Аквилон. Маг воды. Том 4

Глава 2

Василий Кротов был неплохим инженером. Его преподаватели прочили ему блестящее будущее. Коллеги считали его занудой и пижоном, но тоже отдавали должное талантом. Он даже защитил диссертацию по гидродинамике, в этом пункте своей биографии при приёме на работу он не соврал. Всё остальное было фальшивкой.

Подлинной страстью Кротова были не дорогие вещи и даже не красивые женщины, хотя их он тоже любил. Кротов был игроком. Страстным. Запойным.

Неплохим, но не умеющим останавливаться. Анатомия его падения была банальна и предсказуема. Сначала ему отказали в приглашениях приличные клубы и салоны, в которых он задолжал завсегдатаям немалые суммы.

Потом стало опасно появляться в трактирах, где в задних комнатах велась игра на крупные ставки и долговые расписки. Эти кредиторы не ограничивались гневными письмами и презрительными усмешками. Они грозились переломать кости и пару раз Кротов был прилично бит.

Наконец, однажды к отчаявшемуся бывшему инженеру, заливавшему своё горе дрянным пойлом в дешёвом баре подсел незнакомец. В ответ на предложение оплатить все долги, Кротов рассмеялся ему в лицо. Но тот выложил на стол сто рублей и пообещал тысячу аванса в следующую встречу, если Кротов согласиться выполнить «совсем несложное поручение, для инженера его уровня».

Спустя сутки, гладко выбритый и благоухающий одеколоном Кротов плыл на водоходе в Синеозерск, чтобы устроиться на фабрику Добролюбова. С виду он производил самое благоприятное впечатление: дорогой костюм, лаковые туфли, даже носки его были шелковыми.

В его портфеле лежали новые документы и рекомендательные письма, а также пробирка в замшевом кофре. Её надо был вылить в колодец фабрики. О том, что может быть в этой пробирке, Кротов догадывался. Только идиот мог не знать об эпидемии, которая бушевала в озерном крае. Но он старательно отгонял от себя эти мысли.

Главное, что заказчик не соврал насчет аванса. Тысячи хватило, чтобы раздать самые срочные долги. А после выполнения работы, Кротову пообещали пять тысяч рублей — деньги немыслимые.

Кротов с лёгкостью устроился на работу. Добролюбов ему не понравился. Прямоту и принципиальность купца, инженер считал глупостью и мужланством. Так что задачу свою выполнил с удовольствием.

Но дальше что-то пошло не так. Фабрика не остановился. Добролюбов торговал, как ни в чём не бывало. Заказчик злился и не хотел платить.

Кротов бесился. Он был уверен, что за личиной «честного купца», скрывается такой же барыга, как все вокруг. Что он знает о заражённом источнике, но продолжает торговать. Инженер решил доказать своему заказчику, что выполнил свою часть работы.

Он снова пробрался в насосный цех Добролюбова, этот идиот-купчишка даже не удосужился выставить охрану, и взял пробы воды. Теперь заказчик убедится, что Василий Кротов не зря взял аванс.

В самый последний момент, когда он уже поднимал пробирку из колодца, что-то брызнуло ему на лицо мелкими каплями. Кротов присел как заяц, готовый бежать. Но больше ничего подозрительного не заметил. Видно, капля с потолка сорвалась, решил Кротов.

Так что он утёр лоб и удалился восвояси, надеясь, что никогда больше не вернётся на эту фабрику.

— Маяк? — нахмурился Добролюбов. — Как тот, который светит?

— Да, — я попытался объяснить этим двоим действие магии простыми словами. — Моя ловушка была двойной. Одна фиксирует преступника, другая с помощью заклинания устанавливает на него «маяк». Теперь я могу почувствовать его, где бы он не находился.

Сравнение было не слишком корректным. «Маяков» было сразу несколько. Это были небольшие, едва заметные элементали, не больше пшенной крупинки. Они расползлись по голове и плечам Кротова, и теперь сияли для меня на воображаемой карте города как большое световое пятно. Более того, немного напрягшись, я мог с их помощью даже видеть и слышать то, что происходит сейчас вокруг инженера.

