Не твой герой

Глава 6

Дома меня ждала Мэй и любезно сваренный кофе, и фильм «Блеф» с Адриано Челентано на полпути к финалу, так что я с благодарностью кивнул, смотря на кофе, и нагло взяв пискнувшую Мэй на руки, устроился с ней на диване с комфортом, смотря фильм вполглаза и немного дремля.

— Питер! — взвизгнула Мэй, когда я поднял её и усадил к себе на колени. — Что ты делаешь?

— Устраиваюсь поудобнее, — усмехнулся я, обнимая её за талию. — Не каждый день моя любимая тётя встречает меня дома с кофе и итальянским кино.

— Ты совсем обнаглел, — рассмеялась она, но не сопротивлялась, устраиваясь в моих объятиях. — И пахнешь женскими духами.

— Виновен, — признался я, потягиваясь за чашкой кофе. — Был на вечеринке.

— Понятно, — Мэй повернулась ко мне. — И как дела с сердечными похождениями?

— Всё под контролем, — ответил я, отпивая горячий кофе. — Ммм, великолепно сварен.

— Спасибо, — она улыбнулась. — А теперь тише, Адриано как раз собирается провернуть свою главную аферу.

На экране Челентано с невозмутимым видом блефовал в покере, и я невольно вспомнил свои недавние игры в казино. Жизнь порой удивительно перекликается с искусством.

— Классический фильм, — прокомментировал я. — Челентано был гением комедии.

— Был и остаётся, — поправила Мэй. — Для меня он навсегда останется молодым красавчиком из «Укрощения строптивого».

— А для меня ты навсегда останешься молодой красавицей, — сказал я, целуя её в макушку.

— Льстец, — засмеялась она. — Но приятно слышать.

Мы смотрели фильм в комфортной тишине. Я действительно дремал — усталость от бессонных ночей давала о себе знать, несмотря на улучшенный метаболизм. Мэй была тёплой и уютной в моих объятиях, пахла домашним пирогом и лавандовым шампунем.

— Питер, — тихо сказала она во время особенно тихой сцены.

— М-м? — сонно отозвался я.

— Мне нравится, что ты стал более открытым, — продолжила она. — Но помни — дом всегда здесь, когда тебе нужно будет отдохнуть от внешнего мира.

— Знаю, — ответил я, крепче обнимая её. — Спасибо, что не читаешь лекции о том, что я прихожу на рассвете.

— А зачем? — она пожала плечами. — Ты взрослый, ответственный парень. Доверяю твоему здравому смыслу.

— Даже если я иногда прихожу пьяный? — поинтересовался я.

— Даже так, — засмеялась Мэй. — Лишь бы не на мотоцикле и не за рулём.

— Договорились, — пообещал я.

На экране Челентано наконец раскрыл свои карты, выигрывая решающую партию. Мэй довольно хмыкнула.

— Обожаю эту сцену, — призналась она. — Когда умный человек обыгрывает наглецов.

— Мне тоже нравится, — согласился я. — Хотя в реальности такие блефы редко проходят.

— Откуда знаешь? — поддела меня Мэй. — Опыт игры в покер?

— Читал книги, — соврал я. — Теория вероятностей.

— Конечно, — она покачала головой. — Мой гений-племянник и тут всё изучил теоретически.

Фильм подходил к концу. Челентано с победной улыбкой уходил в закат, а на экране появлялись титры.

— Хороший фильм, — прокомментировал я.

— Классика, — согласилась Мэй. — Хочешь ещё что-нибудь посмотреть?

— Может, лучше поспим? — предложил я. — У меня сегодня много дел.

— Какие именно? — поинтересовалась она.

— Школа, потом работа в лаборатории, — объяснил я. — Устроился помощником к одному учёному.

— Серьёзно? — Мэй повернулась ко мне с интересом. — Расскажи подробнее.

— Доктор Конорс, специалист по регенеративной биологии, — рассказал я. — Предложил поработать стажёром в его лаборатории. Опыт научной работы, плюс неплохая оплата.

— Это же замечательно! — обрадовалась Мэй. — Я так горжусь тобой, Питер. Сначала новые друзья, потом работа по специальности...

— Пока это просто подработка, — скромно заметил я.

— Но это начало, — настаивала она. — Может, станешь великим учёным, как твой отец.

Упоминание о родителях Питера заставило меня задуматься. В оригинальной истории Ричард Паркер был учёным, работавшим над секретными проектами. Интересно, что с ним случилось в этой версии реальности.

— Мэй, — осторожно спросил я, — а что именно случилось с моими родителями?

Её лицо помрачнело.

— Авиакатастрофа, — тихо ответила она. — Они летели на научную конференцию в Европу. Тебе было десять лет.

— А чем именно занимался отец? — продолжил я расспросы.

