Не твой герой

Глава 16

Проснулся я рано, как обычно – около шести утра. Организм, измененный паучьими генами, требовал меньше сна и восстанавливался гораздо быстрее. За окном только начинало светать, и октябрьский туман окутывал улицы Квинса мягкой дымкой.

Мэй еще спала. Я тихо прошел на кухню и принялся готовить завтрак. За последние две недели я успел изучить её вкусы и привычки. Она любила блинчики с кленовым сиропом по выходным, свежемолотый кофе и апельсиновый сок с мякотью.

Пока блинчики жарились на сковороде, я включил небольшой кухонный радиоприемник. Утренняя программа "Good Morning America" негромко рассказывала о событиях недели – где-то в Руанде продолжались этнические конфликты, администрация Клинтона обсуждала реформу здравоохранения, а в Нью-Йорке готовились к традиционному осеннему марафону.

– Ммм, как вкусно пахнет, – услышал я сонный голос Мэй.

Обернувшись, я увидел её в дверном проеме кухни. На ней был уютный фланелевый халат в клетку, волосы растрепаны сном, а глаза еще не до конца проснулись.

– Доброе утро, тетя Мэй, – улыбнулся я, переворачивая очередной блинчик. – Как спалось?

– Прекрасно, дорогой, – она подошла и поцеловала меня в макушку. – А ты что так рано встал? Сегодня же суббота.

– Привык, – пожал плечами я. – К тому же хотел приготовить тебе завтрак.

Мэй села за стол, и я поставил перед ней тарелку с золотистыми блинчиками, украшенными свежими ягодами черники, которые купил вчера в маленьком магазинчике на углу. Аромат ванили и корицы наполнял кухню, смешиваясь с запахом свежего кофе.

– Питер, ты в последнее время такой... заботливый, – сказала она, поливая блинчики сиропом. – Не то чтобы раньше ты был плохим, но сейчас... Словно повзрослел на несколько лет за пару недель.

Я сел напротив неё с собственной порцией:

– Может, просто понял, как мне повезло с семьей.

Мэй улыбнулась той особенной улыбкой, которой умеют улыбаться только любящие тети своим племянникам. В её глазах была такая теплота, что на мгновение я почувствовал укол вины. Эта женщина любила "своего" Питера безусловно, а я был просто незваным гостем в чужой жизни.

– А что планируешь на сегодня? – спросила она. – Опять будешь пропадать с друзьями до поздна?

– Нет, – покачал головой я. – Сегодня хочу провести день с тобой. Давно мы не проводили время вместе.

Лицо Мэй осветилось неподдельной радостью:

– Правда? А что будем делать?

– А что ты любишь делать по выходным?

Она задумалась, медленно жуя блинчик:

– Знаешь, раньше, когда твой дядя Бен был жив, мы часто ходили в кино. Или брали видеокассеты в прокате и смотрели дома старые фильмы. Особенно итальянские комедии – Бен их обожал.

В её голосе появилась легкая грусть при упоминании дяди Бена. Я знал, что он умер несколько лет назад от сердечного приступа, и Мэй до сих пор скучала по нему.

– Отличная идея, – сказал я воодушевленно. – Сходим в видеопрокат, выберем что-нибудь хорошее. А потом купим мороженое и устроим киномарафон.

– Ты уверен, Питер? – недоверчиво спросила она. – Тебе не будет скучно со старой теткой?

– Скучно? – рассмеялся я. – Мэй, ты самый интересный человек, которого я знаю.

Это была правда. За две недели жизни в доме Паркеров я успел оценить незаурядный ум и тонкое чувство юмора Мэй. Она видела жизнь с разных сторон, много читала и умела поддержать разговор на любую тему.

После завтрака мы оба пошли приводить себя в порядок. Я надел удобные джинсы и серый свитер – погода на улице была прохладной, типично октябрьской. В воздухе уже чувствовалось приближение зимы, листья на деревьях желтели и красными пятнами ложились на тротуары.

Видеопрокат "Blockbuster" находился в десяти минутах ходьбы от нашего дома. Это было типичное заведение начала девяностых – яркие неоновые вывески, стеллажи с тысячами видеокассет в пластиковых коробках, постеры последних голливудских блокбастеров на стенах.

