Аквилон. Маг воды. Том 4

Глава 16

— Была, да вся вышла, — вздохнул Кузьма и переглянулся с братом.

Прохор отставил кружку и сжал кулаки.

— Визгуны, — выплюнул он так, словно это слово должно было что-то объяснить.

Мы с Волновым удивлённо переглянулись. Судя по всему, лодочник, как и я, впервые слышал о подобном.

— Визгуны захватили нижние штольни, — не слишком понятно пояснил Кузьма. — Третий и четвёртый штреки полностью заполонили. К основным выработкам уже подбираются. Троих рабочих покалечили на прошлой неделе. Петька-забойщик теперь без ноги, двое других еле живы. Остальные в шахту ни за какие деньги не идут.

Воробьёв покачал головой, поцокал языком.

— Сочувствую, братья. Искренне сочувствую. Накрылась теперь ваша шахта. И я без поставщиков остался.

Прохор зыркнул на него нехорошо, видимо сочувствие ему сейчас требовалось в последнюю очередь.

Я потягивал морс, слушая их разговор. Кисло-сладкий, с брусникой и чем-то ещё неуловимым, может, с морошкой. Действительно, правильный обычай вести дела на трезвую голову.

— А что за визгуны? — спросил я.

Прохор передёрнул плечами и неохотно пояснил.

— Чёрт их знает, что за твари. Месяца три назад появились. Сначала в дальнем штреке, где старые выработки стали слышать какие-то шорохи. Думали, крысы или летучие мыши. А потом начался визг.

— Визг?

— Такой… — Прохор поморщился, подбирая слова. — Будто свинью режут. Только выше, тоньше. До костей пробирает. Рабочие сначала надеялись, что обойдётся. А потом эти твари начали нападать.

— В темноте бьют, — добавил Кузьма. — Никто толком не видел, что это такое. Туман какой-то появляется перед ними, серый, густой. А в тумане визг и когти. Людей словно кошаки драли.

Волнов охнул. Сочувствие боролось в нем с любопытством.

— Может, это звери какие? — предположил он. — Охрану против них поставить и всё?

— Звери в шахте? — фыркнул Прохор. — Под землёй, в штольнях? А вы когда-нибудь видели зверей, которые камень жрут?

— Камень? — глаза у лодочника полезли на лоб от удивления.

— Натурально, камень, — подтвердил Прохор. — Я раньше сам не верил, думал байки это. А после спустился в те штреки, где этих тварей видели. Там вся стена в дырах, словно сыр. И дыры по самым богатым жилам идут. Точней по местам, где они пролегали.

— Живые деньги жрут, гады, — снова вздохнул Кузьма. — Еще неделя, и придётся продать шахту, чтоб хоть что-то сохранить.

— Не позволю, — набычился Прохор, — отец нам эту шахту беречь завещал. Он сам в ней первый штрек пробивал.

— По миру с семьями идти он нам не завещал, — возразил практичный Кузьма. — Всё равно своими силами нам визгунов не вытравить. Рабочие боятся, шахта простаивает.

«Капля тоже любит камни! Вдруг Капля — визгун?»

«Не думаю, малышка. Ты же выпиваешь из них энергию, а не откусываешь кусочки».

«Визгуны не умеют пить камни? Капля может научить!»

Я едва не улыбнулся, представив Каплю в роли преподавательницы у неведомых монстров. Хорошо что, что удержался, братья бы моего веселья не поняли.

Я покрутил в руках глиняную кружку. На дне ещё плескалось немного морса.

Братья обладали русалочьим камнем. Именно тем, что мне было нужно. За этим я приехал в Трёхречье. И вот, пожалуйста. Источник есть, но недоступен. Классическая ситуация, когда решение проблемы лежит прямо перед носом, но доступ к нему перекрывает другая проблема.

Впрочем, визгуны…

Интересно. Если они появились именно там, где залегает русалочий камень, значит, их привлекает концентрированная магия воды. А любое существо, которое тянется к такой энергии, должно иметь к воде какое-то отношение. Пусть искажённое, извращённое, но отношение. А где есть связь с водой, там у меня есть власть.

Я встречал разную нечисть в своей прошлой жизни Архимага. Но визгунов не припоминал. Хотя название могло быть местным. Люди любят давать свои имена всему необычному.

