Начальник Культуры

Глава 8

— Делать будем вот что, — я сцепил руки за спиной, прошёлся вдоль стола и остановился у окна, чтобы не давить на них взглядом. — К моменту приезда проверки наш ДК должен сиять так, чтобы у комиссии в глазах рябило. Всё вылизать, вычистить, подкрасить. Чтобы запахом свежей краски из каждого угла тянуло.

Вероника, Лариса и Карл переглянулись, но молчали. Я дал им несколько секунд, чтобы это переварить, потому что знал — это только первая часть. Они привыкли, что проверки у нас — это как грипп: переждём, отболеем, дальше как-нибудь выкрутимся. Но в этот раз такого не будет.

— И этого мало, — продолжил я, разворачиваясь к ним. — Мы устроим концерт. Не просто концерт, а мероприятие, которого район не видел уже лет пять, а может, и все десять. Такое, чтобы все пришли. И проверка, и пресса, и кто угодно, у кого есть хоть какие-то глаза и уши.

— Концерт? — переспросила Лариса. — А кто выступать-то будет?

— Звёзды, — улыбнулся я. — Правда, собственного пошиба. Но никто об этом не должен знать.

Я обернулся к ним, позволяя словам немного повиснуть в воздухе.

— Вот ты, Вероника, сможешь выступить в роли Жанны Агузаровой?

— Чего? — она даже отступила на шаг. — Максим Валерьевич, вы шутите?

— Я абсолютно серьёзен. А вы, Карл Игоревич, сможете сыграть Кузьмина?

Карл прищурился, видимо, уже прикидывал себя с кудрявым париком и гитарой.

— Это вы серьёзно? — уточнил он.

— А как же, — кивнул я. — У нас же отдел культуры, верно? Так вот, мы покажем им такую культуру, что они ещё полгода будут обсуждать.

— Будем людей обманывать? — вздохнули сотрудники, очевидно, не зная, что недавно выступал липовый Кай.

— Нет, конечно, — замотал я головой. — У нас это будет, что-то вроде пародии, ну как Песков сейчас пляшет, видели по телевизору? С юмористическим уклоном, так сказать, но все серьезно.

— И кого же мы показывать будем, ну, кроме Агузаровой и Кузьмина? — Вероника осторожно посмотрела на меня.

Боялась, видимо, новых сюрпризов. Я медленно улыбнулся.

— Наших новых общественных помощьников. Панков.

— Панков⁈ — Лариса схватилась за сердце. — Вы серьёзно⁈ У нас не зоопарк ведь!

— Серьёзнее некуда, — подтвердил я. — Если Рубанов хочет доказать, что культура никому не нужна, то мы покажем, что культура может работать даже с такими, как эти двое. Хотели «Короля и Шута»? Пожалуйста. Хотели группу «Блестящие»? Организуем. Хоть «Ласковый май», если потребуется.

Они смотрели на меня ошарашенно.

— Вы хотите, чтобы эти… эти… — Лариса запнулась, — чтоб они вышли на сцену?

— Именно. Они будут красить, убирать, репетировать, а потом выйдут на сцену. И мы всем покажем, что даже самые безнадёжные, даже отморозки, через культуру могут стать людьми. И знаете, что самое главное?

Они ждали.

— Что об этом узнает весь район. А если узнает район — узнает область. А если узнает область, то ни один Рубанов не сможет сказать, что культура никому не нужна и её можно просто вычеркнуть. Потому что мы эту культуру покажем в действии.

Лариса опустилась на стул и даже побледнела.

— Да нас с этим… с этими панками… на смех поднимут.

— Это смотря как подать, как отрепетировать, — возразил я. — Но сначала посмотрят. А потом обсудят. А потом — захотят ещё. И вот тогда мы покажем, что отдел культуры — это не мёртвая контора, а самое живое место в этом городе. Где не прячут деньги по карманам, а делают из любого материала то, что нужно людям.

