На орловском направлении. Отыгрыш

Глава 32

9–10 октября 1941 года,

Орёл

Всё-таки советское детство — с «Зарницей», пионерлагерем, пыхтящим керогазом в бабушкином дворе — это навсегда. Сколько бы лет ни прошло, руки помнят порядок действий. И хотя сейчас в медном тазике — не переспелая вишня для варенья, а ржавая вода (водокачка ещё утром повреждена шальным немецким снарядом) — трёхфитильное чугунявое чудо техники производства завода имени Воровского разогрело её до приемлемо-помывочной температуры минут за семь.

На притащенной бойцами в подвал широкой лавке возле комсоставской портупеи с кобурой аккуратной стопочкой возвышались свежие байковые портянки и полотняное исподнее. Чёрный кирпичик мыла рядом с назначенной на роль мочалки ветошкой так и просился сотворить облачко пены для умащения нещадно зудящей кожи.

Впервые за время «в прошлом», Годунов сумел выбрать момент, чтобы привести себя в порядок. Не поскрести торопливо щеки и подбородок тупым лезвием, предварительно покрыв растительность на них разведенной из фляжки толикой «Хозяйственного», за недосугом оставляя все более заметные усы над верхней губой, не обмахнуть короткой щеткой грязь с легчайших довоенных сапог тонкого хрома на белой подкладке, способных в свернутом виде уместиться в одну противогазную сумку, не прихватить наскоро суровой ниткой новый подворотничок из двух десятков приобретенных в «Военторге», а устроить подручными средствами банно-прачечный час.

Так что вдумчивая помывка носила не только гигиенический характер, но и была неплохим методом снятия стресса, в котором Александр Васильевич так или иначе пребывал с того самого момента, как осознал своё появление в этом новом-старом времени. Командир обязан показывать подчинённым пример во всем. А какой пример показывает неряха? То-то! Ладно бы — бой, аврал, «гром пушек, и дым, и стенанья, и судно охвачено морем огня» — тут за пот и грязь спросу нет. Да и то с какой стороны смотреть: на русском флоте капитаны и в бой при белоснежных манжетах и накрахмаленных воротничках хаживали. Потому коль уж выдалась минутка — хоть как, а в порядок себя командир привести обязан. Лопни, но держи фасон, как гласит древнее моряцкое правило! Раз уж герр Гудериан, получив с разгону по сусалам и не сумев продавить оборону защитников Орла силой инерции наступления, предоставил кратковременную передышку, грех не воспользоваться.

Ух, до чего же хорошо соскребать с усталой кожи мыльной ветошкой въевшуюся грязь, омываться горячей водицей! Серебрятся на теле капли, перекатываются мускулы, словно бы шевелиться на ветру Военно-Морской Флаг под клотиком вытатуированного через всю грудь АПРК «Орёл». Не жизнь — сказка!

Впрочем, сказки долгими не бывают. В приоткрывшеюся дверь сунулось растерянное лицо Серёжи Дёмина.

— Товарищ старший майор! Тут к вам!

Ну вот… Никак невозможно, чтобы удовольствие длилось подольше. Обязательно кто-то припрё…

Ё!..

Чуть пригнувшись, чтобы не чиркнуть щегольской фуражкой о притолоку — хотя там оставался ещё запас сантиметров в пятнадцать, — и придерживая шейку приклада свисающего поперёк груди ППД, в подвальный отсек шагнул незнакомый полковник в присыпанном побелкой и пылью габардиновом кителе. Профессиональным взглядом окинув обстановку, он тут же сместился на пару шагов в сторону, освобождая проход. Следом за ним во временное обиталище Годунова стремительно, чуть раскачиваясь при ходьбе, почти ворвался, иначе и не скажешь, человек, чье лицо Александр за свою жизнь видел тысячи раз на портретах, на фотографиях и в кинохронике. Спутать этот целеустремлённый взгляд, характерные нависающие брови, а главное — всемирно известные огромные усы, уже давно потерявшие первоначальный цвет и ставшие пегими от седины и желтого табачного дыма, было никак не возможно, даже если бы на красных петлицах и не сияли бы золотые разлапистые звезды…

Мокрая ветошь полетела в таз с водой, босые пятки заученно, на вбитом в подкорку рефлексе стукнули друг о друга, рука было дёрнулась к виску, но тут же застыла ладонью на бедре:

— Товарищ маршал Советского Союза! Части и подразделения Орловского оборонительного района и ополчение занимают оборону на вверенном участке! В настоящее время личный состав занят приведением себя в порядок и подготовкой к отбитию следующих атак противника. Докладывает командующий оборонительным районом ка… старший майор госбезопасности Годунов!

