Мраморный меч (СИ)

21

Пятая сестра вернулась, когда она уже отчаялась и сама изредка посматривала на тупые ножницы. Сестра всегда обрезала ей волосы, всегда следила за прическами остальных и подходила к этому с большой ответственностью. Использовала она в основном свой короткий, но острозаточенный нож, а потом сжигала чужие локоны в яме неподалеку от храма и зарывала их. Через какое-то время сестры использовали эту землю для выращивания целебных растений.

Ее возвращению обрадовались все. Все десять сестер и восемь братьев встали в просторном зале, прислушиваясь к шаркающим шагам. Самые маленькие радостно улыбались, понимая, что их сестра уже спускалась по каменной лестнице, братья тоже вытягивали шею. Все ждали ее. Очень долго ждали. Она тоже ждала пятую сестру, но стояла чуть в стороне и еле заметно вытягивала шею, смотря на отблески огней от факелов, на стертые ступени. Когда сестра появилась, когда опустилась на пол и скинула с головы капюшон, некоторые запищали от восторга.

− Сестра! Сестра вернулась! — закричали дети и подбежали к ней. Обняли, зарываясь носом в светлый плащ, пропахший землей, пылью и железом. Пятая сестра единственная, кто пользовалась холодным оружием. Третий брат и восьмая сестра тоже владели оружием, но применяли его редко и не носили с собой.

− Вы чего? — звонко рассмеялась пятая сестра и убрала темные волосы за уши. Она улыбнулась широко, опуская походный мешок на пол, и погладила детей по головам, слушая их сбивчивую речь. — Меня всего несколько месяцев не было.

− Ну все, все, дайте пятой отдохнуть, − ворчливо сказала первая сестра и, пригладив седые волосы, вышла вперед. Посмотрела на недовольных детей, которые лишь сильнее схватились за грязный плащ. Первая недовольно поджала губы и скрестила руку на груди. — Распоясались! А ну быстро отпустили сестру и идите на кухню, третьему брату пригодиться ваша помощь.

Дети недовольно застонали, кто-то из братьев хрипло рассмеялся, а пятая улыбнулась широко. Она погладила детей по головам, подмигнула им и подтолкнула в сторону узкого коридорчика, ведущего на кухню. Еще шире улыбнулась и подняла мешок с пыльного, каменного пола, смотря на удаляющиеся спины. По этому шуму и звонким голосам она даже немного соскучилась.

Пятая с улыбкой осмотрела братьев и сестер, которые встречали ее после долгой разлуки. Семья, которой ей в этом небольшом путешествии так не хватало. Даже по ворчливой первой сестре она соскучилась. Поэтому подошла, обнимая первую, вдыхая аромат трав и каменной пыли.

− Мы рады, что ты вернулась, сестра, − совсем тихо и скупо произнесла первая, хлопая сестру по спине. Отстранилась, быстро посмотрев на нее и пятая поняла, что она знала о благополучном возвращении. Это не удивительно, ведь они всегда все знали, пусть и держали в секрете даже друг от друга, но незнание теперь пугало. Пятая не была уверена, что вернется, несколько раз ее жизнь была в опасности и это пугало. Так сильно пугало, что, оказавшись у пещеры, ведущей в храм, она выдохнула с облегчением.

Пятая вновь улыбнулась широко и осмотрелась. Все уже медленно расходились, братья шли в правый коридор, в то время как сестры скрывались в левом коридоре. Внутри разлился холод и легкая обида, когда среди всех пятая не увидела знакомой кудрявой макушки. Улыбка сошла с лица, рука невольно сжала веревку мешка, вновь судорожно осматриваясь по сторонам. Подобного пятая не ожидала и чувствовала легкое разочарование, которое растворялось в крови, погребая под себя все приятные эмоции и томительное ожидание.

Невольно вздрогнула, когда на плечо легла широкая ладонь шестого брата с длинным горизонтальным шрамом от виска до виска на темной коже. На этот шрам пятая никогда не смотрела, ощущая жгучий стыд внутри, поэтому даже сейчас невольно опустила взгляд.

− Не волнуйся, она прячется в тени. Ты же знаешь, как она хочет казаться самостоятельной.

Кивнув быстро, пятая вновь осмотрелась по сторонам и усмехнулась, заметив девятую сестру. Тихо поблагодарив брата, который улыбнувшись понимающе, пошел в свое крыло, она стремительно направилась в сторону густой тени, в которой пряталась ее маленькая сестрица.

Замерла в метре от угла, в котором стояла девятая и недовольно сопела. Не смотрела на сестру, кусала щеку изнутри, ощущая себя неуютно. Не смотрела долго, теребила края длинной, подпоясанной рубахи с вышивкой.

