Начальник Культуры

Глава 10

Я припарковался у магазина, выключил зажигание и на секунду задержался, оценивая обстановку. Магазин выглядел, как и полагается провинциальному универсаму эпохи нулевых: облупившаяся вывеска с рекламой йогурта «Скелетоны», которая теперь напоминала скорее надгробие, чем призыв заботиться о своём здоровье. На стекле — пожелтевшие наклейки о скидках. И еще была почему-то реклама пылесоса.

Перед входом сидела бабулька, одетая в старое пальто, которое когда-то, возможно, было чёрным, но теперь выцвело до невнятного серого. Она куталась в вязаный шарф и тихонько перебирала в пальцах деньги.

— На всё не хватит, — шептала она себе под нос.

Я достал кошелёк, но бабушка тут же отрицательно мотнула головой.

— Мне милостыня не нужна, сынок, ты что. Я просто покушать хочу, денежки считаю. Пенсия-то небольшая…

Я на секунду замер, встретившись с её взглядом. В нём не было ни заискивания, ни слёзливого смирения — только усталость человека, которому трудно, но который не просит лишнего.

Я убрал деньги обратно и пошёл в магазин.

Внутри пахло хлебом, копчёностями и чем-то кислым — возможно, из-за старого холодильника в углу, который надрывно гудел, словно его давно не размораживали. Продавщица, широкоплечая женщина в фартуке, лениво листала каталог Avon, время от времени откидывая со лба крученую прядь волос.

Я двинулся вдоль полок, и чем дальше шёл, тем больше замечал, что это за магазин. Йогурты на витрине подёрнуты белёсым налётом, у колбасы края начали засыхать, а хлеб, если приглядеться, выглядел так, будто его забыли на складе ещё при Ельцине.

Но самое интересное я нашёл в углу, рядом с консервами. На коробке тушёнки крупно значилось: «Годен до 2002 года».

Я взял одну банку, покрутил в руках, хмыкнул. Продавщица подняла глаза.

— Вам подсказать?

— Нет, я сам.

Рядом с кассой, в самом удобном месте, среди шоколадок и жвачки, стояла витрина с бутылками дешёвого «трёхзвёздочного» коньяка, а рядом — пластиковые стаканчики. Так тут еще и наливайка функционирует…

Я сделал шаг ближе. В этот момент у витрины стояли два пацана, лет по пятнадцать, в одинаковых чёрных олимпийках. Один из них поставил на прилавок чекушку водки и жвачку.

— Сигареты ещё, «Лигет дукат», красные, — сказал он буднично.

Продавщица даже не моргнула, молча забрала деньги. На меня внимание не обратила.

— А вам вообще паспорт спрашивать не надо? — я решил вмешаться.

Продавщица подняла голову, посмотрела на меня с явным раздражением.

— А вам какое дело? Они для отца покупают!

— Нехорошо детям алкоголь продавать.

Один из пацанов поперхнулся, второй скривился, схватил сдачу и потянул друга за рукав:

— Пошли…

— Стойте, — сказал я твёрдо и забрал из хз рук чекушку и сигареты, а деньги всучил обратно.

Они замерли. Продавщица вздохнула и сложила руки на груди:

— Мужчина, не вам меня учить.

— Кто хозяин магазина? — я выдержал её взгляд.

Она пожевала губами, потом махнула рукой:

— Сейчас позову. Сами же потом будете говорить, зачем я его позвала… Аветик!

Через минуту в дверях подсобки появились двое: низкий, коренастый мужик с золотой цепью толщиной с палец и высокий, худощавый, в кожаной куртке. Гости из ближнего зарубежья. Первый сразу улыбнулся, но в его улыбке не было радости.

— Э, проблемы какие?

Я повернулся к ним, спокойно спрятал руки в карманы.

— Вы хозяева?

