Мраморный меч (СИ)

15

Ей почудилось, что жизнь оборвалась. Мир рухнул осколками к ее ногам.

В оцепенении она стояла слишком долго. В голове пусто, в желудке тоже и лишь сердце гоняло кровь так, словно спешило куда-то. Единственная мысль, которая подобно первой звезде появилась в ее голове была: «Смерть». Герда еще не знала чья. То ли глупого братишки, который решился на что-то столь темное и опасное, за что поплатился. Ее ли смерть, потому что знание правды всегда несло за собой жертвы. Отца любимого Сэма, который перешел дорогу монстру. Чья смерть?

Всех.

Они все в опасности. Все находились под наблюдением монстра.

Ее выгнали из дома. Вытолкнули жесткие, большие ладони сына старосты, который трогал ими монстра. Ублажал, делал приятно. Те руки, чья кровь текла в наследнице. В самой смерти.

Герда едва удержалась на ногах. Она сжимала алую, атласную ленту в кармане передника. Доказательство того, что Кайя ошибся и возродил не мать. Монстра. Теру, которая жила в их доме, занимала место брата, ела их еду и что-то делала. Точно делала что-то, потому что в голове словно туман, вспышки раздражения и злости словно сами собой испарялись, стоило ей вспомнить о тепле, которое она дарила. Точно делала, потому что ненависть перекрывала любовь и желание получить спокойствие вновь.

Это была та правда, которую она хотела. Но готова ли к ней Герда? Нет. Все то, во что она верила, пыталась верить, оказалось ложь. Это больно, несправедливо и очень обидно. Герда больше не знала, что делать. Сделать вид, что ничего не произошло? Тогда она предаст память любимого брата. Идти против монстра? Она слишком слаба для этого. Да и мало кто ей поверит, потому что Тера вела себя сдержанно и никого не убивала.

Кроме отца Сэма.

Ярость вспыхнула внутри, но тут же медленно потухла. Она теплилась, билась где-то внутри заполошно, но больше не проявлялась так сильно, словно ее сдерживало что-то. Из-за Теры любимый теперь ходил постоянно как в воду опущенный, иногда срывался на ней, извинялся потом, но все равно сторонился.

Герда тряхнула головой, отгоняя от себя ненужные мысли и эмоции. Что делать дальше? Она сжала виски с силой и скривилась от боли, приходя в себя. Не время эмоциям. Следовало решить, что будет дальше, потому что как прежде уже точно не станет. Герда ее за это не простит. Никогда!

Неожиданно позади кто-то вскрикнул, потом звонко засмеялся. И этот крик оборвал что-то внутри, потому что наедине с Терой осталась ее семья. Отец. Единственный родной человек. И он Трией оставался наедине с монстром, которому Герда больше не доверяла.

Герда бежала так быстро, что в груди пекло и боку болело. Воздуха не хватало, отчего кружилась голова и с координацией были проблемы. Под ногами то и дело появлялись камни, венки с вплетенными в них лентами, отчего она порой запиналась, падала, сдирая кожу на ладонях и коленях. Она бежала так быстро, что всхлипнула от усталости и боли, когда добежала, замерла перед окном, еле держась на дрожащих ногах. Стерла пот со лба и неловко подошла чуть ближе, пытаясь выровнять дыхание.

Из окна они выглядели как идеальная семья. Трия месила тесто для пирогов с курятиной и иногда заигрывала с Айасель, отец тоже сидел на кухне и рассказывал жене что-то приглушенно. Герда еще раз их пристально осмотрела и выдохнула прерывисто, еле сдерживая слезы. С ними все хорошо. Они даже казались радостными. Подойдя чуть ближе, Герда хотела окликнуть их, но слова застряли в горле колючим комом.

Тера.

Она сидела спокойно в другом конце стола и перебирала малину. Скорее всего не слушала отца, на дочь внимание тоже не обращала и на слова Трии заторможено кивала, без понимания смысла. Теперь Герда видела. Неестественную серость кожи, волосы, которые не росли, а оставались все той же длины, и сердце у нее билось слишком медленно, словно нехотя. Вспомнила, что та ничего не знала об их мире, что она не спала почти, что при родах было мало крови и ела она в основном мясо.