– О, миссис Паркер! – приветствовал нас молодой продавец за стойкой. – Давно вас не видел.

– Привет, Дэнни, – улыбнулась Мэй. – Мы с племянником хотим взять что-нибудь для семейного просмотра.

Дэнни, худощавый парень лет двадцати с длинными волосами и серьгой в ухе, кивнул:

– Что-то конкретное ищете? Только что завезли новинки – "Форрест Гамп", "Скорость", "Интервью с вампиром"...

– Нет, спасибо, – покачала головой Мэй. – Мы хотим что-то из классики. Итальянские комедии, может быть.

Лицо Дэнни озарилось пониманием:

– А, для дядюшки Бена коллекцию собираете! У нас есть отличный раздел. Вон там, в дальнем углу.

Мы направились к указанной секции. Полки были заставлены кассетами с фильмами Федерико Феллини, Витторио Де Сика, Лукино Висконти. Но больше всего было комедий семидесятых-восьмидесятых.

– О, смотри! – воскликнула Мэй, доставая кассету. – "Укрощение строптивого" с Адриано Челентано и Орнеллой Мути. Бен просто обожал этот фильм.

Я взял коробку в руки. На обложке красовались фотографии главных героев – брутальный Челентано с характерной ухмылкой и красавица Мути в роскошном платье.

– А этот? – я показал на другую кассету. – "Синьор Робинзон".

– Тоже замечательный, – кивнула Мэй. – А вот этот – "Бархатные ручки" – просто шедевр. Мы с Беном пересматривали его раз десять.

Мы провели в магазине почти час, выбирая фильмы. В итоге взяли четыре кассеты – достаточно для полноценного киномарафона. Мэй была в восторге, её глаза светились предвкушением.

По дороге домой мы зашли в маленькое кафе-мороженое "Sweet Dreams", которое располагалось на главной улице Квинса. Заведение было оформлено в стиле пятидесятых – клетчатый пол, хромированные стулья, музыкальный автомат в углу, где крутились хиты The Beatles и Elvis Presley.

– Что будете заказывать? – спросила нас девушка за прилавком, симпатичная блондинка в полосатой форме.

– Мне двойное шоколадное в вафельном стаканчике, – сказала Мэй. – А тебе, Питер?

Я изучил меню на стене. Выбор был впечатляющим – от классической ванили до экзотических вкусов вроде тирамису или орехового пралине.

– Клубнично-банановое в рожке, пожалуйста.

Мы сели за столик у окна. На улице было довольно людно для субботнего утра – семьи с детьми, парочки, пожилые люди на прогулке. Осенний Квинс был особенно красив – золотые листья кленов создавали уютную атмосферу, а мягкий солнечный свет придавал всему какую-то сказочную нереальность.

– Знаешь, Питер, – сказала Мэй, облизывая мороженое, – я рада, что ты стал таким общительным в последнее время. У тебя появились друзья, ты больше улыбаешься...

– Просто нашел себя, наверное, – ответил я уклончиво.

– Твои родители бы тобой гордились, – добавила она тихо. – Ричард и Мэри всегда мечтали о том, чтобы ты вырос хорошим человеком.

Я почувствовал знакомый укол вины. Родители настоящего Питера погибли в авиакатастрофе, когда ему было шесть лет. Мэй воспитывала его как собственного сына, и в её словах было столько любви и гордости, что мне стало не по себе.

– Мэй, – сказал я серьезно, – я хочу, чтобы ты знала... Я очень тебя люблю.

Глаза Мэй наполнились слезами, но это были слезы счастья:

– О, дорогой мой... Я тоже тебя очень люблю.

Мы быстро доели мороженое и отправились домой. Дома Мэй сразу же принялась готовиться к киномарафону. Она достала большое мягкое одеяло, взбила подушки на диване, приготовила попкорн в микроволновке.

– Итак, – сказала она, устраиваясь на диване, – с чего начнем?

Я изучил кассеты:

– Может, с "Синьора Робинзона"? Что это за фильм?

– О, это классика! – воскликнула Мэй. – Челентано играет простого итальянца, который волею судьбы попадает на необитаемый остров с избалованной американской наследницей. Очень смешно и трогательно одновременно.

