Москва – город проклятых (СИ)

Глава 69

После расставания с президентом начальник его охраны Захар Егорьевич Хромов был сам не свой. Угрюмым сычом, насупив кустистые брови, сидел он рядом с водителем и бормотал что-то себе под нос, похоже матерился. Всё что произошло, было не по душе старому охраннику. Он бы предпочёл остаться при Козыреве, но на него надавили со всех сторон, вынудили пойти поперёк своих принципов, и от этого на душе старого служаки кошки скреблись. Ведь Козырев ему не просто охраняемое лицо, они — старые товарищи. Благодаря этой дружбе Захару удалось пристроить 25-летнего сына в кресло вице-президента крупнейшей госкорпорации с многомиллиардным оборотом. Да мало ли всякого добра ему сделал Козырев! Владислав Викторович никогда не отказывал в личных просьбах, регулярно награждал и проявлял внимание. А теперь вот выходит так, что он вроде как предал шефа, потому что сидит в бронекапсуле президентского автомобиля, в полной безопасности, а Козырев сейчас под открытым небом.

Генерал поминал по матери всех своих начальников и часто прикладывался к заветной фляжке, в которую обычно заливал не коньяк, а деревенскую самогонку. Первостатейный первач Хромов всегда покупал у одной и той же бабки из маленькой деревеньки неподалёку от своей дачи.

Через три квартала неизвестно откуда прилетевший снаряд ударил в головной броневик и швырнул многотонный джип на фасад здания. Отброшенная машина несколько раз перевернулась в воздухе прежде чем врезалась крышей в стену. Когда из-под искорёженного «Тигра» стали выползать раненые и контуженные, их на кровавые куски порвало очередями из крупнокалиберного пулемёта…

Но этим двоим парням повезло. Их машина вначале шла первой, и только перед самой засадой уступила своё место идущему следом «Тигру», который через минуту подбили. Откуда шарахнуло, молодые офицеры не видели. Но попадание было в борт почти под прямым углом. Вскоре головная машина уже пылала, все кто внутри вероятно сразу погибли от взрыва снаряда. Впрочем, кое-кому удалось выбраться, но на них тут же обрушился стальной шквал. Первому выскочившему из-под обломков оторвало голову, другого разорвало в клочья…

Через пару секунд последовал новый взрыв, да такой силы, что сидящих в задней машине обдало жаром, но за счёт постоянных тренировок все успели выскочить. Ведь когда шарахнет, мозг отключается, и делаешь все на автомате. Только на земле приходишь в себя, и соображаешь, что произошло, да как…

Во время тренировок личный конвой главы государства отрабатывал разные сценарии отражения нападений. В том числе действия в составе противотанкового расчёта (мало ли что может случиться). Так что ребята были обученные, знали на уровне отточенных рефлексов, что надо хватать оружие и выскакивать; и быстренько искать себе хорошее укрытие, потому что противник может находиться повсюду.

Так что оказавшись снаружи броневика, и ещё толком не понимая происходящего, напарники сумели забиться в безопасную щель. И сразу образовали противотанковый расчёт: более опытный из них стал командиром, то есть «первым номером». Его напарник принял на себя обязанности заряжающего и наводчика — «второго номера».

Теперь можно было подумать об «ответке». На этот случай уцелевшие фэсэошники прихватили из машины ни много не мало противотанковый управляемый ракетный комплекс (ПТУР). А с такой игрушкой не забалуешь, ведь выпущенным из ПТУРа крылатым снарядом можно управлять даже в воздухе, корректируя траекторию полёта! Главное успеть первым обнаружить местонахождение террористов, пока они на обнаружили твоё укрытие. Но солнце ещё не до конца растопило утреннюю дымку, которая искажала очертания предметов. Это сильно осложняло поиски.

— Я его не вижу, не вижу! — нервничал наводчик, обшаривая с помощью прицельно-дальномерного устройства окрестности.

— Не ссы! Если не мы, то вон Гусев и Ахметов их точно достанут, — первый номер кивнул на вторую пару коллег с противотанковым гранатомётом РПГ-7, засевших за газетным киоском в тридцати шагах от них. — Они глазастые! Особенно степняк Ахметов, он тушканчика за десять километров разглядеть может.

— Вон он! Я его засёк! — обрадовался наводчик, оторвав глаза от визира прицела и тыча пальцем. — На три часа он, падлюка!