— Дорогой, может, стоит еще раз посмотреть в шахтах? Кайя может быть в беде. Ты сам говорил, что под камнями ничего не было. Может, его вообще увезли и продали?

Трия говорила уверенно и кривилась, словно от зубной боли. Волновалась. Она и правда волновалась о Кайе, тогда почему не поддерживала ее? Почему каждый раз убеждали ее в том, что брат умер? Герда прижалась спиной к неровной стене и аккуратно выглянула, вслушиваясь в каждое слово, следя за всеми людьми, сидящими на кухне. От нее не укрылось, как отец поджал губы, украдкой стирая слезы, а Тера недовольно скривилась.

— Извини, я постоянно забываю об этом. Да, нужно поговорить со старостой, — устало ответил он и отодвинул от себя миску с мелкими кусочками курицы в травах.

— Зачем беспокоить людей? — спокойный голос Теры ее напугал. Она улыбнулась сдержанно и посмотрела пристально на Трию и отца. — Вы ведь говорили, что волки по Яме бегают. Они, наверное, и в пещеру забежали. Вы же видели, что на траве кровь. Да и у вас, Трия, много забот. Девочек воспитывать нужно.

Герда смотрела и не верила своим глазам. Отец смотрел на Теру, словно на ожившее божество, внимал каждому ее слову и кивал заторможено. Герда резко посмотрела на Трию и тихо, на грани слышимости всхлипнула. Они слушали Теру, кивали в знак согласия, а та говорила так уверенно, так проникновенно, что Герда почувствовала привычное спокойствие. Но это ощущение быстро прошло, слетело, как пыль или морок.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Тера выглядела спокойно и говорила так проникновенно. Словно сирены из маминых сказок, те самые русалки, живущие в море. И глаза у нее чуть светились, словно две полные луны на ночном небе.

— Да, думаю ты права, — медленно и неуверенно ответила Трия.

Ее слова ввергли Герду в шок. В надежде она посмотрела на отца, но и тот был согласен. Смотрел перед собой безучастно, дышал медленно и крупно вздрогнул, когда Айасель на столе захныкала. Морок спал, но больше они эту тему не поднимали. Говорили о чем-то другом, словно не было тех слов, не было страха и подозрений. Словно Кайя умер, а Тера оказалась права.

Несправедливо.

Герда сползла по стене и села на землю, не сдерживая слезы. Теперь понятно, почему они не говорили про брата. Понятно, как Тера так долго жила у них. Понятно, почему Герда ненавидела ее. Потому что Тера их околдовывала, как змея, она гипнотизировала, внушала свою правду и медленно убивала память о них. О матери и брате.

Что делать?

Герда не знала. Она даже не представляла, как поступить. Опасно. Ее знание могло обернуться полным забвением или смертью. Сколько таких разговоров было у нее? Сколько воспоминаний стерлось, смазалось благодаря Тере? Наверное, очень много. Герда не знала. С простыми подозрениями и страхами ей некуда идти. Никто не поймет, не поверит.

Тогда нужно искать доказательства.

***

Герда укачивала Айасель, пристально рассматривая ее. Те же голубые глаза, светлая кожа с легким румянцем, темный хохолок и широкая, беззубая улыбка. Малышка выглядела живой и похожей на нерадивого отца, который сейчас одаривал знаками внимания одну из красавиц Ямы. А еще у нее заполошно билось маленькое сердечко, когда рядом кто-то кричал. Герда чувствовала это раскрытой ладонью.

Малышку она возненавидеть не смогла. Злилась, искала знакомые черты, пренебрегала, раздражалась, но не ненавидела. Потому что Айасель не виновата в том, что Тера монстр. Не виновата, но Герда все равно ее теперь недолюбливала и сейчас отворачивалась, кривилась, чтобы остальные не видели.

