(не) Зайка для Волка (СИ)

Метка истинности

Кафе встречало Ану уютом и запахом выпечки, а мисс Идана — кивком и стаканом яблочного сока.

— Сегодня суббота, значит, будут студенты с похмельем и просьбами о двойном кофе, — усмехнулась она, поправляя повязку на волосах. — Не забудь про Юрика с его фирменным нытьём.

Ана взяла фартук, завязала его потуже и пошла встречать первых клиентов.

С самого утра зал наполнился звоном чашек, запахом карамели и шелестом голосов. Один из клиентов — пожилой метаморф в облике воробья, уже привычный завсегдатай — возмущённо постукивал клювом по столику, переминаясь на своих тонких лапках.

— Вишнёвый пирог! Без косточек! — потребовал он. — Я, между прочим, ветеран стайной службы, и имею право на уважение и мягкую выпечку!

— Всё будет идеально. Лично проверю, — пообещала Ана с улыбкой и принесла ему тёплый пирог и чай с липой.

Он одобрительно хмыкнул и клюнул пирог, а потом вдруг добавил:

— Ты знаешь, у тебя руки правильные. Такими только хорошее и делать.

Ана не ответила — она просто улыбнулась. Как-то по-настоящему. Внутри стало немного теплее.

Следом пришли трое студентов, явно после вечеринки — один с тёмными кругами под глазами заказал «кофе покрепче, желательно внутривенно», второй просил солёный багет и сыр, третий вообще просто уткнулся лбом в стол.

— У нас нет внутривенного кофе, но есть двойной на терпении и заботе, — шутливо сказала Ана, ловко наполняя чашки. — А для вас, — повернулась к спящему, — у меня особенный напиток: апельсиновый фреш и взгляд, полный сочувствия.

Смена пролетела быстро, в шуме и суете. Даже не заметила, как наступил вечер. Уже знакомые голоса, те же лица, те же ритуалы — пирог, какао, «ещё кусочек», «у тебя лёгкая рука, милая»… всё это стало неожиданно важным.

Мисс Идана похлопала Ану по плечу, когда та сняла фартук:

— Ты у меня не официантка, а золото. Если бы у меня была дочка, я бы ей сказала: смотри и учись.

Ана лишь кивнула, пряча в себе тепло от этих слов. Она не была дочерью, не была даже кем-то по-настоящему своим — но здесь её принимали. А этого, порой, было достаточно, чтобы дышать.

После смены она вышла на улицу. Воздух был тёплый, с примесью осенней листвы и чего-то дымного, уютного. Ветер чуть касался кожи, играя с волосами. Она шла к Академии по дорожке, вымощенной плиткой, когда услышала сдавленный визг. Резкий, глухой.

Сначала показалось.

Но звук повторился.

За поворотом, у стены подсобного здания, в полутени фонаря, она увидела, как двое силуэтов сжали что-то между собой.

— Лея?! — вырвалось у Аны.

— А, вот и вторая, — хриплый, гортанный голос. Один из фигурантов повернулся, и в свете мелькнули золотисто-жёлтые глаза с вертикальным зрачком.

Шакалы.

Оборотни. Двое — один низкий и коренастый, со рваным ухом, второй — высокий, с выбритой половиной головы и татуировкой когтей на шее. Куртки на них были распороты в плечах, как будто звери внутри рвались наружу.

Лея — испуганная, с разодранным рукавом, присела на землю, прижавшись к стене. Её глаза расширены, дыхание сбито.

— Отпустите её! — Ана шагнула вперёд, сердце билось, как от удара кулаком по грудине.

— Милая, не мешайся, — усмехнулся один из шакалов. — Мы просто поиграем. А потом, может, и тебя возьмём.

— Или ты хочешь добровольно? — второй облизнул губы. — Вдвоём же веселее.

Её тело вздрогнуло. Гнев и страх смешались внутри. Её зверь бился под кожей, будто почуял угрозу. И вдруг — вспышка воспоминания.