— Отличная работа, с меня три пива, — похвалил напарника более опытный командир, поведя биноклем в указанном ему направлении. И велел:

— Зяряжай! — Сам он встал на одно колено в позицию стрелка, пристроив массивный туб пусковой трубы ПТУр-а у себя на плече. Помощник послушно затолкал боевой заряд в казённик «базуки», однако всё же выразил сомнения:

— Армейский же Т-90…Может, попробовать через кого-нибудь из наших радистов настроиться на их радиочастоту и втолковать этим придуркам, что они по своим лупят? Они же федералы, как и мы…

— Свои по своим не стреляют, — мрачно отрезал более опытный боец. — А будем в переговоры вступать, они нас успеют размазать.

Словно в подтверждении его слов справа громыхнул взрыв и коллегам, прятавшимся за газетным киоском, пришёл каюк. В таком бою арифметика предельно простая: немного опоздал — и башенная пушка танка начинает искать новую цель, а на месте противотанкового расчёта образуется дымящаяся воронка с кровавой кашей на дне. Ну или наоборот.

Командир пока ещё уцелевшего расчёта естественно желал наоборот. Поэтому не собирался медлить, но и опасался роковой спешки. Второго шанса им могло и не представиться, поэтому нужно было учесть положение цели, её возможное движение, снос по ветру и т. д… И всё это на глазок, потому что настоящее мастерство приходит с практикой, а у них опыта маловато. Хорошо ещё, что оставалась возможность по ходу дела подправить допущенные просчёты. Поэтому оба стрелка напряжённо следили через оптику за красным газовым шаром сопла реактивного двигателя выпущенной ими ракеты, которая по причудливой спирали приближалась к обнаруженному Т-90. Сейчас всё было в руках оператора наведения, который с помощью джойстика подправлял траекторию.

— С этим танком что-то не так, — не отрывая глаз от бинокля, пробормотал командир расчёта. — Не нравится он мне… какой то неживой. Посмотри, куда его пушка смотрит.

Тягуче неторопливо протекли ещё две секунды, время будто замедлилось.

— Это же мертвец! — похолодел командир расчёта.

— Их тоже… как и нас… — помедлив, ужаснулся напарник. Теперь и он разглядел пробоины на броне танка и дымок из его открытого люка, а вокруг месиво из земли и мяса. И гильзы блестят на солнышке.

— Тут не одну машину спалили! — сделал ещё более страшное открытие напарник. Только теперь фэсэошники обнаружили в стороне, немного подальше догоравшую ходовую часть второго Т-90. Ближе к ним, отброшенная взрывом, чернея обгоревшим нутром, лежала чаша перевернутой башни. Потянуло едкой гарью. А следом, — как в матрёшке, — ещё дальше проступил третий «мертвец». Он тоже взорвался после попадания в него снаряда. Башня, обрывки гусениц, катки и другие части машины лежали вблизи догоравшего корпуса. Судя по всему, танки были из Кантемировской дивизии.

— Сколько же их тут?! — растерялся первый номер.

— Кладбище…В самое осиное гнездо угодили! — подавленно произнёс напарник.

— Надо искать бандита! — пихнул его в бок командир, чтобы вывести из ступора.

Через минуту второй номер приободрился:

— Засёк, засёк его, вон он, смотри! В сквере, из цветника башня выглядывает.

— Корректируй, корректируй! — заволновался первый номер.

Попасть в едва выглядывающую из укрытия приземистую башню крайне сложно. Обычным артиллерийским снарядом или из гранатомёта на такой дистанции — и вовсе задача трудно достижимая. Но тут был особый случай. Оператор наведения начал мягко сдвигать джойстик на блоке управления, корректируя траекторию летящей ракеты — перенацеливая её на новую цель. И при этом он не отрывал глаз от новой мишени, которая заполнила собой экран прибора наблюдения:

— У него на башне белой краской какая-то хрень намалёвана, видишь? Подожди…у этих чёртовых танкистов, что, совсем крышу снесло?!

В этот момент длинное танковое орудие начало тоже медленно поворачиваться в их сторону, перед глазами сверкнула ослепительная вспышка выстрела.

— Всё, нам п…! — обречённо выдохнул первый номер.

Но снаряд предназначался не им. С шелестящим звуком он пронёсся над головами птурщиков и ударил во второй «тигр». Попадание было прямое, столб огня взметнулся на высоту крыш близкорасположенных зданий. Бронированный джип разорвало, словно он был из картона. Через несколько секунд сверху упал, перевернувшись в воздухе, находившийся в машине человек и тут же с грохотом, объятая пламенем, приземлилась оторванная часть кабины.