Еще она пристально следила за Терой. Сэм с ней не разговаривал, занимался поисками отца и его похоронами, точнее установлением могильной плиты. Герда и сама не стремилась сейчас встречаться с ним. Все время уходило на Айасель и Теру. Трия была счастлива, она улыбалась широко и рассказывала падчерице истории из своей жизни, показывала рецепты.

Первое, что заметила Герда − Тера всегда сидела на улице или на крыльце. Всегда так сидела, словно стремилась избежать их присутствия, не хотела быть рядом. Поэтому уходила в лес, гуляла много или сидела неподвижно часами под деревом. Герда не знала, то ли гостья просто избегала их, то ли так познавала мир.

Второе, что она заметила − Тера редко говорила. Тера не разговаривала с ними, да и с другими тоже. Всегда молчала, смотрела спокойно и кивала в знак согласия. Даже когда ей задавали вопрос.

Третье − Тера сильная. Намного сильнее ее отца и многих других мужиков. Герда случайно заметила это. Когда выливала грязную воду на свежую и колкую траву, увидела Теру с двумя ведрами воды. Это настолько поразило, что она отошла в сторону, все еще пристально наблюдая. У Теры не было пота, дышала спокойно и руки не напрягала, словно она несла корзинку с травами, а не несколько литров воды. Герда с отцом вдвоем порой одно ведро еле доносили. А тут два. Еще раз она видела, как Тера рубила дрова, даже не запыхавшись, как носила большие связки на задний дров.

Все это ее настораживало, но было лишь наблюдением.

Герда теперь всегда спала ночью чутко, наблюдала издалека, но так, чтобы не заметили. Хотя Тера все равно что-то заподозрила, потому что клала руку ей на голову чаще, трепала по волосам, говорила спокойно. В такие моменты чувство спокойствия, понимание отсутствия проблем и тревог, усиливалось. Оно захватывало с головой, и Герда забывала обо всем. Смотрела преданно, подставлялась под прикосновения и была уверена, что если Тера о чем-то попросит, то Герда выполнит.

Еще одна странность, которую Герда заметила, так это новые сорочки. Тера всегда ложилась спать в сорочке, которую ей сшила Трия. Просыпалась тоже в ней, когда не ходила за водой с рассветом. Тогда Тера весь день ходила в платье и засыпала в платье. Уставшая. Поначалу Герда не придавала этому значения, но сейчас вспоминала. И правда, несколько раз та просыпалась раньше и ходила в платье несколько дней, говоря, что сорочка ощущалась неприятно или расходилась по шву. Первую сорочку пустили на тряпки из-за того, что та не отстирывалась от крови. На второй появились странные заплатки, которые скорее всего скрывали алые разводы. Третью и самую последнюю Тера случайно потеряла в реке. Так она сказала Трии, но Герда уже этому не верила.

Значит сорочка что-то хранила или была выброшена поблизости.

Тогда Герда стала искать. Первой ее странное поведения заметила Трия.

— Милая, ты что делаешь? — обеспокоенно спросила она, осматривая падчерицу, которая сейчас стирала с себя земляные разводы. Герда посмотрела на нее, вытерла пот со лба, оставляя на лбу длинный грязный след.

— Помогаю в огороде. Скоро ведь сладкий картофель созреет.

— Оу, спасибо дорогая, я как раз хотела этим заняться.

Если Трия и была удивлена, то не показывала это сильно. У нее и так забот хватало. Тера же выглядела недовольной, потому что обязанность следить за ребенком переходила к ней, но молчала. Лишь смотрела на Айасель с неприкрытым презрением и не прикасалась, накрывала одеяльцем порывисто.

Все это Герда замечала урывками. Провозившись в огороде и вокруг дома три дня, она нашла закопанную ночную сорочку. Скорее всего самую первую. На той до сих пор виднелись пятна крови и теперь разводами липла свежая земля. Эту сорочку Герда спрятала под кроватью, пока Тера не видела и стала еще более осмотрительна. Не известно, чья кровь на ткани.