— Пробовали что-нибудь предпринять? — спросил я.

— А как не пробовали! — Прохор грохнул кулаком по столу, кружки подпрыгнули. — Охотников нанимали — пятерых, с собаками. Собаки на пороге встали как вкопанные, ни в какую в шахту не идут. Охотники спустились без них. Через час выскочили белые как мел, главный ихний, Михей, только и выдавил: «Не пойдём больше. И другим не советую.»

— Яды раскладывали, — подхватил Кузьма. — Всё без толку. Серу жгли, пытались выкурить, так только рабочих потом откачивали, надышались дымом до полусмерти.

— Если в шахте визгуны завелись, пиши пропало, — покачал головой Воробьёв. — Издавна так говорят.

— Кто говорит? — вызверился Прохор. Из двоих братьев, похоже, он ещё надеялся сохранить шахту, тогда как второй уже опустил руки. — Этих тварей и не видел никто, только визг от них да туман.

— Да калеки, — хмуро добавил Кузьма.

В голове у меня уже складывался план. Простой, как все хорошие планы. Мне нужен русалочий камень. У братьев Жилиных есть шахта с русалочьим камнем, но есть проблема с визгунами. Я могу решить их проблему. Они дадут мне доступ к камню. Всё сходится как шестерёнки в часовом механизме.

Конечно, оставался вопрос, справлюсь ли я с незнакомыми тварями. Но это уже детали. В конце концов, я был Архимагом Глубинных Течений. У меня есть не только мои способности, которые неплохо усилились за последнее время, но и опыт тысяч схваток с людьми и чудовищами.

Я стукнул по столу кружкой, громко, привлекая внимание. Братья уставились на меня.

— Я могу помочь с вашими визгунами.

Прохор открыл рот. Закрыл. Снова открыл.

— Вы?.. Но…

Кузьма прищурился. В его взгляде читался чистый расчёт. Кто я, шарлатан, который дает напрасную надежду и хочет на этом поживиться?

— Господин Ключевский, без обид, но вы… разве не по торговой части?

— Я маг воды, — спокойно ответил я. — И неплохой маг, как могут подтвердить присутствующие. А эти твари появились там, где русалочий камень. Значит, их привлекает магия воды, следовательно я смогу с ними справиться.

— А вы разве не дождики всякие вызываете, да источники ищете? — прищурился Прохор. — Какая под землёй вода? Там камень, руда, штольни тесные. И эти твари…

Воробьёв подался вперёд. Глаза его заблестели от возбуждения, как у мальчишки, который спешит поделиться великой тайной.

— Братья, вы не понимаете! Он же меня с семьёй спас, от речных пиратов! Жену мою Марью, дочку Настеньку из плена вытащил!

— От пиратов? — недоверчиво переспросил Прохор. — Ты поэтому в городе? Вы же обычно по реке всё лето торгуете.

— Поэтому! — Воробьёв наклонил голову. — Видали⁈ Это меня веслом приложили. А Данила их всех положил, мерзавцев, до единого! Речная стража только трупы считала потом.

Воробьёв так эмоционально описывал битву, словно был её свидетелем, хотя всё это время проплавал в воде без сознания.

Братья переглянулись. Я видел, как они общаются взглядами. Так умеют только люди, проработавшие вместе много лет. Кузьма чуть приподнял бровь. Прохор едва заметно пожал плечом. Кузьма наклонил голову. Прохор почесал переносицу.

Диалог без слов закончился. Кузьма повернулся ко мне.

— Допустим. Допустим, вы действительно сильный маг. Но справитесь ли вы?

— Не попробую, не узнаем. Верно? — пожал я плечами.

Кузьма забарабанил пальцами по столу. Считал в уме. Я почти видел, как в его голове крутятся цифры. Убытки. Стоимость найма мага. Риски. Возможная выгода.

— Сколько? — наконец спросил он.

— Что сколько?

— Сколько вы хотите за работу? Если выйдет, конечно.

Я улыбнулся.

— Не деньги. Мне нужен доступ к русалочьему камню. Постоянный доступ. И возможность покупать его по себестоимости.

— По себестоимости⁈ — взвились оба брата одновременно, словно ошпаренные. — Да вы с ума сошли!

