Москва – город проклятых (СИ)

Глава 65

В пути Стас немного задремал. Спал он минут пятнадцать, не больше, проснулся от сильнейших фантомных болей в отрубленных пальцах, левая кисть опухла и покраснела. Видать плохо дело, но думать об этом сейчас некогда.

Стас не рискнул заезжать на грузовике в родной двор, что-то подсказывало ему, что последние двести метров до своего подъезда лучше преодолеть как можно тише «на мягких лапах».

Перед тем как выдвинуться, все собрались вокруг схематического плана местности, который бывший майор спецназа успел набросать по дороге — так людям будет легче воспринимать то, как он всё задумал.

— Наша задача быстро зайти. Осмотреть квартиру, забрать женщин и сразу отходить. Если возникнут сложности, резервная группа прикроет наше отступление. — Показывая на схеме каждому его действия, Легат наблюдал за реакцией людей и видел, что никто не рвётся рисковать собой ради чужой семьи. Один из его команды и вовсе нервно подёргивался вместе со снятым с предохранителя автоматом того и гляди или дёру даст или выпустит ему очередь в брюхо.

— Ну что ты пульсируешь! Ты мужик или…? — Стас сердито вырвал автомат из дрожащих рук вохровца, после чего обратился ко всем:

— Особо нервные могут выдохнуть, там куда я пойду, мне некогда будет ждать, пока вы будете менять прокладки, дамочки. Мне нужен всего один из вас, но тот что с яйцами.

Но напрасно Стас ждал, всматриваясь в лица, добровольцев среди тюремщиков не находилось, все на кого он обращал свой взгляд, опускали глаза. И всё же кого-то ему взять придётся, чтобы защищал спину. С одной искалеченной рукой он уже не сможет с должной скоростью управляться с автоматом, так что без напарника никак.

Американский сержант-морпех вызвался сам:

— Я пойду с тобой, Иван. Хоть ты и коммунист, но кто-то же должен прикрывать твою красную задницу. Кстати, ты взял водку? Я хочу выпить, как у вас говорят «на посошок». Где она, Иван?

— Прости, брат, она уже внутри. — Стас похлопал напарника по плечу. — Но обещаю напоить тебя, когда выберемся. А потом, так уж и быть, мистер империалист, отметим спасение моей семьи в вашем изжоговом Макдоналдсе!

— А я так уж и быть спою под караоке гимн СССР, — пообещал Гранада, хотя терпеть не могу коммунистов.

На том и хлопнули по рукам. Стас быстро надел бронежилет погибшего рядового Нильсена, распределяя на плечах его знакомый вес (работая по контракту в американской военной компании он носил такой же модели), потом подсумки с боеприпасами, аптечку, автомат и всё остальное.

Последние приготовления ты совершаешь почти машинально, ибо мозг уже идёт по маршруту. Руки сами (точнее единственная рабочая рука) достают из автомата рожок с 30 патронами. После проверки вставляешь его обратно в приемник магазина, отправляя на место ударом ладони. Берешься за рукоятку затвора, отводишь ее назад и отпускаешь. Затвор скользит вперед с металлическим звуком, захватывая крайний патрон и проталкивая его в ствол. Чак-чук. Звук, определяющийся безошибочно и исполненный возможностей. Ты словно этот патрон — полностью готов.

Перед самым выходом Гранада обколол ему руку обезболивающими препаратами из своей чудесной аптечки. Стас повесил себе автомат на шею и поудобней разложил запасные рожки и гранаты с учётом того, что у него фактически осталась только правая.

Всё, теперь можно идти. Он первым номером, Гранада в десяти шагах следом. Короткими перебежками наискосок через двор, используя деревья как временные укрытия. Всё как в боевом рейде. В стороне, возле детской площадки маячат несколько тёмных фигур, надо постараться не привлечь их внимания. Ещё опасней припаркованные автомобили, за которыми удобно прятаться. От них следует держаться подальше. Но Стас и американский морпех без слов отлично понимают друг друга, в крайнем случае всё можно объяснить понятными любому профессионалу в мире жестами. Дистанция между ними оптимальная, чтобы не упустить друг друга из виду, и при этом в случае засады второй номер сможет вытащить первого.

Тихо. Но в некоторых окнах за задёрнутыми занавесками слабо светится жизнь и даже как-будто мерцают телевизоры. Хотя по всем каналам постоянно крутят предупреждение о том, что находясь у себя дома, не следует включать свет; и лучше приглушить до максимума телевизор и плотно занавесить окна, чтобы не привлекать к себе внимание заражённых. Но сейчас для Стаса эти мерцающие телевизоры, как лучи надежды. Значит, они пришли не слишком поздно и здесь ещё есть кого спасать.

Возле самого подъезда родной для Легата девятиэтажки первая серьёзная остановка. Нет, отпереть стальную дверь — не проблема, достаточно приложить таблетку электронного ключа. Но появилось такое чувство, словно вот-вот наступишь на мину. Стаса охватило волнение. Он вдруг ощутил резкое жжение в желудке, спазм, как от глотка крепкого спиртного, проглоченного второпях. Стас прислушивался к себе, к этому спазму: впитавший в себя опыт нескольких войн организм что-то пытался подсказать ему. Тут всё как на войне, где всегда мало что известно и еще меньше может быть проконтролировано. Порой весь мир сужается до размеров одной улицы, дома, комнаты, двери. И надо в доли секунды всё просчитать, ибо цена ошибки — смерть, часто мучительная и бесславная.

