Начало новой истории. Том 3

Ход зелёный: Глава 25: Что осталось после Жрицы

Монор очень скоро сам стал наставником, взяв в ученицы девчонку, чью мать однажды спасла Жрица. Ниор подошла к своей будущей работе с энтузиазмом, заставившим испытать удивление даже самого Монора — верховный жрец несколько устыдился тому, что порой просто не замечал, какими путями можно донести до заблудших слова богини.

Через несколько ходов Монор, убедившись в верности девчонки, принялся обучать её особым чудодейственным молитвам. Когда ей исполнилось двадцать шесть, он стал понемногу оставлять обязанности на неё, уезжая на проповеди в соседние города, а иногда брал с собой, рассказывая о том, как больше десяти ходов назад он был тем, кто сопровождал верховную Жрицу. Ниор слушала все эти истории, затаив дыхание — ярки были воспоминания о Жрице, явившейся к её умирающей матери, после чего та восстановилась всего за несколько акь.

Юную жрицу всегда интересовал Ринор, как тот, кто знал Эктори дольше других. Потому девушка не раз приходила к нему, расспрашивала о первой вестнице воли богини, старалась записать все услышанные истории как дополнения к рукописям Эктори, всё больше прославляя её имя среди верующих, популяризируя образ той, через кого можно обратиться к богине.

Эктори хоть и осуждала все стремления по причислению её к лику святых, решила не вмешиваться, ожидая, чем же закончится эта история, считая, что если забава её последователей зайдёт слишком далеко, она быстро сможет перехватить инициативу в свои руки, вернуть всё в правильное русло.

Ринор между тем сам с некоторых пор стал искать встречи с юной Ниор. Эктори поначалу не поняла такого влечения, ведь в её восприятии девчонка оставалась сопливым ребёнком, хватающимся за руку больной матери. На самом же деле она оказалась милой свежей красавицей. Но красота её отличалась от арийской: у Ниор были тёмно-фиолетовые волосы, струящиеся большими аккуратными волнами из-под жреческого капюшона, она оказалась невысока, едва доходила бы Эктори до груди, и притом с широкими бёдрами. И хоть округлые черты лица её чем-то напоминали Эктори, на нём не было отпечатка безразличного холода, запечатлённого прожитыми ходами.

Она жила подобно прекрасному, но одноходовому цветку, очень быстро набрав силу, распустившись, и столь же быстро обещая угаснуть.

Эктори с интересом наблюдала, как девчонка собирала восторженные взгляды, понимая, что сама она увидит, как всё переменится с течением времени, но сама останется прежней.

Теперь ария поняла, почему их виду приписывали надменность, которая на самом деле была ничем иным, как жалостью ко всем, чья жизнь длится куда меньше, чем их.

К Ниор порой относились снисходительно, давая поблажки и не ожидая слишком многого. Раз она была вынуждена сопровождать Ринора в очередном военном походе. Через несколько дней пути бедняжка не смогла больше влезть в седло, перебралась в повозку с провизией. Эктори бы так никогда не поступила… Во всех походах она ехала во главе войска, подавая пример всем тем, кто согласился следовать за ней, это побуждало у воинов уважение, сплачивало их ряды. Только так и никак иначе должен был действовать лидер, этому учили Эктори с явления в миры живых.

Неожиданно Эктори расхохоталась, вспомнив, что в основном работа арий определялась по их происхождению, именно потому, что ребёнок Императора изначально учился править, а ремесленника — творить руками.

Когда Ринор решил взять Ниор в жёны и явился в центральный роргостский храм «выразить благодарность богине, сведшей его с прекрасной девушкой», на венчание Эктори самолично пришла благословить их, устроив эффектное представление, чем укрепила народную преданность императору, ведь ради него Жрица — всеобщая любимица — покинула обитель богов, вновь ступив на грешную землю.

К забаве Эктори, больше всех её появлению удивился сам Ринор, уже решивший, что взбалмошные бессмертные давно сбежали, от того, что им надоело тратить время на его планету.

Исчезла Эктори так же эффектно, как и появилась — сначала пропало её тело, потом тень растворилась в свете заходящей звезды, и наконец стих стук каблуков по каменной мостовой.

Через несколько акь Ринор, наконец догадавшись, кем был старец, пришёл в комнату Эктори вместе с Оргосом в очередном новом обличии.

Эктори вновь постаралась не выходить из образа, принялась кряхтеть подобно старику, причитая о том, что её никак не хотят оставить в покое, но Ринор даже не дал ей договорить:

— Хватит всего этого. Яви нам лик нашей милостивой богини, — проговорил император с усмешкой.

Эктори проковыляла к двери, замкнув её, уже более бодрой походкой вернулась к столу, поинтересовалась безразлично:

— Зачем явились?

Ринор заговорил:

— Мне не удаётся заполучить малые материки, что по Четвёртому направлению. Вот уже три с половиной хода мои войска, стоит им только захватить какую-то территорию, через некоторое время оказываются вынуждены отступить. Одни и те же города постоянно переходят из рук в руки.

