(не) Зайка для Волка (СИ)

Поцелуй

День фестиваля наступил, как будто бы незаметно. Академия, вся утопающая в золоте листвы и дышащая пряными ароматами яблок, корицы и мокрых деревянных лавок, готовилась к балу. Музыка пробиралась сквозь окна общежитий, оживляя даже самые усталые сердца, и всё вокруг дышало ожиданием — лёгким, как утренний иней, и пронзительным, как колющая иголка в сердце.

Перед зеркалом в ванной Ана поправляла складки тёмно-синего платья, которое когда-то привезла из дома, и которое, к её удивлению, идеально подошло под настроение осеннего бала. Матовая ткань мягко обнимала её фигуру, длинный подол струился по полу, а ворот слегка прикрывал ключицы. Она собрала волосы в свободную причёску, оставив пару прядей, чтобы обрамляли лицо.

Вернувшись в комнату, она увидела, как Лея лежала на кровати, свернувшись под пледом. Её глаза были красными, а губы сжаты в тонкую линию.

— Пойдёшь со мной на фестиваль? — осторожно спросила Ана, присев рядом.

— Я... не знаю, — прошептала Лея, не поворачивая головы. — Что, если он и правда меня не хочет? Что, если метка — ошибка?

— Томас просто растерян. Это всё неожиданно. Может, ему нужно время.

— А может, он просто не хотел белку, — горько усмехнулась Лея. — Я видела, как он смотрел на тебя. А теперь… даже не знаю, как к нему подойти. Это невыносимо.

— Ты не обязана быть сильной, но ты должна быть собой. Он не сможет игнорировать свою метку вечно.

Лея только кивнула и закуталась плотнее.

Перед тем как выйти, Ана достала из ящика маленький пузырёк — настойку, которую дал ей травник, чтобы временно подавить естественный запах. Она задержала дыхание, сделала один глоток и закрыла глаза. В голове всплыли строки из старой книги: «Никакая трава не скроет суть от высшего альфы. Истина всегда найдет путь».

— Ну, надеюсь, что от меня не будет ничем пахнуть, — пробормотала, пряча флакон в сумочку.

Когда она шла через сад по направлению к главной площади, её взгляд уловил знакомую фигуру. Томас. Он стоял у беседки, прислонившись к деревянной колонне, и казался каким-то потерянным.

Ана замедлила шаги, глаза её непроизвольно опустились на его запястье. Там, где недавно появилась метка истинности, теперь был плотно застёгнут чёрный кожаный браслет.

— Как ты? — осторожно спросила она.

Томас поднял голову. Его глаза были уставшими, но спокойными.

— Как видишь, не очень хорошо.

Она хотела сказать что-то о белке, об их связи, о судьбе, но едва начала:

— Лея…

Томас резко поднял руку, жестом останавливая её.

— Не говори ничего. Прошу тебя, Ана. Не сейчас.

И, развернувшись, пошёл прочь. На фестиваль он так и не пришел.

Площадь была преображена. Повсюду висели гирлянды из золотых листьев и тусклых фонариков, по дорожкам рассыпали сушёные лепестки, играла живая музыка — лёгкая, словно дуновение ветра сквозь шёлковые шторы. Запахи глинтвейна, карамельных орехов и свежих булочек сливались в тёплую симфонию осени. Фестиваль длился весь день, с конкурсами, мастер-классами, шарадами, играми и выступлениями студентов, пока, наконец, не перетёк в бал — торжественный и затаённо интимный.

Ана стояла в стороне, у фонтана, словно не могла решиться войти в круг света и движения. Но Таррен нашёл её сам. Он был одет в чёрную рубашку с расстёгнутым воротом, взгляд — настороженный и напряжённый. Шёл медленно, его шаги были почти бесшумными, как у зверя.

Остановился рядом, близко, но не слишком. Волк Молчал, но в груди его творился хаос. Он чувствовал, как от неё исходит неуловимый, мягкий, тонкий аромат, словно шепот инстинкта. Пытался понять — подушилась ли она? Или ему только кажется? Может, он действительно сходит с ума? Этот запах не был резким или ярко выраженным, но он будоражил, цеплял что-то древнее в нём самом. Что-то, что он не мог подавить. Он делал шаг в сторону, отдалялся, чтобы перестать чувствовать его, но запах снова догонял. Как будто был не вне, а внутри него.

Таррен сделал шаг ближе, поддавшись зову, которого не мог объяснить. Он дышал глубже, чем следовало, но делал вид, что смотрит в сторону. Он не должен. Не здесь. Не сейчас. Но он не мог иначе.

— Потанцуем? — предложил неуверенно.

Танец был тихим, неспешным. Их руки нашли друг друга, и в этот момент всё вокруг будто растворилось. Он чувствовал под его пальцами тонкую ткань платья, тёплую кожа. Он двигался осторожно, как будто боялся разрушить хрупкое равновесие.

Всё внутри кричало — не прикасайся, не вдыхай, не чувствуй, но он не мог иначе. В каждом её шаге, в каждом выдохе сквозило что-то, что не давало покоя. Как будто тело его знало то, что разум ещё не понимал.

Наклонился ближе и почувствовал, как замирает её дыхание. Она подняла глаза — и он утонул. Коснулся её щеки, медленно, нерешительно, словно спрашивая разрешения. Его пальцы скользнули к её подбородку, поднимая лицо. Но вместо лёгкого касания, он прижался к её губам. Поцелуй был неуверенным, осторожным, но настоящим.

Она отпрянула резко, как обожжённая.

— Ты не имеешь права. Не сейчас. Не так.

А после повернулась и побежала прочь. Шёлковая ткань платья мелькала за ней, как тень. Она бежала по аллеям, мимо освещённых окон и музыкальных аккордов, пока не оказалась в своей комнате, захлопнув за собой дверь, будто пыталась отсечь чувства от реальности.

Забежав в свою комнату, Ана прижалась к двери и тяжело дышала.

Лея подняла голову, посмотрела на подругу и нахмурилась.

— С тобой всё в порядке?

Та покачала головой.

— Он… меня поцеловал.

Лея медленно села, глаза расширились.

— Кто? Томас или Таррен?

— Томас. Во время танца. Я не ожидала. Это всё случилось так... странно. Не знаю, что чувствую, но когда он прикоснулся к моим губам, как будто всё внутри остановилось.

— Ты убежала?

— Да. Не знала, как иначе.

— Я представляю, как это может сбить с толку. Особенно, если ты сама не уверена в своих чувствах.

Ана кивнула и села на кровать.

Пару минут тишины, а затем:

— Я видела Томаса сегодня. У него на руке был браслет.

Лея подняла свою руку. На её запястье тоже блестел кожаный ремешок, красный, с узорами.

— Я тоже не хочу, чтобы кто-то знал и жалел меня. Иногда легче скрыть, чем слышать сочувствие.

Они замолчали, и в этой тишине звучало больше, чем в любом разговоре.

Когда Ана легла, укрывшись пледом, сон долго не приходил. Она лежала в темноте, уставившись в потолок. Снова и снова возвращалась к тому моменту. К танцу. К прикосновению. К поцелую. Что это было? Случайность? Ошибка? Или начало чего-то, от чего ни он, ни она уже не смогут убежать?

***

Наташа Айверс благодарю за награду!