— Аветик хозяин, а я директор Карен, — коренастый кивнул на худощавого и вернул на меня взгляд с вызовом. — Вопросы какие?

Я спокойно посмотрел на хозяев магазина, но внутри уже готовился к возможному сценарию с неприятными последствиями.

— Ты кто такой? — повторил Карен, слегка щурясь.

— Сотрудник нашей любимой администрации.

— Ну и? — он хмыкнул, а худощавый рядом тихо рассмеялся. — Занимайся своей администрацией, чего куда не просят лезешь?

— Занимаюсь. Нехорошо продавать водку детям, — я кивнул в сторону прилавка.

Они переглянулись, и Карен что-то жестом показал продавщице:

— Так, пацаны, на выход. Нам тут с дядей поговорить надо.

Пацаны выскочили, а продавщица нервно сглотнула, когда коренастый медленно подошёл к двери, закрыл её и щёлкнул замком. Что то сказал на своем языке Аветику.

— Слушай, парень, — Карен лениво достал из кармана нож, не спеша раскрыл его и начал играть, покручивая в пальцах. — Ты знаешь, кто у нас крыша?

Я хмыкнул и сделал шаг ближе, намеренно сокращая дистанцию.

— Так зови её сюда, свою крышу, — сказал я спокойно. — Пусть посмотрит, как ты малолеткам бухло толкаешь. Или тебе закон России не писан?

Карен не ожидал такой реакции. На секунду его лицо утратило самоуверенность. Но потом он снова натянул ухмылку:

— Ты шутишь, что ли, э? Че так базаришь.

— Я-то, может, шучу, но проверка шутить не будет.

— Проверка? — он хмыкнул, переглянувшись с Аветиком. — Да у нас тут всё чисто. Никто ничего не найдёт.

Аветик кивнул, добавил с деланным безразличием:

— У нас полный порядок!

Я посмотрел на продавщицу, которая делала вид, что нас не слышит, и лениво провёл пальцем по прилавку, будто изучая ассортимент. Затем протянул руку к полке сбоку, взял банку тушёнки, крутанул в руках.

— А вот это? — я перевернул банку, поднеся поближе к свету. — Срок годности истёк в 2002 году. Или давненько к вам инспектор из потребительского отдела не заходил? Могу устроить.

Лицо коренастого чуть дёрнулось, но он тут же восстановил выражение самоуверенной невозмутимости.

— Да нормально всё, — махнул рукой. — Тушёнка — такой продукт, годами стоит, ничего с ней не будет.

— Может, — я кивнул. — А вот это тоже годами?

Я потянулся дальше, взял упаковку детского питания, быстро глянул на этикетку.

— Для детей с шести месяцев, — произнёс я задумчиво, затем посмотрел на дату. — Просрочка… на два месяца. Между прочим, это уже уголовная ответственность.

— Слышь, администрация…

— Не слышу, — я медленно перевёл взгляд на нож коренастого. — А у тебя документы на торговлю есть? Сертификаты соответствия на товар имеются? Сам откуда, в стране на каких основаниях находишься? К военкомату приписан?

Коренастый перестал крутить нож.

— Ты чё, прокурор — такие вопросы задавать?

— Нет, но знаешь, что бывает, когда вот так вот ножиком угрожают начальнику отдела культуры? Надо бы рассказать на приеме в прокуратуре завтра…

Аветик нервно сглотнул. Карен скривился, но нож убрал. Продавщица вовсе сделала вид, что переставляет товар на прилавке.

— Брат, может, не будем так? — заговорил он уже другим тоном, без напора агрессии. — Может, договоримся?

Я вздохнул, оглядел витрины. Да, я прекрасно понимал, что такой беспредел не только здесь, а повсюду. Даже если их сейчас прижмут, завтра на их место придёт кто-то другой. Закрыть их полностью не получится — они откупятся, найдут новые связи, снова откроются. Но раз уж они нарушают закон, то пусть хотя бы приносят пользу обществу.