— Вольно, товарищ старший майор, — хмыкнув в усы, проговорил Будённый. — Гляжу, мы тебе слегка помешали? Что поделаешь, минуты дороги, так что приводите-ка себя в приличный вид и пообщаемся, как принято в Красной Армии…

Вот же ж позорище! Сказать кому, что легендарного маршала чуть не голяком довелось встречать — стыда не оберёшься! Со скоростью, приближающейся к рекордной, Годунов вздел нательную рубаху, поверх — гимнастерку, чуть задержался с портянками и сапогами: непривычны они бывшему моряку, обтянулся кожснаряжением, на мокрые волосы — фуражку, привычно проверил рукой параллельно нахождение звёздочки над переносицей, вновь чётко повернулся к высокому гостю:

— Товарищ маршал…

— Довольно-довольно, — махнул рукой Будённый. — Накозыряешься еще, служба, поди, большая. А я излишнего фрунту не люблю. — Помолчал, вгляделся. — Так вот ты какой, товарищ Годунов? Не ждан не зван явился, да к делу пригодился! Что сказать, удивил ты всех. И нас удивил, и немец от того удивления никак не очухается. Вот мне на верху, — указал взглядом в потолок, — и поручили разобраться, что да как. — Снова помолчал, наблюдая за самозваным старшим майором, видать, ничего интересного не углядел, вот и поторопил: — Ну, что скажешь?

— Так вышло, товарищ маршал, — не самая лучшая фраза, зато правдивая. И голос не дрогнул: ты ведь, Годунов, давно к подобному готов был. — Город сдавать нельзя, отсюда до Москвы — всего ничего дистанция. А прежний командующий, говоря откровенно, сбежал…

— Ну-ну… — чиркнул пальцем по усам Будённый. — Что же, по большому счету твоя диспозиция верна. Ну да ладно, об этом попозже подробнее побеседуем. А сейчас, товарищ Годунов, покажи-ка мне, что и где конкретно у тебя происходит. Карту давай!

— Есть, товарищ маршал! Но давайте пройдём на НП, там не только по карте, но и на местности покажу. Оттуда весь город — как море с клотика линкора видно!

— Ну что же, дело хорошее. На линкорах пока что бывать не доводилось, так хоть погляжу, какой оттуда вид открывается, — первый конник Союза ССР улыбнулся каким-то своим мыслям. И, повернувшись в сторону полковника с ППД, распорядился — Пётр Павлович, будете нас сопровождать до наблюдательного пункта.

Полковник вполне ожидаемо оказался не один: у лестницы обнаружилась полудюжина автоматчиков. Впрочем, далеко сопровождать маршала не было необходимости: годуновский НП уже второй день располагался тут же, пятью этажами выше, на чердаке здания, которое в прошлом-будущем Александра Васильевича привычно именовали Домом Победы.

В открытом ветрам, а главное — осколкам и пулям небольшом бельведере держать наблюдателей смысла не было: двое девчат из ополчения при телефоне и рации да арткорректировщик-сержант с толсто перемотанной бинтом шеей укрывались от излишнего внимания противника под железными скатами крыши.

Расстелив склейку карты Орла и окружающей местности на здоровенном круглом столе, притащенном из чьей-то опустевшей квартиры, Годунов принялся излагать боевую обстановку. Вроде и кратко, а всё равно получилось долго, не меньше получаса ухлопал. Но маршал слушал спокойно, не перебивал, разве что за это время медленно, кажется, даже стараясь топать потише, обошел несколько смотровых отверстий, внимательно оглядел в протянутый адъютантом мощный бинокль местность, одобрительно хмыкнул. Посмотрел на Александра Васильевича: всё, мол? И обратился не к Годунову, а к полковнику:

— Пётр Павлович, вот что, дорогой: берите-ка машину, найдите товарища Игнатьева и пригласите сюда. Нужно будет посовещаться с местным партийным руководством. Ступайте!

— Слушаюсь, товарищ маршал! — Козырнув, адъютант исчез в чердачном лазе.

