Наследник 4

Глава 2

Глава 2

— Благодарю за теплые слова князя Василия Ивановича, — ответил я ровным тоном. — Передай и ему мой поклон. Здоровьем Бог не обидел, слава Ему. А что до дел… дел много, только прибыл, надобно сперва осмотреться, да и к чину тысяцкого, что на меня возложен, готовиться.

— Разумеется, разумеется, княже! — закивал боярин. — Коли будет время да желание, князь Василий Иванович был бы рад с вами по душам потолковать, дела обсудить… Как-никак, забота общая.

— Непременно, как только дела позволят, — уклончиво ответил я, давая понять, что разговор окончен.

Боярин, еще раз поклонившись, поспешил прочь. Я проводил его взглядом. Первый зонд от Шуйского. Князь Василий не терял времени. Нужно было быть еще осторожнее.

«Интересно, он вчера еще узнал о моем прибытии или это домашняя заготовка, а боярин просто слышал об интересе Шуйского ко мне вот и вылез? — мелькало в голове. — Ну встретиться с ним теперь уж точно не помешает, посмотреть да прощупать. Вот только идти мне к нему первым невместно, да, он старше по возрасту, а я старше по статусу, ладно, потом решу».

Пока я обдумывал произошедшую встречу, из дверей царских палат выскользнул молодой стольник. Увидев меня, он поспешил навстречу, низко кланяясь.

— Князь Андрей Владимирович! Государь Дмитрий Иоаннович вас к себе требует! Немедля! — Ну, тут наверняка кто меня углядел, въезжающим в кремль, а там и доложили, я сильно не торопился.

— Иду, — бросил я стольнику и махнул головой дяде Олегу, чтобы он меня ждал, и сам последовал за стольником в глубь дворца.

Меня провели по запутанным коридорам, мимо богато украшенных покоев, где суетились слуги и толпились придворные. Наконец стольник остановился перед резными дверями, охраняемыми двумя рослыми иноземцами.

Я ожидал увидеть царя за делами или в окружении советников, но попал в совершенно иную обстановку. Покои были завалены ворохами дорогих тканей: парчи, бархата, шелков. Посреди комнаты на небольшом возвышении стоял сам Дмитрий Иоаннович, примеряя роскошный свадебный кафтан жемчужного цвета. Вокруг суетились портные, судя по всему, иноземцы, ибо одежды были не наши. В воздухе пахло благовониями и дорогим вином. У окна за столиком с бумагами сидел секретарь царя Ян Бучинский. Рядом с возвышением стоял Мацей и что-то говорил Дмитрию по-польски.

Увидев его, я едва удержался, чтобы не скривиться, второй день в Москве, и уже встретил заказчика своего несостоявшегося убийства.

— А-а, Андрюша! Родич! Брат мой! — воскликнул Дмитрий, заметив меня, и его лицо расплылось в широкой, почти детской улыбке. — Наконец-то! Я уж думал, не успеешь! А ты как раз вовремя!

Он легко спрыгнул с возвышения и, подойдя, по-свойски хлопнул меня по плечу, совершенно игнорируя чины и этикет. Бучинский и Мацей молча наблюдали.

— Ну, как тебе? А? — Он горделиво повернулся, демонстрируя кафтан. — К свадьбе шьем! Сам Ежи Мнишек ткань прислал! Хорошо ли сидит? Тебе нравится?

Кафтан был действительно прекрасен.

— Великолепно, государь! — поспешил заверить я, склоняя голову. — Достойно величия царского! Такого и у цесарцев, поди, не видывали.

— То-то же! — рассмеялся Дмитрий, явно довольный похвалой. — Эх, Андрюша, скорее бы! Жду не дождусь! Невеста моя, красавица Марина, уже под Смоленском! Дня через два, не позже, здесь будет! Представляешь? Свадьба! Пиры! Вся Москва гулять будет! А ты у меня тысяцким станешь, первым человеком после меня! Как я рад, что ты успел, родич! Ты ж у меня самый близкий по крови, Рюрикович, первый сенатор! Вместе мы с тобой горы свернем!

