Мастер Гравитации 5

Глава 8

Имение барона Каменчука

— Господин, вам сделать еще один коктейль? — в поклоне учтивым голосом спросил лакей в кудрявом парике, который, казалось, жил своей жизнью и мог в любой момент сбежать с головы хозяина.

— Оставь меня одного! Или ты не видишь, что я не в настроении? — рявкнул низкорослый широкоплечий аристократ в дорогом кафтане.

— Извините, я не заметил перемен, — с неловким видом произнес лакей, мечтая оказаться где-нибудь подальше от этого места.

— Считаю до трех, и либо ты уберешься отсюда, или я приколочу твою башку вместо того лося на стене, — барон Михаил Каменчук указал широким, как сарделька, пальцем на стену, где красовался трофей с последней его охоты.

Лакей молча помчался прочь, рискуя споткнуться о собственные ноги. А барон крикнул ему вдогонку:

— Егорыча ко мне только позови сюда! — это был один из стражников этого имения, которого барон часто брал его с собой на охоту, чтобы было с кем поговорить о жизни.

В ожидании барон плюхнулся в кресло и оглядел унылое помещение в серых тонах: он даже не попросил включить свет, не разжечь камин, ни даже зажечь свечи. Сидел в полумраке, что больше подходило его нынешнему настроению и желанию спрятаться от всего мира.

Затем достал уже початую бутылку светлого рома из-под стола и отхлебнул прямо из горлышка, наплевав на манеры. Вздохнув всей грудью, барон продолжал недоумевать с того, что вокруг творится настоящее безумие: все словно с цепи сорвались и давай воевать друг с другом, как петухи на птичьем дворе.

Вчера, и вовсе его тестю шесть шахт, приносивших отличный доход, обвалили. И Каменчук даже никак не смог помочь отбить нападение, ведь его собственная гвардия теперь была в столице по просьбе его треклятых союзников.

— Господин, вызывали? — постучал в косяк Егорыч с очень — очень длинными усами.

— Да, я вот посоветоваться хотел, а вернее просто поговорить по душам, — с безнадежностью в глазах усмехнулся барон. — Ты моей семье много лет уже служишь, Егорыч, и знаешь, в каком мы сейчас дерьме.

— Я так понял, вы уже пожалели о том, что присоединились к тому союзу из восьми аристократов, что против паренька… Как же его зовут? Имя еще такое, будто сказочное, — призадумался стражник, покручивая один из своих усов.

— У него и фамилия сказочная, — с недовольной физиономией потер лоб Михаил, у которого голова разболелась, словно после попойки. — Того студентика звать Добрынин Добрыня. Прямо как богатырь из былин. И да, я чертовски сильно об этом пожалел. Мое чутье неладное чует: зря я пошел с теми должниками заодно, ведь если подумать, то у моего Рода и не такой уж большой долг.

Каменчук уже про себя прикинул: долг вполне можно было отдать за лет тридцать, если постараться, максимум, за пятьдесят. Но главное, что это было вполне реально, не то, что у некоторых его знакомых.

— Надо было сразу подойти поговорить по-человечески с этим Добрыниным, — продолжил свои мысли вслух Каменчук. — Договорился бы, может, с ним, чтобы не сразу все выплачивать, а с рассрочкой нормальной. Глядишь, и разошлись бы полюбовно. Но я сильно промахнулся.

— А если сейчас поговорить? Не вариант? — почесал затылок Егорыч.

Михаил метнул на него такой взгляд, будто тот предложил станцевать голым на столе посреди городской площади. Каменчук уже обсуждал это с женой: не танец на столе, а дальнейший план. Их Род уже по уши в этой войне, и они с Добрыниным теперь как кошка с собакой: сам барон столько раз уже был причастен к попыткам прикончить парня, что хватило бы на небольшой детектив.

После такого на поблажки с долгом можно даже не рассчитывать. Тут либо убьют, либо такие проценты навесят, что проще сразу в петлю. Потому барон и понимал: назад дороги уже нет. Оглядываясь на происходящее вокруг, он ждал смерти отовсюду.