— Ну так чего же мы ждём? — Волнов жаждал действий. — Давайте найдем его.

— Найдем, и что?

— Сдадим в полицию, — предложил купец.

Волнов фыркнул.

— Полиция? Да они с заговорщиками заодно, поди! Иначе как бы эти мерзавцы так нагло действовали?

Тут я был с лодочником согласен.В тюремной камере Кротов проживет не больше суток. Слишком неудобный свидетель.

— Ну и что тогда⁈ — воскликнул Добролюбов. — Отпустить этого негодяя⁈

— Подумайте, Матвей Семёнович. Нам нужно знать, кто за всем этим стоит. Кротов, та ниточка, которая приведёт к клубку. Я смогу проследить за ним. А когда он пойдет на встречу со своим работодателем, накроем их обоих.

— Вот это дело! — обрадовался Волнов. — Я в деле.

Я не стал разочаровывать лодочника, но прекрасно понимал, что на будущую встречу пойду один. Лишние свидетели того, как я использую магию против плохих людей, мне не нужны.

Особняк барона Мергеля возвышался на Адмиральском холме как каменный страж, наблюдающий за городом с высоты своего положения. Трёхэтажное здание из серого гранита с колоннами и лепниной, построенное ещё прадедом нынешнего владельца.

Утреннее солнце, поднявшееся уже достаточно высоко, часы показывали начало девятого, освещало фасад, но в кабинете на втором этаже царил вечный полумрак.

Тяжёлые бархатные портьеры тёмно-зелёного цвета, плотные как театральный занавес, пропускали лишь узкие полосы света. Зелёный отсвет от портьер окрашивал всё помещение в цвета морской глубины, превращая кабинет в подобие капитанской каюты затонувшего корабля.

Кабинет являл собой воплощение старинной роскоши и родовой спеси. Стены до середины высоты были обшиты панелями из морёного дуба, потемневшего от времени до цвета горького шоколада. Верхняя часть стен была затянута обоями с золотым тиснением в виде геральдических лилий, переплетающихся с морскими волнами.

У окна стоял массивный письменный стол чёрного дерева, покрытый резьбой такой тонкой работы, что казалось, будто мастер вплёл в древесину кружево.

Но главное внимание приковывал портрет над камином. В массивной золочёной раме был изображён предок барона.

Художник нарисовал его в в парадном мундире адмирала времён давних морских войн. Николай Мергель, прадед барона. Холодные серые глаза смотрели с полотна с выражением превосходства и жестокости.

На самом деле прадед Николай не был ни адмиралом, ни даже урождёным Мергелем. Фамилию он получил от жены. А мундир потребовал нарисовать себе ради тщеславия.

Нынешний барон любил портрет. Ему часто говорили, что он очень похож на предка.

В действительности же барону конечно льстили. У него была тяжелая коренастая фигура, заплывший жиром подбородок и хитрые маленькие глазки. Только черты лица и надменный холодный взгляд были одинаковыми.

Сейчас он стоял спиной к двери, заложив руки за спину. Седеющие волосы аккуратно зачёсаны назад. Костюм безупречного покроя из английского сукна.

В глубоком кожаном кресле у камина сидел человек. Лицо его терялось в тени, отблески пламени играли на полированных носках ботинок. Видны были только ухоженные руки, сложенные на подлокотниках кресла. На безымянном пальце правой руки поблёскивал массивный перстень с чёрным камнем.

На столике между креслами стоял графин с коньяком и два бокала, но оба остались нетронутыми. Время было слишком раннее даже для аристократических привычек, а разговор слишком серьёзным для расслабления.

— План с Добролюбовым не сработал, — произнёс барон, не оборачиваясь. Голос звучал ровно, но в нём слышалось раздражение. — Вы подвели меня.

Собеседник молчал несколько секунд. Потом заговорил. Голос глухой, с лёгкой хрипотцой, словно у человека, много курящего или недавно переболевшего простудой.