— Генетикой, — ответила Мэй. — Работал в частной исследовательской компании. Очень секретные проекты, он мало что рассказывал.

Значит, история была похожа на оригинальную. Возможно, родители Питера тоже были связаны с экспериментами, которые привели к появлению моих способностей.

— Питер, — Мэй положила руку мне на щёку, — ты очень похож на него. Та же тяга к знаниям, та же целеустремлённость.

— Спасибо, — ответил я. — Значит, мне есть на кого равняться.

— Определённо есть, — улыбнулась она. — Но помни — ты не обязан повторять чужой путь. Твоя жизнь принадлежит только тебе.

— Мудрые слова, — согласился я.

Мэй зевнула.

— Ладно, пора спать, — сказала она, вставая с дивана. — А то завтра буду как зомби на работе.

— Иди, — согласился я. — Я ещё немного посижу.

— Хорошо, — она наклонилась и поцеловала меня в лоб. — Спокойной ночи, милый.

— Спокойной ночи, Мэй, — ответил я.

Когда она ушла в свою комнату, я остался один в гостиной. За окном уже во всю светало, город просыпался. Скоро нужно было собираться в школу, но пока что я просто сидел, обдумывая прошедшую ночь.

Встреча с Фиском открывала новые возможности, но и создавала новые риски. Криминальный авторитет явно заинтересовался мной, и это могло привести к сложным ситуациям в будущем.

С другой стороны, знать о планах и действиях Кингпина изнутри было бы очень полезно. Если удастся войти в его доверие, не скомпрометировав себя, можно будет получить ценную информацию.

Я допил остывший кофе и поднялся наверх. Нужно было хотя бы пару часов поспать перед школой.

В своей комнате я быстро разделся и лёг в кровать. Пусть тело и устало, но разум всё ещё анализировал события. Жизнь становилась всё более сложной и интересной.

Закрывая глаза, я думал о том, что впереди ещё много вызовов. Работа у Конорса, отношения с новыми знакомыми, планы по созданию костюма, возможное сотрудничество с Фиском.

Но главное — я чувствовал, что наконец-то живу по-настоящему. Не просто существую, а активно формирую свою судьбу.

И это было прекрасное ощущение.

Резкий звук будильника прорезал утреннюю тишину, вырывая меня из глубокого сна. Я открыл глаза и посмотрел на циферблат — семь утра. Спал я всего три часа, но чувствовал себя удивительно бодро. Новый метаболизм творил чудеса с восстановлением организма.

Быстро встав с кровати, я направился в душ. Горячая вода окончательно разогнала остатки сонливости, и я почувствовал прилив энергии. Стоя под струями, планировал предстоящий день — школа, тренировка с командой Флэша, работа в лаборатории Конорса. Насыщенная программа.

Выйдя из душа, я быстро оделся в свежую одежду — джинсы, футболку и толстовку. Взглянул в зеркало — выглядел прилично, никаких следов бессонной ночи. Одно из преимуществ суперспособностей.

Спустившись на кухню, обнаружил записку от Мэй: "Милый, ушла пораньше на работу. В холодильнике сэндвичи на завтрак и обед. Хорошего дня! Мэй."

Я быстро позавтракал одним из сэндвичей, запив апельсиновым соком. Собрал рюкзак, проверил расписание — первым уроком была математика. Взглянул на часы — до начала занятий оставалось сорок минут.

Идеальное время для эксперимента.

Выйдя из дома, я оглянулся по сторонам. Улица была пустой — большинство людей ещё спали или только собирались на работу. Я шагнул на тротуар и глубоко вдохнул утренний воздух.

— Ну что ж, — пробормотал я, — посмотрим, на что способно это тело.

Начал с лёгкой трусцы, разминаясь. Мышцы откликались охотно, движения были плавными и естественными. Постепенно увеличивал темп, переходя от джоггинга к более быстрому бегу.

Первое, что поразило — отсутствие одышки. Дыхание оставалось ровным и глубоким, несмотря на увеличивающуюся скорость. Сердце билось учащённо, но без напряжения, словно мотор, работающий в оптимальном режиме.

Добежав до ближайшего парка, решил по-настоящему протестировать свои возможности. Вокруг было несколько утренних бегунков, но они были далеко и вряд ли обратили бы внимание на ещё одного новичка.

Я ускорился.

Мир вокруг начал размываться. Деревья превращались в зелёные полосы, скамейки и фонари мелькали по бокам. Я бежал со скоростью, которая была невозможна для обычного человека, но при этом чувствовал полный контроль над движениями.

Рефлексы работали с невероятной точностью. Когда на пути появлялись препятствия — выгуливающие собак прохожие, велосипедисты, мусорные баки — я легко их обходил, не снижая скорости. Было ощущение, что время слегка замедлилось, давая мне возможность анализировать ситуацию и принимать решения.

