Москва – город проклятых (СИ)

Глава 33

Порученное Стасу дело только казалось довольно простым — добраться при свете дня до «Матросской тишины», взять оружие и вернуться. Вот только подобные рядовые задания очень часто заканчиваются нерядовыми неприятностями, уж это то отставной гвардии майор усвоил железно за годы своей армейской службы. Тем более что людей ему дали в группу не первого сорта. В основном это были, так как выяснилось, штрафники, хотя по заверениям тюремного начальства он получил под свою руку чуть ли не «отличников боевой и политической подготовки». Но один из этих красавцев ещё до выезда с глазу на глаз откровенно признался Легату, что месяц назад влип в нехорошую историю, когда с напарником они поколотили одного заключённого, да перестарались и зэк остался калекой. В общем, история вышла скверная. Раньше подобные проделки обычно сходили сотрудникам с рук, но в тот раз не повезло. С тех пор начальство держит этого тюремщика за жабры, а ему через пару лет хочется с почётом уйти в свои сорок лет на заслуженную пенсию, а не попасть под суд или быть уволенным со службы с позором… Вот такой народец ему дали в компанию…

«Ну да ладно», — успокоил себя Легат. В Сирии в частной военной компании у него тоже служили не комсомольцы-добровольцы, тем не менее, он сумел за пару месяцев сколотить вполне боеспособное подразделение и успешно решать поставленные задачи.

Выехали из Бутырок около одиннадцати утра. Всю дорогу до «Матросской тишины» Стас наблюдал из кабины грузовика многочисленных прохожих на улицах — тысячи горожан спешили по своим делам. Москва не выглядела сильно обезлюдевшей. Можно было подумать, что слух об опасной пандемии сильно преувеличен. Да и военной техники не так уж много. Впрочем, кое-какие признаки надвигающегося чего-то очень скверного уже появились. Так частного и общественного транспорта заметно поубавилось, и это бросалось в глаза. Исчезли привычные пробки. Чувствовалось, что в городе возникли серьёзные перебои с топливом.

Хотя в это самое время у выездов из города наверняка выстроились многокилометровые очереди из легковушек. Многие ведь ещё не знают, что выбраться из Москвы практически невозможно, что город на осадном положении, фактически превращён в огромное гетто: все кто оказались внутри, должны пройти определённый отбор и доказать свою неопасность.

Да…выбора им всем похоже не оставили. Они в эпицентре эпидемии, и остаётся ждать и надеяться, что их не просто изолировали, словно чумных кроликов, а будут оказывать хоть какую-то помощь извне. Пока же создавалось ощущение, что власть поторопилась эвакуироваться за санитарный барьер; туда же отошли военные…

Вглядываясь в лица прохожих, Стас пытался определить, кто уже заражён, а кого эпидемия пока не затронула. У некоторых кожа на лицах явно имела синюшный оттенок, отчего они напоминали оживших мертвецов, но таких ему на глаза попалось совсем немного. А так, за редким исключением, что-то разглядеть в облике того или иного прохожего было нереально. Дьявольская болезнь на ранних стадиях умела отлично маскироваться в теле своей жертвы, и это крайне осложняло борьбу с разгорающейся эпидемией. Многие и сами наверное ещё не знают, что обречены. Нормальные симпатичные люди после захода солнца, — когда болезнь входит в фазу активности, — могут превратиться в бешеных зверей. И ни про кого вокруг нельзя сказать с уверенностью, что вот этот симпатичный гражданин неопасен. Даже ближайший друг или родственник теперь под подозрением. То, что люди крайне напуганы, подавлены и никому больше не доверяют видно невооружённым глазом — у многих лица скрыты за противовирусными повязками, видны лишь глаза, в которых выражение затравленности.

Пару раз на глаза Легату попались останки убитых ночью людей. Трупы, или то немногое что от них осталось, лежали, накрытые пропитавшимися кровью газетами или тряпьём. И никто не спешил увезти их с улиц! Вот это уже верный признак наметившегося упадка. Значит, все службы города парализованы, в том числе коммунальные.