Годунов напряженно ждал, что же будет дальше. Ведь не зря прибыл сюда один из самых знаменитых советских полководцев? Будет приказ сдать город? Это вряд ли: в Ставке не могут не понимать значения Орла как транспортно-промышленного узла. Да и приезжать маршалу ради отдачи такого приказа смысла нет: достаточно послать делегата связи с пакетом, продублировать по радио или ВЧ: благо линия немцами пока не нарушена. Да и, кроме того, по всем годуновским воспоминаниям о прочитанном выходило: высокий гость в это самое время вроде как должен командовать соседним, Резервным, фронтом, прикрывающим вяземско-московское стратегическое направление, а Орловский ОР напрямую подчинен фронту Брянскому… Куда ни глянь — сплошные непонятки. Да и намёк, походя брошенный Будённым, был более чем прозрачен.

Тем временем маршал, видимо, собравшись с мыслями, обошел стол с картой и, остановившись в шаге от Александра Васильевича, заложил руки за спину. Проникающий сквозь щели в крыше серый свет бросал тень от козырька на лицо Будённого, скрывая выражение глаз.

— Вот что, товарищ старший майор… То, что вы возглавили оборону Орловского обррайона — это, как теперь видно, дело полезное. Ваши войска не только перемалывают наступающие части Гудериана: они держат их! Крепко держат на месте. Как говорили в старое время, дай бог каждому так держаться. Нам удалось вздохнуть слегка свободнее и за счёт маневрирования резервами пресечь попытки фашистов просочится сквозь нашу оборону южнее Вязьмы. Сейчас там идут непрекращающиеся бои на Вадинском направлении. Так что, товарищ Годунов, за инициативу вам благодарность.

— Служу Советскому Союзу!.. — отчеканил Александр Васильевич — и тотчас же сообразил: сколь верёвочка ни вейся, а совьёшься ты в петлю, и завяжешься морским узлом… Знал же, знал наверняка, что здесь и сейчас положено отвечать «служу трудовому народу», а поди ж ты!..

— Хорошо служите, — если Будённый и удивился, то виду не подал. — Вот только есть у нас одно сомнение, товарищ старший майор… — Маршал чуть сместился, глаза из-под козырька взблеснули строго и жёстко. — Откуда ты, такой из себя хороший, взялся, а? Чин на тебе немалый, да и должность занял генеральскую. Так что, сам понимаешь, когда Тюрин, щучий сын, сорвался, а город не сдали, Ставка не могла не заинтересоваться, кто ж тут германцам даёт прикурить. Спросили товарища Берия — товарищ Берия говорит: «Не знаю такого!». В кадрах НКВД поинтересовались — ан они ни сном ни духом… А ведь кадры, как известно, решают все, верно?

— Верно, товарищ маршал, — покаянно вздохнул Годунов.

— Ну вот видишь — верно, — огладил пышные усы прославленный герой Гражданской. — Вот и решили на тебя, такого решительного, вживую посмотреть: что это за человек такой, который на себя чужое звание взял и судьбу чужую принял. Ведь не чекист ты, уж я-то чекистов навидался. Да и сейчас ты мылся — наколка у тебя с морским флагом. А откуда тут марсофлотам взяться? Морей, чай, нету. Одно понятно: не враг. Враг бы оборону налаживать не стал. И не трус: сдристнуть возможностей много было. Ан не сбёг. Так что ясно: человек советский. Вот и отвечай, советский человек товарищ Годунов: откуда ты такой объявился? Или ты, может, и не Годунов вовсе?

А, была не была!

— Товарищ маршал Советского Союза! Разрешите доложить! Капитан третьего ранга запаса Годунов, командир БЧ-5 атомного подводного ракетоносного крейсера К-266 «Орёл», год рождения тысяча девятьсот шестьдесят пятый. В настоящее время — командующий Орловским оборонительным районом. А как тут оказался — хрен его знает. Хотите верьте, хотите — нет…

Пулемётная строчка искристо пролязгала по стальным дискам трамвайных колёс. Причём, судя по звуку очереди, немцы явно где-то надыбали советский ДП. Для усиления огневой мощи, так сказать.

Плохо дело. Если так и дальше пойдёт, парашютисты вскоре выдавят остатки обороняющихся в пятиэтажке с трёх верхних этажей на крышу и смогут перещёлкать защитников баррикады на Красном Мосту, как мишени в тире.

И времени это займёт самое большее — минут пять.

