Индийский поход. Махараджа

Глава 17

Вспыхнул первый жгут, огонь побежал по нему, исчез внутри снаряда. Ракета вздрогнула, из сопла вырвался огонь, раздался гул, и, рассыпая искры, жестяной конус взмыл в воздух, преодолевая силу земного притяжения и оставляя за собой густой белый хвост. Следом за ним устремились еще девять ракет. Прислуга бросилась устанавливать новые, но ни Волков, ни я не обратили внимания на их суету. Напряженно следили за траекторией полета.

Ракета летела по большой дуге, продолжая извергать искры, потом они погасли, и она устремилась вниз. Достигла земли, не долетев до стен крепости саженей пятнадцать, остальные приземлились чуть дальше или чуть ближе. Один снаряд ударился в ворота и отскочил к валу, завертелся и взорвался. На месте его приземления возник столб белого дыма и вспышка пламени. Точно такие же, как и у остальных.

Казаки разочарованно загудели.

Волков, быстро сделав пометки в блокноте, бросился к установкам, начал колдовать, прикладывая квадрант к станине. Ракетчики, повинуясь его указаниям, принялись двигать тяжелые треножники, менять угол возвышения направляющей.

— Почти на пределе! — крикнул мне с отчаянным выражением на лице Федор Исидорович.

— Пли! — скомандовал я в ответ.

Новые ракеты вразброс унеслись в сторону крепости и исчезли за городскими стенами. Произведенные ими разрушения нам не были видны.

— Отлично! Стрелять без перерыва!

Дело пошло — десяток за десятком, снаряды обрушились на северные кварталы Бомбея. Некоторые не долетали или случайно попадали в форт Джордж, не нанося бастионам никакого вреда. Но зато те, которые падали в город… О, когда счет выпущенных снарядов перевалил за две сотни, я заметил языки пламени, взвившиеся выше крепостных бастионов. Когда за тысячу — в небо устремился все увеличивающийся в размерах столб черного дыма. Заполыхало знатно. Волков следил за стрельбой, вмешивался, когда нужно было поправить сдвинувшуюся установку. И не переставая крестился, вздрагивал, услышав шум поверженного пламенем здания.

Мы спешили, хотя кто нам мог помешать? Корабли эскадры сообразили, что происходит, приблизились к берегу, задрали пушки максимально вверх и попытались накрыть ракетные батареи ядрами. Тщетно! Чугунные шары бессильно впились в откос нашей горы где-то в его середине. Из форта Джордж выступил большой отряд, волоча за собой две пушки. Прошагал с милю в нашем направлении и замер. Офицеры отряда увидели сигнал с эскадры, сообщившей о приближении крупных сил противника со стороны форта Сион. Я и сам видел марширующие колонны ступинцев, старавшиеся держаться ближе к центру оси острова, подальше от берега, чтобы не попасть под огонь линейных кораблей.

Англичане отступили.

Ракеты продолжали лететь.

Казалось, весь Бомбей превратился в сплошное пожарище, что оно способно поглотить его без остатка. До нас добрался удушливый запах гари, хотя слабый ветер дул с северо-востока. Мне нетрудно было представить, что сейчас происходит в городе. Взрывающиеся снаряды подожгли деревянные и соломенные крыши. Огонь добрался до складов, занялись хлопок, ткани, опиум… Северные кварталы превратились в ад — в огромную опиумокурильню и одновременно в пылающую огненную гиену. Гудящая стена пламени, расширяясь и поднимаясь все выше и выше, наступала на центральные кварталы, загорались стены казарм. Солдаты бросились спасать свои жилища и пожитки, Церковь (1), правление Ост-Индской компании, позабыв об охране стен. Между ними метались обезумевшие парсы и индусы, которым не было раньше хода в эту часть города. Под ногами тек бесконечный поток спасающихся мускусных крыс. Раскаленный воздух, летающие обугленные или тлеющие клочья, треск, звуки обрушений, лопающиеся от жара стекла. Паника накрывала город, власти не знали, что предпринять, шлюпки с эскадры устремились в порт, доставляя аварийные команды спасателей. Гарнизон форта Джордж спешно сбежал в нашу сторону, не в силах выдержать накрывшую бастионы черную густую пелену дыма. К солдатам устремились конные казаки принимать сдающихся в плен, полуживых сипаев, не помышлявших о сопротивлении.