«Месяц назад неподалёку от города нашли мертвую омегу», — говорил Таррен. Тогда это казалось чем-то далёким, чужим. А сейчас — вот оно. Реальность. Грязная, дикая.

— Последний раз говорю — отойдите, — сказала Ана, и голос стал резким, как лезвие ножа.

— Без запаха, но дерзкая, — фыркнул татуированный. — Забавно.

Они пошли к ней.

Но вдруг — рык. Глухой. Яростный.

Из тени вынырнул Томас. В мгновение он ударил одного шакала в грудь — тот отлетел и врезался в стену. Второму досталось когтем по шее. Коренастый повалился, захрипел.

— Убирайтесь, пока живы, — прорычал Томас. Его зверь рвался наружу, едва не проступая через кожу.

— Мы… мы не знали, что она твоя! — прохрипел шакал.

— Она не моя. Но под моей защитой.

Он сжал горло того, кто говорил, ещё на миг — и отпустил. Шакалы исчезли, хромая, оставив в воздухе запах страха и псины.

Ана бросилась к Лее.

— Всё хорошо. Всё хорошо, они ушли.

— Ты цела? — Томас опустился рядом. Его голос был другим — ниже, мягче. Необычно искренним.

Он протянул руку. Лея дрожала. Медленно вложила в его ладонь свою. Пальцы сомкнулись.

И тогда — всё изменилось.

Воздух сгустился. Шум улицы отступил. Было только они.

Свет. Тепло. На запястье Леи начал проявляться узор: два переплетённых лепестка, один — песчано-золотой, второй — жемчужный с розоватым отблеском. Мягкое свечение исходило от кожи, пульсировало, будто дыхание.

На запястье Томаса — тот же знак. Симметричный, живой. Он замер, смотрел, как будто мир перестал быть прежним.

— Нет… — выдохнул он. — Этого не может быть.

— Это метка? — Лея не дышала. В её глазах стояли слёзы — не от страха, а от чего-то большего. Боли? Надежды?

Леопард отдёрнул руку, будто она обожгла его.

— Томас… — Она потянулась снова. Слабое касание — метка вспыхнула ярче, будто откликнулась.

Он смотрел на неё, как на тайну, которую не хочет понимать. Как на приговор.

— Почему ты? — вырвалось у него. — Ты же… обычновенная белка.

— Прости, — прошептала Лея. — Я… не выбирала.

— Это ошибка. — Его голос был сдавленным. В глазах стоял ужас. — Ошибка природы. Я не могу...

Он отступил. Сделал шаг назад. Потом второй. А потом просто развернулся и ушёл. Почти бегом.

Оставив Лею на земле. С застывшей рукой и меткой, которая ещё светилась — тускло, как уходящее солнце.

Ана молча опустилась рядом.

Лея не плакала. Только смотрела вперёд. В никуда. В темноту, где исчез Томас. В пустоту, оставшуюся после его шагов.

— Он… не хотел, чтобы это случилось, — прошептала она наконец.

— Это не твоя вина, — тихо ответила Ана. — Метка это не выбор, а зов. Ты просто откликнулась.

Лея сжалась, будто от холода. Её плечи дрожали.

— Я всегда мечтала, что если у меня будет пара, он будет... смотреть на меня как на чудо. А Томас смотрел как на ошибку.

Она прикрыла глаза, и из-под ресниц скатилась слеза. Ана провела ладонью по её волосам, стараясь быть тем якорем, которого Лея так нуждалась.

— Он испугался. Он альфа со своими ожиданиями, рамками, гордостью. Ему трудно принять, что судьба не спрашивает.

— Но больно, — прошептала Лея. — Такая красивая метка. И такое отвращение в его глазах.

Ана ничего не сказала. Просто обняла её, крепко. Впервые за долгое время она почувствовала, как важно быть для кого-то не просто соседкой по комнате или студенткой рядом. А плечом. Поддержкой. Сердцем.