Самым удивительным была координация. Тело двигалось с кошачьей грацией, каждый шаг был точно выверен. Я мог резко менять направление, перепрыгивать через препятствия, бежать по узким бордюрам — всё это казалось естественным и лёгким.

Выбежав из парка, я оказался на одной из главных улиц района. Здесь было больше людей — спешащие на работу офисные сотрудники, школьники, продавцы, открывающие магазины. Пришлось снизить скорость до более разумной.

Но даже в обычном беге я двигался значительно быстрее среднего человека. Легко обгонял пешеходов, не задыхаясь и не потея. Прохожие оборачивались, видимо, удивляясь тому, как легко и естественно я бежал в школьной одежде.

Приближаясь к школе, я проверил время на телефоне. Расстояние, которое обычно занимало сорок минут пешком, я преодолел за двенадцать минут бега. И это не на пределе возможностей — я чувствовал, что мог бы бежать ещё быстрее и дольше.

За квартал до школы остановился и перешёл на шаг, чтобы нормализовать дыхание и прийти в себя. Хотя физически чувствовал себя прекрасно, не хотел привлекать лишнего внимания.

Подходя к школьному зданию, размышлял о результатах эксперимента. Скорость была впечатляющей, но не сверхчеловеческой в понимании комиксов. Скорее, как у профессионального спринтера, но с гораздо большей выносливостью и лучшей координацией.

— Питер! — услышал я знакомый голос. Обернувшись, увидел Гарри, который выходил из своей машины на школьной парковке.

— Привет, — поприветствовал я его.

— Как добрался? — спросил он, подходя ближе. — Не видел тебя на автобусной остановке.

— Пробежался, — ответил я. — Хорошая тренировка с утра.

— Серьёзно? — Гарри удивлённо посмотрел на меня. — От твоего дома до школы?

— Примерно, — согласился я. — Но это неплохая дистанция для утренней пробежки.

— Братишка, ты меня поражаешь, — покачал головой Гарри. — Вчера до четырёх утра тусовался, а сегодня бегаешь марафоны.

— Всё дело в правильном метаболизме, — пошутил я.

Мы направились к входу в школу. По дороге Гарри рассказывал о своих впечатлениях от вчерашнего вечера.

— Кстати, — сказал он, — что думаешь о Фиске? Интересный мужик.

— Определённо влиятельный, — осторожно ответил я. — А твой отец с ним действительно сотрудничает?

— Иногда, — кивнул Гарри. — Отец говорит, что Фиск помогает с некоторыми городскими проектами. Благотворительность, реконструкция районов, что-то в таком духе.

— Понятно, — я решил не углубляться в эту тему.

В школьных коридорах царила обычная утренняя суета. Ученики толпились у шкафчиков, кто-то торопился на первый урок, кто-то обсуждал домашние задания.

— Эй, Паркер! — окликнул меня знакомый голос. Обернувшись, увидел Флэша, который направлялся ко мне.

— Привет, Флэш, — поприветствовал я его.

— Слушай, — сказал он, подойдя ближе, — я вчера попробовал те техники, что ты показал. Результат просто потрясающий!

— Рад слышать, — улыбнулся я. — А что именно изменилось?

— Время на стометровке улучшилось на полсекунды! — воодушевлённо рассказывал Флэш. — Тренер сначала не поверил, заставил пробежать ещё раз.

— Отлично, — одобрил я. — Главное теперь закрепить результат.

— Именно поэтому хотел спросить, — Флэш почесал затылок, — ты сегодня сможешь поработать с командой? Старик уже всем рассказал про нового консультанта.

— Конечно, — согласился я. — После уроков?

— Да, в спортзале, — кивнул Флэш. — Ребята не могут дождаться.

— Хорошо, буду, — пообещал я.

Гарри наблюдал за нашей беседой с удивлением.

— Вы теперь лучшие друзья? — спросил он, когда Флэш ушёл.

— Просто нашли общий язык, — ответил я. — Оказывается, под маской школьного хулигана скрывается неплохой парень.

— Мир сошёл с ума, — пробормотал Гарри. — Питер Паркер дружит с Флэшем Томпсоном.

— Времена меняются, — философски заметил я.

Звонок возвестил о начале первого урока. Мы направились в класс математики, где нас ждал мистер Хендерсон с очередной порцией алгебры.

Урок прошёл спокойно. Задачи казались слишком простыми после университетского курса математики из прошлой жизни. Я решал их автоматически, больше думая о предстоящих делах.

После математики была английская литература. Мисс Джонсон разбирала с классом "Гамлета" Шекспира. Тема была интересной, но знакомой. Я участвовал в обсуждении, стараясь не показаться слишком эрудированным.

— Мистер Паркер, — обратилась ко мне учительница, — как вы думаете, что символизирует колебание Гамлета?

— Конфликт между долгом и моралью, — ответил я. — Гамлет знает, что должен отомстить за отца, но понимает, что убийство изменит его самого.