Обстрел прекратился, закончились снаряды, две установки развалились, не выдержав интенсивного огня. Несколько ракетчиков получили ожоги. Вот и все наши потери. Мы выпустили по Бомбею множество ракет и добились, чего хотели. На моих глазах рухнули прогоревшие внешние створки Базарных ворот. Раздались сильные взрывы — огонь добрался до пороховых складов на бастионах Баньяновом, Принцевым и в Базарном равелине. Обвод северного фаса крепости перестал существовать как оборонительная позиция. Пламя было настолько сильным, что казалось, будто плавится базальт на стенах. Дым от пожарища закрыл солнце. Если усилиться ветер, то от города ничего не останется.

Около осиротевших ракетных установок прямо на голой земле сидел Волков. Он плакал, размазывая слезы по почерневшему от пороховой копоти лицу. Гражданский чиновник, он впервые в жизни заглянул в бездну по имени война и не пережил встречи с ней.

Я стоял как истукан, вглядываясь в сотворенный мною апокалипсис. Подъехавший Платов окликнул меня, но я не шерхнулся, не отозвался. Матвей Иванович все правильно понял, попытался успокоить:

— Хорошо мы англичанке отомстили за подобный обстрел на Ганге. До сих пор кости ломит с того случая.

Возмездие?

Из моей груди вырвался полувздох-полустон. Сейчас в городе сотнями гибли мирные жители, и их смерть на моей совести.

Атаман потрепал меня по плечу.

— Я, Петя, за свою службу насмотрелся, как на войне достается старикам, детям и беззащитным женщинам. Одно разорение ногайской орды чего стоило! Тогда счет на десятки тысяч шел, не то что здесь. А в варшавской Праге? Ужас, что там творилось. Мне Ермолов об этом рассказывал во время ссылки. Как-то пережил.

На память пришел рассказ Кузьмы Назарова об этом страшной сражении. Кажется, в Хиве, во время отражения атак у городских ворот. Хива… Как давно это было…

Я хрустнул костяшками и взял себя в руки.

— Матвей Иванович! Казаки готовы к штурму? Не побоятся на слонов залезть? У меня надежды на маратхских штурмовиков слабоваты. У форта Сион они показали себя не на высоте.

— Готовы, готовы, — успокоил атаман. — Теперь будем ждать, когда уголья остынут.

Пожары в городе бушевали до вечера, и темнеющее небо озаряло страшное ярко-красное зарево. Пришла ночь, не принеся успокоения. Багровые отсветы в обозримых кварталах исчезли ближе к полуночи. В уцелевшей части Бомбея метались огни от масляных фонарей, оттуда звучал глас беды — крики и истошный плач, — ветер с моря уносил все меньше и меньше клубов дыма, хоть устойчивый запах гари пропитал все окрестности.

Мы времени зря не теряли. Проникающие на остров отряды Холкара и Синдии с разной степенью эффективности штурмовали береговые форты, принуждая их к сдаче. Они оказались не слишком трудной целью. Их орудия смотрели в океан и на гавань, их попытались защитить с тыла за то время, пока мы готовились. Слабые укрепления в виде полевых редутов — вот и все, что успели англичане. Их усилий оказалось недостаточно, форты не устояли против наступательного порыва вдохновленных успехом маратхских палтанов. Дольше всех отбивался форт Махин, но и он к утру выбросил белый флаг.

Ждали капитуляции Бомбея, но не срослось. Англичане решили биться насмерть, еще на что-то надеясь. На что? На эскадру, на уцелевший Замок? На 103-й пехотный полк королевских боймейских фузилеров и морской десант? Кто знает, что на уме у адмирала Уильяма Корнуоллиса, у губернатора Джонатана Дункана, успевшего смыться из Парела до нашего появления?