Я вставил кассету в видеомагнитофон, и мы устроились под одеялом. Мэй прижалась ко мне боком, как делают близкие люди во время семейного просмотра, и я почувствовал неожиданное умиротворение.

Фильм оказался действительно замечательным. Челентано был великолепен в роли простодушного итальянца Роберто, а его партнерша создавала яркий образ капризной богачки, которая постепенно открывает для себя простые человеческие радости. Комедийные ситуации сменялись лирическими моментами, а диалоги искрили настоящим остроумием.

Мэй смеялась от души, иногда комментируя происходящее на экране:

– Смотри, как он на неё смотрит! Вот так должен мужчина на женщину смотреть – как на чудо.

– А разве не все так смотрят? – спросил я.

– Ох, дорогой, если бы... – вздохнула она. – Многие мужчины разучились видеть в женщинах красоту. А итальянцы... у них это в крови.

После "Синьора Робинзона" мы сделали перерыв. Мэй приготовила горячий шоколад с зефирками, а я нарезал яблоки и достал из холодильника виноград. На улице уже заметно похолодало, и теплая атмосфера дома казалась особенно уютной.

– А теперь "Укрощение строптивого", – объявила Мэй, вставляя новую кассету.

Этот фильм был еще лучше первого. Челентано в роли грубоватого, но обаятельного фермера, который должен "укротить" избалованную городскую штучку в исполнении Орнеллы Мути. Классический сюжет, но поданный с таким итальянским темпераментом и юмором, что невозможно было оторваться.

– Видишь, как он с ней обращается? – говорила Мэй во время особенно смешных сцен. – Строго, но с любовью. Знает, что под этой капризностью скрывается настоящая женщина.

– А она понимает это?

– Конечно понимает! Женщины всегда понимают, когда мужчина их по-настоящему любит. Даже если делают вид, что не понимают.

К середине второго фильма за окнами начало темнеть. Октябрьские дни были короткими, и уже в четыре часа приходилось включать свет. Мэй встала, зажгла несколько ламп, создав в гостиной мягкое, интимное освещение.

– Хочешь ужинать или продолжим марафон? – спросила она.

– Давайте продолжим, – предложил я. – А поужинаем позже.

Третьим фильмом стали "Бархатные ручки" – комедия о неудачливом воришке, который влюбляется в девушку из богатой семьи. Челентано здесь был особенно обаятелен, а его партнерша – Элеонора Джорджи – создавала трогательный образ девушки, разрывающейся между долгом и чувствами.

– Бен всегда говорил, что этот фильм – о том, как любовь меняет людей, – шепотом сказала Мэй во время особенно лирической сцены. – Смотри, как он изменился ради неё. Стал лучше, добрее...

– А она изменилась?

– Конечно. Научилась видеть не статус и деньги, а душу человека.

Мы досмотрели фильм в полном молчании, погружаясь в атмосферу итальянской романтики. Когда закончились финальные титры, было уже почти семь вечера.

– Последний? – спросил я, показывая на оставшуюся кассету.

– "Блеф" с Адриано Челентано, – прочитала Мэй название. – Конечно, давайте закончим на высокой ноте.

Четвертый фильм оказался самым динамичным – криминальная комедия о мошеннике, который пытается провернуть сложную аферу, но постоянно попадает в курьезные ситуации. Челентано здесь демонстрировал не только актерский талант, но и великолепную физическую подготовку.

– Он же сам выполняет все трюки, – восхищалась Мэй. – Никаких дублеров!

– Настоящий мужчина, – согласился я.

– Именно! В те времена актеры были настоящими. Не то что сейчас – одни красавчики без таланта.

К концу последнего фильма мы оба изрядно проголодались. Мэй отправилась на кухню готовить поздний ужин, а я убрал видеокассеты и привел гостиную в порядок.

За ужином мы обсуждали просмотренные фильмы. Мэй рассказывала, как они с дядей Беном открыли для себя итальянское кино, как собирали коллекцию кассет, как спорили о любимых актерах.

– Знаешь, Питер, – сказала она, когда мы заканчивали есть, – сегодня был один из лучших дней за последние годы. Спасибо тебе.

