Аквилон. Маг воды. Том 4

Глава 7

— Я понимаю, что моя просьба может показаться навязчивой, — Надя поставила чашку с чаем на блюдце. — Но дело в том, что моя подруга по Академии, Марина Гриневская, приехала к родителям в Трёхречье. Она родом из Озёрного края, от неё в своё время я и узнала в своё время об эпидемии. Она будет здесь всего неделю. А её родители…

Она замолкла, подбирая слова.

— Они считают Синеозёрск очагом заразы, — закончила Надя. — Не отпускают её сюда ни под каким предлогом. А в Трёхречье мы могли бы встретиться. Я туда собиралась отправиться на водоходе, даже расписание посмотрела. — Надя поковыряла вилкой остатки блинчика. — Но вчера мне звонил Волнов, спрашивал, смогу ли я сделать на наши тестеры свидетельство о врачебной сертификации. Они с Шестаковым додумались наносить на них гравировку, чтобы подтвердить подлинность приборов.

Я усмехнулся. Лодочник взялся за дело с удивительной энергией и дотошностью.

— Так вот, он упомянул, что вы собираетесь в Трёхречье за камнями. — Надя подняла на меня взгляд. — Данила, возьмите меня с собой. Пожалуйста.

Интересная ситуация. С одной стороны, мы планировали исключительно деловую поездку. Туда и обратно. С другой… Последние дни Надя работала как одержимая, забывая даже поесть. А здесь есть возможность отдохнуть, да еще и с подругой встретиться.

Да и что скрывать, идея совершить небольшое речное путешествие вместе с Надей мне очень нравилась.

— Конечно, поехали с нами, — сказал я. — Только учтите, что нам какое-то время придётся заниматься разными скучными вещами. Искать поставщиков, торговаться, оформлять сделки…

Лицо Нади просветлело. Она вскочила так порывисто, что чашка опасно качнулась. Я успел подхватить её, прежде чем остатки чая оказались на вышитой скатерти Елены Павловны.

— Спасибо! — в её улыбке было столько искренней радости, что комната словно стала светлее. — Я же не маленькая, и всё понимаю! Обещаю, не буду мешать. И с Мариной встречусь только вечером, когда вы закончите дела.

— Не волнуйтесь, — я осторожно переставил чашку на безопасное расстояние. — Уверен, что времени хватит на всё.

— Когда едем? Я готова!

— Для начала давайте заедем к Волнову, — предложил я. — В этом деле нам понадобится проводник.

Утреннее солнце было таким ярким, что выйдя из дома нам пришлось прищуриться. От канала тянуло свежестью и водорослями, запах, который я уже начинал считать родным.

— Осторожнее на ступеньках, — предупредил я, спускаясь к причалу. — Доски скользкие от росы.

Надя кивнула и придержала подол платья, осторожно ступая вниз. У самой лодки я подал ей руку, другой придерживая борт.

— Позвольте помочь.

Она оперлась на мою ладонь и ловко перебралась через борт. Устроилась на носовой скамейке с привычной лёгкостью, кажется она, как и я привыкла к водному транспорту.

Я оттолкнулся от причала и взялся за румпель. Движитель ожил с тихим гулом, и лодка плавно двинулась вперёд.

Когда мы отплыли от берега на приличное расстояние, Надя повернулась ко мне с улыбкой.

— Данила, можно посмотреть на Каплю? Я по ней соскучилась.

Любопытно, как быстро люди привыкают к чудесам. Ещё несколько дней назад Надя считала водных духов героями детских сказок, а теперь спокойно говорит о моей подопечной как о друге.

«Можно?» — мысленно спросила Капля.

Она плыла рядом с лодкой, терпеливо ожидая разрешения показаться.

«Конечно, малышка. Только не обрызгай платье».

Капля вынырнула у самого борта, на удивление аккуратно. Только лёгкая рябь прошла по воде.

«Надя»! — радостно забулькала она. — «Капля рада! Плывем вместе»!

— Привет, Капля! — Надя наклонилась к воде. — Как хорошо, что ты с нами. Ты ведь знаешь дорогу лучше всех?

«Капля знает! Капля покажет путь!»

Водный дух важно проплыла вокруг лодки. Потом нырнула и вынырнула уже впереди, сделав лихое сальто.