Пришло время закруглить эту историю, как любил говаривать мой первый командир полка, в котором начал военную службу. Но прежде все же решили отправить парламентера с предложением почетной сдачи. Обещали отпустить всех британцев со знаменами, оружием и имуществом на корабли. Вызвался Рерберг, облачился в мундир, взял белый флаг, барабанщика, поехал. Его запустили в крепость. Вернулся Антон серым.

— Там такое! — еле выдавил из себя.

— Что англичане?

— Решили драться до конца. Как они сохранили мужество после случившегося, я не понимаю. Столько трупов, столько разрушений, столько отравленных дымом…

— Позже, Антон, будем оплакивать мертвых. Сигнал к атаке!

Барабаны застучали, включая два больших тамтама на слонах. Сотня этих животных, повинуясь махаутам, двинулась к обгоревшим стенам крепости. Если англичане успели каким-то невероятным образом восстановить батареи и начнут стрелять по слонам, погонщики получили страшный приказ: убить своего подопечного, если он выйдет из-под контроля, специальным длинным ножом, ударив им в основание черепа. К счастью, такая жестокая необходимость не возникла. Слоны осторожно переходили ров с морской водой и подвозили прямо к стенам штурмовые группы (тройные Базарные ворота оказались завалены камнями рухнувшего равелина), те без особого труда взбирались наверх и проникали в боевой ход. Большого сопротивления не было, редкие часовые из сипаев, слишком потрясенные и обессилевшие после пережитого, сбежали при первом появлении на стенах казаков и индусов. Базарный равелин, разрушенный взрывом, молчал, его амбразуры были закопчены и пусты.

Перед штурмовиками открылось зрелище выжженных дотла кварталов. Пройти через них к обгоревшим, но сохранившим часть стен казармам, за которыми скрывался центр города, высокие стены Замка, Церковь и дом губернатора, было проблематично — сплошное месиво из камня, обугленных бревен, золы и сгоревших человеческих тел. При первом же шаге в направлении центра города взлетал пепел, не давая дышать, в воздухе еще кружили какие-то черные хлопья, и хорошо если это были мельчайшие фрагменты шелковых тканей. Оставалось одно — пробиваться по стенам к следующим воротам, к Церковным.

Основная трудность заключалась в том, что у нас не было возможности имитировать атаки на других участках крепости. Вдоль западной стены во всю длину Бомбея шла так называемая эспланада — неширокая полоса земли, обрывающаяся в море и легко простреливаемая с бастионов и со стороны Аравийского моря, куда адмирал Корнуоллис перебросил часть своих кораблей. Оставалось одно — атаковать по стенам, неся большие потери.

Сражение началось как-то вяло, но постепенно начало набирать обороты. Следующий за Баньяновым бастионом равелин Ходжеса — замкнутый треугольник с казематами — держался стойко и отбивал атаку за атакой, несмотря на то, что не имел с тыла защитного капонира. Бой шел за каждый метр пространства, пали орудийные площадки, наших сил на стенах прибывало с каждым часом, но поток раненых, выносимых к северному обводу выглядел мощнее притока пополнения.

— Нужно пробиваться через пепелище, — хмуро заключил Платов, оценив обстановку. — И нужны пушки!

Шестерками лошадей перетащили полковую артиллерию через дамбу и доставили к Базарным воротам, которые худо-бедно освободили от обвалившихся камней. Но этого было мало, требовались калибры повеселее. Орудия были под рукой — хотя бы в форте Джордж, — но как их втащить внутрь города на крепостных лафетах? Между тем, на стенах столь нужные стволы имелись, но без лафетов — они сгорели или пришли в негодность в пожаре. Поступили просто: стволы очистили, лафеты взяли из форта и с помощью слонов закинули их наверх. Английские ядра полетели в своих владельцев. Началась артиллерийская дуэль — обороняющиеся, не будь дураками, расставили свои пушки на баррикадах, перекрывавших бывшие улицы, которые раньше пронизывали город с северо-востока на юго-запад.