«Теперь уж точно придется разбираться, что к чему в этом чине, да еще и на такой свадьбе», — подумал я.

Он говорил быстро, возбужденно, глаза его блестели не то от радости, не то от выпитого вина. Он был полностью поглощен предстоящей свадьбой и, казалось, не замечал ничего вокруг.

— Рад служить, Дмитрий Иоаннович, — заверил я его вновь, стараясь, чтобы голос звучал искренне.

— Верю, Андрюша, верю! — Он снова хлопнул меня по плечу. — Ведь и твой прадед был тысяцким на свадьбе моего отца. Ладно, погоди пока… — Он вдруг нахмурился, будто что-то вспомнив. — Тысяцкий… чин важный! Надо ж, чтобы ты не спутал ничего, а то дел-то будет невпроворот! Эй, кто там! Позвать ко мне дьяка Грамотина! Живо!

Дмитрий снова повернулся к портным и Мацею, махнув мне рукой, мол, подожди у стены. Я отошел, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица.

Грамотин? Ловкий и изворотливый дьяк, успевший послужить Годунову, теперь один из ближайших к царю людей? Интересный выбор для инструктажа…

Не прошло и пяти минут, как в дверях появился человек средних лет, с проницательными, бегающими глазками и холеной бородой — Иван Грамотин. Он отвесил царю поясной поклон, скользнув по мне взглядом.

— Звал, великий государь?

— А, Ивашка, вот и ты! — кивнул Дмитрий, не отвлекаясь от портных. — Вот, князь Андрей Владимирович. Тысяцким у меня на свадьбе будет. Изложи ему толком всю роспись свадебную, что да как. Чтобы знал, что делать. Ступайте в соседнюю палату, потолкуйте. А мне тут… — он снова обернулся к кафтану, — … закончить надо!

Грамотин еще раз поклонился царю, затем повернулся ко мне с подобострастной улыбкой:

— Прошу, князь. За мной.

Я последовал за думным дьяком в соседнюю комнату. Грамотин указал на скамьи у стены.

— Волею государя нашего тебе, Андрей Володимирович, предстоит исполнять чин тысяцкого, — начал Грамотин вкрадчивым голосом. — Дело почетное и хлопотное. Главное, быть при государе неотлучно во время всех церемоний и шествий, водить его под руку, являть собой первую опору жениха.

— Ясно, — кивнул я, переваривая услышанное. — Быть при государе неотлучно. Хотелось бы уяснить остальное. Когда ожидается прибытие… будущей царицы?

— Невеста государя нашего, Марина Юрьевна, ожидается послезавтра, князь, — ответил Грамотин. — И торжественный въезд в столицу. Разместят ее в Вознесенском монастыре, где будущую царицу будет принимать инокиня Марфа, матушка царя нашего.

— А далее? Венчание? — уточнил я.

— Ну-у-у… — Глаза дьяка забегали. — Не сразу, — протянул он. Там уж в Успенском соборе. Невеста будет благославлена как царица и великая княгиня всея Руси. Сам патриарх Игнатий проведет чин. С миропомазанием, это уже сговорено, невеста настояла на том, а царь и пошел навстречу невесте своей, — вздохнул дьяк.

И, видимо, ему это не по нраву.

Я едва заметно нахмурился. Коронация до венчания? Странный порядок, не по нашим обычаям. И миропомазание вместо крещения?

— Миропомазание? — переспросил я как можно более нейтрально. — Значит, невеста примет веру православную?

Грамотин развел руками с видом сожаления.

— Чин миропомазания присоединит ее к Святой Церкви, князь. Этого достаточно для таинства брака с православным государем. Таково решение государя и святейшего патриарха. Вы же понимаете…

Понимаю. Уступка католикам. Значит, полноценного крещения не будет. Уже одно это вызовет ропот, если не бурю. И ставит под сомнение саму свадьбу.

— А после? — спросил я.