— Сбоя быть не могло, — возразил он. — Возможно, купец сам торгует заражённой водой. Деньги же не пахнут.

Мергель резко обернулся. На его физиономии проступило презрение.

— Добролюбов? Этот правильный чистоплюй старой закалки? — буквально выплюнул он. — Скорее Озеро высохнет, чем он пойдёт на подобное. Нет, тут что-то другое.

Барон подошёл к столу, провёл пальцем по полированной поверхности, словно проверяя на пыль.

— Либо ваш инженер врёт и не выполнил задание, либо… что-то произошло.

— Кротов проверенный человек, — возразил собеседник. — Он слишком запуган, чтобы обманывать. И слишком алчен, чтобы упустить деньги.

— И всё же факт остаётся фактом, — голос Мергеля звучал скрипуче. — Добролюбов продолжает торговать. Более того, по моим сведениям, он даже не обратился в полицию. Словно решает проблему своими силами. Хотя вы уверяли меня, что решения нет.

Молчание затянулось. В камине треснуло полено, искры взметнулись вверх и погасли.

— Что ж, — наконец произнёс человек в кресле. — Значит, переходим к плану Б. Он уже запущен.

Барон кивнул, возвращаясь к созерцанию портрета предка.

— Надеюсь, на этот раз не будет осечки.

— Не будет, — заверил собеседник, поднимаясь. Лицо его по-прежнему оставалось в тени. — Я лично прослежу за исполнением.

Шаги удаляющегося человека эхом отдались в коридоре. Барон остался один в кабинете, глядя в холодные глаза прадеда на портрете.

На весь остальной день мой мозг словно раздвоился. Часть сознания занималась текущими задачами, другая отслеживала метку на затылке Кротова.

Сначала я заехал в магазин «Мертенс и сыновья» В примерочной с тремя зеркалами портной Карл Францевич суетился вокруг меня, как пчела вокруг цветка. Его холодные пальцы с напёрстком касались моих плеч, подкалывая булавками места для финальной подгонки.

— Вот здесь нужно забрать на полвершка, — бормотал он себе под нос, делая пометки мелом. — А здесь, наоборот, выпустить. Молодой человек, вы не могли бы выпрямиться?

Я послушно расправил плечи, глядя на своё отражение в тройном зеркале. Тёмно-серый костюм сидел почти идеально, оставались мелкие детали.

И в этот момент через элементаля пришло первое яркое ощущение. Кротов стоял на Озёрной пристани. Я чувствовал, как дрожат его руки, сжимающие билет. Слышал гудок водохода «Стрела», готовящегося к отплытию в Трехречье.

Кротов пытается сбежать? Или его работодатель находится не здесь? Я настолько сконцентрировался на «картинке» что на мгновение выпал из реальности.

— Простите, что? — спросил портной.

Я не заметил, что он что-то говорил.

— Я спрашиваю, оставляем длину брюк как есть или укоротить на палец?

— Оставляйте, — ответил машинально.

Кротов делал шаг к трапу. Другой. Остановился. Внутренняя борьба передавалась через элементаля волнами страха и решимости. Матросы уже убирали сходни. Последний шанс сбежать. Он развернулся и почти бегом покинул пристань.

«Трусливый дядька!» — прокомментировала Капля. — «Хотел убежать! Но испугался!»

«Да, малышка. Трусость и подлость, часто две стороны одной медали».

Портной закончил с первым костюмом, принёс второй — чёрный, для официальных мероприятий. Ткань была настолько качественной, что казалось, будто она поглощает свет.

— Этот практически не требует подгонки, — удовлетворённо заметил Карл Францевич. — Разве что манжеты укоротить на четверть вершка.

Пока он возился с манжетами, пришло второе ощущение. Кротов снова на пристани, но уже у другого водохода, «Чайка». На этот раз он даже поднялся по трапу, ступил на палубу. Я чувствовал скользкие от влаги доски под его ногами, запах смолы и речной воды. Секунда, две, три… Паника захлестнула его, и он сбежал обратно.