— Она всегда такая… энергичная? — спросила Надя, с улыбкой наблюдая за кульбитами водяного духа.

— Почти всегда. Кроме тех случаев, когда видит блестяшки. Тогда она становится тихой как мышь.

Надя рассмеялась.

— В прошлый раз она так смотрела на мою брошь, что пришлось спрятать её в сумочку.

«Неправда!» — возмутилась Капля, но услышав Надин смех тут же успокоилась. — «Надя шутит! Капле весело!»

Мы свернули в один из центральных каналов. Здесь движение было оживлённее, навстречу шли гружёные баржи, сновали рыбацкие лодки, кто-то перевозил пассажиров с одного берега на другой. Пришлось сбавить скорость и внимательнее следить за курсом.

Капля плыла впереди, гордо показывая дорогу. Для неё это была игра — обогнать эту баржу, проскочить перед той лодкой, нырнуть под якорную цепь.

— Удивительно, — задумчиво произнесла Надя. — Ещё неделю назад я считала элементалей просто сгустками магической энергии. А она… она же почти ребёнок. Со своими желаниями, страхами, радостями.

— Капля не элементаль, она дух стихии, — уточнил я. — Элементали не меняются, они всегда остаются такими, какими возникли или были созданы. А вот духи способны развиваться. Но при этом они принимают мораль тех, кто их воспитывает.

— Тогда ей повезло, что она попала к вам, Данила, — Надя улыбнулась и тут же слегка смутилась.

Впереди показалась пристань Волнова. Даже издалека было видно оживление. Несколько лодок у причала, люди на берегу. И, конечно, характерный запах табачного дыма, который ветер доносил до нас.

Табачный дым смешивался с ароматом свежей рыбы и смолёных канатов. У причала покачивалась знакомая флотилия из нескольких лодок. На двух уже восседали ранние клиенты, договариваясь об условиях аренды

Федька заметил нас первым. Он возился со своей лодкой номер четыре, начищая медные части движителя до зеркального блеска. Увидев нашу лодку, бросил ветошь на скамейку и замахал рукой.

— Господин Ключевский! — крикнул он, когда мы подплыли ближе. — Доброе утро!

Волнов стоял у края причала, оживлённо беседуя с коренастыми купцом средних лет. Купец что-то доказывал, размахивая короткими руками. Волнов кивал, попыхивая трубкой, но по его лицу было видно — торг идёт туго.

— … три рубля в час, и ни копейкой меньше! — донёсся до нас голос Волнова. — У меня лучшие лодки на всём озере!

— Грабёж средь бела дня! — возмутился купец, но полез за кошельком.

Заметив нас, Волнов быстро закончил договариватся, отправил купца к одной из дальних лодок и поспешил к нам. Седые усы топорщились в улыбке, выдавая хорошее настроение.

— А, молодые люди! — воскликнул он, помогая швартоваться. — И прекрасная Надежда Андреевна! Готовы к путешествию?

Он галантно подал руку Наде, помогая ей выбраться из лодки.

— Господин Ключевский, а вы… в Трёхречье едете? Может, помощник нужен? — с надеждой спросил Федька.

Пришлось его разочаровать.

— В другой раз, Федька. Сейчас нам будет не до тебя.

Парень кивнул, стараясь не показывать огорчения. Надя с интересом разглядывала его.

— Так это ваш ученик? — спросила она. — Тот самый, про которого Елена Павловна рассказывала?

— Он самый. Федька, познакомься — Надежда Светлова, врач.

Федька неловко поклонился, покраснев до ушей.

— Очень приятно, госпожа…

— Просто Надежда, — улыбнулась Надя. — Рада познакомиться.

Я тем временем поманил Волнова к своей лодке. Тяжёлый движитель лежал на дне, завёрнутый в брезент. Когда я развернул его и показал Волнову, тот присвистнул от удивления.

Медь сверкала на утреннем солнце, словно золото.Волнов присел на корточки, провёл пальцем по полированному корпусу, разглядывая тонкую гравировку.

— Ого! — выдохнул он, придя к тем же выводам, что и я вчера. — Это штучная работа! Смотрите, как энергетические каналы проложены, с ювелирной точностью. Каждый изгиб выверен до миллиметра.

Он поднял голову, прищурившись:

— Где вы такое чудо раздобыли? На рынке такие не продают.