Я выпрямился и прошёлся по кабинету.

— Так вот, господа хорошие. Или мы сейчас все вместе впишемся за свой отдел, или вас по одному в кабинет дергать будут. И каждый раз будут предлагать — подпишите бумажку, скажите, что Максим Валерьевич заставлял, что деньги через нас шли мимо кассы… И знаете, кто первый подпишет? Самый слабый. Потому что если нет команды — ломают по частям. И кого-то из вас назначат этим слабым звеном.

Я не стал им говорить, что дело-то всё в том, что они сами на всё согласны. Они молчали.

— Ну так что? — я остановился и посмотрел на них по очереди. — Кто со мной?

Карл Игоревич вздохнул, но кивнул первым. Лариса сначала покачала головой, но тоже сделала это осторожное движение вверх-вниз. Вероника сглотнула, нервно поправила волосы, но всё-таки кивнула следом, мелко, будто хотела кого клюнуть подобородком.

— Нам ещё комиссию как-то встречать надо… — пробормотала Вероника.

— Встретим, — я потер руки. — Так встретим, что они запомнят надолго. А пока — готовьте всё. Отчёты, сметы, акты. Каждую бумажку. Всё должно быть в идеале. Они привыкли, что отдел культуры — это бардак и забытые стенды. А мы им покажем, что это система, как швейцарские часики. Порядок на порядок.

Они кивали. Я видел — страх остался. Но в глазах появилось то, что мне было нужно. Азарт. Им тоже надоело жить под этим дамокловым мечом: сократят — не сократят, куда погонят, кто придёт на моё место или на их места. Они ещё боялись, но уже начали думать — а вдруг получится?

— Всё, за работу, — я открыл дверь и вдохнул запах старого дерева, прокуренного коридора и весенней пыли. — И, кстати. Завтра к восьми. Панков встречаем как дорогих гостей. Без издёвок, помогаем ребятам освоиться. Они — наш билет в будущее. И учтите — теперь мы не отдел культуры. Теперь мы боевая бригада по выживанию, а заодно по духовному росту района.

Вероника сглотнула. Лариса обречённо кивнула. Карл тоже выдал обречённый кивок.

А я стоял в кабинете, слушал, как в коридоре скрипят половицы, и понимал — это только начало. Рубанов думал, что культура — это баян на площади. А я знал, что культура — это оружие. И если зарядить его правильно, оно снесёт любого. Даже того, кто уже решил, что эта война закончилась.

Я остался у окна, глядя, как внизу уборщица лениво метёт мусор с крыльца.

Сметать они нас собрались. Ну, посмотрим, кто кого раньше сметёт.

Когда я вернулся домой, усталый, но довольный проделанной работой, в прихожей меня уже ждали. Дима сидел на пуфике в прихожей, как будто только что с порога шагнул и даже не успел снять куртку. На его лице застыло выражение задумчивости, но в глазах читалась прицельная заинтересованность.

— Максим, поговорить надо, — сказал он спокойно, без лишних предисловий.

Я вздохнул, прошёл в комнату, бросил пиджак на спинку стула.

— Ну, проходи, раз надо.

Дима поднялся, шагнул следом, но прежде чем войти, обвёл взглядом мою комнату. Так, мимоходом, но цепко. Оценивал, как я устроился.

— Я вчера много думал… — начал он, усаживаясь напротив.

Я не ответил, просто поднял бровь, давая понять, что слушаю.

— Ты же понимаешь, что Рубанов ведёт игру, да?

— Не только понимаю, но и участвую, — я чуть усмехнулся.

— Да, — кивнул Дима, тоже улыбаясь, но с лёгкой натяжкой. — Вопрос в том, кто из нас первым сделает ход, который его поставит в тупик.

— Ты хочешь предложить мне ход?

Он наклонился вперёд, сцепил пальцы в замок.

— Я хочу предложить тебе работать вместе.