— Я тебе говорил уже несколько раз и повторю ещё: оставь ты их на время в покое. Затраченные усилия того не стоят, — недовольным голосом посоветовал Оргос.

— Если я отступлю теперь, это покажет мою слабость, даст мотивацию странам с материка по Восьмому напасть на нас. Единственное, что их удерживает на данный момент — склоки между собой. Но если они объединятся — доставят немало проблем.

Эктори тяжело вздохнула:

— Как там эти материки по Четвёртому называются?

— Всё вместе — Лейспи. Или тебе по отдельности нужно?

— Нет. Жители этих Лейспи на амперию нападали?

— Нет, они уверены, что за водой вообще ничего нет, мол, там начинается Иной мир. Нас они приняли за злых потусторонних тварей.

Услышав это, Эктори поняла, что материки могут оказаться весьма интересны, но Ринор действовал слишком необдуманно, чем, возможно, испортил всё. К тому же это ведь именно она сделала из Ринора императора, и теперь вся ответственность за загубленные жизни лежала именно на ней. Стараясь изобразить, что она рассержена, Эктори заговорила, немного повысив голос:

— Какие безумные боги надоумили тебя пойти на них войной?

— Я думал, из-за их дикости и разрозненности получится обойтись малой кровью. Они живут отдельными общинами, размером с небольшую деревню каждая. Все верят в своих богов. И к тому же малообразованны. Это не должно было стать проблемой.

Эктори демонстративно хлопнула себя по лбу:

— Порой ты бываешь так умён и расчётлив, что мне не верится, будто этот идиотизм пришёл тебе в голову… Их можно было потихоньку обработать, сплотить и убедить уже добровольно присоединиться к нам.

— На это потребуется слишком много времени, — недовольно возразил Ринор.

— Зато у тебя остались бы воины, чтобы разобраться с жадными соседями, — подтвердил Оргос.

Эктори кивнула:

— Отправь туда жену, девочке нужно получить признание. Я была устами богини. Монор — моим учеником, первым из несущих волю богини, кто кроме меня знает чудные заклинания. Он ездит с проповедями по городам, исцеляя болящих. У неё же опять провернуть эту схему не получится, нужно придумать что-то новое, это бы повысило её влияние в будущем.

— Её могут убить, где я найду ещё одну твою жрицу?

— Значит, Судьба, — отмахнулась Эктори.

Теперь ей возразил Оргос:

— Девчонка всё же ещё нужна: мы сможем через неё связать власть Верховного жреца и Императора, быть может, даже сольём воедино. На данном этапе — это самый перспективный путь. Сможем уменьшить количество законов, укрепив храмовые положения в умах граждан.

— Ладно, она и впрямь нужна. Девочка довольно умная, пусть поработает здесь, да к тому же у нас будет наследник, сможем его уже как надо воспитать.

— А вот тут не соглашусь. Получится ли? Мы-то в их семье почти посторонние.

— Порой знакомый отца может внушить куда больше, чем сам отец. Мне вот брат рассказывал про одного такого друга, заходившего к нашему папе. Тот брата многому научил, некоторые идеи он у него почерпнул.

— Позволь узнать, который брат? — насмешливо поинтересовался Оргос.

— Старший.

Оргос невольно закашлялся, но всё же выговорил:

— Боюсь представить, какая жуткая тварь захаживала к Ра.

Эктори отмахнулась:

— Ты не знаком с братом лично, вот и не суди его.

— Я много наслышан об одноглазом. Пусть хранители и любят преувеличивать, они всё же говорят о фактах. Надо же было додуматься выкупить целую систему, чтобы провести на одной из планет драчку!

Эктори непонимающе уставилась:

— И что здесь такого? Я тоже почти так же делала.

— И потом ты поворачивала планету, чтобы подставить врагов лучам дневной звезды? А планеты у тебя стягивались, образуя непрочную, дерущуюся только на силе воли конструкцию? А ты пыталась уничтожить планету, на которой жил твой народ?

Эктори хотела было ответить, защитить брата, ведь с её точки зрения все действия были хоть и непонятны, но вполне оправданы и наверняка логичны, однако Оргос не дал ей, заговорил вновь:

— Вот ещё одна причина, по которой хранители его недолюбливают. Ни один из нас на такое не пошёл бы. Даже у нэсу больше любви к своему народу, а ведь я говорю про пожирающих этэ тварей.

Эктори тяжело вздохнула:

— Я выкупила планету, а потом взорвала её, чтобы уничтожить всего одного упыря… Можешь считать меня таким же Гадом, каким считаешь брата. Но я уверена, что если уж он поступил так, то этому была весьма логичная причина. Кому как не мне знать Экора. Это глядя со стороны говорят, что он импульсивен, а действия его лишены логики и наполнены жестокости, на мой же взгляд им всегда движет лишь холодный расчёт и знание происходящего наперёд. Однако мы не говорим о моём брате. Слишком много речей о нём в последнее время… Наше дело разобраться с жителями материков. Ринор, — она взглянула теперь на императора, — я отправляюсь туда, выдели мне сопровождение, командование армией беру на себя. Выводим понемногу войска, сосредоточь силы на Восьмом направлении, чтобы они даже не успели подумать о том, чтобы попытаться что-то предпринять. В первую очередь разберись с Баннорцами — у них лучше вооружение, но меньше численность, имеяя их орудия воевать с Эльгатом будет проще.