Что ещё было заметно невооружённым глазом, так это сильная замусоренность улиц, непривычная для Москвы. Стасу вспомнились ельцинские времена, ощущение, что вернулся в 1992 год: толстый слой мусора покрывал тротуары. Оранжевые жилеты дворников просто испарились…

Да, тяжело было видеть замусоренные улицы и вездесущее запустение и уныние, будто на хронике 1992-3 годов, растерянность и озлобление на лицах людей. Было ощущение смуты, чёрной тоски, даже днём накрывшей город. Что-то наподобие чавкающего болота. Жижи, в которой барахтаясь, ты увязаешь всё глубже и глубже. Вирус даже на пока ещё не заразившихся им людей воздействовал тем, что вызывал душевную апатию.

Повсюду взгляд натыкался на согбенные фигуры, унылые лица. Огромное количество деморализованных людей вокруг. Казалось, многие механически бредут по заученному жизненному маршруту. Депрессивное туннельное мышление, когда жизнь серая и беспросветная, по инерции двигало такими потерявшими надежду людьми, превращая даже ещё здоровых в подобие зомби.

Много появилось групп бродяг, этих «мизераблей» самого горемычного вида — они уже стали обычным дополнением к городскому пейзажу. По их жалкому несчастному виду чувствовалось, что опустившиеся бедняги понимают, что обречены первыми на гибель, ведь когда остальные горожане запрутся на ночь в своих квартирах, они останутся на улице.

Зато группа бритоголовых монахов в оранжевых тогах жизнерадостно распевала свои священные «кришны» под бой тантрических барабанов, используя в качестве сцены…крышу длинного свадебного лимузина «крокодила», выпущенного на базе «Хаммера». В то время как город и большинство его обитателей всё глубже погружались в серую депрессивность, неунывающие кришнаиты одни чему-то радовались.

Всё происходящее напоминало библейский Вавилон, в котором всё смешалось накануне апокалипсиса! Тем более, что вскоре Легата и его парней ожидало ещё более удивительное зрелище. На одном из перекрёстков, на самом видном месте, словно регулировщица, игриво покачивала бёдрами девушка в жутко обтягивающем платье, едва прикрывающем грудь. Первая мысль, проститутка, наверное. Впрочем, тут было другое. Девица держала в высоко поднятых руках большой плакат: «Поеду с вами, если сможете сегодня вывезти меня из Москвы». Мужики в кабине и кузове грузовика обалдели, прилипли к красотке глазами, не в силах оторваться.

— Давай, возьмём кралю с собой! — последовало Стасу коллективное предложение.

Но вначале как и все немного обалдевший Легат уже спохватился:

— Даже не думайте об этом! У нас свой маршрут…

Некоторые магазины продолжали работать, и возле них наблюдалось столпотворение. Люди торопились запастись самым необходимым, предвидя тотальный дефицит. Вероятно, скоро будут введены карточки на самые необходимые товары и продовольствие.

Стасу пришла мысль, что им тоже не мешает воспользоваться случаем. Конечно он позаботился перед выездом, чтобы их обеспечили минимальным запасом продуктов из консервов, сухарей, шоколада и бутылок питьевой воды, однако в любом рейде существует риск попасть в непредвиденную переделку и застрять где-то надолго. Армия и война научили Легата быть предусмотрительным и не пренебрегать благоприятными возможностями. Поэтому возле следующего магазина «пятёрочка» Легат велел остановить машину и один отправился выяснить обстановку.