— Похоже, еще пара битв, Егорыч, а там уж недалеко и до финальной, — поднялся с места барон. — Финальной для нас в этой жизни.

— Что ж, я всегда мечтал умереть в бою, господин, — стражник выпрямился так, словно палку проглотил.

— Я тоже, — проходя мимо, Каменчук похлопал верного воина по плечу.

Бормоча себе под нос о близком конце, барон брел по коридору как побитая собака. Он не был трусом, но и сохранять настрой в такой ситуации желания не возникало.

Единственным утешением была мысль, что жена с сыном сейчас далеко от этого бедлама: на краю Империи. Там живет сестра жены, приютившая их. На окраине пока тихо и мирно, не то, что в центральном регионе.

— Хоть тут не облажался — семья в безопасности, пусть и на какое-то время, — устало протер лицо Каменчук, входя в спальню.

Шаркая, как старый дед, барон на ходу содрал кафтан, стянул брюки и вдруг услышал голос из темного угла позади. По спине пробежал табун мурашек — хоть он и не трус, но такие сюрпризы настораживают.

Медленно обернувшись, он увидел покачивающуюся в полумраке ногу, закинутую на другую. Остальное пряталось во тьме, только края капюшона слегка подсвечивались.

У барона душа ушла в пятки: похоже, финальная битва начнется прямо сейчас. Он начал искать глазами свой мощный арбалет, но тут же выругался про себя, ведь оставил его в кабинете, болван.

— Что, арбалет ищешь? — насмешливо спросили у него из темноты. — Но ты ж аристократ, можешь и без него сражаться, хотя уже не так круто, а?

— И то верно! — Михаил призвал свой Дар, и от напряжения волосы встали дыбом. — Так просто я свою жизнь не отдам!

— А я не за этим пришел, — зевнул незнакомец протяжно.

— Ты кто такой, вообще? — нахмурился барон следом. — Какого черта тогда прокрался сюда? Отвечай!

— Понимаешь, сегодня я не киллер, а так, почтальон. Принес предложение от босса — тебе понравится.

Барон подошел ближе, пытаясь разглядеть гостя. Тот сам встал и вышел на свет.

Это был настоящий шкаф-купе: плечи как у грузчика. Черная борода напоминала лопату для уборки снега, а брови были такими густыми, что непонятно, как он вообще что-то видел. Одним словом — вылитый медведь-шатун, только в человеческом обличье. В черных глазах читалась абсолютная уверенность в себе и что-то дикое, как у волка на охоте. Под плащом поблескивала золотая цепь толщиной с якорный канат, а на запястье красовались часы последней модели.

— Что ж, — промямлил барон, — мой Род, конечно, не из тех, что красуются на первых страницах светской хроники. Но быть прихлопнутым в собственном доме, это даже для такого неудачника, как я, чересчур унизительно.

— Ой, да бросьте вы эти драматические монологи, — ухмыльнулся незнакомец. — Я же сказал — сегодня я простой почтальон, — его улыбка внезапно растаяла. — А вот если бы я пришел вас убивать… — он сделал театральную паузу, — то не разговаривал бы…

Где-то на окраине города

— Мам, ну отпусти меня погулять с подружками! — канючила без остановки девчушка с двумя торчащими косичками.

— Анна, нет, я сказала! Сначала уроки сделай, а потом уже гулять! И вообще, погода портится: дождь скоро будет, так что какие еще гуляния⁈ — женщина в цветастом чепчике, с непреклонным видом продолжала месить тесто руками.

Девчушка поняла, что это безнадёжное дело: выпрашивать у матери разрешение. Пока она сделает домашку, наступит уже глубокая ночь, все подружки нагуляются и без неё обсудят все сплетни. Оставался запасной план — папа, её последняя надежда на свободу.