В пути Эктори изучила всю информацию о верованиях народа, на территории которого предстояло проводить работы. К её сожалению, каких-либо адекватных записей оказалось столь мало, что ничего внятного узнать не удалось. Единственное, они, похоже, что-то знали о магии и уважали способных говорить с мирами, это уже могло стать началом.

В одеянии жрицы, с лицом, чем-то похожим на её истинное, она производила впечатление одухотворённой искательницы истины. В расположении войск её изначально всерьёз не приняли, но стоило показать документы, выданные Ринором, как отношение мгновенно переменилось.

В очередной раз Эктори оказалась среди тех, кого в «цивилизованных мирах» обозвали бы дикарями, а она уже начинала воспринимать их как созданий более воспитанных и благоразумных, чем все те аристократы, с которыми ей пришлось столкнуться за жизнь. Что эти, что жители островов подчинялись принятым у них законам, а не пытались обойти их. Была лишь одна проблема: эти ко всем, кто не был местным, относились с подозрением, а общины их состояли из столь малого числа разумных, что они знали друг друга в лицо, потому Эктори не смогла как следует узнать ни их язык, ни хотя бы название.

Теперь, сидя в командирском шатре остановившей вторжение армии, ария мысленно извинилась перед Ринором, не ставшим договариваться с Этими. Но если уж она сказала, что со всем сама разберётся, отступать было нельзя, её всегда учили отвечать за свои слова, она ведь была арией.

Всё же Эктори удалось отыскать способ проникнуть в общество Этих: нашлась среди них женщина, отказавшаяся бросать совсем маленького ребёнка на произвол судьбы, хотя соплеменники оговаривали её, называя найдёныша странным словом, которое чуть позже Эктори смогла перевести как «Нечесть».

Со дня, когда староста одного из племён на материках Лейспи согласился оставить в своём доме подброшенную на порог совсем ещё мелкую девчонку, захватчики сначала отступили, а потом и вовсе убрались прочь — это сочли хорошим знаком. Потом и вовсе оказалось, что племя, приютившее ребёнка, преследовала удивительная удача: не было ни разу, чтобы охотники вернулись без дичи, рыбаки — без рыбы, даже девушки, уходившие в лес за ягодами, возвращались всегда с полным лукошком. Лесное зверьё перестало таскать домашнюю животину, урожай с тех пор не пропадал даже в самые холодные или засушливые ходы, больше ни одного ребёнка не потерялось в лесу. Будто бы хозяева домов и леса взяли их под свою опеку.

Ведуны быстро смекнули, что всё это связано с девчонкой, попытались вызнать, кто она такая, но смогли увидеть лишь то, что она была окружена сгустившейся энергией миров. Больше изучать ребёнка не дала её названная мать.

Эктори, пользуясь тем, что скрывалась под личиной ребёнка, без каких-либо препятствий или подозрений освоила язык и обычаи народа, называвшего себя Рерами. Постепенно узнавая их, она начала совершать чудеса, не выходя за рамки, допустимые их верой.

Реры Эктори очень понравились, и вновь она задумалась: стоило ли начинать создание единого государства с Роргоста? Ведь перед ней были племена, чей уклад жизни был близок к тому, о котором она мечтала. Однако такой народ вряд ли смог бы объединить другие племена — они были полностью удовлетворены своей жизнью, не стремились к большему и не обладали неуёмными амбициями.

Хотя большинство реров всё ещё боролось за удовлетворение базовых потребностей, они были искренне счастливы своим существованием и не гнались за достижениями. В них не было той жажды большего, которая была присуща даже ариям.

Перед Эктори было то самое общество, к которому она стремилась: здесь никто не желал присвоить, потому что понятия «чужого» просто не существовало — всё было общим. Никто не пытался превзойти других, не видел в этом смысла. Реры не жаждали ни материальных, ни духовных благ, не искали признания своих талантов.

Эктори наблюдала за рерами, изумляясь тому, что не может осмыслить мира, который пыталась построить — с её точки зрения такая жизнь выглядела невыносимо скучно.

Но это только поначалу. Через несколько ходов Эктори привыкла к подобной жизни, поняла, что вовсе не всё так однообразно, как ей казалось изначально: познания реров в магии почти приблизились к тем, что имелись в цивилизованных мирах. Они даже немного знали Первый язык, не могли использовать его для общения, но вполне понимали смысл заклинаний, хотя и составляли их весьма примитивно. Эктори даже нашла чему поучиться.

Прожив несколько ходов среди реров, Эктори поймала себя на мысли о сожалении, что этому народу предстоит стать частью Империи, что, возможно, заставит их потерять все имеющиеся навыки. Потому она решила укрепить понятия об искусстве управления силами миров. Ей хотелось остаться в этом мире, полном приятных забот и хлопот, но ведь она обещала…

Впрочем, срок присоединения Эктори не назначала, а значит, могла позволить себе прожить целую жизнь.