Нет, это ж надо, какая невезуха: ведь только шесть часов как уехал из города маршал, оставив на добрую память пятерых крепких ребят из своего сопровождения с приказом беречь командующего как зеницу ока, а ему, Годунову, строго-настрого велев не подставлять умную башку под пули. До этого весь вечер и полночи допытывался Семен Михалыч у Годунова о ходе войны. Но что мог тот поведать? Только то, что знал по книгам. О трагедии Ленинграда. О Ржевской и Харьковской мясорубках. О Сталинградской эпопее, которой могло бы и не быть, не допусти советское командование — и лично комфронта Будённый непростительных, трагических ошибок. Вспомнил он рейды конницы Белова и Плиева (старый кавалерист довольно подкрутил усы, тут же заставив показать на карте примерный район прорыва и оперирования по вражеским тылам Первого гвардейского кавкорпуса). Рассказал о том, какой кровью и каким напряжением сил пришлось отбирать обратно у закрепившихся на захваченной русской земле оккупантов все «пяди и крохи» от тульского Алексина до Буга, Прута и Десны, как дрались на Орловском направлении весь 1942-й и половину 1943-го… Вспомнил и об освободительном походе от советской границы до Эльбы, когда местные жители встречали танковые колонны цветами, а затаившиеся бандиты из различных АК и кайтселитов, не говоря уж о жовто-блакытной нечисти, стреляли в спины бойцов тыловых частей и резали на ремни кожу с захваченных командиров. Рассказал вкратце и о том, как Красная Армия меньше чем за месяц вышибла японцев почти со всей континентальной части их колониальной империи, и о том, как янки бомбили атомными зарядами злосчастные Хиросиму с Нагасаки, и о том, как сразу после совместной победы наши доблестные союзники превратились в заклятых врагов…

Особых подробностей, дат, цифр численности наших и вражеских фронтов Годунов, разумеется, толком не помнил. Но и то, что он успел рассказать, весьма и весьма впечатлило знаменитого героя Гражданской. Потому-то он и оставил Орёл, пообещав на прощанье:

— Ты вот что… командующий оборонительным районом… Все, что ты понарассказал, конечно, на данный исторический момент — пока не разведданные, а, к примеру сказать, пророчества навроде поповских. А мы, большевики, обедни не служим. Но я тебе так скажу: продержись тут в городе ещё суток двое, покомандуй, раз уж взялся. А там — пришлём тебе толкового человека на замену… И резервов подкинем, так уж и быть! Вот тогда дела сдашь — и марш-марш в Москву! Там к тебе вопросов, чую, будет мно-ого! А пока — держись… товарищ Годунов! Удачи!

Хлопнули дверцы посеченной осколками легковушки, плесканула грязь из-под колёс — и умчался вдаль легендарный маршал…

И ведь хорошо, что уехал!

Иначе бы… Ох, беда была бы!..

— Дёмин!

— Я, товарищ старший майор!

— Вот как хочешь, но дуй до наших. В торговых рядах найдешь сапёров. Пока немцы нас не задавили, но к тому идёт. Так что пусть готовятся рвать мост. Как будут готовы, от них сигнал — три длинных свистка. Понял? Три свистка. Чтобы мы отойти успели. А потом — рвать к баталерной матери! Давай, пошёл!

— Товарищ старший майор!..

Ух, только вот не надо патетических сцен, не ко времени!

— Сержант Дёмин! Исполнять!

Поняв, что любимый командующий настроен более чем серьёзно, Сергей подобрался, пригибаясь, к площадке вагоновожатого, чуть постоял, собираясь с силами и рассчитывая оптимальную трассу — и рванул к южному берегу, то и дело кидаясь то к правой, то к левой стороне моста. Метров через сто пятьдесят, запнувшись о рельс, сержант грохнулся оземь, но тут же, вскочив на четвереньки, юркой ящерицей вновь заспешил вперед, прикрытый от флангового огня чугунными перилами.

Ну вот и славно… Авось сумеет парень добраться, и сапёры не подведут.

А то ведь если тутошние гансы переправятся через Оку и ударят в тыл нашей обороны, ситуация может стать совсем печальной. Вот же черти надоумили немчуру устроить тут десант! И не побоялись же планеры погробить, сажая их в городе! Дотянули, небось, до Орла «юнкерсами», а потом отпустили в свободный полет. Вот и принялись они один за другим заходить на посадку поперёк Оки, на площадь аккурат у Дома Победы, протаскиваясь вдоль по улице Сталина. Конечно, когда раздался треск первых ломаемых крыльев, часовые и на крыше, и у входа подняли тревогу, но поздно: гитлеровцы, покинувшие первый удачно севший планер, уже успели рвануть под защиту домов, прикрывая десантирование остальных и отсекая огнём находящихся внутри здания командиров и бойцов штаба.