— Пап, ну хотя бы ты отпусти меня совсем на чуть-чуть: свежий воздух помогает лучше думать, — схватила девчушка за руку своего отца, который, высунув язык от усердия, пытался реанимировать старенький телевизор.

— Анна, — проворчал он, — у меня чуть отвертка из руки не выпала: можно как-то осторожнее? И вообще, если тебе нужен свежий воздух, то открой окно.

— Не смешно, пап, — на глазах у дочери уже выступили слёзы.

— Ладно-ладно, иди, — вздохнул мужчина. — Только недолго: всего на час. Иначе мать подаст на ужин вместо цыпленка мои мозги в панировке.

— Спасибо, папочка! — Анна чмокнула отца в щеку с такой скоростью, что тот едва успел понять, что произошло, и вприпрыжку поскакала на улицу.

Пока на заднем фоне мать начала свою любимую лекцию о том, как муж подрывает её родительский авторитет, Анна уже с довольным видом захлопнула дверь и, задрав голову, как настоящий дегустатор воздуха, двумя ноздрями втянула свежий воздух.

Вблизи был сосновый бор, и воздух здесь был такой чистый, что им можно было захлебнуться от удовольствия, не то что в городе, где даже голуби бы захотели летать только в противогазах.

— Ой, а это еще что такое? — прищурившись, Анна вгляделась в небо.

Там что-то постепенно спускалось всё ниже и ниже на улицу. Сначала это были какие-то расплывчатые пятна, потом она разглядела, что они коричневые. Затем показались лапы, а потом она чуть не оглохла от их рычания и не упала в обморок от страха.

К земле подлетали те самые магические медведи-людоеды, чью шкуру было не прострелить ни одним оружием. Те самые, которых уже показывали в новостях, когда они устроили в пригородах настоящее кровавое шоу.

Анна влетела обратно домой со скоростью метеорита и захлопнула дверь так, что с потолка посыпалась штукатурка. Вид у неё был бледнее простыни:

— В чем дело? Забыла что-то? — родители удивленно уставились на неё.

— Я не пойду гулять, — пролепетала она, а её зрачки расширились до размеров блюдец.

— Ты битый час ныла о том, чтобы тебя отпустили, а теперь вдруг передумала? — посмотрела на неё мать. — Да что с тобой не так, Анна? Ты издеваешься над нами с отцом?

— Т-там, просто по-погода портится: намечается до-дождь… Крупный та-такой до-дождь, — дочь раскинула руки в стороны, показывая размер дождя, и вдруг грациозно потеряла сознание.

Попивая черный, как смоль кофе, я продолжил начищать револьвер. Недавно опробовал эту малышку на стрельбище — впечатляет, прямо как первое свидание.

И пусть я вновь встал на путь убийства, но частичка доброты во мне еще теплится. Взять хотя бы тех магических медведей — не стал их убивать, хотя они были зловещие. Позволил им мягко приземлиться неподалеку от их дома. Пусть косолапые радуются жизни. Вот вам и доброе дело на сегодня.

Насвистывая себе под нос довольную мелодию, я неторопливо полировал револьвер. Осталось подобрать кобуру и можно будет наводить ужас на врагов. Пусть револьвер выглядит скромно, по сравнению с другим оружием, но в моих руках эта крошка чертовски опасна.

— Внимание: всем жителям Прилесного района оставаться дома! — вдруг заверещал диктор из телевизора. — Медведи-людоеды прорвались через ограждение, пятьдесят погибших по адресу Чащобная 40.

Я аж поперхнулся кофе… Опачки! Это явно не входило в мои планы.

— Извиняемся за ошибку: медведи на Чащобной 41! Они заперты внутри дома, будто с неба свалились. Группа уничтожения уже в пути! — поправился репортер, чуть не доведший меня до инфаркта.

Значит, посылка дошла по адресу. Полсотни гвардейцев барона Мяхрякова отправились к праотцам.