— Приобрёл по возможности, — уклончиво ответил я. — У одного… знакомого.

Волнов хмыкнул, явно не поверив, но расспрашивать не стал. Я уже понял, он из тех людей, что в любой непонятной ситуации будет держать язык за зубами. Очень полезная черта, надо сказать.

— Можно его поставить на мою лодку? — спросил я.

Ради этого, собственно, я его и привёз.

Волнов покачал головой:

— На вашу лодку его ставить бессмысленно, — пояснил он. — Корпус не даст движителю показать себя в полной мере. Это всё равно что запрячь скакуна в телегу, он и рад бы бежать, да телега не даёт.

— То есть никак?

— На вашу — никак. — Волнов почесал затылок. — Хотя… Надо с Добролюбовым посоветоваться. У него целый флот, есть и усиленные корпуса. Может, что-нибудь подберём или переделаем.

— Кстати, о поездке, — сказал я. — Как мы поплывём? На водоходе?

— Я бы не рекомендовал, — покачал головой лодочник. — Камней нам нужно много, в каюту с таким весом могут и не пустить. А в багажное отделение сдавать такую ценность… — Он чиркнул спичкой, раскуривая трубку. — Там воры похуже крыс. Пока доплывём, половину растащат. Нет уж, с таким грузом лучше своим ходом. Под личным присмотром.

Логика была железная. Я кивнул.

— Убедили. Поплывём сами. Во сколько выдвигаемся?

— Давайте завтра на рассвете. — Волнов выпустил облако ароматного дыма. — Путь неблизкий, за день управимся, если выйдем пораньше. Я с вами, само собой. Кто ж ещё дорогу знает как не я? Да и торговаться с местными надо уметь.

Путь от пристани Волнова до фабрики Добролюбова занял не больше получаса. Мы плыли молча, я управлял лодкой, Волнов попыхивал трубкой, а Надя задумчиво смотрела на проплывающие мимо склады и причалы. Капля сопровождала нас под водой, изредка высовывая мордочку, но видел её теперь только я.

Фабрика Добролюбова встретила нас привычным шумом. Грузчики катили бочки к баржам, выкрикивая предупреждения зазевавшимся. Из высоких труб валил белый пар, растворяясь в утреннем небе.

После яркого солнца в фабричной конторе было прохладно. Пахло бумагой, чернилами и едва уловимо — табаком. заваленным счетами и накладными. Перо в его руке мелькало над бумагой, оставляя ровные строчки цифр.

Он выглядел лучше, чем несколько дней назад. Глаза уже не были красными от бессонницы, щёки обрели здоровый цвет. Услышав, как открылась дверь, Добролюбов поднял голову.

— А, господа и барышня! — Он отложил перо и поднялся из-за стола. — Проходите, проходите.

Мы обменялись рукопожатиями. Наде он галантно поцеловал руку, причем та приняла это приветствие машинально, как должное.

— Присаживайтесь. Чаю?

— Спасибо, лучше попозже, — отказался я. — У нас к вам дело, и довольно срочное.

Добролюбов кивнул и сел обратно. Мы устроились на стульях напротив.

Но начал говорить именно купец.

— Кротов так и не появился, — сказал он без предисловий. — Второй день нет. Ни записки, ни весточки. Вы говорили, что знаете, где он. — Добролюбов посмотрел мне в глаза. — Есть новости?

Кротов сейчас лежит на дне Гнилого канала. Но говорить об этом, значит сделать всех присутствующих соучастниками убийства. Даже если это был несчастный случай, даже если он был предателем и диверсантом. Закон есть закон.

— Кротов больше не будет вам досаждать, — медленно произнёс я. — Можете вычеркнуть его из списков работников.

— Это я понял. — Добролюбов нахмурился. — Но что конкретно с ним случилось? Сбежал? Или…

— Пока не могу сказать больше, — я поднял руку, останавливая новые вопросы. — Доверьтесь мне, Матвей Семёнович. Я сейчас пытаюсь выяснить, кто стоял за ним. Кто заказал диверсию. Когда будут твёрдые факты, обязательно сообщу.

Добролюбов помолчал, потом кивнул. После всего, что я для него сделал, он мне доверял полностью.

— Ладно, — вздохнул купец. — Подожду.