Да уж, дела — как сажа бела. Прямо как в кино про Чапая: враг нанес удар по командованию, а главные наши силы — «вдали за рекой»… Ока, конечно, не Урал у Лбищенска, но положеньице сложилось хреновастое. Уже когда рассвело, стало видно восемь приземлившихся целехонькими аппаратов и ещё штуки четыре — повреждённых, так что немцев вокруг штаба «паслось» около роты, причём не бедной такой роты: одних пулемётов засечено десятка с два, плюс малокалиберные миномёты, которыми гансы упорно долбали крышу, не давая использовать чердак для ведения огня. И ведь явно у них сработала агентура: и на штаб вышли аккуратно, и проводную связь обрубили напрочь, и синхронно с атакой десантников, буквально через десяток минут после начала высадки, устроили общее наступление по всему периметру. Да, товарищ капитан третьего ранга Годунов, переиграл тебя герр генерал-оберст Гудериан, красиво переиграл… Вот только тут на карту не фишки или купюры брошены: жизнями приходится расплачиваться. То-то и оно…

Одно хорошо: вовремя сообразили устроить рывок на прорыв. В предрассветной полумгле Годунов, с дюжиной своих бойцов да с маршальскими, молча, без выстрелов кинулся через площадь на Красный мост. Гитлеровцы, не ожидавшие такой дерзости, среагировали не сразу, упустив несколько важных в бою секунд. Только метрах в тридцати от берега ударило с тыла и в лицо огнём, кто-то из бегущих попадал, но уже полетели за баррикадную стенку гранаты. Вслед за взрывами в последнем уже рывке уцелевшие красноармейцы лезли через заграждение, будто форсируя «стенку» на занятиях в огневом городке. Заслон из нескольких немцев выбили подчистую, сами же повалились рядом с трупами, тяжело дыша и норовя унять колотящиеся судорожно сердца.

Теперь нужно было продержаться на этом рубеже до момента, когда мост будет готов к подрыву, по возможности дождаться подхода оставшейся в штабе группы прикрытия и лишь после этого отступить на южный берег, уничтожив за собой переправу. Ничего не поделаешь: командовать из заблокированного здания, с обрезанными проводами и разбитой радиостанцией никак невозможно, а основная часть обороняющихся войск — как раз за Окой… ну, то есть перед ней.

Но как только Годунов привстал, выглядывая в незаделанный проход в центре баррикады, чтобы оценить обстановку, пулемётная очередь пролязгала по стальным дискам колёс трамвая, остановившегося после прекращения подачи электротока прямо на мосту…

Эх, сюда бы перископ… Но, как говорится, на нет — и суда нет… но ревтрибунал имеется! Трибунал — не трибунал, но разбирательство и оргвыводы воспоследовать должны точно, куда без этого. Впрочем, при одном условии: если удастся как-то выбраться из этой заварухи.

— Товарищ командующий! Лезут! — встревоженный полувскрик кого-то из бойцов. Распластавшись на асфальте, Годунов вновь выглянул из-за края баррикады, изготавливая к бою презентованный мотострелками Кочеткова немецкий карабин. Точно, лезут. Вот же ж блин горелый! Короткими перебежками, попарно и поодиночке гансдесанты форсировали простреливаемый участок, скапливаясь для броска под прикрытием фанерного киоска «Книги-Газеты» и покоробленного фюзеляжа неудачно приземлившегося планера. В гости, значит, намылились? Идите-идите, встретим со всем пролетарским радушием. Насколько патронов хватит — столько и погуляем напоследок. Вот пенёк мушки совместился с торчащей из-за планерного киля каской. Ровно, как учили когда-то, выбираем спуск. Выстрел, толчок в плечо. Каска вдалеке дёрнулась и пропала из виду. Вот и славно: нам такие гости ни к чему, и пусть ганс не обижается: сказано же не раз было — не ходи на Русь…

Что было дальше, Александр Васильевич помнил нечётко: движения затвором, вылетающие гильзы, бегущие размытые фигуры на фоне чётко отпечатанной на сетчатке глаза мушки, перекатывания, перебежки, кувырок в сторону от катящейся по асфальту шипящей гранаты, чье-то падающее на спину тело, новые перебежки, расцветающие цветными зонтиками в небе купола, десятками отделяющиеся от крестоносных самолётов, сыплющиеся на голову горячие пулемётные гильзы, прошитая очередью жестяная стенка трамвая… И лишь одна картина отпечаталась в памяти, словно протравленная кислотой на медной пластине: высунувшийся по грудь за баррикадой чумазый белобрысый немец, руками в светло-серых перчатках направляющий на Годунова трубу брандспойта, и вылетающая из этой трубы чёрно-красная огненная струя. И боль, начисто отрубившая все воспоминания. Это потом он сообразил, что рефлекторно дёрнулся в сторону и, перевалившись через перила, ухнул в тёмные воды Оки. Слегка опамятовался тогда, когда глотнул воды и начал захлебываться. Тут уж изо всех сил заработал руками и ногами… получалось плохо. И всё равно — сам ли выплыл, течение ли вынесло на бережок аккурат там, где через время (вот уж ирония судьбы) будет маленький пляж, притулившийся к парку культуры и отдыха.