Зато у противотанкового расчёта появился шанс отомстить: их управляемая ракета (УР) уже находилась вблизи мишени. Но когда ей оставались какие-то десять-пятнадцать метров, на чёртовом танке сработал автомат отстрела тепловых ловушек. Ракета отклонилась от цели, — погналась за ложной мишенью и взорвалась далеко в стороне.

А перед позицией птурщиков ударил в асфальт снаряд, а что такое 125-миллиметровый осколочно-фугасный снаряд. Вихрь ударной волны и осколков, уничтожающих всё вокруг. Следом разорвался с некоторым перелётом второй снаряд. Классическая вилка, следующим их непременно накроет!

— Чёрт, меняем позицию, иначе нам крышка! — заорал командир и первым бросился бежать, но через пятьдесят шагов по ним заработал крупнокалиберный пулемёт и пришлось залечь. Дальше ползли по-пластунски вдоль стены здания банка, подтаскивая за собой снаряжение. Сверху на парней сыпались куски битого кирпича — крупнокалиберные пули легко прошивали стены. По пути им попался труп радиста из соседней машины, которого огромный осколок разрезал пополам. Ноги его остались где-то в другом месте, а обрубок туловища лежал на животе, на спине его горбом была пристёгнута наплечными ремнями армейская радиостанция. Парни стащили её с мёртвеца и поползли дальше.

Новую позицию выбрали за легковушкой.

— Заряжай! — с ожесточением в лице и голосе приказал напарнику первый номер. А на ассистента мандраж навалился, прямо всего трясёт, так что еле ракету вставил. И бормочет, стуча зубами:

— Чёртовы танкисты. Они что там охренели! Мы же ехали с включённым радиомаяком системы распознавания свой-чужой. Они что, обдолбанные там сидят?!

— Если будешь истерить, нас тоже располовинят, как Четвергова! — заорал на напарника первый номер. — Хочешь, как «Четверг» валяться без ног?!

Однако стрельба неожиданно смолкла. Выяснилось, что танка на прежнем месте нет. Справа слышен был только удаляющийся гул его двигателя.

Зато благодаря снятой с убитого радиостанции второму номеру удалось установить радиоконтакт с противником. Нахлобучив себе на голову гарнитуру наушников с микрофоном, фэсэошник обратился к танковому экипажу:

— Эй вы, вы чего там у себя анаши обкурились, по своим бьёте! Мы из ФСО, код подразделения полста-тыща-три! Повторяю. За такие проделки вам суд и максимальные сроки светят! Вы меня поняли? Если да, то ответьте.

Выслушав ответ, «радист» стащил с головы наушники и повернул к напарнику озадаченное лицо.

— Какую-то ахинею несут. Обкурились. Или…

Из наушников доносился дикий хохот и улюлюканье.

— Надо скорее искать их новую нору! — осатанел первый номер. Прерывисто вздохнув, он стал пристально всматриваться через бинокль в ту сторону, куда уполз бронированный зверь. Там, в глубине сквера всё ещё глухо и ровно гудел его мотор.

Между тем у второго номера от напряжения слезились глаза, а всё его тело от нервного напряжения производило массу мелких ненужных движений. Критически глянув на напарника, командир сурово объявил:

— Пошли.

Глубоко пригибаясь, офицеры перебежали открытое пространство и вступили в сквер. От того места, где в последний раз стоял танк вглубь парка вели следы гусениц. Пошли по ним. Везде, где прополз многотонный монстр, всё было раздавлено и порушено: ухоженные парковые дорожки вспаханы и перемешаны в грязь, от скамеек, скульптурных композиций и лёгких летних павильонов остались только груды мусора. Механику-водителю взбесившегося танка явно доставляло садисткое удовольствие давить всё, что попадалась ему на пути. Проехав через спортивную площадку он специально сделал круг, чтобы перемолоть гусеницами все тренажёры. Что должно твориться в голове этих ребят-танкистов, если они в Москве(!), а не в каком-нибудь чужом враждебном городе ведут себя хуже оккупантов!

— Ты случайно деда не видел? — прервав задумчивое молчание, спросил товарища первый номер. — Куда он делся?

— Что ты его не знаешь, если жив, хлебнул самогонки из своей фляжки и отправился в одиночку «брать медведя».

Вскоре им попался раздавленный человек. Из глубокой колеи на них смотрело вдавленное в землю расплющенное лицо. Один из офицеров поднял с земли флягу, в которой ещё плескалось немного самогона.

— Это он? — подавленно произнёс первый номер.