У красно-зелёного фасада стоял полицейский «козлик» без экипажа внутри, водительская дверь приоткрыта и слышны переговоры из работающей в кабине рации: «База, это шестьдесят третий, мы тут ещё одного подозрительного заметили, выходим…». Стас прошёл мимо патрульного УАЗ-ика, вошёл в раздвижные стеклянные двери и сразу упёрся в мертвеца. На пятачке перед кассами, между отстойником для продуктовых тележек и камерой хранения для личных вещей покупателей, лежал труп. Молодой парень неловко подвернул под себя одну ногу, руки тоже нелепо разбросаны, видно, что пуля сбила его на полном ходу. Окровавленные волосы на затылке покойного были спутаны, однако сквозь них виднелось крохотное отверстие в основании черепа. Кровь убитого имела странный голубоватый оттенок, словно наполовину состояла из необычной светящейся краски…

Над телом стояли четверо — двое полицейских и местные охранники.

— Эй, служивые, за что вы его? — окликнул их Стас. Старший патруля посмотрел на странного мужика в спортивном костюме с кобурой на армейском ремне, но ничего не сказал.

— Шизики в городе, — ответил всем его напарник, оборачиваясь на окружающих покупателей, которые с опаской поглядывали на «стражей порядка», средь бела дня отстреливающих людей. — Вы, граждане, соблюдайте осторожность. Пока мы не управимся, лучше лишний раз не выходите из дома.

— Что за шизики? — изобразил удивление Легат.

— Кто их знает… — пожал плечами словоохотливый мент. — Вроде массовый побег из института Сербского. — На людей бросаются, психи, словно уличные псы. Говорят, что заразные. Бешенство или что-то в этом роде. Увидите кого, кто на людей нападает, так стреляйте ему в черепушку, раз есть из чего (он кивнул на кобуру на ремне Легата). Особое положение объявлено в городе.

— Зачем вы обманываете?! — возмутилась какая-то женщина. — Юноша ни на кого не нападал. Когда он вбежал, на горемычном лица не было от страха. Это вы его сюда загнали и убили ни за что…

Полицейские переглянулись и старший патруля предупредил:

— Полиция просто так табельное оружие не применяет. А вы, гражданочка, лучше не выступайте, а то за клевету можете ответить. В отделение с нами хотите проехать?

Вид у самих полицейских был какой-то загнанный.

— Ну вот и труповозка, — к явному облегчению всей четвёрки заметил один из охранников супермаркета.

С улицы вошли санитары в синих комбинезонах. Пока они примеривались, как упаковать тело в чёрный пакет и погрузить его на носилки, Стас продолжал рассматривать убитого. Он был в рубашке с коротким рукавом и в шортах, и при этом весь в укусах. Многочисленные отпечатки человеческих зубов покрывали руки и ноги покойника. Впрочем, можно ли назвать людьми способных выгрызать у себе подобных целые куски плоти?

В торговом зале Стас быстро собрал в корзину четыре пакета молока, шесть батонов хлеба, пять банок сгущёнки, ещё ливерной колбасы и плавленных сырков. В общем, всё что попалось под руку. С этим нехитрым набором подошёл к кассе, за которой сидела девица лет двадцати пяти. И тут выяснилось, что банковские карты к оплате не принимаются, а наличностью его перед поездкой снабдить не догадались.

— Берите так, — с равнодушным выражением лица, глядя куда-то мимо него, разрешила кассирша. — Всё равно, пропадёт или разворуют.

Стас был поражён, однако спросил:

— А у вас не возникнут из-за меня неприятности?

Кассирша покосилась на него и с глубокой тоской произнесла:

— Мужчина, раскройте глаза! По сравнению с тем, что твориться вокруг, любые неприятности по службе — сущие пустяки. Всё равно через час меня здесь уже не будет.

— Тогда можно я до кучи какого-нибудь курева возьму?

Кассирша равнодушно пожала плечами.

Стас разглядывал табачную витрину и вдруг увидел недорогие сигары, продающиеся не поштучно в тубе, а сразу мелким оптом — по дюжине штук в одной вязанке. Эту пижонскую привычку Легат завёл в американской частной военной компании, босс которой любил на месте награждать отличившихся сотрудников хорошей сигарой.