А ещё то ли случилось, то ли почудилось… Сидит он, Годунов, за столом в полутемной комнате, а перед ним — раскрытая картонная папка. Он с трудом разжимает сведенные судорогой пальцы, и поверх бумаг ложится удостоверение…

И снова — беспамятство на много дней. Не помнил Годунов, как его, чуть живого, нашла и подобрала там шестнадцатилетняя Зоя Бартенева, как прятала в сарайчике у своей бабушки Анны Марковны в закутке за старыми лопатами и ведрами, как выхаживали орловчанки обгоревшего командира. Даже очнувшись через неделю, он не мог увидать их лиц — веки опухли и не открывались, — лишь слышал тихие, заботливые голоса…

В двадцатых числах ноября бывший командующий бывшим Орловским оборонительным районом сумел оправиться от ран настолько, что однажды ночью, распрощавшись сердечно со своими спасительницами, покинул город. Без документов (куда подевалось удостоверение, предположить было несложно, хоть и удивительно, а вот часы… впрочем, без часов тут тоже, наверное, не обошлось), с изуродованным следами огня лицом, в одежде с чужого плеча, он размеренно шагал на юг через памятное по первому бою у окраины Орла поле, хрустя валенками по снежному насту. Карманы короткого чёрного пальто оттягивали две найденные хозяйственной Зойкой лимонки и широкий листовидный нож для чистки и потрошения рыбы. В укрепленном верёвкой за плечами рогожном мешке мирно уживались несколько десятков патронов, россыпью и в обоймах, к немецким и русским винтовкам, зажигалка, школьная карта Орловской области, полдюжины луковиц, крупа-сечка в жестяной банке и десяток картошин.

Капитану третьего ранга в запасе не было смысла пробираться на северо-восток, чтобы пытаться перейти фронт, намертво вставший на Мценском рубеже. Кто он, Годунов? Без документов, без формы, с трудом узнающий сам себя в маленьком Зоином зеркальце… Александр Васильевич прекрасно понимал, что если и удастся добраться до расположения Красной Армии, то любой встречный командир тут же направит его в Особый отдел: время-то суровое, к благодушию не располагающее. А там, коли повезёт, «молчи-молчи» сочтут его изовравшимся с перепугу окруженцем и направят бойцом на пополнение потрепанного в боях подразделения. Но скорее всего — не повезёт. И выведут свежеразоблачённого дезертира, а то и шпиона перед строем в недальнем фронтовом тылу, зачитают приговор, хлопнет выстрел — «и ага»… И даже если судьба снова подфартит: удастся добраться пусть не до Сталина, как в книжках, но до Будённого, — что там? От хваленого послезнания толку уже мало, а жить за семью замками ради сомнительной возможности разобраться в самом настоящем чуде… нет уж, увольте! Выбирая между двумя вариантами: превратиться в подопытного кролика или погибнуть от советской пули, с клеймом труса или предателя, Александр Васильевич выбрал третий. Вечно никто не живет, а на русского человека пусть враги патроны тратят. Ну а заставить их потратиться мы сумеем…

Бывший старший майор госбезопасности Годунов ушел из дважды родного города. Всё-таки надеясь однажды вернуться.

Через день рванула над капотом немецкой машины установленная на Старо-Киевском большаке растяжка.

А через месяц был первый бой партизанского отряда «товарища Орлова» с полицаями…

Из сообщений на форуме «Академия альтернативной истории» в теме «Оборона Орла: что могло пойти не так?»

Сообщение от: Домашний Кот

Ранг: Миротворец

Возраст: 27

Откуда: Город-герой Орёл

Отправлено: 3 октября 2011 — 15:39:27

Привет академикам!

Коллеги, мне тут подумалось: а как развивались бы события в Орле в 1941-м, если бы дела пошли чуточку не так, как случилось на самом деле?

Вот смотрите, от чего иду.

