Начальник Культуры

Глава 2

Очнулся я резко, будто вынырнул из ледяной воды, жадно глотая воздух. В голове гудело, в руках-ногах тяжесть, перед глазами — мутный свет, который дрожал, как осиновый лист. Моргнул, пытаясь собрать мысли в кучу, но тут же в уши хлынул дребезжащий, тягучий, как перетопленный сахар, звук баяна. Вот уж не думал, что такая музыка в загробном мире есть.

— От героев былых времён… — разнеслось под высоким потолком нестройное, но проникновенное пение.

Голос пожилой, с надрывом, с вибрацией — так поют те, кто когда-то рвали связки в запойных застольях. Что за чертовщина? Где я? Или в больнице теперь обязательно должен быть кружок самодеятельности ветеранов?

Я моргнул ещё раз, попробовал приподняться, но тело отозвалось странной лёгкостью — как будто не моё. Суставы не скрипят, поясница не ноет, руки лёгкие, живые… Да ещё и зрение чётенькое…

Что за⁈

Рывком поднялся и уставился на свои ладони. Гладкая кожа. Ни единого шрама. Ни следов прожитых лет и возрастных клякс. Провёл рукой по лицу — ни бороды, ни щетины. Молодые руки. Молодое тело. Ёкарный бабай…

Я огляделся.

Районный дом культуры. Старый и до боли знакомый в своем антураже ушедшей эпохи. Тяжёлый запах дерева и пыли щекотали нос.

Высокий потолок с жёлтыми разводами от протечек. Стены серые, облупленные, но украшенные агитационными плакатами: «Культура — душа народа!» и «Слава сельским труженикам!». На полу залатанный линолеум, который давно пора выкинуть. На стенах — фото местных передовиков производства, ветеранов, а в углу — пыльный рояль, к которому, похоже, не прикасались со времен царя Гороха.

Но главное — календарь.

Я вгляделся. 2005 год.

Сглотнул.

Со стены на меня смотрел молодой президент, еле заметно улыбался. Я ему кивнул и пришло осознание новой действительности.

По спине пробежал холодок. Неужели сон? Да чушь какая-то! Ущипнул себя за руку. Больно. Я это,ну точно! а кто же еще?

И это не сон.

Очнулся я в какой-то подсобке за кулисами. Вокруг путаница проводов, над головой электромонтажный щиток, открытый нараспашку. Меня, что ли, шарахнуло током? Я потер виски и выглянул за шторку.

Зал примерно на двести мест. Сплошь пожилые люди сидят. На сцене, стоял дед-баянист в костюме с медалью на лацкане, старательно наяривал на инструменте. я повертел головой, но тут с грохотом что-то упало.

— Батюшки, да Кузьмич помирает! — завизжала бабка в первом ряду.

Кузьмичем оказался тот самый баянист. Он теперь валялся на сцене, а вокруг уже суетились люди.

— Давление! Инфаркт! — заголосили со всех сторон.

Мозг ещё не до конца понимал происходящее, но рефлексы сработали.

— Воду! Мокрое полотенце! Скорую вызвали⁈ — взял я инициативу в свои руки и кинулся помогать.

— Уже бегут! — крикнули в ответ.

Но я видел, как из кармана старика выкатилась бутылочка. Какие-то сердечные капли…

Подскочил, схватил пузырёк, открыл и капнул ему на язык, благо рот у пострадавшего был открыт.

— Давай, Кузьмич, дыши! Не вздумай сдохнуть на сцене, понял⁈

Не знаю, кем я теперь стал, но не позавидую организаторам, если ветеран сыграет в ящик прямо во время выступления.

Кузьмич заморгал, застонал, попробовал встать.

— Лежи, дедуль, не геройствуй, а то в гроб быстрее загонишь себя.

Скорая, похоже, или дежурила здесь (что неудивительно, учитывая средний возраст публики), или просто приехала очень быстро. В дверях уже появились фельдшеры.

А навстречу им выскочил крепкий, пожилой мужик с густыми бровями и туго затянутым галстуком.

— Товарищи, а нельзя его как-нибудь откачать? — пробасил он. — Дюже выступление у нас важное! Глава областной администрации с минуты на минуту приедет!

— Натан Леонидович, ему в больницу надо, давление за двести, налицо все признаки инфаркта. Ему теперь не концерты давать, а капельницы принимать! Если бы ему вот Максим сердечные капли не дал, боюсь, что мы бы потеряли Кузьмича, — объяснила фельдшер.

Я внутренне напрягся. Имя у меня осталось прежним. Уже это радует. Не придётся заново привыкать.

Фельдшер послала коллегу за носилками и внимательно посмотрела на меня.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она, видимо взгляд у меня был человека не в себе.