«Мне входить в дверь первому. Но что если там ждёт враг? Что если он прыгнет и вцепится зубами мне в лицо раньше, чем мои глаза привыкнут к абсолютному мраку? Луч штурмового фонарика может сразу не нащупать противника. Вполне вероятно, что эти твари не такие уж безмозглые и обладают звериной хитростью. К тому же они чрезвычайно резкие. А если их двое, трое? Что если бросить гранату и уже следом нырять за ней? Но ведь я могу ошибаться. И тогда пострадают невинные, мои соседи по подъезду» — Стас размышлял над всем этим очень усердно, так как времени мало и всё равно придётся на что-то решаться.

Гранада знаками показывает: «Давай я первый». Этого ещё не хватало! Стас отбросил сомнения, словно окурок растёр подошвой ботинка: надо привыкать жить в реальности, в которой всё сложнее и запутанее, чем даже на войне.

Раз, два, три, марш! Они врываются в подъезд и мимо дверей лифта взлетают по лестнице сразу на третий этаж, попутно держа на прицеле каждый метр впереди. Здесь короткая остановка. Стас бросает контрольный взгляд через левое плечо: глаза напарника странно светятся в темноте, будто отливая серебром. «С ним что-то не так» — фоном мелькает машинальная мысль в голове, но развивать её некогда.

В каких-то десяти метрах над головой, на следующем лестничном пролёте, послышался звук, который можно было принять за осторожные крадущиеся шаги. Мерещится то хруст мелких камешков под чьими-то осторожными ногами, то зловещий шёпот, который он уже слышал прошлой ночью…

Есть несколько секунд, пока хаос ближнего боя ещё не начался; они оба прижимаются к стене, плечо товарища находятся так близко, что Стас слышит его прерывистое дыхание; приходит осознание собственной уязвимости, зависимости от другого, нелепости, кайфа этого момента. И предвкушение огромной радости — правая рука Стаса скользнула в карман и нащупала ключ от родной квартиры, неужели через пять минут он сможет обнять жену и дочь! Сердце колотится. Руки крепко сжимают оружие. Без слов едва уловимыми знаками они подбадривают себя. Весь остальной мир куда-то проваливается. Кто знает, что там надвигается на них. Но просто стоять и ждать не для них. Они нападут первым, молниеносно, чтобы застать врага врасплох.

Но неожиданно всё смолкает. Если наверху кто-то и был, то ему удалось каким-то непостижимым образом испариться, затаиться в укромном уголке. Хотя вряд ли это получится, ибо в родном подъезде Стасу знаком каждый уголок, здесь он может ориентироваться даже с закрытыми глазами. За каждой дверью живут люди, которых он знает много лет, многие ему почти что родня… Трудно приучить себя к мысли, что в этом городе не осталось больше ни одной двери, которую можно открыть чувством абсолютного доверия и спокойствия…

Но вот снова вернулось мерзкое жжение внутри и с ним чувство неосознанной тревоги. Быстро преодолевая последние пролёты, Легат болезненно ловил малейшие звуки непоправимой беды. Его правая рука вмиг стала мокрой от пота, а ребристая рукоятка автомата до боли впечаталась в ладонь. Неужели ты профукал своих девок, старый дуралей?

На подходе к квартире он погасил фонарик, несколько раз моргнул веками, окончательно привыкая к темноте. Так. А вот и лестничная площадка родного этажа.

Через несколько секунд сердце Стаса сжалось и словно провалилось вниз живота, к горлу подкатил комок невообразимого ужаса и боли: стальная дверь его родной квартиры была взломана.

Первый порыв — немедленно забежать в темную прихожую и дальше… Но опыт взял своё. Никакой спешки! Там его девочки и при любом раскладе нельзя чтобы они пострадали. Несмотря на очевидный трагизм ситуации, Легат инстинктивно потратил несколько драгоценных минут на точную оценку происходящего. «Всегда лучше предварительно точно оценить противника, его возможности и слабые стороны — на уровне важнейших инстинктов помнил он наставления рано погибшего отца, учившего его азам бокса, а заодно и жизни. — Непросчитанный враг, это как неизвестное дно под прыжковой вышкой. Чем оно тебя встретит неизвестно». Как давно это отец сказал ему!

Гранада уже понял, чья это квартира. Он не прятал глаза и не пытался что-то сказать обнадеживающее и бодрое. Это выглядело бы несколько фальшиво, ведь чужая беда никогда не переживается так как личная. Достаточно было взгляда, в котором один солдат понимал горе другого и выражал готовность помочь.

Стас кивнул, однако сделал знак напарнику, чтобы он не входил. Эту работу он сделает сам.

В коридоре рука потянулась к выключателю. Свет не работал. Подсвечивая себе фонариком, Легат лишь усилил тягостное впечатление от погрома — вокруг всё перевёрнуто, словно в его жилище побывала шайка варваров. Зеркало в прихожей разбито, мебельные ящики вырваны, а их содержимое выброшено на пол и перемешалось с осколками стекла. И так похоже по всей квартире.

На ремне завибрировала портативная рация. Выезжая на задание они захватили с собой комплект портативных радиостанций, но они всю дорогу не работали, и вдруг… Кто-то из его оставшихся возле машины парней срывающимся на крик голосом сообщил сквозь шум помех:

— Приём, капитан! Срочно возвращайся. Американцы, падлы, нас кинули… Кэп, мочи своего и отходи. Эти суки нас уб…

Чёртова китайская техника снова отказывалась нормально работать — из динамика неслась лишь свистопляска помех.