— Зато у меня есть для вас хорошие новости, — сказал я и достал из внутреннего кармана небольшую колбу.

Я поставил колбу на стол между счетами и накладными. Она была пузатой, с узким горлышком, заткнутым пробкой. Несколько штук таких колб я с помощью Капли позаимствовал в лаборатории безымянного мага. Ему они теперь без надобности.

В прозрачной воде медленно кружились крошечные светящиеся точки. Они двигались не хаотично, а словно по какому-то только им понятному узору — то собирались в центре, то расходились к стенкам колбы.

Надя первой наклонилась ближе, прищурившись. Потом полезла в сумочку и достала небольшую лупу. Вот кто всегда был подготовлен к неожиданностям

— Это живые существа? — В её голосе звучало профессиональное любопытство. — Они же двигаются целенаправленно!

— Элементали, но высокоорганизованные, — пояснил я.

Волнов тоже придвинулся. Добролюбов обошёл стол и встал за нашими спинами, разглядывая содержимое склянки через плечо Нади.

— Что это за светлячки? — спросил он.

— Наша защита от дальнейшего заражения, — ответил я. — Новая разработка. Но лучше показать, чем объяснять. Можете попросить принести заражённую воду?

Добролюбов выпрямился, и на его лице появилась странная усмешка.

— Минутку.

Он подошёл к массивному сейфу в углу конторы. Покрутил ручку кодового замка, металл щёлкнул. Тяжёлая дверца открылась, и Добролюбов достал оттуда самую обычную с виду бутылку производства своей фабрики.

На наши удивлённые взгляды он пожал плечами.

— Был уверен, что пригодится, — он поставил бутылку на стол. — А в сейфе держу, чтобы кто-нибудь случайно не хлебнул. У меня тут в кабинете разные люди бывают, в том числе и не очень умные.

Волнов хмыкнул.

— Разумно. А то представляю — зайдёт механик, захочет воды попить, увидит бутылку…

— Вот именно.

Добролюбов взял с полки гранёный стакан и налил воду из бутылки. Вода выглядела абсолютно нормальной — прозрачная, без запаха, без видимых примесей.

Надя достала из сумочки тестер, в последнее время она, как и я всегда носили хотя бы один экземпляр с собой. Она опустила серебряный щуп в стакан и нажала рычажок.

Эффект был мгновенным. Вода помутнела, словно в неё плеснули молока. Потом появились тёмные маслянистые хлопья, медленно опускающиеся на дно. И запах, характерный болотный запах, от которого сразу становилось понятно: эту воду пить нельзя.

— Мерзость, — поморщился Волнов. — И ведь выглядела как нормальная.

— В том и коварство, — кивнул Добролюбов. — Пока не проверишь тестером, не узнаешь.

Я откупорил склянку и аккуратно добавил несколько капель в заражённый стакан. Светящиеся точки попали в мутную воду и замерли на секунду, словно ориентируясь. А потом…

Потом началось настоящее побоище.

Яркие точки заметались в мутной воде, оставляя за собой светящиеся следы. Они атаковали тёмные сгустки, врезаясь в них на полной скорости. Каждое столкновение сопровождалось крошечной вспышкой. Тёмные хлопья начали уменьшаться, растворяться, исчезать.

— Господи… — выдохнула Надя. — Они их едят?

— Можно и так сказать. Поглощают и нейтрализуют.

Волнов ахнул. В комнате повисла тишина. Все четверо смотрели на стакан, где продолжалась невидимая война. С каждой секундой вода становилось всё светлее, а ярких точек — всё больше.

Через минуту всё закончилось. В стакане плескалась кристально чистая вода, в которой плавали десятки крошечных светлячков.

Надя опять опустила тестер. Никакой реакции. Вода чистая.

Она схватила меня за локоть. Пальцы дрожали от волнения.

— Данила… это же… это же революция! Мы можем очистить всю воду в городе! Весь Озёрный край!

Пришлось её разочаровать.

— Не всё так просто, — я покачал головой. — Видите, сколько их стало? Было пять-шесть, а теперь несколько десятков. Они размножаются, поглощая заражённых элементалей. Но для этого нужна именно заражённая вода. В чистой они жить могут, но не размножаются.

— То есть нужен инкубатор, — быстро сообразил Добролюбов.

