлым.

— Я не имею права, — прошептал он сам себе.

Он ударил кулаком по земле. Хотел заглушить желание болью, но не получилось. Оно было не просто желанием — инстинктом, зовом крови. Зверь внутри него выл, рвался наружу, царапал под рёбрами, вырываясь.

«Нет. Я не такой. Я сильнее». Он снова сел, сжал виски руками. Лицо горело. В ушах стоял гул. Он знал, что не должен. Знал, что, стоит ему поддаться — он уже не отступит. Это будет черта, за которой нет возврата.

Но потом он снова вдохнул — и весь мир взорвался ароматом. Запах был в воздухе, в его лёгких, в крови. Он чувствовал, как она зовёт его. Не словами. Не криком. Просто своим существом. Он знал, что она одна. Что она дрожит. Что борется так же, как он.

Он встал, пошатнулся, уткнулся лбом в дерево.

— Ещё минута, — прошептал он. — Ещё минута, и всё пройдёт.

Он шагнул назад, хотел уйти — и снова повернулся к хижине. Он делал один шаг вперёд, один назад, словно запутавшийся зверь в клетке. И каждый раз возвращался лицом к двери. Выругался тихо, глухо. Снял куртку, бросил её на землю. Поднял голову. В глазах плыл туман.

— Если она скажет «нет» — я уйду, — прошептал он. — Но я должен знать.

Сделал шаг. Больше не мог иначе.

Когда он вошел, Ана лежала на матрасе. Увидев волка, она тут же вскочила на ноги.

— Ты… — Таррен прищурился. — Что это за запах?

Она отвела взгляд.

— Обычный запах.

— Не ври. Это не запах зайца, — он подошёл ближе, медленно, как хищник. — Это кошка. Нет, даже не просто кошка. Это что-то дикое.

Он остановился в шаге от неё.

— Кто ты такая, Ана?

— Я уже говорила. Простая омега.

— Нет, — его голос стал твёрже. — Простые омеги так не пахнут. Не делают из альф безвольных идиотов.

Он склонился к ней. Его глаза были затуманены. Не яростью, нет. Инстинктом.

— От тебя пахнет как от… пантеры, — прошептал он. — Чёрт. Но как? Почему ты притворялась зайцем?

Ана сделала шаг назад, но он следовал за ней. Пространства было мало, воздух стал густым, почти вязким. Запах течки расползался по хижине, обволакивал, манил.

— Уходи, — выдохнула она. — Пока ещё можешь.

— Я не уйду, пока не получу ответ, — он стиснул челюсть, будто борясь сам с собой. — Мне нужно знать.

Таррен сжал пальцы в кулаки, будто силой хотел удержать волка внутри. Но тот бился под кожей, жаждал, требовал.

— Ана… — его голос был хриплым. — Ты даже не представляешь, что ты со мной сейчас делаешь.

Она стояла у стены, прижавшись к ней спиной, стараясь дышать ровно, но это было невозможно. От оборотня шёл жар, от одного его взгляда кружилась голова. Альфа был слишком близко.

— Могу помочь тебе, — выдохнул он. — Ты не справишься одна. Я чувствую, как твой зверь зовёт.

— Нет . — Она покачала головой. — Мне не нужна твоя помощь. Я справлюсь.

— Справишься? — усмехнулся он, шагнув ближе. — У тебя подгибаются колени. Ты дрожишь. И запах… он зовёт всех альф на милю вокруг. Если бы я не нашёл тебя первым…

— Уходи, — прошептала она. — Я приказываю тебе.

— Ты не можешь приказывать альфе.

— Тогда уйди по своей воле.

Волк дышал тяжело.

— Ты думаешь, не слышу, как стучит твоё сердце? Ты вся в огне, Ана. И я сгораю вместе с тобой.

Она стиснула зубы, оттолкнула его ладонь от своей щеки и резко заговорила:

— Тогда вот что. Если ты не выдержишь, если нападёшь на меня, если хоть пальцем тронешь без разрешения, — её голос стал твёрдым, — ты станешь моим волком на побегушках. Слугой. Каждый день. Кофе по утрам. Еда в обед. А может, ещё кое-что придумаю. Буду издеваться над тобой также, как ты издевался надо мной.

Он застыл, а потом медленно ухмыльнулся.

— Серьёзно? — его голос стал почти ласковым. — Такая цена?

Она не ответила.

— Ты играешь с огнём. Но знаешь… — он склонился ближе, его губы почти касались её. — Мне нравится эта игра.

И прежде, чем она успела что-то сказать, он поцеловал её. Сначала резко, голодно. Как альфа, срывающий последний барьер. Но потом глубже, медленнее. Так, будто хотел впитать её дыхание, запомнить вкус навсегда.

Ана задохнулась. Внутри всё сжалось, разлетелось, и тут же вспыхнуло. Он обжигал. Он был слишком близко, но её тело не оттолкнуло его. Наоборот, само потянулось.

Она поймала себя на том, что отвечает.

И только тогда, когда она почти забыла, зачем всё это было , резко отстранилась.

— Ты проиграл, волк, — выдохнула она, тяжело дыша. — Завтра я хочу кофе. С сиропом.

Таррен поцеловал её снова, резко, почти яростно, будто больше не мог сдерживать зверя, рвущегося наружу. Его губы обрушились с жаром, от которого у Аны захватило дыхание. Спина ударилась о стену , но она не заметила боли — лишь вспышку, словно весь мир сжался до его дыхания, его губ, его рук, скользящих по её телу.

Его ладони легли на её талию, пальцы проскользнули под ткань формы, касаясь обнажённой кожи. Прикосновения были горячими, почти обжигающими. Он гладил её бока, будто запоминал каждую выемку, каждый изгиб, каждый дрожащий миллиметр. Она почувствовала, как тело вспыхивает от этих движений, как сердце стучит в груди — громко, прерывисто, будто оно тоже хочет вырваться наружу.

Она вцепилась пальцами в его плечи, а потом в волосы, притягивая его ближе, ещё ближе. Он отвечал ей — поцелуем, в котором было и желание, и борьба, и тот страх, что он потеряет контроль. Но контроль ускользал. И она это чувствовала.

Поцелуи становились глубже, насыщеннее, язык скользил по её губам, проникал внутрь, встречаясь с её. А потом он отстранился лишь на миг, чтобы поцеловать её щеку, скулу, подбородок. Его дыхание обжигало кожу.

— Ты сводишь меня с ума, — прошептал он, прежде чем снова накрыть её рот. И она ответила, уже не сдерживаясь, позволяя себе тонуть в этом пламени.

Зубы задели её нижнюю губу. Он прикусил её легко, игриво, но сразу же зализал, словно прося прощения. И вдруг — ещё один укус, чуть сильнее. В ответ она царапнула его ногтями по плечу, в порыве инстинкта. Он зарычал, и в этом рычании не было злости, только возбуждение.

Затем наклонился, прикусил её шею, чуть выше ключицы, осторожно, словно проверяя реакцию. Она выгнулась навстречу, руки сжались на его лопатках. Тогда он повторил — сильнее. А потом зализал оставленный след.