— Интересная интерпретация, — кивнула мисс Джонсон. — А есть ли современные параллели такой дилеммы?

Я задумался. В каком-то смысле моя собственная ситуация была похожей. Я получил силу, которая накладывала определённую ответственность. Но как её использовать, не потеряв себя?

— Думаю, каждый человек сталкивается с выбором между правильным и лёгким, — ответил я. — Особенно когда от этого выбора зависят жизни других людей.

— Философский подход, — одобрила учительница. — Именно поэтому "Гамлет" остаётся актуальным произведением.

После литературы была биология. Урок вёл обычный учитель, не Конорс. Тема — генетика и наследственность. Я слушал с интересом, сравнивая школьную программу с университетским уровнем.

— Мистер Паркер, — обратился ко мне учитель, — не могли бы вы объяснить разницу между доминантными и рецессивными генами?

— Доминантные гены проявляются даже при наличии одной копии, — ответил я. — Рецессивные — только при наличии двух копий от обоих родителей.

— Верно, — кивнул учитель. — А можете привести пример?

— Карий цвет глаз обычно доминантный, голубой — рецессивный, — продолжил я. — Поэтому у кареглазых родителей может родиться голубоглазый ребёнок, если оба несут рецессивный ген.

— Отлично, — похвалил учитель.

Во время перемены ко мне подошла одноклассница — Лиз Аллан, высокая блондинка, которая обычно общалась только с популярными ребятами.

— Привет, Питер, — сказала она с улыбкой.

— Привет, Лиз, — ответил я, удивляясь её внимаю.

— Слышала, ты стал помогать спортивной команде, — продолжила она. — Это правда?

— Что-то вроде того, — подтвердил я. — Консультирую по вопросам спортивной физиологии.

— Круто, — её глаза загорелись интересом. — А правда, что ты теперь с Гарри Озборном тусуешься?

— Мы уже давно дружим, — ответил я. — А что?

— Просто интересно, — она наклонилась ближе.

— Допустим, — ответил я, понимая, куда клонит разговор.

— Может, как-нибудь сходим в кино? — предложила Лиз. — Или на концерт?

— Возможно, — уклончиво ответил я. — Сейчас у меня много дел, но можем обсудить позже.

— Хорошо, — улыбнулась она. — Вот мой номер.

Она записала телефон на листке и передала мне.

— Увидимся, — сказала она и ушла.

Гарри, наблюдавший за сценой, подошёл ко мне.

— Лиз Аллан? — удивился он. — Брат, ты становишься местной знаменитостью.

— Просто изменил имидж, а так твоя вина и пагубное влияние. — пожал плечами и осклабился в ответ.

— Моя школа, — согласился Гарри. — Раньше половина девочек и не знала о твоём существовании.

Остаток дня прошёл в обычном ритме. Физика, химия, история — предметы, которые я знал достаточно хорошо, чтобы не напрягаться. Больше времени тратил на наблюдение за одноклассниками и планирование дальнейших действий.

После уроков направился в спортзал, где меня ждала команда и тренер. Пора было применить теоретические знания на практике.

Работа с командой была по-своему приятной, особенно при поддержке Флэша, и через час работы с парнями я понял, что из податливой «глины» можно слепить всё что угодно, если приложить толику силы, замотивировать и пропитать нужной философией, ну а дальше уже вопрос биохимии и просто биологии, да и при должном желании я могу прокачать, но пока рано об этом думать.

Спортзал встретил меня знакомыми запахами пота, резины и металла. Команда уже собралась — двенадцать парней разного возраста и телосложения, от поджарых ресиверов до массивных лайнбекеров. Все смотрели на меня с любопытством, смешанным со скептицизмом.

— Внимание! — громко сказал тренер Коач, хлопнув в ладоши. — Знакомьтесь, это Питер Паркер, наш новый консультант по спортивной психологии и биомеханике.

Послышались сдержанные приветствия. Я видел в глазах ребят вопросы: что может знать о футболе худощавый ботаник, который выглядит младше половины из них?

— Привет, парни, — начал я, стараясь говорить уверенно. — Знаю, что многие из вас сомневаются, может ли школьник научить вас чему-то полезному. И это нормально.

Несколько ребят переглянулись. Флэш стоял рядом с тренером и одобрительно кивал.

— Но, — продолжил я, — спорт — это не только мышцы и выносливость. Это наука. Физиология, биомеханика, психология. И порой правильная теория стоит больше, чем годы неэффективных тренировок.

— А что ты можешь предложить? — спросил высокий парень с номером 15 на джерси. Я помнил его — Майк Петерсон, ресивер.

— Покажу на примере, — ответил я. — Флэш, расскажи ребятам, что изменилось в твоей технике за последние дни.

Флэш вышел вперёд, явно гордясь возможностью быть в центре внимания.