Толпа индийцев-саперов под руководством казачьих офицеров занялась расчисткой проходов в завалах, неся большие потери от мушкетного и картечного огня. Ближе к полудню индийские полки пошли на приступ через пепелище. Перемазанные пеплом, похожие на чертей, выпрыгнувших прямиком из Ада, они столкнулись с контратакой красномундирников и злобных матросов с абаржаными тесаками в руках, дважды откатывались, но в итоге выбили бомбейских фузилеров и «лаймиз» из баррикад и руин, в которые превратились казармы, и достигли центральной площади города, Бомбей-Грина. Их остановил лишь плотный огонь с высоких стен Замка и бомбардировка из гавани, зато бастионы начали сдаваться один за другим. Когда пал равелин Ходжеса, стало понятно, почему так упорно сопротивлялся его гарнизон — все внутренние помещения казематов были забиты обожжеными и отравившимися на пожаре сипаями.

С падением Церковный ворот и защищавших их бастионов дело пошло веселее. Захваченные на стенах тяжелые орудия позволили отогнать корабли эскадры Корнуоллиса, подавить сопротивление Юго-западного равелина. Это была агония. Пал порт, южные укрепления, доки. У англичан остался в руках лишь Замок, но множество доставшихся нам пушек быстро внушило англичанам мысль, что очень скоро к мы не оставим камня на камне от сложенных из голубых и красных блоков стен. Высокие ворота трещали при попадании ядер, кокетливые статуэтки танцующих индусок и изящная башенка, украшавшие надвратную арку, уже превратились в обломки.

Не успело закатиться солнце, как на одном из четырех бастионов Замка, на Флагшток-бастионе, взвился белый флаг. Мы надеялись на безоговорочную капитуляцию, но оказалось, что британцы предлагают негоциацию.

Ха-ха, переговоры! Чем-то мне это напомнило сцену из «Пиратов Карибского моря». Адмирал Корнуоллис и губернатор Дункан будут косплеить двух пиратов-неудачников — лысого коротышку и долговязого одноглазого?

Угадал наполовину, на встречу прибыла сладкая парочка — надутые индюки попугаистого вида, так сказать, британская власть в Индии в полном комплекте: губернатор Дункан и — па-ба-ба-бам! — сэр Ричард Уэлсли собственной персоной. Губернатор заявился в белоснежных чулках, светло-песочного панталонах и салатовом сюртуке, под которым скрывался белый жилет в зеленых пчелах. Его длинная косичка ниже лопаток рассмешила меня до слез. Что же касается «отважного» беглеца, маркиза Уэлсли, то, по-моему, он нарядился в красный офицерский мундир с чужого плеча или так сильно похудел от своих неудач, что одежда болталась на нем, как на вешалке. Отделанная золотым галуном треуголка и трость с большим алмазом в набалдашнике довершали его образ.

Оба визитера прикрывали носы надушенными платочками, тщетно защищая обоняние от жуткой смеси гари и запаха жареного мяса, об источнике которого думать не хотелось. По дороге на переговоры я насмотрелся ужасов — на черные скелеты, обугленные до такой степени, что рассыпались от малейшего прикосновения копыта моего коня.

На переговоры приехал вместе с Платовым. Атаман разоделся, нацепил ордена и золотое оружие. Я от него в пышности не отставал и даже скорее превосходил. Мой костюм восточного владыки сверкал от обилия драгоценностей, на боку висела подаренная махараджами сабля в алмазах и изумрудах.

Гарантами безопасности переговоров выступили местные католические священники-кармелиты, единственные миссионеры, которым разрешили остаться англичане и относительно нейтральные. Они провели нас к месту встречи, к правлению Ост-Индской компании. У дверей нас уже поджидали Уэлсли-старший и Дункан — без свиты и телохранителей, как и мы, только переводчики. Обменялись кивками. Святые отцы предложили проследовать внутрь и найти подходящую комнату для переговоров.