— Именно. И это ещё не все, — я перелил воду со светящимися точками обратно в свою склянку. Стоило наклонить стакан, как элементали, сами устремились в колбу. — На переработку требуется время. Зато и количество самих элементалей будет расти.

Купец стукнул кулаком по столу. Счета подпрыгнули, чернильница опасно качнулась.

— У меня несколько сотен бочек заражённой воды! Целый склад! — Его глаза загорелись. — Превратим их в инкубатор для ваших… как вы их назвали?

— Фаги. От слова «пожиратели».

— Фаги, значит, — Добролюбов встал, прошёлся по конторе. — Если в каждую бочку добавить этих фагов, через день-два у нас будут тысячи! Мы сможем очистить запасы воды у всех, кто пострадал!

— Не тысячи, — поправил я. — Сотни в каждой бочке. Но и этого хватит для начала.

Добролюбов остановился и повернулся ко мне.

— Сколько бочек вы сможете обработать сегодня?

— У меня с собой фагов примерно на тридцать бочек. Остальное я пока придержу в резерве.

— Тридцать уже хорошо для начала. Пойдёмте к складу!

Склад с заражённой водой находился в дальнем конце фабричного двора. Пока мы шли туда, солнце поднялось ещё выше. Волнов снял картуз и обмахивался им, как веером.

У склада стояли двое охранников. Крепкие мужики в одинаковых синих куртках с нашивками «ЧВД». У каждого на поясе висела увесистая дубинка. Увидев нас, они вытянулись по стойке «смирно».

Ряды бочек уходили в глубину склада, теряясь в темноте.

— Несколько сотен штук, — сказал Добролюбов, обводя рукой своё печальное богатство. — Огромные убытки.

— Скоро это будут не убытки, а инвестиция, — сказал я, доставая из сумки несколько склянок с фагами. Заранее подготовил, переселив в них всех своих элементалей.

Подошёл к первой бочке. Волнов помог сдвинуть тяжёлую деревянную крышку, она поддалась со скрипом, словно протестуя. Внутри плескалась обычная с виду вода. Если не знать правды, можно было бы зачерпнуть кружкой и выпить.

Я откупорил первую склянку и вылил содержимое в бочку. Десяток светящихся точек упал в воду и на секунду замер. Потом начали расходиться по объёму, исследуя новую территорию.

— Смотрите! — Надя указала на поверхность воды.

В местах, где проплывали фаги, вода начинала мутнеть. Заражённые элементали, до этого момента спавшие в анабиозе, пробуждались от контакта с магической энергией. Тёмные сгустки формировались прямо на глазах.

И тут началась битва. Фаги атаковали пробудившихся врагов, разрывая их на части и поглощая энергию. Каждый поглощённый заражённый элементаль давал силу для деления. Один фаг становился двумя, два — четырьмя.

— Невероятно, — прошептала Надя, доставая блокнот. — Это же геометрическая прогрессия!

Она начала что-то быстро записывать карандашом, бормоча медицинские термины. Что-то про митоз и бинарное деление.

Волнов помогал мне открывать следующие бочки. Работа была монотонной. Сдвинуть крышку, добавить фагов, закрыть, перейти к следующей. Но за этой монотонностью скрывалось нечто большее. Мы создавали оружие против эпидемии. Поэтому и трудились самостоятельно, чтобы не выдать нашу тайну непосвещённым.

На двадцатой бочке Добролюбов остановился.

— Простите, мне нужно отлучиться, — он вытер пот со лба. — Кузьмич просил подписать накладные на отгрузку. Если не подпишу сейчас, баржи простоят до завтра.

— Конечно, — кивнул я. — Мы справимся.

Добролюбов кивнул и быстрым шагом направился к выходу. Его шаги гулко отдавались под сводами склада.

Мы продолжили работу. Волнов уже освоился и сам сдвигал крышки, пока я добавлял фагов. Надя ходила между рядами, заглядывая в уже обработанные бочки и делая пометки.

— Удивительная скорость размножения, — сказала она, подходя ко мне. — В этой бочке уже больше сотни! А прошло всего десять минут!

— К завтрашнему утру в каждой бочке будет по несколько сотен, — прикинул я. — А через два дня — тысячи.

— И все они смогут очищать воду?

— Все до единого. Каждый фаг — это маленький хищник, созданный для одной цели: уничтожать заражённых элементалей.