— За три дня мой результат в сорокаярдовом спринте улучшился на две десятых секунды, — сказал он. — А в упражнениях на ловкость стал ещё быстрее.

В зале воцарилась тишина. Две десятых секунды в футбольном спринте — это огромный прогресс.

— Как? — недоверчиво спросил Майк.

— Питер показал мне ошибки в технике отрыва со старта и работе рук, — объяснил Флэш. — Плюс научил нескольким упражнениям для концентрации.

— Покажи нам, — попросил тренер Коач.

— Хорошо, — согласился я. — Но сначала давайте проведём небольшую диагностику. Майк, покажи свою технику рывка на короткую дистанцию.

Майк встал в стойку и показал взрывной старт. Я внимательно наблюдал за его движениями, анализируя биомеханику. Благодаря обострённому зрению мог видеть мельчайшие детали — как работают мышцы, где возникают лишние напряжения, как координируются движения.

— Стоп, — сказал я через несколько повторений. — Майк, подойди сюда.

Парень подошёл, слегка запыхавшись.

— Скажи, ты часто чувствуешь напряжение в правом плече после тренировок на прием мяча? — спросил я.

Майк удивлённо посмотрел на меня.

— Да, а откуда ты знаешь?

— Видно по твоей технике, — объяснил я. — Ты неправильно координируешь движения рук при ловле мяча, создавая избыточную нагрузку на плечевой сустав.

Я подошёл к доске и нарисовал схему.

— Смотрите, при правильной ловле нагрузка распределяется между всем телом, — объяснял я, рисуя траектории движения. — Но если руки работают изолированно, возникает точечное напряжение в суставах.

— И как это исправить? — заинтересовался Майк.

— Несколько специальных упражнений плюс сознательный контроль техники, — ответил я. — Покажу.

Я продемонстрировал правильную технику ловли мяча, объяснил принципы работы мышц при приёме паса, показал упражнения для развития правильной координации.

— А теперь попробуй, — предложил я Майку.

Парень повторил упражнение, стараясь следовать моим инструкциям. Улучшение было заметно сразу — движения стали более плавными, исчезла скованность в плечах.

— Ого! — воскликнул он. — Плечо совсем не тянет!

— Естественно, — кивнул я. — Правильная биомеханика — основа эффективного и безопасного спорта.

Остальные ребята заинтересованно переглядывались. Скептицизм в их взглядах сменился любопытством.

— А что насчёт психологии? — спросил невысокий, но крепко сложенный парень. Джейсон, если не ошибался, бегущий защитник.

— Покажу, — ответил я. — Джейсон, представь, что тебе нужно прорвать защиту соперника в решающий момент игры. О чём ты обычно думаешь перед таким розыгрышем?

— Ну... о том, чтобы не потерять мяч, не ошибиться в направлении, не дать себя схватить, — честно ответил Джейсон.

— Вот именно, — кивнул я. — Ты концентрируешься на негативе. А мозг воспринимает это как программу к действию.

Я повернулся к доске и написал два списка.

— Негативные установки: "Не потерять мяч", "Не ошибиться", "Не дать поймать", — прочитал я. — Позитивные установки: "Уверенный хват", "Точный путь", "Быстрый прорыв".

— В чём разница? — спросил один из ребят.

— Мозг не воспринимает частицу "не", — объяснил я. — Когда ты думаешь "не потерять мяч", подсознание слышит "потерять мяч" и начинает готовиться к потере. Мышцы напрягаются, координация нарушается.

— Интересно, — пробормотал тренер Коач. — А есть способы это исправить?

— Конечно, — ответил я. — Техники визуализации, дыхательные упражнения, позитивное программирование.

Я потратил полчаса на объяснение основ спортивной психологии. Рассказал о важности правильной мотивации, о том, как работать со страхами и сомнениями, как настраиваться на победу.

— Попробуем на практике, — предложил я. — Джейсон, представь свой идеальный прорыв. Закрой глаза и мысленно выполни идеальный розыгрыш.

Парень закрыл глаза и сосредоточился. Я направлял его:

— Видишь себя в стойке. Ты спокоен и уверен. Слышишь сигнал квотербека и взрывается со старта. Движения быстрые и точные, мяч надёжно в руках. Ты видишь брешь в защите и проходишь сквозь неё...

Через несколько минут Джейсон открыл глаза.

— Классное ощущение, — сказал он. — Как будто действительно сделал тачдаун, но без усталости.

— Это и есть сила правильной визуализации, — объяснил я. — Мозг тренируется вместе с телом.

Следующий час я работал с каждым членом команды индивидуально. У каждого были свои проблемы — у кого-то техника, у кого-то психология, у кого-то неправильное понимание тренировочного процесса.

Том, центровой, имел проблемы с координацией при снэпе. Я показал ему, как правильно синхронизировать движения рук и ног.