− Неужели не скучала? — тихо спросила пятая и поправила мешок за плечами. Она понимала, что скорее всего была не права, потому что младшая, девятая сестра ждала ее больше всех. И выходила постоянно самая первая, а потом пряталась по углам, стыдясь непонятно чего.

Понимала абсурдность чужих слов и девятая, которая вскинулась и посмотрела исподлобья. Разозлилась. Хотя бы не смотрела равнодушно и не отводила взгляд, что очень обрадовало пятую. Она осмотрела сестру и невольно расстроилась, когда поняла, как сильно изменилась девятая за это время, как отросли ее темные локоны и глаза светло-голубые, как у нее самой, немного впали.

− Не говори глупостей. Ты же знаешь, что это не так, − недовольно проворчала девятая и убрала лезущие в лицо волосы за ухо. Раскраснелась невольно, когда пятая широко улыбнулась и, нарочито громко вздохнув, пошла за ней.

В их маленькой комнате, больше похожей на каменный короб, где стоял деревянный стол и две узкие кровати с тонким матрасом, слышалось тяжелое дыхание. Именно так дышала пятая после похода в горячий источник, с присвистом, длинно и иногда тяжело, словно выталкивала из себя накопившуюся усталость. Вытирала мокрые волосы тканью, втирала масло с приторным ароматом розы в кожу. Щурилась довольно, мяла мышцы и в конце концов надела штаны с рубахой, которую сразу же подпоясала.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ее клонило в сон. Так сильно, что пятая заваливалась на кровать, щурилась и вскидывалась, когда отрубало. Однако она держалась и почти подпрыгнула на постели, когда в комнату вошла девятая. Двери не было, поэтому проходящие мимо сестры видели их, и они видели все, что происходило в других комнатах. Благо двери располагались в шахматном порядке и появлялось призрачное ощущение уединения.

Пятая улыбнулась широко, когда сестра посмотрела на нее быстро и села на свою кровать. Напротив. Сестра забралась на постель с ногами, тряхнула головой резко, отчего тяжелые, немного грязные пряди упали за спину. Посмотрела перед собой и отвернулась. Все еще обижалась. Пятая не понимала причину, однако не спрашивала. Выжидала.

Вновь. Они часто так сидели в тишине. Девятая извивалась, дергала ногой нервно, но молчала. Пятая тоже разговор не начинала и прикрывала порой глаза, ощущая едва заметное напряжение. Спустя какое-то время пятая уже отчитывала. Десять, девять, пять, четыре…

− Отрежь мне волосы, − грубо отозвалась девятая и посмотрела на сестру исподлобья. Она смотрела на нее и не могла насмотреться, потому что и правда скучала, потому что боролась с удушающим стремлением обнять и не отпускать. Но девятая уже большая и чувствам не поддавалась. Как учили братья.

Девятая всегда считала, что из братьев лучше учителя, чем из других сестер. Сестры обучали ее готовке, стирке и часто брали с собой на сборы трав или ягод, братья же разрешали сидеть в библиотеке часами, иногда брали на охоту и много говорили. Когда, по большим праздникам, они немного выпивали холодного вина, то и вовсе рассказывали занимательные истории из жизни. Их девятая любила больше всего, поэтому сидела до последнего и засыпала на чьих-то коленях, просыпаясь в своей комнате.

Потом ее ругали, но ради этого стоило сидеть и слушать. У многих до попадания в храм была своя жизнь. Некоторые выходили из храма надолго, особенно братья, которые порой уходили во внешний мир на год или больше. Потом они, немного хмельные, рассказывали о своей жизни вне храма, и девятая всегда слушала их завороженно.

Сама десятая в храм попала маленькой. Тогда она еще помнила своих родителей, но потом их лица стерлись из памяти, их заменили сестры, которые заботились, воспитывали и всегда были рядом. Ее никогда не отпускали далеко, потому что считали молодой. Потому что знали, что она еще недостаточно хорошо скрывала свой дар.

Слишком примечательная внешность и опасные условия проявления дара. Если кто-то узнает, то девятая может не выжить.

− Волосы отросли. Красивые. Может, оставим?

Пятая сестра спрашивала это каждый раз, когда расчесывала волосы девятой, опускала все колтуны к кончикам, пропускала некоторые пряди сквозь пальцы. Говорила почти одни и те же слова, которые девятая знала уже наизусть. Спрашивала и получала один и тот же ответ. Потому что девятая не любила длинные волосы, потому что они не удобные и совсем как у матери. Мать свою она уже не помнила, но и быть похожей на нее не хотела.

Поэтому всегда отвечала одно и то же:

− Нет. Обрезай.