Прежде роскошное здание, ныне испещренное выбоинами от пуль и картечи, зияло выбитыми окнами, по коридорам гуляли сквозняки, гоняя раскиданные бумаги, двери во многие помещения были грубо вырваны. На узорчатом паркете, привезенном из Европы, попадались большие пятна крови, рассыпанные патроны, а в одном месте торчал воткнутый офицерский палаш с позолоченой плетеной гардой. Этот клинок, неизвестно кому принадлежавший, заставил всхлипнуть сэра Джонатана. То ли он знал владельца оружия, то ли его сердце администратора обливалось кровью от картины разрушения — я не стал уточнять.

Кармелиты в черном, словно на похоронах, отыскали уцелевший кабинет на втором этаже. На стенах висели гравюры, раскрашенные акварелью, со веселыми итальянскими жанровыми сценками, окна смотрели на гавань, на замершие на рейде британские военные корабли. Быть может, их вид придал смелости и наглости англичанам, и они предложили нам небольшую сумму в размере пятидесяти тысяч рупий, как только мы уселись. Пять с половиной тысяч фунтов, чтобы мы убрались восвояси! Юмористы! Да у меня золотом и слитками забиты целые комнаты в Майсуре.

— Не интересует! — рявкнул я.

Матвей Иванович согласно кивнул головой.

Уэлсли перевел взгляд на окно и замер, предоставив договариваться губернатору. Наверное, считал ниже своего достоинства торговаться.

— Назовите вашу сумму, — попросил сэр Джонатан.

— Ходят слухи, — с ехидцей сказал я, — что размер контрибуции, которую вы взяли на севере Индии, был настолько велик, что потребовался гигантский караван грузовых судов, чтобы ее вывезти. А несчастный мой покойный тесть Типу Султан обязался выплатить вам 33 миллиона рупий. Где мои деньги⁈

Платов крякнул и удивленно на меня посмотрел. 33 миллиона произвели на него сильное впечатление.

Дункан замахал руками.

— Это невозможно! Мы разорены! Несметные богатства сгорели в пожаре, устроенного вами.

Сэр Ричард ожил и добавил:

— Это чудовищно — то, что вы сделали с городом! Бить по мирным кварталам майсурским дьявольским оружием — кому вообще могло прийти такое в голову⁈

Я бы мог сообщить «неуважаемому», что британцы в другой истории — в этой у них уже не выйдет — скоро обстреляют теми же модернизированными генералом Конгривом майсурскими ракетами Булонь, а Копенгаген вообще сожгут. Но смысл?

— Я не намерен выслушивать нотации от главы компании, уморившей миллионы по всей Индии и ограбившей ее до нитки, — спокойно сказал я. — За те преступления, которые вы совершили со своим братцем Артуром, вас бы следовало казнить десятью казнями!

Уэлсли бросил на меня испепеляющий взгляд. Смотри-смотри, наверное жалеешь, что не придавил меня в Форте-Уильям, когда была такая возможность?

— По моему мнению, — продолжал я, — Ост-Индская компания полностью себя скомпрометировала, как алчная, не умеющая управлять и несущая народам Индии лишь боль, страдания и смерть. Ее время прошло. Пора на выход с вещами. Бай-бай!

— Что-то ты крутехонько, Петя, — тихо удивился Платов.

— Какое вам дело до Индии? — взвился Уэлсли. — Вы же русские. Пришли, пограбили, ушли. Возьмите наше серебро и проваливайте.

Я рассмеялся ему в лицо.

— Вам слова не давали, маркиз! Вы опозорили себя бегством в Калькутте и представляете компанию-банкрот. Говорить буду только с сэром Джонатоном.

Сэр Ричард вспыхнул от оскорбления и отвернулся. В иных обстоятельствах мог бы и вспылить, бросить вызов на дуэль, если бы соперник мог похвастать благородным положением, но в нынешних предпочел строить из себя обиженку.

Губернатор успокаивающе поднял руки.

— Мистер Питер! Вы объявили себя махараджей Центральной Индии. Но что вы ей принесете? Бомбейское президентство осуществляет административный контроль над шестью сотнями княжеств, и каждый его владелец признан суверенным правителем (2). Как вы надеетесь управлять этой монархической мозаикой, этим столпотворением актеров второго плана на политической сцене? Маратхи предпочитают только насилие и контрибуции. Последуете их примеру? Впрочем, мы могли бы официально признать ваш статус…

— Матвей Иванович, по-моему, они над нами глумятся, — я повернулся к Платову. — Не в их положении задавать мне вопросы и что-то обещать.