Еще спустя два дня Тера не спала. Она встала тихо, осмотрелась и пошла медленно в сторону кухни. Герда проснулась сразу, как только услышала еле заметный скрип половиц и видела сквозь приоткрытые глаза, как та скрылась за поворотом. Не встала, потому что опасалась быть замеченной. Прислушивалась к каждому шороху, смотрела, как Айасель сонно дергала ручками. Жива. Тера ее еще не убила. Наверное, Герда не сильно волновалась бы, если б та так поступила. Свои руки не придется марать.

На кухне послышался странный шум. Кто-то, дыша тяжело, двигал что-то, а потом доставал. Значит, Тера прятала нечто на кухне, скорее всего третью сорочку.

Вернулась Тера ближе к рассвету. Легла тихо, вновь осмотрелась и сделала вид, что уснула. Хотя Герда уверена, что та не спала никогда, особенно сейчас. В комнате запахло кровью, травами и мылом. Значит Тера мыла полы, убирала следы своего присутствия.

Интерес преследовал ее все следующее утро, но времени не было. Тера была рядом весь день, сидела на крыльце, подставляла лицо ветру и выглядела очень довольной. Значит там лежало что-то приятное. Страшное. Герда сразу же осмотрела кухню и увидела еле заметные разводы, лавка стояла немного криво и на печи появилась царапина. Там. Под печью.

Под печь она заглянула еще через несколько дней. Тогда Тера отправилась в лес за ягодами, отец ушел в шахты, а Трия с ребенком отправилась к знахарке для проверки. Герда побежала на кухню, как только последний человек переступил порог дома. Она прощупывала, рылась и в конце концов нашла. Что-то большое и холодное, завернутое в белоснежную сорочку. Теперь пропитанную кровью. Герда положила это на пол и с опаской развернула первый слой, второй и задохнулась от страха и отвращения. В горле встал ком, в животе заболело, и она рванула к окну. Ее вырвало. Потом еще несколько раз рвало, стоило лишь вспомнить увиденное.

Герда спрятала найденную голову руку и голень обратно в сорочку, потом в мешок и вынесла во двор. Помыла полы, переставила вещи как было и вытерла слезы. Ее медленно накрывала истерика, но нельзя. Это был единственный шанс. Умывшись холодной водой, она выбежала из дома, взяла мешок и побежала к Сэму, но дома его не было.

Так даже лучше.

Сэм сидел у старосты. Герда постучала в дверь и всхлипнула невольно, стирая слезы и пот. Открыла жена старосты, которая тут же скривилась. Наверняка девочка ей сильно надоело, поэтому будет счастьем, если её вообще выслушают.

— Ты же говорила, что больше не появишься.

— У меня… — она всхлипнула и расплакалась. Сжала руки на горле мешка сильнее и сглотнула колючий ком в горле. — У меня дома монстр живет.

Женщина непонимающе смотрела на Герда, потом отошла на шаг и недовольно поджала губы. Несколько мгновений думала, потом вздохнула тяжело и позвала мужа. К плачущим детям у нее была слабость, даже к таким надоедливым.

Супруг пришел быстро, а за ним семенил Сэм. Он сразу всполошился, когда увидел Герду, подбежал к ней и обнял, гладя по голове. Успокаивая.

— Что случилось?

— Она утверждает, что в ее доме живет монстр, — спокойно ответила женщина и ушла обратно в дом. Эти дела ее никогда не касались. У нее хлеб в печи запекался.

Герда же под теплыми руками Сэма успокоилась. Ее плечи все еще тряслись, из горла вырывались всхлипы, но она вытерла слезы, посмотрела на старосту и вытянула руку с мешком. Тот нахмурился, но все же нехотя взял мешок, заглядывая в него. Пока он копошился, Герда взяла себя в руки и тихо сказала.

— Я нашла это сегодня под печью. Она обманывает родителей. Она убила Кайю.

***

Тера возвращалась из леса. Она шла длинной тропой специально, потому что не очень хотела возвращаться обратно к орущему уродцу. Обернувшись, вновь посмотрела на горный хребет с большим ущельем, которое с этого места казалось узкой щелкой.