Сами виноваты — нечего было со мной связываться. Хорошо хоть слуг там не было — место использовалось только как временное убежище. Благодаря моей разведке, мишки получили свой ужин. Минус одна банда подонков — план работает. Кстати, где носит Дайко с его обещанной лапшой?

— Эй, повар, ты где? — крикнул я.

Из-за полок выполз взмыленный азиат с топором наперевес.

— Дайко, ты чего это? — удивился я. — Или Распутин не до конца вылечил тебя?

— Босс, мне нужно вам кое-что сказать, — прошептал он мне на ухо, прижавшись слишком близко. Я не фанат таких моментов, особенно когда собеседник размахивает топором, поэтому отпихнул его локтем.

— Не тяни кота за хвост, выкладывай! И зачем приперся с топором, дровосек? — спросил я, глядя на его боевую стойку.

— Босс, это все из-за вашей курицы! — выпалил он. — Я попал в больницу из-за нее: это она меня клюнула за ногу, когда я лез за банкой, и я с лестницы навернулся. В ней что-то нечистое завелось! Все, я пас — буду только водителем, в дом больше ни ногой, — тараторил он как заведенный. — Этот дом проклят, босс, тут много зла!

— Та-а-ак, — протянул я задумчиво. — Похоже, Распутин тебя недолечил. Бери отпуск, проветрись. Буду скучать по твоей лапше, — похлопал я его по плечу.

— Босс, я не шучу! — в его глазах плескался неподдельный страх. — Перед тем как клюнуть, она так на меня зыркнула… Как само зло!

— Ты же говорил, что вы с ней друзья не разлей вода. К тому же у курицы всегда такой взгляд — будто она тебя на обед присматривает.

— В этом доме она изменилась! В нее вселилось зло! Надо его спалить! — продолжал он бредить.

— Да ладно тебе! Домик что надо — ничем не хуже старого! — крикнул я ему вслед. В этот момент с грохотом рухнула полка. — Ну разве что косметический ремонт не помешает, а так — конфетка!

Хотя в чем-то с ним согласен. С переездом сюда, курица начала странно себя вести. Обычно она все время сидела в корзинке с цыплятами, а теперь часто торчит одна в большой библиотеке. Может нашла там какую-то старинную книгу, призывающую зло, как какой-нибудь Некрономикон? Да, не, бред какой-то!

Закончив полировать револьвер, я подобрал кобуру и поднялся наверх. За последние дни мои худшие опасения подтвердились — мир окончательно съехал с катушек. Войны и перестрелки стали такой же обыденностью, как реклама про казино на каждом шагу.

Хорошо хоть простые люди особо не страдают. Вчера даже сам Император выступал, говорил, что ему не нравится вся эта возня аристократов. Призывал всех угомониться, пока не стало совсем жарко. И намекнул — если из-за их разборок пострадают мирные жители, он спустит на них армию, как цепного пса.

Если перевести с официального на мой язык, то государь разрешил походу аристократам мутузить друг друга, но только чтобы простой народ не задевали. Правда, слуги аристократов уже пострадали прилично. Мне такое не по душе: я всегда отпускаю заранее слуг или нападаю, когда их нет рядом.

А что если Петр Александрович решит и со мной сыграть в свои игры? Хотя какие там игры — просто разменяет меня как пешку, когда придет время. Сегодня деньги дают, а завтра могут и в расход пустить, даже не поморщившись. И где гарантия, что заказ действительно от Императора? Только мои догадки, и больше ничего.

Так что, как говорится, доверяй, но проверяй. А лучше вообще никому не верь, только делай вид, что веришь — так спокойнее спится.

На заднем дворе меня уже должны были ждать два амбала. Надо впустить их и обсудить дела. Новости должны быть хорошими — когда я что-то предлагаю, от такого не отказываются.

Открываю дверь — так и есть, стоят два шкафа при полном параде: один рыжий с усами, второй — с бородой черной, как ночь. Костюмы на них сидят как влитые — явно на заказ шили.