— Всё готово, господин Ключевский, — портной отступил на шаг, любуясь результатом. — Забрать можете через час.

Пообедав в кафе напротив и забрав костюмы, я отправился к Громову.

Подписал документы о создании благотворительного фонда «Чистая вода». Подписи всех трёх антикваров на нём уже стояли.

После он сообщил мне новости о наследстве, пока неутешительные, и напомнил что через три дня мы идем на муниципальный аукцион.

Выкупить Синюю дыру, место которое я очистил от энергетических пиявок и которое сулило немалую выгоду.

Пока он говорил, я следил за Кротовым. Третья попытка бегства оказалась самой жалкой, он даже не дошёл до пристани, развернулся посреди Портовой улицы. Чувствовал, как его ноги словно налились свинцом, не желая идти дальше.

«Дядька решился!» — вдруг взволнованно забулькала Капля. — «Идёт куда-то! Быстро идёт!»

И правда, ощущения от элементаля изменились. Кротов больше не метался. Шёл решительным шагом по направлению к промышленному району. Сердце его колотилось, но страх сменился обречённой решимостью человека, идущего на эшафот.

— Проблемы? — Громов смотрел на меня поверх очков в стальной оправе. — Вы сейчас словно призрака увидели.

— Дела, — я поднялся, протягивая ладонь. — Спасибо за помощь, Василий Андреевич.

Кивнул и вышел. На улице солнце уже клонилось к закату. Едва я сел в лодку, как в воде возле борта показалась знакомая мордочка.

«Малышка, плыви за лодкой Кротова. Будь невидимой, не высовывайся. Просто наблюдай».

«Капля поняла! Капля будет как тень! Капля умеет прятаться! Никто-никто не увидит!»

Она нырнула обратно, и по воде пробежала рябь. Через мгновение почувствовал, как она устремилась по системе городских каналов к месту встречи.

Гнилой канал полностью оправдывал свое название. Тухлая рыба, машинное масло, гниющие водоросли — всё смешалось в один тошнотворный коктейль. Вода была настолько чёрной, что казалось, будто плывёшь по жидкой смоле.

На поверхности плавали радужные разводы, переливающиеся в лучах заходящего солнца всеми цветами спектра.

Окраина города показывала свою изнанку. Заброшенные склады с выбитыми окнами смотрели на канал пустыми глазницами. Из некоторых росли деревья, пробившись сквозь прогнившие крыши. Кирпичные стены покрывал густой слой сажи и плесени, создавая причудливые узоры.

Я направил лодку в узкую протоку между двумя полуразрушенными складами. Загнал её нос в заросли осоки, заставив встать без движения без всякого якоря.

Бросать его на дно мне мешала элементарная брезгливость.

Я заглушил движетель, откинулся на корме. Закрыл глаза, сосредоточился на элементалях на голове и плечах Кротова.

Мир раздвоился. Я одновременно видел своими глазами и глазами Кротова.

Деревянное строение покосилось влево, словно пьяница. Крыша провалилась в трёх местах, открывая взгляду почерневшие от времени стропила. Вывеска «Рыболовецкая артель „Удача“» висела на одном гвозде, покачиваясь при каждом дуновении ветра с мерзким скрипом.

Инженер стоял на краю, переминаясь с ноги на ногу. Доски скрипели под его весом угрожающе, в некоторых местах виднелись дыры, сквозь которые просматривалась чёрная вода.

Солнце садилось за крыши складов, отбрасывая длинные тени, превращая знакомые предметы в зловещие силуэты.

Инженер ошибся. Он ждал людей с воды, а к нему пришли сзади.

Из темноты между складами материализовались две фигуры, двигавшиеся с уверенностью хищников на своей территории.

Первый был коренастый мужчина с бычьей шеей, в грубой куртке портового грузчика. Плечи такой ширины, что в дверь пришлось бы протискиваться боком.

Капюшон скрывал верхнюю часть лица, но массивная челюсть с недельной щетиной цвета ржавчины была хорошо видна. Руки как окорока, с разбитыми костяшками.