— В тот же день, восьмого мая, там же, в Успенском соборе, состоится и венчание государя нашего Дмитрия Иоанновича с царицей Мариной Юрьевной, — продолжил Грамотин. — Обряд также совершит патриарх Игнатий. Вам, как тысяцкому, вновь надлежит быть подле государя.

— Кто еще назначен на свадебные чины? — спросил я, внимательно глядя на дьяка. — Кто будет у бояр, у поезжан?

Грамотин замялся, достал бумаги, но почти сразу спрятал их обратно.

— Роспись еще дорабатывается, князь, — сказал он чуть тише. — Дружком царя будет Михаил Васильевич Скопин-Шуйский… Боярин князь Федор Иванович Мстиславский будет при государе. Другие назначения государь объявит сам в свое время. Все будут знатнейшие люди.

«Снова уходит от ответа или он просто не хочет раскрывать все карты передо мной?» — подумалось мне.

— Понятно, — медленно произнес я. — А после венчания — пиры?

— О да, князь! — оживился Грамотин. — С дня святителя Николая начнутся пиры в Грановитой палате. Несколько дней праздновать будем! Музыка, угощения! — зажмурил дьяк глаза.

— Много поляков прибудет с царицей? — задал я последний, самый тревожный вопрос.

— Свита у Марины Юрьевны велика, разумеется, — заискивающе улыбнулся Грамотин. — Отец ее, воевода сандомирский пан Ежи Мнишек, знатнейшие паны, шляхта, воины… тысячи две душ, быть может. Но государь все предусмотрел, князь. Разместят их по дворам. Беспокоиться не о чем.

Не о чем беспокоиться? Две тысячи вооруженных поляков в и так уже накаленной столице? Грамотин либо лгал мне в лицо, либо был таким же слепцом, как и его повелитель.

— Благодарю вас, Иван Тарасьевич, — поднялся я. — Теперь мне яснее.

Только на этом я решил не останавливаться, а, так сказать, потыкать палкой. Так что, захватив Грамотина, я решил посетить Успенский собор, а после кухню. Задалбливал разными вопросами, кто и где на пирах будет сидеть. Какие будут блюда, кто будет встречать будущую царицу, что лучше надеть, когда царь будет принимать подарки. — В общем, включил на полную внутреннего душнилу, таская по кремлю бедного дьяка, который лишь тяжко вздыхал, возводя глаза к небу.

Ближе к обедне мне это надоело, и я отпустил дьяка восвояси и, захватив дядю и сторожей, вернулся на свое подворье.

Там позвал Елисея себе.

— Да, княже. — Спустя пару минут он появился рядом.

— Агапку-то помнишь? — глянул я на него.

— А как же, он и на Москве нам помог пороху прикупить, с Савелием свел, — ухмыльнулся весело Елисей.

— Вот найди его и ко мне пригласи, а еще нужно выяснить, где живут Шуйские! Сам Василий, его братья да Скопин-Шуйский. А ежели выяснишь, кто к ним захаживает из бояр, то совсем хорошо будет, — поставил я задачу перед Елисеем.

— Где живут, узнать-то нетрудно, — и Елисей почесал затылок. — А вот кто ходит в гости, тут посложнее. Смотреть надо, да так, чтобы не увидели, а то могут бока намять и не только.

— Да, тут с осторожностью надо, — кивнул я. — Ты подумай, ежели чего, можешь пару сторожей взять да мальчишек, на них уж вряд ли подумают.

— Постараюсь, княже, — пробормотал Елисей.

Настроение было странное, думать не хотелось, да и напряжение было, ведь оставалось только ждать. Потому я решил размять и поиграть с сабелькой.

И вместе с дядей Олегом, как и прежде, мы скрестили клинки, за прошедшее время мой уровень сильно подрос, так что в бою бойца средней руки я разделаю спокойно. А вот с кем посильней, как повезет, про настоящего мастера вообще молчу, но и их немного. Да, дядя Олег меня по-прежнему превосходил, но и чтобы победить, ему приходилось напрячься.