— О, пожаловали! Сколько времени на марафет тратите? Не надоело еще? — киваю им, приглашая войти.

— Серьезные люди должны и выглядеть соответственно, — важно заявил тот, что в котелке, словно английский лорд на приеме.

Я же глянул на свою серую пижаму с котятами последнюю такую в интернет — магазине отхватил, между прочим по своему размеру.

— Открою вам страшную тайну, ребята — нифига подобного, — и посмотрел на них тем самым взглядом, от которого даже бывалые киллеры начинают нервно теребить галстуки.

Судя по их лицам, спорить со мной они передумали.

— Ладно, присаживайтесь. Докладывайте, что там у вас.

Один, с тростью, занял кресло, второй устроился на диване напротив.

— Хоть это и не наша специализация, господин, — начал амбал, постукивая тростью, — но дело выполнили и ответы получили. Род барона Каменчука и Род виконта Лестерова приняли ваше предложение.

Я так и знал. Предложение было простое — выйти из союза против меня и прекратить противостояние. Взамен обещал не преследовать их и скостить долг на семьдесят процентов. Как говорится, лучше синица в руках, чем утка под кроватью. И под уткой я имею в виду не птицу.

Я навел справки об этих Каменчуковых и Лестеровых. И барон и виконт — мужики вроде адекватные, без темных пятен в биографии. Неудивительно, что они быстро просекли выгоду и согласились. Умные люди всегда знают, когда надо остановиться, а когда — сделать шаг назад. И они похоже оказались как раз из таких.

Выслушал я этих здоровяков-киллеров, отпустил их восвояси и задумался: пора за себя браться. Последнее время медитирую часто, а то со структурой тела беда полная.

Без правильного распределения нагрузок и отдыха мне в битвах тяжко приходится. А отдохнуть подольше никак не получается: работёнки всё только прибавляется.

Хотя грех жаловаться: сижу в тепле, медитирую, данные коплю, пометки делаю. Красота! Распутины мне такую развед-инфу подгоняют, что я знаю о врагах больше, чем они сами о себе. Вот это сервис!

Правда, у всего есть цена. Не хотелось бы в один из чудесных дней счёт от Распутиных получить: за услуги, так сказать. Поэтому сегодня планирую их опередить. Пусть лучше они мне должны будут. Как говорится, бей первым и не беги последним. Эта поговорка у меня ещё с детства, когда мы в моем мире всей деревней от великана-людоеда драпали. Те, кто последними бежали, были пойманы и на куски порваны. Так что я фигни не скажу.

Ладно, пора за дело браться и из дома выбираться. Только врагам знать не надо, что я прогуляться решил.

Не всегда я могу, как все нормальные люди из дома выходить. Да и живу не как все, чего уж там. За территорией слежка усилилась: меня пасут только так.

Придётся через коллектор выбираться, но это временно. Дмитриевич с нашими орлами уже план по зачистке территории от слежки готовит. За это я им и бабки отваливаю. Пусть выясняют, кто из врагов где сидит-ходит. Мирные тут редко бывают, но подстраховаться надо.

Как там говорится? Через тернии к звёздам? У меня почти так же, только через вонь и грязь к тачке. Романтика!

По пути странную вещь заметил: моя курица тоже в коллекторе торчала. Клювом на стене каракули рисовала и жутко кудахтала. А потом глянула на меня чёрными, как моя совесть, глазами.

Насторожило меня это. Она ж чистюля всегда была, не то что другие курицы. И глаза эти чёрные… Надо в ветеринарку её сводить, вдруг зрение сдаёт.

— Малышка, — позвал я её по кличке, — а ну брысь наверх! Плохая курица, нечего в грязи копаться!

Она вздрогнула, глаза нормальными стали, и попрыгала по ступеням. Хреновый я хозяин, конечно. У неё может реально проблемы со здоровьем, да ещё Дайко с топором за ней гонялся: будь его сотрясение неладно. А мне времени разобраться нет даже.