Я молчал, разглядывая его. Дима был ко мне приставлен — это я знал. Не просто так он оказался в нашей районной администрации, не просто так держался особняком, не лез в открытую, но и не торопился помогать. Его первоначальная задача была — наблюдать, фиксировать, делать выводы, и в нужный момент встать на моё место, когда меня сольют.

Схема классическая. Меня обвинят во всех грехах — и старых, и новых, покажут культуру как чёрную дыру, а потом выведут Диму на белом коне. Чистенький, без истории, новый прогрессивный руководитель, который начнёт с чистого листа.

Он это знал, я это знал. И он знал, что я это знаю.

— Дим, а ты не торопишься? — я прищурился. — Или тебе казалось, что меня вынесут быстрее?

Он не вздрогнул, но на долю секунды задержал дыхание.

— Рубанов слишком уверен в себе, — наконец, ответил он. — Я просто вижу в тебе шанс разобраться с ним раньше, чем он разберётся с тобой, а потом со мной.

— И если мы разберёмся с ним, ты на моё место не метишь?

Дима даже усмехнулся.

— Ты шутишь?

— Конечно, — я тоже усмехнулся. — Хотя мы оба понимаем, что ты просто ждёшь, когда старый отдел зачистят, и зайдёшь в обновлённый. Чистенький.

Он ничего не ответил сразу, лишь чуть повёл плечом.

— А ты что, решил в благородство сыграть? Думаешь, если сейчас всех спасёшь, они тебе потом спасибо скажут?

— Не в этом дело, — я откинулся на спинку стула. — Просто я должен понимать, кто рядом и на кого можно опереться. Вот ты пока что всё больше похож на человека, который играет сразу на две стороны.

Дима на секунду опустил взгляд, будто взвешивал слова.

— Я хочу убрать Рубанова, — сказал он тихо, но чётко.

Я кивнул. Медленно, давая понять, что услышал и принял.

— О, как… Хорошо.

Он выдохнул с облегчением, будто получил даже больше, чем рассчитывал.

— Значит, работаем?

— Значит, работаем, — повторил я.

Но внутри я понимал — Дима парень мутный. Он мне не союзник. Он просто сейчас здорово боится, что его самого выкинут следом за мной, если что-то пойдёт не так. Но пока его интерес совпадал с моим, а значит — временный союзник мне не помешает.

— Ладно, Дим, всё это хорошо, — я хлопнул ладонью по столу. — Но обед никто не отменял. Где наши девчата?

— Таня к парикмахеру пошла, — ответил он, — а Люда в магазин за продуктами. Скоро должны вернуться.

— Отлично, — я потянулся, размял плечи. — Хоть сегодня поем спокойно.

Дима чуть улыбнулся, но в глазах мелькнуло что-то напряжённое, будто разговор для него ещё не закончился. Он снова наклонился вперёд.

— Слушай, Макс… Ты вообще на Таню виды имеешь?

Я замер на секунду. Вопрос не то чтобы неожиданный, но интересный.

— В каком смысле?

— В прямом. Вы же в одной комнате живёте. Теперь.

Я усмехнулся.

— Тебе-то что? я же не виноват, что у меня два дивана, а к тебе в конуру его не переставить. Не влезет.

— У вас с ней ничего нет, — он пожал плечами, но глаза его внимательно следили за мной.

Таня действительно спала в комнате со мной. Но спала — это не значит спала. Она чётко выстраивала дистанцию, умело играла на заботе и лёгких намёках. Я не брал ее штурмом, она девушка симпатичная, но не мечта жизни. С Димой она тоже играла — по-другому, но играла. А вот ко мне подходила с другим настроем. Её жесты, взгляды, случайные касания — всё это выдавало в ней охотницу, которая пока только выбирает момент. Со мной такое не прокатит, а вот Димка нервничал.