Отложив сабли, мы тяжело дышали. Разминка помогла немного сбросить напряжение, но тревога никуда не делась, лишь затаилась глубже. День клонился к вечеру. С улицы доносился гул возвращающихся с работ москвичей, скрип телег, редкие выкрики торговцев.

Я сидел у себя в горнице, разбирая привезенные бумаги, когда в дверь постучали. Вошел один из моих сторожей.

— Княже, там люди от боярина Шуйского. Двое. К тебе просятся.

Я поднял бровь.

«Вот как? Уже и посыльных шлет? Настырный какой», — промелькнуло у меня в голове.

Первый раз — через боярина, теперь напрямую. Видимо, мой уклончивый ответ его не устроил.

— Зови, — коротко бросил я.

Вошли двое — крепкие молодцы в добротны кафтанах, явно из дворовых людей Шуйского. Поклонились низко.

— Князь Андрей Владимирович, — начал старший из них. — Боярин наш, князь Василий Иванович, зовет тебя к себе на вечерню да на ужин.

Шуйский явно не собирался ждать, пока я «осмотрюсь». Что ж, может, он и прав. Хватит ходить вокруг да около. Времени мало, события несутся вскачь. Надо уже решать, что и как, определяться со стороной. Сидеть на двух стульях долго не получится.

— Князь Василий Иванович оказывает мне честь, — ровным голосом произнес я. — Передайте вашему боярину мой поклон и скажите, что буду непременно.

— Дозволь, княже, проводить? — тут же нашелся с ответом один из них.

— Дозволю, — И я махнул рукой, указывая на дверь.

— Ты и впрямь пойдешь? — спросил дядя Олег.

— Пойду, дядя. Пора познакомиться с еще одним родичем, — усмехнулся я. — Понять, чего он хочет и что предлагает. Может, наши пути и сойдутся.

— Осторожнее там, кто ж знает этих бояр, — пробурчал дядя.

— Знаю. Возьми пятерых сторожей, — поднимаясь с лавки, ответил я.

Минут через двадцать мы выехали с подворья. Я, дядя Олег и пятеро бойцов. Путь к хоромам Шуйских лежал через Китай-город, как я понял, подворье Шуйского стояло в другом конце. Улицы были уже не так многолюдны, как днем, но то тут, то там мелькали фигуры прохожих, спешащих к ужину или в кабак.

Именно здесь, на одном из перекрестков у питейного дома, откуда несло кислым пивом и криками, мы и наткнулись на неприятную сцену. Двое поляков, судя по богатой одежде, относящихся к шляхте, но уже изрядно подвыпивших, окружили немолодого мужика в простой рубахе и портах. Мужик испуганно жался к стене, а ляхи, хохоча, толкали его и что-то лопотали по-польски, перемежая речь грязными русскими ругательствами. Один из них, долговязый блондин с закрученными усами, ткнул мужика кулаком в плечо.

— Что, быдло? А? Смотри, а то хуже будет!

— Пся крев! — поддержал его второй, пониже ростом, но более плотный, с багровым лицом. — Кланяться надо панам ниже! А ты грязь под ногами!

Мужик только бормотал что-то неразборчивое, пытаясь закрыться руками. Несколько прохожих опасливо косились на происходящее, но спешили пройти мимо. Вмешиваться никто не хотел — связываться с пьяными иноземцами.

Меня злость взяла. Вот оно, то самое польское своеволие, о котором шепчутся по всей Москве! Наглость и спесь захмелевших уродов.

— Оставьте человека! — шагнул я вперед, мой голос прозвучал резко в вечерней тишине.

Поляки обернулись. Они явно не ожидали вмешательства. Несколько секунд с пьяным недоумением разглядывали меня и моих людей за спиной.

— А ты еще кто такой? — презрительно скривился долговязый. — Иди своей дорогой, не мешай панам развлекаться!

— Вали отсюда, пока цел! — рявкнул второй, багровея еще больше. — Не твоего ума дело!

Они явно не понимали, с кем говорят. Ни мой богатый кафтан, ни суровые лица моих воинов за спиной не произвели на них впечатления. Хмель и спесь напрочь отшибли им остатки разума.