Но надеюсь, доброту в себе сохраню, и путь убийцы меня не изменит. Я ж вроде обещал о других заботиться… Стоп, или не обещал? Точно, не обещал! Ну и пофиг тогда, идём дальше.

В общем, выбрался я на поверхность через улицу от дома. Зажмурился сперва от света, как вампир какой. Потом к машине двинул.

Пора с ветерком прокатиться, природой насладиться. В этот раз задачка интересная: среди чистого поля поработать… Вот такие дела…

В бункере под полем

— Ну, и что там у нас стряслось? — мужчина с эполетами на плечах и прилизанными назад блондинистыми волосами резко развернулся в крутящемся кресле, отрываясь от мигающих экранов.

Этот франт приходился одним из племянников самому графу Мурину и было ему около тридцати годков. Перед ним стоял гвардеец из личного отряда специального назначения, облаченный в серую строгую форму и держащий в руках увесистую папку.

— Новый отчет о поступлении вооружения и вовлечении союзников, господин! — бодро отрапортовал служака.

Ян Мурин скептически глянул на толстенную папку, насупил брови и заявил:

— Давай-ка вкратце и в устной форме, а то мне еще службу разведки выслушивать. Не хватало еще в бумажках тонуть!

Гвардейцу ничего не оставалось, кроме как послушно начать по порядку докладывать о пополнении запасов вооружения и распределении боевых единиц. Чем дальше племянник графа слушал доклад, тем шире становилась его довольная ухмылка. Он сам наглядно видел, как у его рода все шло лучше некуда. Прямо сказка, а не жизнь!

С этого самого глубинного бункера под полем они вели одни из самых успешных операций, нанося удары не только по Распутиным, но и по другим вражеским Родам. Да и вообще, само это место готовилось для ведения войны против самого Императора. Так что парочка Родов, пусть даже в их числе и Распутины, для них в любом случае не являлись серьезной проблемой.

Неудивительно, что это место уже долгие годы является сверхсекретным объектом и даже строилось в строжайшей тайне. За десяток лет никому не удалось обнаружить его никакими радарами. Еще бы, это ведь не просто бункер, а чуть ли не целый подземный мини-город с кучей разветвленных тоннелей. И таких мест у Муриных с десяток только в одной столице. Вот это размах!

Здесь есть все для слежки и даже для масштабного боевого удара. Новейшее оборудование, доработанное лучшими техниками, для блокировки любых сигналов: важнейший элемент маскировки. На тысячи экранов постоянно выводились данные с камер, которыми было утыкано все вокруг поля. Это место — настоящая высокотехнологичная паучья сеть. Сюда стекалась любая информация извне: от разведки, от дронов-перехватчиков, с прослушки, расставленной в нужных кабинетах. Красота!

Так что неудивительно, что Ян Мурин чуть ли не на седьмом небе от счастья летал, осознавая свою главенствующую роль в таком важном стратегическом пункте. Причин для беспокойства у него не было: даже если в крайнем случае кому-то и удастся обнаружить это место, то по тоннелям всегда можно перебраться в другие бункеры. Попробуй-ка найди!

Но мало просто узнать об этом месте, надо еще постараться пробить его защиту. Этот бункер спокойно должен выдержать двойной удар сильнейших Одаренных Империи. Ян самодовольно ухмыльнулся своим мыслям.

Он только что получил отличные новости: поставки новеньких ракет шли как по маслу, а один из отрядов уже занял позицию, готовый надавать по шапке Распутиным, а вернее еще одному их объекту. Так что Мурин уже собрался раздавать очередные ценные указания, как вдруг…

— Эй, босс, гляньте-ка сюда! — окликнул его техник в боевом берете, явно не желая отрываться от монитора. — Справа на экране какая-то подозрительная движуха намечается.

Мурин, слегка напрягшись, попросил увеличить картинку. На поле медленно вползала военная техника, отдаленно смахивающая на БМП, но явно побывавшая в переделках.