Напарник не ответил. Его по-новой начало колбасить. На службу в охрану он попал сразу после военного училища и на войне никогда не был. Он сегодня уже видел человека без головы, и всё вокруг в крови… Настоящий шок от пережитого наступил только теперь. Вид раздавленного в лепёшку командира окончательно деморализовал его. Зубы лейтенанта выбивали мелкую дробь, кровь в висках стучала, как молоток, струи пота текли и текли со лба.

— Что хочешь со мной делай, но я ТУДА больше не пойду! — заявил он товарищу.

Командиру расчёта пришлось чуть ли не за шиворот тащить сослуживца за собой. Пока они препирались наступила тишина. Сводящая с ума тишина, она обступила их, лишив возможности отступления. Пройдя ещё «по инерции» метров сто, напарники заметили неподалёку танк. Он стоял неподвижно, как памятник с постамента.

Президентские охранники спрятались за поваленным деревом и стали наблюдать. Под бронированным панцирем стальной черепахи, словно в чёрной норе, куда не мог пробиться дневной свет, притаилось непостижимое для сознания нормального человека зло. Казалось полные ненависти глаза ощупывают их через стёкла оптических триплексов.

— Послушай, Лосев! — сказал вполголоса заряжающий. — Ты конечно хочешь показать свою крутость, но лучше нам не продолжать. На нём динамической защиты понавешано столько, что его всё равно не пробьёшь.

— Ничего, на этот раз мы подберёмся к нему поближе, чтобы уж наверняка, — вошёл в азартное состояние напарник. Он с торжеством вдруг сообразил, что танк неспроста уполз с прежней позиции: «Мы их крепко пуганули, смотри как затаились, надеются, что мы их не отыщем и уйдём. Шиш им! За парней поквитаемся со сволочами!».

— Мы у них на прицеле, — обречённо произнёс заряжающий.

— Откуда ты знаешь?

— Точно говорю, у меня мурашки по всему телу.

— Ерунда, не дрейфь! У них из танка ограниченный обзор. К тому же смотри, они к нам почти боком стоят. Мы для них как бы в мёртвой зоне. Это шанс! Для верности обойдём их и приблизимся с кормы.

В этот раз стрелять нужно было наверняка. Четыреста, триста шагов… Бешеное сердцебиение, холодный пот, сухость во рту, дрожание конечностей, — теперь всё это в полной мере ощущал и командир расчёта.

Двести, сто пятьдесят шагов…Всё, ближе нельзя, накроет своим же взрывом — прошептал старший из охотников и стал прицеливаться.

Ракета ушла к цели, но перед самым танком подорвалась в воздухе — самоликвидировалась. Система радиолокационного распознавания «свой-чужой» у танкистов сработала безукоризненно: современная боевая машина последних поколений сравнима с крепостью, окружённой многоуровневой эшелонированной обороной, причём многие защитные системы срабатывают автоматически без участия человека. По танковой броне только осколками застучало, но для экипажа это всё равно что горохом.

А вот птурщикам досталось от своей же ракеты, одним из прилетевших осколков был ранен в ногу первый номер расчёта. Кусок металла перебил крупную артерию у него на бедре, из раны фонтаном хлынула кровь.

Танк же, как стоял в момент атаки задом к стрелкам, так, не разворачиваясь — кормой вперёд, попёр на своих обидчиков.

Заряжающий ухватил командира под мышки и старался оттащить его в сторону, при этом он осыпал потерявшего много крови напарника самыми злобными ругательствами за то, что тот плохо ему помогает. Всё существо его было напряжено в одном усилии: вырваться, уйти с пути ужасных катков, уцелеть любой ценой! Его пронзал животный ужас от мысли, что вот он может не успеть убраться в сторону и тогда произойдёт нечто непоправимое, после того как гусеницы прокатятся по нему, от него останется такая же лепёшка, какую они сегодня уже видели. Страх удесятерял силы молодого человека, мышцы рук сводило судорогой. И всё же он видел, что не успевает. Расширенными от ужаса глазами лейтенант смотрел на накатывающиеся широкие гусеницы с приставшими к ним комьями земли и застрявшими кусками мяса и одежды.

Оставив беспомощного командира, второй номер встал на четвереньки и по-собачьи засеменил прочь. Пробежав так с десяток метров, он забрался в воронку, обхватил руками колени прижал к ним голову, уселся поглубже, Откуда-то, как во сне, донёсся страшный вскрик напарника, перешедший в сдавленный вой, лязг гусениц и отчётливый треск костей…