Я задумался. Честно? Как будто трактор по мне проехал, потом назад сдал и поехал ещё раз, но не добил. Голова кружилась, мутило, и всё тело ломило, будто я не током шарахнутый, а хорошенько отметеленный.

— Жив, здоров, ничего страшного, — вслух бодро ответил я.

— А ты что, куда-то влез? — подозрительно прищурился этот Натан. — Я же смотрю на тебя и понять не могу, гарью как будто тянет… Еще и свет моргнул. Ты Максим ничего не трогал в щитке?

— Не трогал, — буркнул я.

— Раз ты в порядке, то помоги Мишке Кузьмича до машины донести, — попросила фельдшер.

Не могу отказывать красивым женщинам. А фельдшер была симпатичная, та самая естественная красота, которую не купишь ни за какие деньги. И от которой в мое время остались лишь воспоминания, искаженные тысячами одинаковых женских лиц с раскосым прищуром Чингачгука и утконосными губами. Про себя отметил. что принятие новой реальности прошло безболезненно. еще бы — я не на том свете, а молодой парень. И, похоже, этот балаган — теперь моя новая жизнь. Меня пытались убрать, но что-то пошло не так. И вот я теперь здесь.

Она, видя мой пристальный взгляд, коротко улыбнулась, достала из кармана мобильник-раскладушку и, открыв его, стала нажимать на кнопки. Я узнал модель сразу же — легендарная Моторола RaZR, вещь!

Мишка, оказавшийся напарником медички, вернулся в зал, притащив носилки. Разложил их возле Кузьмича. Мы за руки, за ноги аккуратно переложили старика на носилки и понесли в карету скорой помощи под нервное гудение толпы.

Фельдшер осталась в зале, с кем-то говорила по телефону. Поместив Кузьмича в новенькую Газельку с красным крестом и закрыв дверцы, Миша достал из кармана пачку «Императора» и закурил.

— Буш? — он протянул пачку мне.

— Не курю.

— Бросил, шо ли?

Я не стал говорить, что свою последнюю сигарету выкурил ещё двадцать два года назад, а то подумает чего нехорошее. Мне в новом теле всего-то лет двадцать пять, а может и того меньше.

— Злиться на меня перестал? — поинтересовался Миша.

— Есть за что?

Миша коротко пожал плечами. Видимо, какие-то закавыки между нами существовали. Но, честно говоря, мне пока что было не до этого, и я решил сменить тему, как мне казалось, на другую.

— Как твою напарницу зовут? Симпатичная девчонка.

Миша аж позеленел, может, сигарета какая попалась нехорошая? Но нет, выпучив глаза, он резко пошёл на меня.

— Ты же сказал, что Ленка тебе не нужна, играть со мной вздумал, козёл? Или в прошлый раз мало получил⁈

Ничего против медика я не имел. Профессия уважаемая, да и самого Мишку я видел впервые, но, видимо, с прежним обладателем этого тела у них были какие-то свои тёрки на счет медички. Потом разберусь, что к чему, а пока…

Я сместился в сторону, подставил Мише подножку, и дождавшись, пока он споткнется и полетит вперёд, заломил ему руку и впечатал щекой в «Газель».

— Больно, гад, отпусти, руку сломаешь! — заверещал фельдшер.

— Будешь еще дергаться — обязательно сломаю, но ты до греха не доводи.

Вот и джи-джитсу пригодилось. Не зря последние десять лет практиковал, чтобы физическую форму поддерживать. Да и модно было в определенных кругах именно этим видом единоборств заниматься.

— Макс, тебя там Натан… — из клуба вышла Лена, и, увидев, чем мы с Мишей заняты, запнулась. — Вы чего делаете⁈

Я отпустил руку Миши и похлопал фельдшера по плечу. Тот, кряхтя и вращая плечевым суставом, с удивлением на меня зыркнул, не ожидал такой прыти.

— Да ничего, я приём твоему напарнику показывал. На выездах всё может пригодиться. Запомнил, Миш?

— Запомнил, мы с тобой потом ещё поговорим, Макс, — процедил он сквозь стиснутые зубы и сел на переднее сиденье, с силой захлопнув дверь.

— Все нормально, Максим, он тебя не трогал? — спросила Лена.

— Он — просто душка, — улыбнулся я.

— Там тебя, в общем, ваш глава ждет, что-то сказать хочет, — сказала Лена и, покосившись на водительскую сторону газели, чуть тише добавила: — Я потом в аське напишу.

Аська… что за аська? Я смутно припомнил некогда популярный мессенджер. Лена послала мне воздушный поцелуй и запрыгнула в газель.