Вся честная компания в бункере, затаив дыхание, пялилась на монитор. Загадочная техника остановилась, и из нее начали вываливаться ребята в униформе. Но Мурин не мог признать, кто это такие.

— Да это же Добрынин, собственной персоной! — воскликнул Ян, когда из БМП вылез здоровенный блондинистый детина.

Узнал он его, правда, только по слухам, да по новостям, что видел ранее, где тот умудрился засветиться. Но такие совпадения Мурин за уши притянутыми не считал.

— Петров, живо докладывай в штаб, что у нас тут за сюрприз нарисовался! — скомандовал Ян бойцу в берете и наушниках.

— Есть, господин! — отрапортовал тот и принялся ожесточенно клацать по приборной панели.

А тем временем бойцы Добрынина разбежались кто куда, будто по заранее спланированной схеме. Мурину это совсем не понравилось: прямо мурашки по коже забегали.

Сам здоровяк-блондин остался стоять, как вкопанный, но вдруг резко повернул голову прямо туда, где пряталась замаскированная камера, и помахал в нее ручкой.

— Какого хрена⁈ — Мурин напрягся так, что пот уже ручьем по вискам потек.

От Добрынина следом начали расходиться ярко-желтые магические вспышки. Он стоял посреди поля, сияя зловещей улыбкой, от которой кровь стыла в жилах.

— Босс, камеры! — завопили техники со всех сторон.

— Мы их теряем!

И ведь не врали, заразы: камеры снаружи одна за другой начали клониться к земле, будто в болото засасываемые. Вот так денек, мать честная!

Ян Мурин, осознав, что намечается полный трындец, поспешно отдал очередной приказ:

— Открыть люк Бэ-15 над полем! Разберитесь с этим Добрыниным и положите всех его людей! Берите оружия с собой сколько влезет, главное прочешите их всех!

— Но, господин, по протоколу нельзя открывать люки даже в крайней необходимости: есть же другие выходы, — попытался вякнуть один из капитанов со шрамом на подбородке.

— Да пофиг мне на протокол! — взревел Мурин. — Враги сейчас прямо над нами, и чем быстрее их достанем, тем лучше. Или ты предлагаешь через пару километров выбираться и потом сюда пешком топать? Я твой господин, мать твою: выполнять!

— Есть, выполнять, — нехотя отчеканил капитан и махнул рукой, созывая свою братию.

Камеры тем временем и вовсе рухнули на землю и уже в прямом смысле увязли под землей, как в болоте. Ян понимал, какая на нем ответственность, обхватив голову руками, он принялся шустро соображать, что лучше всего предпринять в их случае, чтобы не ударить в грязь лицом потом перед главой Рода.

— ВНИМАНИЕ: ЦЕЛОСТНОСТЬ ОБОЛОЧКИ КОНСТРУКТА ПОД ДАВЛЕНИЕМ! ЕСТЬ УГРОЗА ОБВАЛА! ПРОСЬБА ПОКИНУТЬ ПОМЕЩЕНИЕ ЧЕРЕЗ ЗАПАСНОЙ ВЫХОД! — завыла сирена, все вокруг озарилось и замигало красным светом. Монотонный роботизированный голос повторял эти фразы дальше без конца, как заевшая пластинка.

Одним словом, умная система бункера тоже вовсю буйствовала: била тревогу о возможности проникновения врагов в бункер и про обвал.

Ян Мурин пялился на экран, на один единственный, где камера еще работала и Добрынин смотрел оттуда на него причем уже пристально. А позади него самого тем временем, вся военная техника, все эти ржавые БМП проваливались под землю, будто в преисподнюю. И до графа стало доходить кое-что…

— Какие секторы пострадали? Куда провалились эти гребаные БМП? — он мигом подлетел к одному из кресел, где сидел обеспокоенный техник.