Стив, лайнбекер, зажимался при чтении розыгрышей противника. Мы поработали с концентрацией внимания и периферическим зрением.

Алекс, квотербек команды, неправильно распределял силу при длинных пасах. Объяснил ему принципы биомеханики броска и работы всего тела.

С каждым новым учеником я всё лучше понимал, что работаю не просто со спортсменами, а с людьми. У каждого была своя история, свои страхи, свои мечты. И футбол был лишь одной из граней их личности.

— Знаете, — сказал я, когда мы собрались в круг для подведения итогов, — футбол — это метафора жизни. Те же принципы, что работают на поле, работают и в реальности.

— Какие именно? — спросил Флэш.

— Командная работа, — перечислил я. — Нельзя выиграть матч в одиночку, нужна слаженная игра всех позиций. Стратегическое мышление — каждый розыгрыш требует планирования и анализа. Устойчивость к давлению — в критические моменты важно сохранять ясность мышления.

— И что ещё? — заинтересовался Майк.

— Адаптивность, — продолжил я. — Планы меняются, нужно уметь приспосабливаться к новым обстоятельствам. Дисциплина — соблюдение правил и системы. Работа на результат команды, а не только на личную статистику.

— Философия какая-то получается, — усмехнулся Джейсон.

— А футбол и есть философия, — ответил я. — Философия преодоления себя, своих границ, работы в коллективе.

Тренер слушал внимательно, время от времени кивая.

— Питер, — сказал он, — я тренирую уже двадцать лет, но таких подходов не видел. Откуда у тебя эти знания?

— Читаю много, — ответил я. — Плюс наблюдаю, анализирую. Мне интересно понимать, как всё устроено.

— Впечатляет, — признал тренер. — Парни, что скажете?

Ребята загалдели, перебивая друг друга:

— Круто!

— Хочу ещё поработать над техникой!

— А можно завтра повторить эти упражнения?

— Питер, ты гений!

Я почувствовал удовлетворение. За час работы удалось не только научить их чему-то полезному, но и изменить их отношение к тренировкам, к спорту, возможно, даже к себе.

— Хорошо, — сказал тренер, — на сегодня хватит. Питер, можешь приходить регулярно?

— Конечно, — согласился я. — Два-три раза в неделю вполне реально.

— Отлично, — Коач пожал мне руку. — Добро пожаловать в команду.

Когда ребята начали расходиться, ко мне подошёл Флэш.

— Спасибо, — сказал он тихо. — Не только за технику, но и за то, что дал мне возможность показать себя с хорошей стороны.

— Ты сам её создал, — ответил я. — Я просто указал направление.

— Всё равно, — настаивал Флэш. — Раньше я думал, что сила — это всё. А оказывается, голова важнее.

— Сила тоже важна, — заметил я. — Но только в сочетании с умом и характером.

— Понял, — кивнул Флэш. — Слушай, а ты правда собираешься стать учёным?

— Возможно, — ответил я. — А ты определился с планами после школы?

— Если получится поднять результаты, попробую получить спортивную стипендию, — сказал Флэш. — А если нет... пока не знаю.

— Получится, — уверенно сказал я. — У тебя есть потенциал. Просто нужно правильно его развить.

— Спасибо за веру в меня, — Флэш протянул руку для рукопожатия.

— Верь в себя сам, — ответил я, пожимая его руку. — Это главное.

Собирая вещи, я размышлял о проведённой тренировке. Работа с командой показала мне кое-что важное — люди готовы меняться, если им дать правильные инструменты и мотивацию.

Каждый из этих парней был как кусок глины — податливый материал, из которого можно было слепить что угодно. Нужно было только приложить силу в правильном направлении, замотивировать, пропитать правильной философией.

А дальше — вопрос биохимии и биологии. При должном желании и знаниях можно было значительно улучшить их физические показатели. Правильное питание, оптимизация тренировочного процесса, может быть, даже некоторые безопасные добавки...

Но пока было рано об этом думать. Сначала нужно было заслужить их доверие, стать наставником не только в спорте, но и в жизни.

А потом... потом можно будет подумать о более серьёзных экспериментах.

Выходя из спортзала, я чувствовал удовлетворение от проделанной работы. День был насыщенным, но впереди ещё ждала лаборатория Конорса.

Время не стояло на месте и нужно было выжать из этого всё.

Университетский кампус в вечернее время выглядел совершенно по-другому. Толпы студентов поредели, в освещённых окнах виднелись силуэты тех, кто задержался в библиотеках и лабораториях. Я шёл по знакомой дорожке к биологическому факультету, размышляя о предстоящей работе.

Поднявшись на четвёртый этаж, я постучал в дверь лаборатории Конорса. Изнутри донеслось приглашение войти.