Второй представлял полную противоположность. Высокий, нескладный, с непропорционально длинными конечностями. Двигался странными рывками, словно кукла-марионетка, которую дёргают за невидимые нити. Пальцы, как паучьи лапы, постоянно шевелящиеся. В полумраке его фигура казалась порождением кошмара.

— Пройдёмте с нами, — приказал коренастый.

Его голос оказался неожиданно высоким, почти писклявым,. Жуткий контраст с его медвежьей внешностью.

— Куда? Зачем? — голос Кротова поднялся на октаву. — Я же всё сделал! Принёс то, что просили!

— Начальство хочет поговорить, — пояснил коренастый, делая шаг вперёд. — Лично. Это большая честь, между прочим. Не всякому выпадает.

Кротов попятился, но длиннорукий с невероятной быстротой оказался за его спиной. Костлявые пальцы, сомкнулись на плечах. Хватка железная, как тиски.

— Не надо! Я не хочу! Отпустите!

— Тихо, тихо, — проскрипел длиннорукий. — Больно не будет. Если не дёргаться.

Они подхватили Кротова под руки с двух сторон, повели к привязанной у причала лодке. Обычная рыбацкая посудина, каких сотни шныряют по каналам.

Грубо втолкнули внутрь. Кротов упал на колени, ударившись о скамью. Взвыл от боли.

— Сиди смирно, — приказал коренастый. — И помалкивай.

На голову Кротову натянули мешок из грубой мешковины. Большая часть элементалей оказалась прикрыта.

Мир погрузился во тьму. Пахло гнилой картошкой и плесенью. Я потерял визуальный контакт, но продолжал ощущать движение и эмоции — страх, граничащий с паникой, тошнота от запаха, боль в ушибленных коленях.

«Данила! Тут другие дядьку!» — взволнованный голос Капли ворвался в сознание. — «Посадили в лодку! Плывут! Капля за ними!»

«Будь осторожна, малышка. Не высовывайся. Они опасные».

«Капля невидимка! Капля глубоко! Только смотрит!»

Я активировал камни своей лодки, медленно выплыл из укрытия. Движитель работал на минимальной мощности, почти беззвучно. Следовал в двухстах метрах позади, ориентируясь на ощущения от элементаля и периодические доклады Капли.

Лодка с Кротовым петляла по лабиринту узких каналов промышленного района. Сначала на север, потом резкий поворот на запад, снова на север. Явно проверяли, нет ли хвоста. Или просто запутывали пленника, чтобы он не запомнил дорогу.

«Повернули налево! Узкий канал!» — подсказывала Капля.

Следовал её указаниям, держась на расстоянии. Вокруг громоздились мёртвые остовы фабрик. Закопчённые трубы тыкались в небо как обвиняющие пальцы. В разбитых окнах гнездились вороны, провожая нас карканьем.

Двадцать минут петляния по всё более узким и грязным протокам. Город остался далеко позади. Здесь царило запустение. Даже бездомные не забирались в эти места, слишком далеко от людных улиц, где можно выпросить милостыню.

Наконец лодка замедлилась. Грубые руки вытащили Кротова, поставили на ноги. Он покачнулся, едва не упав, ноги затекли и плохо слушались.

«Большой дом! Старый склад!» — доложила Капля. — «Крыша дырявая! Много дырок! Внутри темно!»

Я остановился у входа в очередной узкий канал, откуда открывался вид на место назначения. Большое кирпичное здание с облупившейся вывеской «Осётр и сыновья. Оптовая торговля рыбой».

Трое фигур, двое конвоиров и спотыкающийся Кротов между ними, скрылись в темноте дверного проёма.

Через элементалей слышал приглушённые звуки. Шаги, гулко отдающиеся в пустом помещении. Скрип половиц под ногами. Капанье воды откуда-то сверху. Чьи-то голоса вдалеке, неразборчивые, но явно мужские.

Остановились. Кротова грубо толкнули, он упал на колени. Раздался резкий звук и в глаза хлынул свет.

С головы инженера сдернули мешок.