Бабушка сохранила дневниковые записи моего прадеда, школьного учителя, в то время — ополченца. Я в ближайшие дни обязуюсь их набрать или отсканить, как посоветуете, и разместить на форуме, в реальноисторической ветке. Вообще там много интересного, такого, что он сам наблюдал, пишущим коллегам пригодится. Ну, и про оборону, само собой. Так вот, в конце сентября были, вроде бы, какие-то окопы на юго-западной окраине. Но, судя по тому, что он описывает, говорить о какой-то линии оборонительных укреплений не приходится. Держать на таком рубеже длительную оборону, как я понимаю, анриал. А в районе Семинарки и Лужков, через которые фрицы ломанулись, когда на Кромском шоссе их как следует встретили, вообще чисто поле было, там работы начались, судя по записям прадеда, в тот же день, когда по радио передали обращение к жителям города от лица Штаба оборонительного района. Я в сети порылся — это было 30 сентября. Если не ошибаюсь — давно уже читал, кто из коллег в теме, поправьте меня — как раз 30-го «Дмитровскую Мышеловку» создавать начинают. А в Орле в тот же день — мобильную милицейскую кавгруппу. Это точно помню, ещё со школьных лет, у нас дружина шефствовала над ветераном, который в той группе служил.

Идем дальше. До того, как в Орёл был переброшен 1-й гвардейский стрелковый корпус, защищать город было, по сути, некем и нечем.

Чтобы переломить ситуацию, понадобился человек, которому Ставка дала особые полномочия. Плюс хитро применённая, партизанская по своей сути, тактика «орловской улитки», позволившая выгадать время.

Если без Годунова и без «улитки», как, по-вашему, изменился бы ход Великой Отечественной войны?

Сообщение от: Танкист

Ранг: Постоянный участник

Возраст: 35

Откуда: Москва

Отправлено: 3 октября 2011 — 16:01:15

Коллега, а не подались ли вы в агенты абвера? Нафига отыгрывать войну, добавляя немцам везухи и щедрой рукой отсыпая ништяков?

Сообщение от: Домашний Кот

Ранг: Миротворец

Возраст: 27

Откуда: Город-герой Орёл

Отправлено: 3 октября 2011 — 16:23:02

Танкист, чего, сезон охоты на ветряные мельницы открыт? Я не пойму, ты такой смелый или такой дурной? Попробуй в реале собеседнику намекнуть, что он фашик, — добавь работы доблестным пластическим хирургам.

Для тех, кто в танке, объясняю: бывают в истории такие моменты, когда шансы приходится взвешивать на аптекарских весах, плюс-минус грамм — уже принципиально. Так и с обороной Орла: изыми из этих событий одного человека и одну его идею — и… А вот что «и», я и моделирую. В том числе и для того, чтобы ещё раз стало очевидно, какой подвиг совершили орловские чекисты и ополченцы, задержав врага на дальних подступах.

Так понятно?

В том, что немцев всё равно остановят, сомнений нуль. Вопрос — где и как?

Сообщение от: Танкист

Ранг: Постоянный участник

Возраст: 35

Откуда: Москва

Отправлено: 3 октября 2011 — 17:00:08

«Ой, а я и не знала, что коты такие умные бывают. Я думала, они только на деревьях кричать умеют» (С).

Котик, а ты не задумывался, о скольких человеческих жизнях идёт речь? Врага остановят. Даже если не под Тулой, то до Москвы он всяко не дойдет. Но чего это будет стоить? Ответь-ка мне на такой вопрос. Любая альтернатива — она чревата.

Сообщение от: Капитан Порядка

Ранг: Администратор

Возраст: 42

Откуда: Смоленск

Отправлено: 3 октября 2011 — 17:15:28

Домашний Кот,

Танкист,

дискуссия была жаркой, участники наверняка успели вспотеть. В целях соблюдения личной гигиены добро пожаловать в баню. Пока — на сутки. Что дальше — Мойдодыр покажет.

Сообщение от: Антиквар

Ранг: Участник

Возраст: 19

Откуда: Москва

Отправлено: 3 октября 2011 — 19:23:07

А подскажите: я где-то читал, что возле Орла были сверхтяжёлые танки, каких у немцев тогда не было, и немцы из-за этого ускорили разработку своих «Маусов». Не помню, где. Кто-нибудь знает про их действия? Интересуюсь вопросом, хочу попробовать рассказ написать.