— Мистер Паркер, — поприветствовал меня доктор, поднимая голову от микроскопа. — Пунктуальность — прекрасное качество. Проходите, сегодня у нас много работы.

Лаборатория была ярко освещена флуоресцентными лампами. На рабочих столах располагались образцы тканей в чашках Петри, пробирки с различными растворами, измерительные приборы. В воздухе витал запах формалина и химических реактивов.

— Что именно предстоит делать? — спросил я, надевая предложенный лабораторный халат.

— Подготовка препаратов для завтрашних экспериментов, — объяснил Конорс, показывая на стопку образцов. — Нужно нарезать срезы тканей ящериц и поместить их в питательную среду.

— Понял, — кивнул я. — Какой толщины должны быть срезы?

— Два микрометра, — ответил Конорс. — Воспользуйтесь микротомом в углу. Только осторожно — лезвие очень острое.

Я подошёл к микротому — сложному прибору для нарезки тонких срезов биологических образцов. В прошлой жизни мне приходилось работать с подобным оборудованием, так что принцип был знаком.

— Отлично, — одобрил Конорс, наблюдая за моей работой. — Видно, что руки у вас умелые. Где учились обращаться с лабораторным оборудованием?

— Читал инструкции, смотрел видео в интернете, — соврал я. — Плюс логика — принципы работы большинства приборов интуитивно понятны.

— Хм, — Конорс задумчиво кивнул. — У вас определённо есть способности к экспериментальной работе.

Пока я готовил срезы, доктор занимался приготовлением питательных сред. Я краем глаза наблюдал за его действиями, запоминая пропорции различных компонентов.

— Доктор, — осторожно начал я, — а можно поинтересоваться деталями эксперимента? Хочется понимать общую картину.

— Конечно, — Конорс отложил пипетку и повернулся ко мне. — Мы изучаем влияние различных факторов роста на скорость регенерации тканей. Сегодняшние образцы будут обработаны новой версией сыворотки.

— Той самой, что вы показывали вчера? — уточнил я.

— Модифицированной версией, — кивнул он. — Я внёс несколько изменений в состав, основываясь на результатах предыдущих тестов.

— А какие именно изменения? — поинтересовался я, стараясь выглядеть просто любопытным студентом.

Конорс на секунду задумался, видимо, решая, стоит ли посвящать меня в детали.

— Добавил стабилизирующие компоненты, — наконец ответил он. — Предыдущие версии вызывали слишком агрессивную реакцию. Надеюсь, новая формула будет более управляемой.

Я продолжил работу с препаратами, обдумывая услышанное. Судя по всему, Конорс всё ещё экспериментировал с опасной сывороткой, пытаясь сделать её безопасной. Вопрос в том, насколько близко он подошёл к критической точке.

— Доктор, — сказал я, закончив с очередным образцом, — а вы не думали о том, чтобы сначала протестировать принципиально иной подход?

— Какой именно? — заинтересовался Конорс.

— Ну, например, вместо попыток воспроизвести регенерацию ящериц у млекопитающих, поискать уникальные для человека механизмы, — объяснил я. — Возможно, у нас есть скрытые возможности, которые просто нужно активировать правильным способом.

Конорс внимательно посмотрел на меня.

— Интересная мысль, — сказал он медленно. — А что вы имеете в виду под "уникальными механизмами"?

— Стволовые клетки костного мозга, например, — предложил я. — Или регенеративные возможности печени. Человеческий организм умеет восстанавливаться, просто не так радикально, как ящерицы.

— Хм, — Конорс задумчиво покивал. — Вы предлагаете искать способы усиления естественных процессов, а не имплантации чужеродных?

— Именно, — согласился я. — Это могло бы быть безопаснее.

— Любопытный подход, — признал Конорс. — Но для его реализации потребовались бы годы фундаментальных исследований.

В его голосе прозвучала нотка нетерпения, и я понял, что попал в точку. Конорс хотел быстрых результатов, возможно, из-за личных мотивов.

— А текущий подход даёт быстрые результаты? — осторожно спросил я.

— Результаты есть, — ответил Конорс, но в его тоне была неуверенность. — Правда, пока не всегда предсказуемые.

Он подошёл к сейфу и достал папку с документами.

— Взгляните на это, — предложил он, открывая папку. — Результаты последних экспериментов.

Я наклонился над документами. Это были фотографии лабораторных мышей до и после введения сыворотки. Результаты были впечатляющими — у животных действительно происходила регенерация утраченных конечностей. Но что-то в их внешнем виде настораживало.

— Регенерация прошла успешно, — прокомментировал Конорс. — Конечности восстановились полностью функциональными.

— А побочные эффекты? — спросил я, указывая на одну из фотографий, где мышь выглядела явно агрессивной.

— Временные изменения в поведении, — признал Конорс. — Повышенная агрессивность, ускоренный метаболизм. Но это проходит через несколько дней.