Дункан понял, что разговор зашел в тупик. В поисках компромисса он предложил новое решение.

— Мы готовы отдать вам все, что хранится на монетном дворе в Замке. Это два миллиона рупий. Но взамен хотели бы…

О, желаний у этих «эффективных менеджеров» оказалось выше крыши. Начиная от гарантий для британских торговцев в будущем — сэр Джонатан умышленно не упоминал Ост-Индскую компанию, помятуя мои слова о банкротстве — до вывоза особо ценных сотрудников-парсов.

А вот хрен джентльменам в грызло, а не их хотелки! Ничего от меня не получат! Ишь, чего запросили, парсов-судостроителей им подавай! Я успел до встречи пообщаться в доках с двумя выдающимися мастерами, и признаюсь, наш разговор меня вдохновил. Фрамджи и Джамсетджи — внуки Ловджи Нассараджи Вадиа, мастера суратской верфи, перебравшегося вслед за верфью из Сурата в Бомбей семьдесят лет назад. Эти двое из ларца, слегка темные с лица, поклонники огня и потомственные судостроители, обрадовали меня, когда признались, что на их счету уже 9 линейных кораблей, 7 фрегатов и 6 меньших судов для Королевского флота. То есть они реально строили в бомбейских доках настоящие современные боевые корабли! Мало того, творения братьев Вадиа обходились примерно на четверть дешевле, чем сходившие с английских стапелей, а если учесть, что судно, построенное в Англии, через 12 лет требовало замены, наши расходы на линкоры окажутся вчетверо меньше, чем у владычицы морей! Секрет был в том, что использовался тик, а не дуб. Иными словами, благодаря бомбейским докам и их мастерам, маратхи и я могли вскоре построить вполне боеспособный флот!

— Вам понятно слово «ультиматум»? — спросил я, мило улыбнувшись. — Вы в ловушке, заперты в форте вместе с бомбейскими крысами, и выхода у вас нет. Мы вас не выпустим. Попробуете сбежать на шлюпках, потопим на воде. Так что зарубите на носу: или вы принимаете наши условия, или мы сразу же начнем бомбардировку Замка.

— Что вы от нас хотите? — испуганно пробормотал Дункан.

— Флот убирается в Мадрас, оставив здесь лишь один фрегат. Через три дня мы вас отпустим. С пустыми руками. Можете забрать свой полосатый флаг (3), ему не место отныне на индийском субконтиненте.

— Вот это по-нашему! Сроку вам на принятие решения три часа, — поддержал меня Платов, с вызовом пялясь на англичан.

Ричард Уэлсли издал звук, напоминающий писк раздавленного мыша. Он вскочил и ткнул рукой в окно.

— Боже, неужели небеса услышали наши молитвы? Смотрите! В гавань входит корабль под русским флагом!

(1) Старейшее здание сегодняшнего Мумбая, собор св. Фомы (св. Томаса) получило такое название лишь в 1816 г. До этого момента, судя по картам Бомбея XVIII в., англиканский храм назывался просто The Church, Церковь. Соответственно стоявший за ним равелин назывался Церковным, как и ворота, которые он охранял.

(2) В бомбейском президентстве суверенными монархами считали даже мелких раджей-князьков, в то время как в Бенгальском и Мадрасском таких владетелей относили к обычным заминдарам.

(3) Флаг Ост-Индской компании в 1801 г. — семь тёмно-красных горизонтальных полос на белом фоне с Union Jack в углу. Существует легенда, согласно которой дизайн флага США позаимствован у Ост-Индской компании.

(Бомбей после пожара в 1803 г. Серым цветом показаны выгоревшие кварталы. Понятно, что после ракетного обстрела площадь пожара и его последствия могли быть гораздо значительнее. Обратите внимание на картинку внизу — так выглядел горящий Бомбей с материка)