В лесу тихо. Звери уже растаскали тело лесничего, не оставив от него ни косточки, только бурые пятна, поросшие травой. Они по-прежнему ее не трогали, даже не подходили близко, хотя смотрели. Особенно волки. Всегда были где-то рядом, вытаскивали свои морды из кустов, но не подходили, скалились, порыкивали, но останавливались, стоило ей взглянуть на них. Так же вели себя змеи и мелкие зверушки. Подобное отношение ей нравилось, ведь ее опасались, а если опасались, то не трогали.

Она шла медленно. Иногда доставала из корзины ягоды и ела их, хотя вкус все равно был приглушенный. Радовало то, что недавно Тера поела.

Как же прекрасно его мясо. Только со временем портилось. Стоит положить его в более холодное место.

Тера жалела лишь о том, что в этом месте не было душа и хорошего туалета. По душу она скучала сильнее, потому что мыться в бане или большой бочке ей не нравилось. Зачастую приходилось это делать на заднем дворе или в специальной комнате в другом доме. К остальному уже привыкла, хотя порой и думала, что тут развитие замерло на уровне рыцарей и крестовых походов, потому что люди прославляли Христа и отвергали своих Древних, хотя их наследники ходили по земле и колдовали.

В Яме было как всегда тихо. Обычно в это время все женщины готовились к встрече своих мужчин из шахт. Тера шла медленно, но все равно дошла до дома Трии слишком быстро и через окно увидела уродца, лежащую в корзине.

Стоило ее сразу удавить. Или ночью, а потом сказать, что она сама подлезла или задохнулась. Такое с детьми бывает.

Тера поставила корзину на подоконник и вздрогнула, когда за спиной раздался лязг железа. Развернулась быстро и обомлела, когда увидела людей. Много людей, почти вся Яма и все они стояли с ножами, вилами и топорами. Все смотрели на нее с ненавистью и оттесняли к дому.

— Монстр. Как тебя только земля носит!

— Пошла против Христа!

— Сжечь ее!

— Убить!

Они кричали так громко, что в ушах болело и сердце билось где-то в горле. Они загоняли Теру в угол, пугали холодным оружием и кричали, кричали, кричали. Так кричали, что ей стало страшно. Ведь люди неживотные. Ее не боялись, а ненавидели и готовы были к убийству.

В этот момент Тера поняла, что они знали. О курах и мужчине, о том, что она не была человеком, что не спала и насыщалась лишь человеческим мясом. Знали и ненавидели ее за это. Тера уговаривала, пыталась говорить медленно смотреть на всех пронзительно. «Это не я» — уверяла она. «Вы обознались» — говорила, но никто не слушал. На каждое ее слово они кричали громче и припоминали все то, что она Тера не делала. Смотрела, уверяла, но некоторые лишь замирали на какое-то время, а потом вновь багровели и тыкали в нее вилами. Кому-то даже удалось ее задеть, из-за чего рука пульсировала, а из длинной царапины медленно, нехотя потекла густая, темная кровь.

Тера искала поддержку, уверяла, что она не виновата. Но испугалась, окончательно потеряла веру в лучший исход, когда увидела среди людей гневно смотрящую на нее Герду с коротким ножиком в руке и плачущую Трию где-то позади. Предатели. На девчонку она злилась сильнее. Так сильно, что злость на мгновенье перекрыла страх.

— Зря ты, маленькая Гертруда, пошла против, — сказала она на грани слышимости и тут же вскрикнула от боли. Кто-то с силой вонзил топор в стену дома, рядом с больной рукой. Она сказала это тихо, но Герда услышала и посмотрела на нее со страхом.

Люди бушевали. Кричали, оттесняли ее и пытались убить. Тера боком уходила к краю, как загнанный зверь отбивалась от них, кричала, а потом вырвалась, ценой рукавов и еще нескольких глубоких царапин. В панике, Тера всхлипнула и побежала в лес, уворачиваясь от летящего в нее оружия, ускоряясь, когда крики приближались. Они бежали за ней, оттесняли и хотели убить.

Тера бежала из Ямы, от разгневанных людей в страхе и слабости.