Стоило бы мне чуть надавить — и крепость падёт. Но я не торопился. Таня симпатичная, это да, но я слишком хорошо видел, что она за человек. А впутываться в её игры мне не хотелось.

— Не переживай, Дим, — сказал я спокойно. — Я джентельмен. Пока что…

Как раз в этот момент в замке провернулся ключ, дверь распахнулась, и на пороге появились обе — Таня с новой причёской и хозяйка с пакетами.

— Мужчины, вы уже голодные? — весело поинтересовалась Люда, таща сумки на кухню.

Таня кинула на меня быстрый взгляд, приподняла бровь — мол, как тебе?

Я лениво осмотрел её. Локоны чуть растрёпаны ветром, но причёска ей шла — скулы подчёркивала, глаза заиграли. Она умела подать себя правильно.

— Неплохо, стильно, — оценил я вслух.

— Просто неплохо? — она надменно скрестила руки, но губы тронула улыбка.

— Вполне достойно афиши нашего концерта, — подмигнул я.

— Концерта⁈ — Таня удивлённо вскинула брови. — Какого ещё концерта?

Люда тоже замерла, явно не догадываясь, о чём это я.

— А вы не знали? — я с лёгкой ухмылкой обвёл их взглядом. — У нас намечается большой концерт. Главный культурный рывок года, так сказать.

— Это когда ты придумал? — Таня сузила глаза.

— Сегодня, не вижу смысла тянуть. Раз уж нас хотят утопить, значит, покажем, что мы ещё плавать умеем.

Они переглянулись, и в этот момент я понял — пока не объясню, во что их втягиваю, дело не сдвинется.

— Давайте так, садитесь все, — я показал на стол. — Объясню с самого начала.

Людмила села первой, аккуратно поставив пакеты на пол, смахнула ладонью невидимую пылинку со скатерти. Таня устроилась напротив, закинув ногу на ногу — типичный жест человека, который внешне демонстрирует расслабленность, но внутри весь в напряжении. Дима прислонился к дверному косяку, скрестив руки на груди, и внимательно следил за мной.

— Так вот, — начал я вещать. — Что у нас сейчас есть? Отдел культуры, который Рубанов уже приговорил. Проверка, которая должна официально это подтвердить. И весь этот цирк задуман для одной цели — показать, что всё, что делал отдел, никому не нужно. А значит, можно нас к чертям сократить и бюджет перераспределить.

— Это-то мы уже поняли, — кивнула Люба. — Но причём тут концерт?

— А вот тут самое интересное, — я слегка наклонился вперёд. — Если к приезду проверки у меня будет не просто отчётная папка, а живое доказательство, что культура работает и нужна людям, у них не будет шансов.

— Доказательство? — Таня прищурилась. — И это концерт?

— Не просто концерт, а событие года, — я улыбнулся. — Нам надо за пару недель сделать такое, чтобы пришли все. Чтобы пресса была, чтобы слухи ходили по всему району. Чтобы не было ни одного человека, который бы не знал — отдел культуры работает. Не на бумаге, а на сцене.

— И кто там выступать будет? — Таня скептически изогнула бровь. — У нас, кроме Вероники с баяном, артистов нет.

— Есть, — я сделал паузу. — Панки.

— Чего⁈ — Люда чуть не выронила чашку, а Таня подавилась.

— Те самые, — подтвердил я. — Они теперь наши помощники на исправительных работах. Мы сделаем из них концертную бригаду. С ними не просто концерт получится, а шоу. Они же музыканты, у них в квартире я видел гитары и прочие барабаны.

— Панки и шоу? — Таня пожала плечами. — Это как?

— Вы только представьте: на сцене бывшие хулиганы, недавно подъезды обсыкали, а теперь исполняют популярные хиты. Реабилитация через культуру. Это такой инфоповод, что его даже в область подхватят.

— И ты думаешь, они согласятся? — Люда всё ещё смотрела на меня с недоверием. — Это же как…

— Они не согласятся, — я усмехнулся. — Они будут вынуждены. Либо работают со мной, либо обратно в суд. Так что вариант у них один.