Я посмотрел на них.

— Можно, — я кивнул. — У меня скоро концерт в ДК, накормите всех, кто придёт. Бесплатно — и не просроком. Будет ваша социальная ответственность перед гражданами.

— Эй, это уже…

— Или проверка, штрафы, депортация, может, даже уголовка. Выбирайте, — сказал я невозмутимо.

Аветик шумно выдохнул, прикинул что-то в уме, переглянулся с Кареном и прошипел:

— Сделаем.

Я развернулся, прошёл к выходу, не спеша открыл дверь. На секунду остановился возле полки с хлебом, взял пару батонов, масло, чай и несколько плиток шоколада. Подобрал так, чтобы у товара срок годности подходил к концу через неделю-другую.

— За моральный вред, — подмигнул я Аветику.

Я вспомнил про коньяк и шагнул обратно к прилавку, постучал пальцем по стеклу витрины.

— Кстати, а коньяк какой у вас самый хороший?

Продавщица, ещё не отошедшая от нашего разговора, немного замялась, потом привычным движением вытащила из-под прилавка бутылку.

— Вот этот. «Старейшина». Хороший, крепкий, пять звёзд.

Я уже было потянулся за бутылкой, но краем глаза заметил, как Аветик локтем лёгонько ткнул Карена в бок. Тот почти незаметно покачал головой, но через секунду снова растянул улыбку.

— Да, да, — сказал он. — Самый лучший.

— Отлично, — кивнул я, беря бутылку в руки. — Тогда я его возьму.

Я поставил бутылку на прилавок, достал бумажник.

— Платить не надо, начальник, — вдруг произнёс худощавый с нарочитой улыбкой. — Мы же по-дружески решили вопрос.

Я спокойно положил купюры перед продавщицей.

— Нет уж. По-дружески — это когда всё честно. Я не в долгу, и вы — тоже.

Продавщица чуть запоздало потянулась за деньгами, но я видел, как худощавый резко скосил на неё взгляд. Мол, и зачем взяла?

Я ухмыльнулся, забрал бутылку, сунул её в пакет.

— Ну, теперь мы точно друг друга поняли, — произнёс я, глядя прямо в глаза Аветику.

Он молча кивнул.

— Пока, мужики.

Я повернулся и вышел, чувствуя, будто за спиной воздух немного сгустился — не от угрозы, нет. Просто эти двоих, кажется, впервые поставили в положение, где не они диктуют условия.

Снаружи бабушка всё так же сидела на лавке, кутаясь в пальто. Я остановился перед ней, протянул пакет.

— Вот, бабушка, это вам.

Она удивлённо вскинула голову:

— Да зачем ты, милок, я ж не просила…

— А я не даю, я угощаю, — сказал я мягко. — И на концерт завтра приходите в ДК. Там и музыка, и угощение, всё будет.

Она посмотрела на меня, потом медленно взяла пакет, сжала в руках.

— Спасибо тебе, сынок…

Карл сидел в машине, ковырял что-то в бардачке.

— Ну что? — спросил он, когда я сел за руль.

— Теперь всё. Поехали.

Мы тронулись с места, и в зеркале заднего вида я увидел, как Аветик и Карен вышли вслед за мной, переглядываясь и что-то тихо обсуждая. Но мне было уже всё равно. Их заботы — их проблемы. А у меня впереди ещё был целый вечер дел.

В динамиках радио заиграла старая реклама:

«Вы всё ещё кипятите? Тогда мы идём к вам!»

— Теперь едем к твоему Сергею!

Район гаражей всегда жил своей жизнью. Здесь люди появлялись не просто так — либо у кого-то реально была машина и он её чинил, либо что-то перепродавал, договаривался, крутил схемы.

Когда мы подъехали, возле одного из гаражей стояли два мужика. Перед ними на столе были разложены нарды, рядом валялись пустые бутылки из-под пива, а в пепельнице дымились несколько сигарет.