Когда Стас выкатил тележку на улицу, милицейского УАЗика возле магазина уже не было. Его место заняла странная компания: двое алкашного вида мужиков, которым подфартило затарить половину продуктовой тележки всяким пойлом, насмешничали над седым попрошайкой богатырского телосложения, униженно клянчащим у них выпить.

— Ну войдите в положение, братцы, — по-детски растягивая слова и облизывая пересохшие губы, конючил сочным басом пожилой пьяница. При этом не спуская плотоядных глаз с содержимого товарной тележки и исходя слюной.

— А ты для нас станцуй, медведь дрессированный! — от души потешались над попрошайкой алкаши, у которых было прекрасное настроение. Судя по всему, они прямо у прилавка «раздавили» на двоих «пузырь» и теперь их тянуло позабавиться. И хотя избранный ими объект был исполинского роста, косая сажень в плечах, он даже не пытался применить силу, а послушно пустился в пляс. Выходило у него нелепо. Неловкий и могучий верзила с шапкой взвихрённых седых волос на голове и вправду напоминал дрессированного медведя. Огромный с пудовыми кулачищами, он послушно кривлялся перед двумя заморышами, хотя мог бы сделать из них отбивные. Шутники же хлопали, задавая ему темп и продолжали глумиться.

Происходящее зацепило Легата за душу и он задержался, рассматривая необычного «старика», которому при внимательном рассмотрении оказалось не более сорока лет. Рано старившийся богатырь явился в обшарпанном тренировочном костюме престижной западно-германской фирмы с вышитым государственным гербом и символикой национальной сборной страны. Когда-то этот человек вне всякого сомнения принадлежал к спортивной элите, только всё это осталось в прошлом. Вместо нормальной обуви на ногах у опустившегося чемпиона были надеты красные боксёрки из мягкой замши — фактически спортивные тапочки на тонкой кожаной подошве, предназначенные для ринга, но никак не для улицы.

Закончив плясать, потёртый временем боксёр-чемпион стал униженно трясти перед двумя алкашами медалью, уверяя, что она олимпийская из настоящего золота, и прося за неё бутылку водки.

— К такой медали документ нужен! — презрительно заявил ему один из умников.

— Вот у меня значок «Заслуженный мастер спорта», — поспешил трясущимися руками предъявить доказательство тяжеловес. Но вместо заслуженного уважения получил в лицо новую порцию презрительных насмешек.

— Не позорь державу! — не выдержал Легат, после чего сурово обратился к шутникам:

— А вы войдите в его положение, дайте человеку выпить! Сами же знаете каково это — не опохмелиться вовремя. Видите же, что у него трубы горят! Всё равно вам столько самим не выжрать.

— Дайте! — зло передразнил заступника один алкаш. — У нас может своя компания ждёт. Почему мы должны задаром со всякой швалью делиться! Шёл бы ты, мужик, своей дорогой!

— Я не привык повторять дважды, — угрожающе понизил голос Легат. Он положил руку на кобуру и вдруг требовательно рявкнул:

— Ну!

Получив вожделенную поллитру, старый боксёр нетерпеливо сорвал крышечку и забулькал прямо из горла. Выпив большую часть, он счастливо ощерился почти беззубым ртом, в котором торчали лишь два передних железных зуба, икнул, глаза его наполнились блаженным умиротворением, как у путника, пересёкшего безводную пустыню и достигшего колодца. Он протянул остаток водки благодетелю. Рука Стаса сама потянулась к бутылке: после всего, чему он сегодня стал свидетелем, у него горела душа. Однако капитан заставил себя вернуть взятое, пояснив:

— Мне тут мало, а тебе в самый раз будет.

Сказав так, Легат направился было к машине, но его окликнул один из алкашей:

— Эй, командир! А ты справедливый… Мы с Жорой таких уважаем. Прими от нас в знак уважения.

Алкаш кинул Легату один из трофеев.

В кабине грузовика водитель подозрительно покосился на бутылку. Стас сунул её себе под сиденье, пояснив:

— НЗ! — на непредвиденные расходы.