Машина скорой помощи тронулась, а я, прежде чем заходить в клуб, оглядел поселение. Вдаль тянулась улочка с одноэтажными частными домами — это явно не город. Похоже на райцентр. Городок с ноготок. Вокруг ни одного высотного здания, если не считать пятиэтажные хрущевки. Теперь будет неплохо узнать, куда меня закинула судьба и кто я вообще такой. Вопросы, одни вопросы.

Я вернулся в клуб, где в зале повисла гробовая тишина, об котрую. казалось. головой стукнуться можно. Натан Леонидович вышел на сцену. О том, что он глава нашей районной администрации, я узнал из перешептываний в зале.

— Ну всё, праздник под откос! — выдал он, окинув всех тяжёлым взглядом, не предвещавшим ничего хорошего.

— Это почему? — послышался несмелый ропот из зала.

— А кто вести будет? Солировать? Ложки-матрёшки! Кузьмич в больнице, а у нас тут начальство из области едет отчетный концерт смотреть, проверять. С минуты на минуту будет.

Легкая паника передалась и присутствующим. Ведущего нет, награды вручать некому. Всё идёт прахом.

— Люба, может, ты нас выручишь? — обратился глава к бабке с вязальными спицами на голове, вместо заколок..

— Ой, нет, нет, у меня самой сердце непутевое! — отказалась старуха, закатывая глаза.

— Дед Сава? Ну, выручай честной народ?

— Да куда там, Натан Леонидович, у меня радикулит! Если нагнусь за грамотой, обратно не разогнусь! — отмахнулся один старик в армейской душегрейке.

Глава вытер лоб, посмотрел на меня, нахмурился, видимо, припоминая хотя бы мое имя, даже пальцами защелкал.

— Э-э… Максим! я тут подумал. Ты у нас работаешь уже год… Общественник, не пьешь не куришь. Правда скромный уж больно, но это не порок. Так что, пока Кузьмич в больнице, ты начальник культуры. Приказ я сделаю. Будешь врио. А что? Справишься, я верю в тебя. Давай, выводи концерт! — заключил он.

Ветераны захлопали, вполне себе довольные решением главы администрации. Либо Максимка был действительно на хорошем счету, либо им было пофиг кому хлопать, лишь праздник жизни продолжался и не заглох, ведь у них итак сейчас не особо много развлечений. Ну что же… Я почесал за ухом и проговорил:

— Концерт состоится, не зря готовились.

А про себя подумал: «Знать бы еще, что за концерт, и какие тут номера нужны». А еще глодала мысль: как-то лихо меня назначили на руководящую должность, чую, неспроста это. Пусть и должность не великая — начальник отдела культуры районной администрации. но… А пофиг! Чего голову ломать, походу разберусь. Все же за плечами у меня немалый опыт управленческий. Уж с маленьким городком и районом справлюсь.

Натан Леонидович сошел со сцены и подрулил ко мне.

— Пожалуйста, Максим, это моя личная просьба, — сказал он. — Сделай как надо! Ух!

Он сжал пафосно сжал кулак и прислонил его к своей груди.

— Натан Леонидович, там из области приехали! — позвали главу администрации.

— Бегу, уже бегу! — он бросился к выходу, благодарно зыркнув на меня напоследок. — Максим, готовность пять минут, высокое начальство приехало! Ты хотел на гитаре сыграть? Вот тебе, пожалуйста — пользуйся шансом!

— Гитаре? — я почувствовал, как внутри неприятно ёкнуло. — Да у меня медведь на ухо наступил! Даже два…

— Э-э… — замялся глава. — Ну, значит, что-то другое придумай! Главное — не облажайся! Областное начальство будет проверять, как у нас с тут культурой, это самое. Им же лишь бы повод найти, что финансирование нам не нужно.

Ладно, разберёмся, и не из таких ситуаций приходилось выходить. Сложность только в том, что я на гитаре уже не умел играть. Забыл всё напрочь.

Что же, несколько минут у меня есть, воспользуюсь ими по полной программе. Подчас можно и за сутки ничего не успеть, а порой ситуация становится с ног на головы в считанные секунды.

Я быстро оглядел зал. Бабки на первых рядах переговаривались, мужики скучающе зевали, кто-то потягивал из карманной фляжки, пуская ее по кругу, эликсир настроения — пойло, после которого вид становился улыбчивее, нос розовее, а бабульки моложе.

— Артисты у нас имеются, Раиса Петровна? — я повернулся к инициативной бабуле, успев подслушать ее имя.

Та задумалась, оглядела ряды.

— Ну, у нас Люба стихи задушевно читает, собственного сочинения. Но, сам понимаешь, после Кузьмича — не то. Его баян не переплюнуть рифмами стихосложений. Тут что-то глобальнее нать. А ещё Ванька Костомаров на балалайке играет, но он, гад, с похмелья сегодня, не пришел, да и репертуар у него, это… не для сцены. Срамоту курвец брякает. Тьфу!..