Один из них — худощавый, с нервными движениями, с замасленной курткой и чёрной кепкой — как раз и был Сергей.

— Карл! — поднял голову он и сразу заулыбался. — Давно тебя не видел!

— Да вот, брат, дела, — Карл пожал ему руку.

Второй мужик, усатый, с широкой грудью и лёгким налётом презрения в глазах, не вставая, лениво кивнул.

— А это кто с тобой?

— Начальство, — пояснил Карл. — Новый начальник отдела.

Я шагнул вперёд.

— Максим Валерьевич. По делу.

Сергей посмотрел на меня оценивающе, потом перевёл взгляд на «Жигули», на которых мы приехали.

— Это ваша беда?

— Она самая, — кивнул я.

Сергей обошёл машину, похлопал по помятому бамперу, нахмурился.

— Ну, тут надо вытянуть, покрасить… В принципе, ничего сложного. Две штуки — и будет небитая, некрашеная.

— Нихрена себе, Серег! — возмутился Карл.

— Работа стоит денег, — философски сказал Сергей.

Я молча достал бутылку коньяка, медленно поставил её на капот машины.

— Ты че, торгуешься? — Сергей прищурился.

— Предлагаю эквивалентную сделку, — пояснил я.

Сергей схватил бутылку, покрутил в руках, хмыкнул.

— Ну, допустим.

— Допустим?

Он взглянул на своего напарника, потом опять на меня.

— Ну ладно, хрен с вами. Сделаю. К вечеру будет как новая.

Сергей уже собирался приступить к осмотру, но потом остановился, скрестил руки на груди и задумчиво посмотрел на нас.

— Бампер снимем, а тачку забирайте. Мне её тут ставить некуда.

Он ловко снял бампер, положил его у входа в гараж. «Жигули» теперь выглядели так, будто их только что раскурочили гопники на металлолом. Я уже собирался уходить, но тут Сергей вдруг перестал улыбаться и шагнул ко мне ближе.

— Слушай, — сказал он тихо, чтобы не слышали остальные. — Ты ведь сейчас с Рубановым бодаться собрался?

— Допустим, — я не стал показывать, что удивлён его осведомленностью.

— Я у него раньше работал, — пояснил и оглянулся, будто проверяя, кто рядом. — Знаю, как он мутил через культуру.

— Тебе это зачем? — прямо спросил я.

— Вопрос не в этом. Вопрос в том, тебе-то это надо?

Я посмотрел ему в глаза, выдержал паузу.

— Зависит от того, что ты можешь предложить.

Сергей сплюнул, достал из кармана пачку сигарет и закурил.

— Ладно. Вечером заберёшь машину — заодно и поговорим.

Я завёл «Жигули», вырулил на дорогу, и мы поехали обратно. Без бампера машина выглядела ещё нелепее, но меня это волновало меньше всего. В голове крутилась только одна мысль — что же такого знает Сергей, что решил заговорить именно сейчас?

— Че тебе там Серега лапшу на уши решил навесить? — спросил Карл.

— Не, обсуждали, какую ему краску брать, — ответил я.

Я уже почти расслабился, когда увидел впереди наряд ГИБДД. Чёрт, еще этого не хватало. На обочине стоял патрульный «Жигуль» с синими полосами, а чуть дальше инспектор в форме лениво вытягивал руку с жезлом.

— Ну, началось, — пробормотал Карл.

— Спокойно, — сказал я и плавно свернул к обочине.

Я заглушил двигатель и открыл окно. Инспектор медленно подошёл, осматривая машину с видом человека, который только что нашёл новую жертву для пополнения личного бюджета.

— Добрый день, старшина Воробьёв, инспектор взвода ДПС, — представился он, наклонившись к окну. — Ваши документы.

Я молча достал права и техпаспорт, протянул ему. Инспектор взял их, даже не глядя, продолжил осматривать машину.