– Спасибо тебе, – ответил я искренне. – Я и не знал, что итальянские комедии могут быть такими... живыми.

– В них есть то, чего не хватает современному кино, – философски заметила Мэй. – Искренность. Настоящие эмоции. И вера в то, что любовь может изменить мир.

Позже, когда Мэй легла спать, я еще долго сидел в гостиной, обдумывая прошедший день. Это было странно – я, человек с армией мутантов, планирующий грандиозные преобразования мира, провел целый день, просто наслаждаясь обществом доброй женщины и старыми фильмами.

И это было прекрасно.

Около полуночи я тихо выбрался из дома, оставив записку для Мэй о том, что пошел на ночную пробежку. День, проведенный с ней, наполнил меня теплом, но теперь меня ждали более серьезные дела.

Добравшись до склада Williams Sons, я сразу же почувствовал изменения. Еще на подходе к зданию паучий инстинкт начал покалывать — здесь находилось гораздо больше людей, чем я ожидал.

Прошел через знакомую дыру в заборе и направился к главному входу. Дверь была приоткрыта, и из щели пробивался слабый свет. Я тихо вошел внутрь и остановился, пораженный увиденным.

Главный зал склада был заполнен людьми. Не пятеро моих мутантов, а несколько десятков человек — мужчины и женщины разных возрастов, большинство явно из низших слоев общества. Бездомные в грязной одежде, мелкие наркоторговцы с характерными татуировками, проститутки в дешевых нарядах, уличные воры с настороженными взглядами.

Карлос заметил меня первым и быстро подошел:

— Босс. Привели всех, кого смогли найти. Только добровольцев, как вы велели.

Я оглядел толпу более внимательно. Их было человек сорок, может больше. Все смотрели на меня с любопытством, смешанным со страхом и надеждой.

— Сколько точно? — спросил я тихо.

— Сорок семь, — ответил Диего, подходя к нам. — Все согласились на эксперимент. Мы объяснили, что это может изменить их жизнь к лучшему.

— И что именно вы им обещали?

— То, что вы говорили. Силу, здоровье, новую жизнь. Место в организации, которая даст им цель и средства к существованию.

Я кивнул, продолжая изучать собравшихся. В их глазах читалось отчаяние людей, которым действительно нечего терять. Именно таких я и искал — тех, кто готов на риск ради шанса вырваться из своего положения.

— Хорошо, — сказал я решительно. — Начинаем.

Я прошел в импровизированную лабораторию, которую обустроил в дальней части склада. Здесь стояло несколько столов с химическим оборудованием, холодильник для хранения реактивов и большой металлический распылитель, который я приобрел несколько дней назад под видом средства для дезинфекции помещений.

Достав из холодильника несколько пробирок с мутагеном, я начал готовить аэрозольную смесь. Новая формула была стабильнее предыдущей — я учел ошибки первых экспериментов и добавил буферные агенты, которые должны были обеспечить более контролируемую трансформацию.

Карлос наблюдал за моей работой:

— Это безопасно, босс?

— Намного безопаснее, чем их нынешняя жизнь, — ответил я, заливая готовую смесь в распылитель. — Но предупреди всех. Процесс будет болезненным. Очень болезненным.

Он кивнул и вернулся в зал. Я слышал, как он объясняет людям, что их ждет. Несколько голосов выразили сомнения, но никто не ушел.

Когда все приготовления были закончены, я вышел в центр зала. Толпа расступилась, образуя вокруг меня широкий круг. Лица были напряженными, но решительными.

— Друзья, — начал я, обращаясь ко всем сразу. — Сегодня ваша жизнь изменится навсегда. То, что произойдет дальше, даст вам силу, которой вы никогда не обладали. Возможности, о которых вы могли только мечтать. Но цена этого — боль. Сильная, но временная боль.

Мужчина лет сорока с шрамом через всю щеку сделал шаг вперед:

— А если мы передумаем? Можно еще уйти?

— Можно, — кивнул я. — Но это последний шанс. После того, как процесс начнется, пути назад не будет.

Несколько человек переглянулись, но никто не двинулся к выходу.

— Тогда начинаем, — сказал я и поднял распылитель.