— А долгосрочные последствия изучались? — продолжил я расспросы.

— Пока что наблюдения ведутся только месяц, — ответил Конорс. — Но предварительные данные обнадёживают.

Я перелистнул несколько страниц отчёта, изучая графики и таблицы. Данные действительно выглядели многообещающими, но некоторые показатели вызывали беспокойство — повышенная агрессивность, изменения в структуре мышечной ткани, аномалии в работе нервной системы.

— Доктор, — сказал я, — а что если эти "временные" изменения на самом деле признаки необратимых мутаций?

Конорс резко поднял голову.

— Что вы имеете в виду?

— Ну, смотрите, — я указал на один из графиков. — Агрессивность снижается, но не возвращается к исходному уровню. Метаболизм стабилизируется, но остаётся ускоренным. Возможно, сыворотка вызывает фундаментальные изменения в организме.

Конорс внимательно изучил данные.

— Вы правы, — медленно сказал он. — Я интерпретировал эти показатели как адаптацию к новым возможностям, но это могут быть признаки мутации.

— А если мутации прогрессируют? — продолжил я. — Что произойдёт через полгода, год?

— Этого мы пока не знаем, — признал Конорс, и в его голосе появилась тревога.

— Может, стоит провести более долгосрочные исследования перед переходом к следующему этапу? — предложил я.

Конорс молчал, обдумывая мои слова. Я видел, как в его сознании борются научная осторожность и желание получить быстрые результаты.

— Вы правы, — наконец сказал он. — Нужно больше данных. Но понимаете... — он посмотрел на свою повреждённую руку. — Время не всегда на нашей стороне.

— Понимаю, — сочувственно кивнул я. — Но разве не лучше подождать год и получить безопасное лечение, чем рискнуть и получить непредсказуемые последствия?

— Теоретически — да, — согласился Конорс. — Практически... сложно ждать, когда у тебя есть возможность действовать.

Я понял, что нашёл корень проблемы. Конорс был слишком эмоционально вовлечён в исследования, что мешало ему принимать объективные решения.

— А что если попробовать параллельный подход? — предложил я. — Продолжить текущие исследования, но одновременно начать изучение альтернативных методов?

— Какими именно силами? — спросил Конорс. — У меня нет ресурсов на два направления исследований.

— А если привлечь помощников? — предложил я. — Студентов, аспирантов. Я мог бы взять на себя часть работы по альтернативному направлению.

Конорс удивлённо посмотрел на меня.

— Вы серьёзно готовы заниматься самостоятельными исследованиями?

— Почему бы и нет? — ответил я. — Под вашим руководством, конечно. Это был бы отличный опыт.

— Хм, — Конорс задумался. — А что именно вы предлагаете исследовать?

— Механизмы естественной регенерации у человека, — ответил я. — Почему у детей кости срастаются быстрее? Как работает регенерация кожи? Что заставляет печень восстанавливаться?

— Интересные вопросы, — согласился Конорс. — И действительно, если понять эти механизмы, можно попытаться их усилить.

— Именно, — воодушевился я. — И это было бы гораздо безопаснее попыток интеграции ДНК ящериц.

Конорс долго молчал, обдумывая предложение.

— Знаете что, — наконец сказал он, — попробуем. Можете начать с изучения литературы по регенеративной медицине человека. А я пока продолжу текущие эксперименты, но более осторожно.

— Отлично, — обрадовался я. — С чего лучше начать?

— С анализа стволовых клеток, — предложил Конорс. — У нас есть образцы костного мозга и жировой ткани. Можете попробовать выделить и культивировать стволовые клетки.

— Звучит интересно, — согласился я.

Мы проработали ещё час, закончив подготовку образцов для завтрашних экспериментов. Конорс показал мне, где хранятся необходимые материалы и реактивы, объяснил правила ведения лабораторного журнала.

— На сегодня достаточно, — сказал он, снимая халат. — Завтра можете приступить к самостоятельной работе. Только помните о технике безопасности.

— Обязательно, — пообещал я. — Спасибо за доверие, доктор.

— Спасибо вам за свежий взгляд на проблему, — ответил Конорс. — Иногда нужен взгляд со стороны, чтобы увидеть очевидное.

Выходя из лаборатории, я чувствовал удовлетворение. Удалось не только получить доступ к исследованиям Конорса, но и направить их в более безопасное русло. Возможно, это поможет предотвратить его превращение в Ящера.

По крайней мере, теперь у меня была возможность следить за ситуацией изнутри и вмешиваться при необходимости.

Ночной кампус был тих и спокоен. Я шёл к выходу, планируя завтрашний день. Работа с командой, занятия в лаборатории, возможно, продолжение экспериментов с собственными способностями.

Жизнь становилась всё более насыщенной и интересной.

PS

90х. Чечня. Попал во времени.

https://author.today/work/429157