Сестра неизменно вздыхала недовольно, но доставала короткий нож и резала. Тянула больно, пряди обрезались словно рядом со скальпом, отчего девятая сжимала челюсть, но не проронила ни звука. Девятая всегда терпела, потому что понимала, что через боль приходило что-то хорошее. Поэтому после легкой боли во время стрижки, она всегда ощущала легкость и радостно смотрелась в старенькое, небольшое зеркало. Пряди едва касались острой челюсти, а когда они будут чистыми, то и вовсе поднимутся выше.

Она смотрелась, погладила волосы на затылке и невольно улыбалась шире, потому что так давно не чувствовала холодок на шее, свободу и легкость. Через зеркало девятая видела, как старшая сестра грустно смотрела на нее, поднимала отрезанные волосы с каменного пола, кладя их на бумагу. Потом пятая точно скомкает лист и сожжет волосы в яме неподалеку от куста с дикой малиной.

Сев на кровать, девятая посмотрела на сестру и невольно вспомнила свое видение. Темные локоны. Странный длинный меч. Выжженые леса и тревога. Всепоглощающий страх, который она ощущала наравне с болью, пока бежала обратно. Главное правило сестер: не думать о видении. Второе главное правило: никогда не влиять и не думать о способах влияния на будущее.

Девятая следовала этим правилам и почти всегда сразу забывала о своих видениях. Потом, когда что-то происходило, она лишь ощущала ощущение дежавю. Что-то уже случилось, что-то так и ждало своего часа. Девятая всегда следовала правилам, но сейчас просто не могла выбросить видение из головы. Потому что в мире что-то происходило. Мир стоял на грани чего-то большого, но неизвестного. Сколько оставалось? Около пятнадцати лет, может, чуть больше до нового пришествия. Ее первого пришествия. К сожалению, оно пришлось на ее жизнь, на ее время и это пугало.

Наверное, у нее все было на лице написано, потому что пятая сестра нахмурилась. Она тоже села на кровати, уперлась локтями в колени и посмотрела пристально. Не давила, но выжидала и наблюдала за каждым проявлением эмоций сестры.

− Что тебя тревожит? — спустя долгое время поинтересовалась пятая и сощурила голубые, почти прозрачные глаза. Такие же, как у девятой, как у первой сестры, как у братьев. Их плата за дар.

Девятая тряхнула головой, отгоняя непрошенные мысли. Посмотрела украдкой на сестру, вновь пожевала щеку изнутри и тихо-тихо, чтобы проходящие мимо сестры не услышали. Потому что они бы разозлились. Точно разозлились ее словам и мыслям.

− Скоро что-то будет. Неизвестное. Приведет это к разрушению или свободе — не знаю, − прошептала она и вновь пожевала щеку. Посмотрела на пятую, которая нахмурилась. Ее плечи напряглись, а руки с короткими ногтями сжались в плотные кулаки. Хрупкая, но опасная. Пятая всегда была такой, противоречивой и пугающей. Поэтому девятая поежилась, но под тяжелым взглядом все же закончила свою мысль. — Я видела кого-то из сестер. Оружие, которого не существует. Видела нового монстра, женщину с белыми волосами. А еще чувствовала страх и опустошение. Словно ничего не было. Понимаешь?

− Ты же…

− Знаю! — недовольно перебила ее девятая и тут же вжала голову в плечи. На сестер, особенно на пятую, она никогда не кричала, потому что уважала, потому что немного боялась и знала, что о таком не говорили. Даже друг другу по большому секрету. Сейчас девятая нарушала множество правил, но она не могла держать это в себе. — Не держи меня за дурочку, сестра. Я знаю правила и последствия. А еще я знаю, что это нас заденет. Всех заденет и не известно, какая роль отведена сестрам и братьям храма. Какая роль отведена монстру у гор.

Пятая вздохнула тяжело и как-то обреченно. Провела с силой ладонью по лицу, хмурясь от неприятных мыслей. В сказанное девятой сестра верила, потому что сама несколько месяцев назад видела что-то смутное, тревожное и светлое. Однако они никогда не вмешивались в происходящее. Никогда не меняли будущее, потому что время и магия не любили вмешательств. Потому что менять что-то мог лишь автор, но он уже давно выжил из ума и никого к себе не пускал. Пятая проверяла сама. Ее не подпустили даже на метр.

Это все очень плохо кончиться. Точно плохо.

− Что ты хочешь? — устало спросила пятая и затянула волосы в тугую косу, которая без ленты незамедлительно ослабла.

Девятая стыдливо опустила взгляд, посмотрела с опаской на арочный проход и едва слышно ответила:

− Плачущий лес.

Сестра в ответ побледнела, распахнула глаза и немного приоткрыла рот от удивления. Осмотрела девятую сестру, словно впервые увидела, и глухо застонала, пряча лицо в руках.

− Это твоя самая отвратительная и опасная идея. Просто ужасная.

Девятая понимала, что рисковала. Понимала, что, поступив так, навлечет на себя гнев сестер и братьев. Но чувствовала, что так нужно.