Волнов отёр пот со лба.

— Жарко тут, несмотря на прохладу. — Он оглядел ряды бочек. — Сколько ещё осталось?

— Ещё десять, — ответил я, пересчитывая оставшиеся склянки. — У меня фаги кончаются.

Мы закончили с последней бочкой как раз когда вернулся Добролюбов.

— Всё? — спросил он.

— Тридцать бочек обработаны. Теперь ждём.

— И что дальше? — спросил любопытный Волнов.

— Дальше фаги сделают свою работу. Очистят воду и размножатся. А мы распределим их по следующим бочкам. Этих тридцати бочек хватит на пару сотен. Через несколько дней запасы воды полностью будут очищены.

— А источник заразы? — спросила Надя. — Ведь проблему нужно решать в корне.

— Этим я уже занимаюсь, — ответил я. — Но пока важно дать людям защиту. А после возвращения из Трёхречья займёмся источником вплотную.

— Отлично. — На лице купца появилась загадочная улыбка. — Тогда пойдёмте. Хочу кое-что показать.

— Идите за мной, — повторил Добролюбов, когда мы вышли из полумрака склада на яркий солнечный свет. — Это недалеко.

Он повёл нас через фабричный двор к заводской пристани. У пристани, как обычно, стояли грузовые баржи Добролюбова. Массивные, неуклюжие, надёжные. Но купец прошёл мимо них и свернул к дальнему причалу, где обычно швартовались частные лодки.

Там, отдельно от остальных судов, покачивался на воде катер.

Я остановился.

Он был красив. Корпус из красного дерева отполирован до такого блеска, что в нём отражались облака. Медные части сияли как золото, ни пятнышка патины, ни следа окисления. Размером катер был в полтора раза больше обычной лодки, но при этом выглядел изящным и стремительным.

— Купил полгода назад. По глупости. — Добролюбов криво усмехнулся. — Думал, буду кататься по выходным. С женой, с друзьями. А вышло как всегда — то баржи с грузом, то в конторе бумаги. Ни разу толком не покатался.

Он помолчал, поглаживая полированный борт.

— Считайте это выражением моей благодарности за спасение фабрики. За тестеры. За фагов. — Добролюбов посмотрел мне в глаза. — Я не люблю оставаться в долгу, Данила. А долг мой перед вами такой, что денег не хватит расплатиться.

— Это слишком щедро, — начал я, но он поднял руку, останавливая меня.

— Катер всё равно стоит без дела. А вам сейчас нужен хороший транспорт для поездки в Трёхречье. Камни — груз тяжёлый. На обычной лодке не увезёте и половины того, что нужно.

К причалу быстрым шагом подошел Кузьмич. Главный механик Добролюбова вытирал руки промасленной ветошью и улыбался во весь рот.

— Господин Ключевский! — крикнул он ещё издали. — Всё готово!

— Что готово? — удивился я.

— Ваш движитель установили! — Кузьмич подошёл ближе, сияя от гордости. — Пока вы тут бочками занимались, с ребятами за час управился. Крепления пришлось усилить, но корпус как раз рассчитан на такую мощность!

Надя заглянула внутрь катера.

— Ой, какие удобные сиденья! И места столько!

Действительно, внутреннее устройство катера было продумано до мелочей. Вдоль бортов шли два диванчика, обитые водостойкой тёмно-зелёной тканью. Спинки откидывались. Можно было прилечь и отдохнуть во время долгого пути.

В носовой части располагался большой грузовой отсек с плотно закрывающейся крышкой. Туда легко поместилось бы несколько сотен килограммов груза.

Между диванчиками оставалось достаточно места для небольшого откидного столика, если захочется перекусить в дороге. А под сиденьями я заметил ящики для хранения припасов и личных вещей.

Сзади, у румпеля, стояло целое кресло с мягкой спинкой и подлокотниками. Место рулевого. Справа от него — рычаг управления движителем.

У кормы…

Я подошёл ближе. Вместо стандартного движителя там красовался мой трофей. Шесть крупных русалочьих камней мерцали голубоватым светом в полированном медном корпусе.

— Работа ювелирная, — с гордостью сказал Кузьмич. — Пришлось подгонять крепления, но теперь сидит как влитой. С таким движителем этот катер станет самым быстрым на всех реках Озёрного края!