Нажав на спуск, я начал медленно поворачиваться, покрывая весь зал тонкой взвесью мутагена. Аэрозоль был почти невидимым, лишь слегка мерцал в свете ламп. Люди инстинктивно втягивали воздух, стараясь не пропустить ни капли обещанного "лекарства".

Первые признаки воздействия появились через несколько минут. Женщина в рваной куртке внезапно согнулась пополам, схватившись за живот. Мужчина рядом с ней начал задыхаться, словно воздух стал слишком густым.

— Что происходит? — закричал кто-то из толпы.

— Трансформация началась, — спокойно ответил я. — Не сопротивляйтесь. Позвольте изменениям происходить.

Но уже было поздно объяснять что-либо. По залу прокатилась волна криков и стонов. Люди падали на пол, корчась от боли. Некоторые пытались ползти к выходу, но ноги не слушались.

Я наблюдал за процессом с научным интересом. Новая формула действовала быстрее и агрессивнее предыдущей. Тела людей начинали изменяться прямо на глазах — мышцы увеличивались в объеме, кости удлинялись, черты лица становились более резкими.

Женщина, которая первой почувствовала боль, лежала на боку, и я видел, как её позвоночник изгибается под невероятными углами. Кожа натягивалась, становясь более плотной, приобретая слегка сероватый оттенок.

Мужчина с татуировкой на шее внезапно выпрямился и издал нечеловеческий рык. Его глаза горели красным светом, а руки стали заметно длиннее и сильнее. Пальцы заканчивались короткими, но острыми когтями.

Процесс продолжался около часа. Крики постепенно стихли, сменившись тяжелым дыханием и случайными стонами. Люди лежали по всему залу в различных позах, но все еще дышали.

Затем они начали подниматься.

Первым встал тот самый мужчина с татуировкой. Движения его стали невероятно плавными, почти кошачьими. Он оглядел свои изменившиеся руки, затем посмотрел на меня. В его взгляде читались удивление, благодарность и абсолютная преданность.

— Босс... — хрипло произнес он. — Я чувствую... я чувствую себя богом.

Остальные тоже начали вставать. Трансформация прошла успешно — все сорок семь человек превратились в улучшенных мутантов, сохранив человеческий облик, но приобретя нечеловеческие способности.

Женщина в рваной куртке подошла ко мне, и я увидел, как изменилось её лицо. Кожа стала более гладкой, черты — более правильными. Глаза светились тем же красноватым отблеском, что и у остальных.

— Спасибо, — сказала она, и голос её звучал более низко, чем раньше. — Я никогда не чувствовала себя такой... живой.

Я обратился ко всем:

— Добро пожаловать в новую жизнь. Теперь вы — часть чего-то большего. Семьи, которая никогда вас не предаст. Организации, которая даст вам цель и смысл.

Сорок семь пар горящих глаз смотрели на меня с обожанием. Мутаген не только изменил их тела, но и создал прочную психическую связь между ними и мной. Они были готовы выполнить любой мой приказ.

Карлос, наблюдавший за процессом со стороны, подошел ко мне:

— Босс, это невероятно. Я чувствую их всех. Как будто мы связаны невидимыми нитями.

— Это и есть цель, — кивнул я. — Коллективный разум. Совершенная координация.

Следующие несколько часов я провел, организуя новых мутантов. Разделил их на группы по специализациям — разведка, безопасность, снабжение, техническая поддержка. Каждой группе назначил командира из числа моих первых пяти подчиненных.

Женщина в куртке, которая теперь называла себя Мария, оказалась бывшим военным медиком. Мужчина с татуировкой — Джонни — имел опыт работы в частных охранных агентствах. Постепенно выяснялись полезные навыки и у других.

Когда организационные вопросы были решены, я вспомнил о паучьей паутине, которую получил от своих первых "детей" в метро. Достав моток из кармана, я внимательно изучил его при ярком свете.

Нити были удивительными. Тоньше человеческого волоса, но невероятно прочные. Я попробовал разорвать одну нить руками — не получилось. Даже приложив всю свою сверхчеловеческую силу, я смог лишь слегка растянуть её.

— Карлос, — позвал я. — Принеси нож.