Тот поспешно, но с редкими запинками от волнения, тыкал в мигающие точки на экране и орал сквозь шум сирены, какие секторы бункера пострадали из-за провала. Внимательно слушая его, Мурин понемногу выдыхал и думал, что все обошлось: военная техника обвалилась вне важных и вне опасных секторов. Но затем он поспешно отдал очередной приказ:

— Эй, вы! — граф ткнул пальцем в сторону двух отрядов бойцов. — Чего встали, как истуканы? А ну-ка, бегом марш к местам провалов! Живо, я сказал!

— Господин, тут еще один новый провал нарисовался, но на этот раз в машинном отделении на складе, — техник же в очередной раз нервно ткнул пальцем в экран со схемой.

У Яна аж челюсть отвисла от такой новости:

— Да там же, едрить твою налево, топливо… — только и выдавил из себя, вылупив от шока глаза. Оставшиеся бойцы, которых он еще не разогнал по углам, таращились на своего господина. — Вы чего застыли? Все туда! Бегом! Живо все проверить, обезопасить! — Мурин быстро пришел в себя и заорал на них.

Сам же он поспешно перевел взгляд на монитор и утер пот со лба. Добрынин все так же торчал там на экране и настроение у него было, судя по лыбе до ушей, просто шикарное. Из-под своего пиджачка он вальяжно достал одну штуковину, которую ни с чем не спутаешь: пульт от взрывчатки! И нажал на большую красную кнопочку.

Мурин даже рта раскрыть не успел, до того все это было неожиданно — с проникновением в бункер и подрывом. В голове прям не укладывалось. Мощный взрыв, раздавшийся в следующую секунду, заставил пошатнуться весь бункер, будто его кто-то хорошенько пнул: какой-нибудь чудовищных размеров великан.

Как и начинал подозревать до этого граф: техника-то была нашпигована взрывчаткой, как индейка на праздник! Один яркий взрыв разнесся за другим в бункере, и из тоннелей то и дело где-то с ревом выплескивалось пламя. Когда землю под ногами перестало штормить и все поутихло, а пыль посыпалась сверху, как снег, свет всюду потух и сирена вместе с ним наконец заткнулась.

Яна Мурина окатило с ног до головы грязью и пылью, порезы от осколков и обломков покрывали его смазливое личико, как узоры хной. Когда он пришел в себя, то увидел: огромной балки, служившей дополнительной опорой потолка, не было на месте. Он был ею придавлен, а доспех его был пробит и виднелась рана на животе.

Граф прокашлялся и поморщился от боли. Он понятия не имел, сколько времени прошло после взрыва — может, час, а может, и целый день. Но, оглядевшись по сторонам, заметил в одном из тоннелей свет — то ли от фонариков, то ли от какого-то светового артефакта.

— Не только я один выжил, — выдохнул он и затем, набрав в легкие побольше воздуха, крикнул, корчась от боли: — Эй, я здесь! Помогите убрать с меня эту долбаную балку! Быстрее и…

Мурин бы еще что-то добавил, но вот только люди с мерцающим светом в руках приблизились, и на их плащах он увидел гербы Распутиных. На лицах у них словно не было эмоций, будто они были хладнокровными бесчувственными машинами для убийств. Мурину они сейчас и вовсе напоминали каких-то вампиров. Стояли молча с бледными физиономиями, черноволосые все, как на подбор. Их взоры будто одновременно ничего не выражали и вместе с тем были предвестниками чего-то жуткого.

У Яна Мурина даже кровь в жилах застыла от такой «теплой» встречи. Ему даже было бы куда проще, если бы они стали пытать его или говорить в его адрес злобные речи, а не стоять вот так над ним молча, не давая ему ни малейшего намека на то, в какую секунду они открутят ему башку или вышибут мозги.

У него же самого, во всяком случае, весь спектр эмоций сейчас был на лице: от полного непонимания до безысходной обреченности. Ведь, в конце концов, он являлся тем самым, кто лично командовал операцией по убийству одного из дальних родственников Распутиных. И судя по тому, что они стояли теперь здесь, нависая над ним, как коршуны: им было прекрасно известно об этом…