Сообщение от: Полярный Лис

Ранг: Разведчик миров

Возраст: 47

Откуда: Орёл

Отправлено: 4 октября 2011 — 01:17:02

Вынужден Вас разочаровать, коллега, но в реальности таких танков не было. В смысле, у наших не было. Но периодически эта тема всплывает в публикациях краеведов, возможно, даже в более серьёзные источники перекочевала. А ведь ещё в середине 80-х годов, когда был снят гриф секретности с ряда материалов по периоду, непосредственный участник обороны Орла, подполковник КГБ и писатель-документалист Мартынов в одной из своих книг (уточню, в какой, она у меня в бумаге, на компе нет) рассказал о совещании, на котором командующий Орловским оборонительным районом Годунов предложил «изготовить» такие танки на базе тракторов, общим числом три. К тому моменту ещё не было сил, чтобы остановить врага, и уже стало ясно, что Кромы — это в сорока километрах от Орла — сдадут. Как говорит Мартынов, Годунов на том совещании говорил о вероятности удара немцев из района Кром в тыл Брянскому фронту в районе Карачева. Вот и пришлось придумывать разные хитрости. Итог Вам, полагаю, известен.

Раз Вы интересуетесь вопросом, вот вам любопытные факты: были не просто сделаны движущиеся макеты сверхтяжелых танков, но и приспособлены на их башни макеты спаренных крупнокалиберных пулемётов. Когда немецкая авиаразведка (Мартынов не исключает, что и с земли «танки» заметили и расписали в красках) засекла этих монстров, то была впечатлена. Фюрер, надо полагать, тоже, т. к. к 43-му году немцы умудрились наклепать штук двадцать так называемых «маусов», которые, как Вы, наверное, знаете, благополучно разбомбила штурмовая авиация, когда они выдвигались к линии фронта.

А вот ещё забавный момент — у Мартынова сказано, что Годунов на совещании назвал ложные танки «слонами». Как по мне, хороший сюжет для рассказа — как поддельный «слон» трансформировался в настоящего «мышонка». Так что дерзайте, коллега, пишите! А мы, старые заклепочники, от души потапкуем.

Отдыхающему на скамейке запасных земляку. Ну, раз вопрос возник, давайте посмотрим некоторые ключевые моменты.

Тут уже было сказано об «улитке», которая потом столь же успешно использовалась между Орлом и Мценском. Этот момент вошел и в художественную литературу, и в кино (первая часть киноэпопеи «Преодоление»). Реже упоминается другой факт: в начале ноября, т. е. буквально через пару недель после отступления наших частей из Орла, совсем на другом участке фронта, в рамках 2-й Синявинской операции, было использовано тактическое решение, разработанное Годуновым: по узкому коридору, в котором заперли немцев после того как 25 октября сняли блокаду Ленинграда, выпустили 84 тысячи реактивных снарядов, одномоментно нанеся авиаудар. Но куда фатальнее для рейха был тот факт, что группу армий «Север» обокрали и обездолили: фюрер так озверел от неожиданной заминки на магистральном пути к Москве, что чуть ли не сразу, буквально во второй декаде октября, начал снимать с северо-запада войска и перебрасывать в центр.

В центре у немцев ничего хорошего так и не вышло. Стояли они под Мценском, как татаро-монголы на Угре (правда, те, из песни слова не выкинешь, в своё время Мценск прошли и только потом застряли). Но взять Москву Гитлеру, понятно, хотелось ничуть не меньше, нежели Ахмату. Вот и начинает фюрер выдергивать части ещё и с юга — и тоже застопорился, на Ишуньских позициях, а в середине ноября был вынужден даже не приказать, чтобы его войска оставили Крым, а констатировать: оставили. А виноват оказался кто? Правильно, сперва на юге генерал Майнштейн, потом повсеместно генерал Мороз. Ситуацию, которая к этому времени сложилась для группы армий «Центр», можно описать слегка перефразированной присказкой: «Ганс, я русского медведя поймал!» «Так тащи его сюда!» «Не пуска-ает!» И когда 1 декабря началось наше контрнаступление, некоторые немцы восприняли его как избавление от ужаса неопределенности. Ей-ей не вру, кто-то из военных журналистов составил экстракт из дневниковых записей немецких солдат… вот только где я это читал, с ходу не вспомню. Датированы те записи, если не ошибаюсь, в массе своей всё тем же декабрём. А в январе, в почти миллионном Смоленском котле, было уже не «наконец-то началось!», а «камрады, это конец!»

Вот и прикидывайте, коллеги, какой могла бы быть альтернативная история без обороны Орла. А я одно скажу, по результатам собственных выкладок: был бы у нас День Победы не 8 декабря 1944 года, а где-нибудь ближе к середине года 1945-го…