— Это что у нас тут? — кивнул он на перед машины. — Бампера нет. Где оставили?

— Мы его сняли, ремонтируем.

— Ага… А ехать без него можно?

— Можно, если фары и номерные знаки на месте, — уверенно сказал я.

— Это ты мне будешь рассказывать, что можно, а что нельзя? — голос у него был ленивый, но уже с нотками раздражения. — А ничего, что ты только что пересёк двойную сплошную и проехал на «кирпич»?

Я даже бровью не повёл.

— Старшина, я знаю этот участок дороги. Здесь нет двойной сплошной. «Кирпича» тоже нет.

Инспектор цокнул языком и качнул головой.

— Умный, значит?

— Просто законы знаю. ПДД учил, — я выдохнул, стараясь не распаляться.

Он прищурился, явно соображая, что делать дальше. Потом медленно кивнул, как будто соглашаясь с моими словами, но я уже видел этот взгляд.

— Ну, если так… — он обошел автомобиль и ещё раз посмотрел на капот. — Давай тогда разберёмся с номерными знаками.

— Что с ними не так?

Я повернулся и глянул на машину. Номера были на месте.

— Номера установлены не так, как положено. Без бампера они висят криво, могут упасть. Это нарушение.

— Да ну? — я глубоко вдохнул.

— Более чем. А ещё вопрос: пил что-нибудь? Что-то у тебя язык заплетается… дыхни!

Я все больше понимал, куда он клонит.

— Не курю, не пью, не танцую на столах в день зарплаты. Что ещё хотите?

Инспектор даже не улыбнулся.

— Выйдите из машины.

Я открыл дверь, медленно выбрался наружу.

— Пройдёмте, — кивнул он в сторону патрульного автомобиля.

На капоте патрульной машины лежала книга с правилами дорожного движения. Инспектор открыл её и ткнул пальцем в статью.

— Вот, смотри. Если номерные знаки установлены ненадлежащим образом, это нарушение.

Я даже не стал читать, понимая, что для себя гаишник уже все решил.

— И что теперь? — сухо спросил я.

— Теперь машину на штрафстоянку, — заявил он.

— То есть из-за номера, который слегка висит неровно, забираете машину?

— Именно.

Я посмотрел на него и решил не ходить вокруг да около.

— Скажите честно, старшина, это вас Рубанов послал?

Инспектор сделал вид, что не понимает, о чем я. Пошел за протоколами, а вернувшись, всё-таки ответил:

— У вас нарушений хватает и без Рубанова.

Всё это уже было слишком явно подстроено. Но спорить дальше было бессмысленно. Он принялся составлять протокол и выписывать штрафы.

— Заберете машину, как оплатите штраф и оформите все бумаги.

— Завтра мне она не нужна, мне она нужна сегодня.

— Сегодня — никак.

Я сжал кулаки. Если не вернуть машину к вечеру, это будет козырь в рукаве у Рубанова. Завтра он уже раздует историю, что «гениальный начальник культуры не может даже машину в порядке держать».

— Распишитесь, что с протоколом ознакомлены!

Я взял документ, скользнул взглядом по строкам.

— Подпись здесь, — поторопил старшина.

— Так, подождите про подпись, я не ознакомлен. Не торопите, а то почерк непонятный.

Инспектор нахмурился и, забрав протокол, начал читать его вслух. Я выслушал, а затем взял ручку и написал — НЕ СОГЛАСЕН. Инспектор покосился на меня, но молча забрал документ.

Я уже понял, что этот вечер лёгким не будет. Машина была нужна позарез — не просто как средство передвижения, а как козырь в моей борьбе. Если я не верну её, у Рубанова будет ещё один аргумент не в мою пользу.

— Что теперь? — спросил Карл Иванович, наблюдая за тем, как нашу машину эвакуируют. — Наш же завгар живьем сожрет!