— Какую срамоту? — не терял я надежды припрячь балалаечника.

— «Сектор Газа». Группа, говорят, такая матершинная есть. Вот…

М-да, «Сектор Газа» под балалаечный аккомпанемент — не наш вариант для концертной программы..

В этот момент кто-то потянул меня за рукав. Я обернулся. Передо мной стоял парнишка лет пятнадцати, худой, с торчащими ушами и ясными глазами.

— Дядь Максим, а можно я?

— Можно что? — я попытался припомнить паренька, да не получилось.

— Я, это… на аккордеоне играю, — он расплылся в улыбке.

— Чего исполнишь?

Парнишка засмущался, поковырял носком пол.

— Так у меня «Подмосковные вечера» неплохо выходят… вы ж в прошлый раз хвалили!

— Пойдёт! — я хлопнул его по плечу. — Иди грей пальцы, или что там ты перед выступлением делаешь, через пять минут выходишь!

Я перевёл дух. Ну, хоть что-то. Парнишка, правда, не ветеран, но наверняка внук какого-то ветерана. Так что тут зависит от того, под каким соусом его выступление подать.

Дальше Раиса Петровна подвела ко мне нескольких ветеранов, уже вызвавшихся выступить на концерте.

— Вот, Максим, Люба стихи почитает, Алла частушки споет, а Иван Сергеевич готов рассказать про войну!

Старики смотрели на меня с надеждой и улыбались.

— Чудненько, готовьтесь! Вы, Люба, пойдёте сразу после аккордеона, потом вы, Алла, а вы, Иван Сергеевич, перед гитарой свою историю расскажете.

Оставалась гитара. Чёртова гитара.

Я прошёл в комнату за сценой, в надежде, что вдохновение снизойдёт само. В углу валялась старая дежурная гитара, вся в наклейках и с облезшим лаком. Я взял её в руки, попробовал настроить — инструмент был древний, но звук какой-никакой давал.

В голове пробежали воспоминания. Ну, умел я бренчать, в юности, у костра. Но вот чтобы выйти на сцену и отыграть…

И тут меня осенило. Если не получается ни хрена, надо принимать нестандартные решения.

— Раиса Петровна, значит так, мы закроем концерт массовым пением! — заявил я.

Та нахмурилась.

— Это как?

— Я беру гитару, выхожу на сцену и начинаю что-то простое. А потом весь зал подхватывает. «Катюшу» знают?

— Да у нас бабки ещё и хором могут!

— Вот и отлично! Будьте так добры, переговорите!

Как раз в этот момент в зал вернулся Натан Леонидович, за ним зашло то самое высокое начальство из областной администрации. Наш глава проводил их до мест в первом ряду. По пути Натан Леонидович покосился на меня, я поднял большой палец, успокаивая главу.

— Начинаем, — я отвесил пареньку легкую затрещину, чтобы снять с него оцепенение и расслабить. — Выходи!

Концерт покатился вперёд. Парнишка вышел с аккордеоном, выдал такие «Подмосковные вечера», что бабки прослезились, а люди из области довольно закивали, принявшись перешептываться — талантливая, мол, молодёжь. Потом были стихи от Любы, частушки от Аллы — и обе женщины справились на ура. Иван Сергеевич рассказал байку про войну. Рассказывал, видимо, не в первый раз, потому что получалось весьма театрально и проникновенно. Будто моноспектакль отыграл, во даёт. И руками проникновенно махал, как Безруков.

И вот настал финал.

Я взял в руки гитару, вышел на сцену, вдохнул и ударил по струнам.

— Расцвета-а-а-а-а-али яблони и груши…

Если не подхватят — я пропал. Слова то я знаю, а вто кроме первых трех аккордов — не вывезу. Нужна поддержка. а там и бренчать что попало можно, все одно гитару заглушат.

И тут зал взорвался. Бабки подхватили, мужики забили в ладоши, а кто-то даже встал, чтобы спеть с чувством. Глава нашей администрации аж выпрямился, мол, вот она — культура!

Концерт спасён.

Представители областной администрации во главе подпевать не стали. Но когда концерт подошел к концу, аплодировали стоя. Минуты две овации не смолкали, зрители не отпускали меня со сцены — я махнул рукой, вызывая всех участников на поклон. Натан Леонидович вовсе сунул пальцы в рот и засвистел.

Впрочем, всё имеет свойство заканчиваться. Концерт закончился тоже, и, уйдя за кулисы, я наконец выдохнул и вытер взмокший лоб тыльной стороной ладони. Наш глава о чем-то разговаривал с областными, и я не скажу, что на лице начальства была хоть капелька недовольства.

Все удалось, я справился. И только одно меня тревожило… Как же я, чёрт подери, стал начальником культуры⁈