Людмила вздохнула, но не возразила. Таня задумчиво прикусила губу, но по глазам я видел — идея её зацепила. Любит она такое — скандалы, сенсации, движуху.

— Ладно, — наконец сказала Таня. — А нам-то что делать?

— Согласиться мне помочь. Таня, — я поднял на неё взгляд. — Ты подключаешь все свои связи. Подруги, знакомые, редакторы, районные газеты, местное телевидение — всех. Нам нужна максимальная огласка. Чем больше шума вокруг этого концерта, тем лучше.

Она медленно кивнула, прокручивая в голове список всех, кого можно привлечь.

— Люда, — я повернулся к хозяйке. — Ты у нас отвечаешь за костюмы. Нужно ярко, с выдумкой, но недорого. Что найдёшь в своих сундуках — в дело. Если надо что-то дошить — тоже на тебе.

— Ну, — хозяйка потёрла руки, — костюмы я люблю. Посмотрим, что можно сделать.

— Дима, — я повернулся к нему. — А ты у нас будешь техническим директором. Свет, звук, аппаратура, сцена — всё твоё.

— Я не очень… — начал он.

— Разберёшься, — отрезал я. — Мне сейчас не нужны отговорки, мне нужны руки.

Дима стиснул зубы, но кивнул.

— Так вот, — я обвёл всех взглядом. — Завтра с утра начинаем. В этом доме теперь живёт оперативный штаб культурной революции. Каждый день отчитываемся друг другу — кто что сделал, кого подключил, с кем договорился. Если кому-то что-то непонятно — сразу ко мне. Мы сейчас одна команда. И если мы это провернём, Рубанову будет нечем крыть.

В комнате повисла тишина, только одиноко шуршал под тяжестью продуктов пакет.

— Ну что, поможете — справимся? — спросил я наконец.

— А куда мы денемся, — буркнула Люда.

— Справимся, — кивнула Таня, но в её голосе больше было азарта, чем уверенности.

— Ладно, — Дима выдохнул, — попробуем.

— Вот и отлично, — я хлопнул по столу. — Значит, работаем.

Они разошлись каждый по своим углам — думать, переваривать, привыкать к новой реальности. Я остался на кухне, налил себе чаю и сел за стол. Первый шаг сделан. Теперь главное — не дать никому свернуть назад.

Но сюрпризы на этом не закончились.

Когда Людмила ушла раскладывать продукты, а Дима вышел покурить, Таня вдруг вернулась на кухню. Встала напротив меня, опёрлась ладонями о стол.

— Макс, — её голос был тише обычного. — А что мне будет за такую работу?

Я приподнял бровь.

— В смысле?

Она медленно обошла стол, скользнула пальцами по спинке моего стула. Её грудь чуть задела моё плечо.

— Ну, — прошептала она, — я ведь тоже стараюсь. Может, ты мне… тоже что-нибудь хорошее сделаешь?

Она наклонилась ещё ниже, её губы почти коснулись моего уха. Я почувствовал запах её духов — сладкий, тягучий.

— Таня, — я повернул голову, глядя ей прямо в глаза, — только по делу. Пока у нас война — никаких игр.

Она замерла на секунду, потом улыбнулась, но в этой улыбке было больше хищного, чем кокетливого. Добыча ускользнула, но охота продолжалась.

— Ну, по делу так по делу, — сказала она и медленно провела пальцем по моему плечу. — Но если передумаешь…

Она выпрямилась, бросила на меня ещё один взгляд и вышла, оставив в воздухе лёгкий запах духов и еле ощутимую угрозу.

Я остался один. Допил чай, медленно, никуда не торопясь. Таня играла в свою игру. Дима — в свою. Рубанов — в свою. Но правила этой игры устанавливал всё-таки я. И я передвигаю фигуры.