Он подал мне острый тактический нож. Я попробовал перерезать нить — лезвие скользило по ней, не причиняя ни малейшего вреда.

— Удивительно, — пробормотал я. — Прочнее стали, но гибче резины.

Идея созрела мгновенно. Если паутина настолько прочна, из неё можно создать защитное снаряжение. Лёгкое, но эффективное.

Я разложил моток на столе и начал изучать структуру плетения. Нити были переплетены по сложной схеме, создавая практически непробиваемую сеть. Но для создания защитного жилета нужно было адаптировать эту схему.

Следующие два часа я провел, экспериментируя с паутиной. Оказалось, что нити можно осторожно разделять и перепутывать в новые конфигурации. Постепенно у меня начало получаться что-то напоминающее ткань.

Мария наблюдала за моей работой:

— Что вы делаете, босс?

— Создаю защиту, — ответил я, не отрываясь от работы. — Если эта паутина настолько прочна, из неё можно сделать бронежилет.

— Хотите, помогу? У меня есть опыт работы с тканями.

Я кивнул, и она присоединилась ко мне. Оказалось, что у неё действительно есть навыки — её руки двигались уверенно, создавая ровные, прочные швы.

Постепенно к нам присоединились другие мутанты. Джонни принес иголки и нитки из аптечки первой помощи. Женщина по имени Сара, бывшая швея, взяла на себя разработку выкройки.

Работая сообща, мы создали удивительную вещь. Жилет из паучьей паутины получился легче обычной рубашки, но при этом невероятно прочным. Я надел его поверх футболки — он сидел как влитой, совершенно не стесняя движений.

— Давайте проверим, — предложил Джонни, доставая пистолет.

— Не здесь, — покачал головой я. — Слишком шумно.

Мы вышли во двор склада. Джонни встал в десяти метрах от меня, прицелился в грудь и выстрелил.

Пуля ударила в жилет и... отскочила. Просто отскочила, как от стены. Я почувствовал лишь легкий толчок, словно кто-то слегка толкнул меня пальцем.

— Невероятно, — прошептала Мария. — Это же идеальная защита.

Мы провели еще несколько тестов. Жилет выдержал выстрелы из разных видов оружия, удары ножом, даже попытку разорвать его голыми руками. Паучья паутина оказалась действительно универсальным защитным материалом.

— Нужно наладить массовое производство, — сказал я, снимая жилет. — Организуйте регулярные сборы материала. Пусть каждый из новых мутантов получит такой жилет. А потом начнем экипировать людей снаружи.

Когда все тесты были завершены, уже начинало светать. Я собрал командиров и провел последний инструктаж.

— У нас теперь больше пятидесяти человек, — сказал я, обращаясь к Карлосу, Диего, Марии, Джонни и Саре. — Этого достаточно, чтобы начать серьезные операции. Но действовать нужно осторожно. Пока мы в тени, у нас есть преимущество.

— Какие задачи, босс? — спросила Мария.

— Во-первых, продолжаем вербовку, но медленнее. Не больше пяти-десяти человек в месяц. Во-вторых, начинаем изучение городской инфраструктуры. Карты канализации, расположение полицейских участков, маршруты патрулей. В-третьих, устанавливаем контроль над несколькими кварталами. Мелкая торговля наркотиками, проституция, подпольные казино — все это должно работать на нас.

Они кивали, запоминая каждое слово.

— И помните, — добавил я в заключение, — мы не террористы. Мы не убиваем без необходимости. Наша цель — создать лучший мир, а не разрушить существующий.

Покидая склад, я чувствовал глубокое удовлетворение. За одну ночь размер моей организации увеличился в десять раз. У меня была армия преданных мутантов, неприступная защита из паучьей паутины и четкий план действий.

Но самое главное — я сохранил человечность. День, проведенный с Мэй, напомнил мне о том, что важно не только завоевать мир, но и сохранить в нем место для простых человеческих радостей.

Возвращаясь домой по пустынным утренним улицам, я думал о том, что впереди ждут новые вызовы. Фиск все еще ждал ответа на свое предложение. Трис нуждалась в лечении. А мой двойной жизнь становилась все сложнее.

Но сейчас я чувствовал себя готовым к любым испытаниям.