— Мы что, благотворительный фонд? — возмутился Прохор. — Себестоимость! Да никто в здравом уме…

Я развёл руками. Собственно, я выставил такое предложение, чтобы братья перестали сомневаться и начали торговаться. Так что моя невинная хитрость сработала.

— Хорошо, не по себестоимости, — согласился я. — Тогда по специальной цене, на треть ниже рыночной. В том количестве, которое запрошу. Но только для моих нужд, не для перепродажи, в этом можете убедиться.

Кузьма прищурился.

— На четверть дешевле, иначе мы в убыток уйдем, — прикинул он. — И объёмы оговариваем заранее.

— По рукам, — кивнул я. — Но это если я полностью избавлю вас от проблемы.

— Договорились, — оба купца ответили почти синхронно. — Но сначала результат.

— Разумно, — согласился я. — Когда можно будет посмотреть шахту?

— Да хоть сейчас, — пожал плечами Прохор. — У нас повозка на стоянке стоит, довезём. Ехать около часа, готовы?

Мы с Волновым переглянулись. Нашей задачей в Трёхречье было найти поставщиков, и с ней мы справились. Так что других срочных дел не намечалось.

— Только в гостиницу заедем, — решил я. — Мне переодеться надо, не полезу же я так под землю.

Учитывая, что на мне был строгий деловой костюм от «Мертенса», купцам на это было нечего возразить, и они согласились сделать небольшой крюк.

Воробьёв заёрзал на стуле.

— Я бы тоже поехал… Но жена убьёт, если я на целый день пропаду. И так, наверное, места себе не находит.

— И правильно, — кивнул я. — Незачем вам рисковать. Но до дома-то мы вас подбросим?

— Было бы славно, — обрадовался Воробьёв.

— Без проблем, — хлопнул его по плечу Прохор. — Нам по пути, тем более.

Встали из-за стола. Прохор первым направился к выходу. Широкий в плечах, он протискивался между столами как корабль между льдинами. Кузьма аккуратно убрал записную книжку, поправил сюртук и зашагал следом за братом.

'Будем знакомиться с визгунами⁈ — оживилась Капля.

«Да, будем, малышка».

«Ура! Вдруг Капля с ними подружится!»

Экипаж братьев ждал почти у входа. Добротная карета с кожаным верхом, не роскошная, но крепкая и удобная. Пара гнедых лошадей отличной выездки нетерпеливо переступала с ноги на ногу. Я смотрел на них почти с умилением. Отвык за время в Синеозерске от живого транспорта

Кузьма открыл дверцу, жестом пригласил внутрь. Салон оказался обит тёмно-зелёным бархатом, сиденья мягкие, с хорошими пружинами. Пахло кожей и табаком. На стенке висел небольшой фонарь со светокамнем для вечерних поездок.

Прохор ловко запрыгнул на козлы, кучера братья не держали.

Расселись. Я и Волнов на заднем сиденье, Кузьма и Воробьёв напротив.

Карета плавно тронулась. Колёса мягко катили по мостовой, рессоры гасили толчки. Через окошко я видел, как мелькают дома, лавки, прохожие.

Доехали быстро. Едва мы остановились возле дома купца, как в окне второго этажа мелькнуло женское лицо. Воробьёв не успел вылезти, как дверь распахнулась.

— Степан! — Марья в простом домашнем платье выбежала на крыльцо. За ней показалась дочка. — Наконец-то!

Воробьёв неловко выпрыгнул из кареты, придерживаясь за дверцу.

— Спасибо, что подвезли, — повернулся он к нам. — Господин Ключевский, будьте осторожны там. Эти визгуны… Говорят, страшные твари. Я не слышал, чтобы кто-то с ними справлялся.

— Справлюсь, — заверил я.

Он кивнул, помахал рукой и заковылял к дому, где его уже обнимали жена и дочка. Трогательная семейная сцена. Месяц назад я бы усмехнулся. Сейчас просто отметил, что у человека есть за что держаться в этой жизни. И есть кому его ждать.

В это время, пока карета братьев Жилиных выезжала за городские ворота, в тесной передней модного салона на Липовой улице пахло розовым вареньем и приторными духами.

— О, ma chère мадемуазель Светлова! — мадам Жирардо взмахнула пухлой рукой так энергично, что колечко на мизинце сверкнуло в луче солнца. — Это просто последний крик моды из Парижа! Все дамы в столице носят именно такое!

Она потрясла в воздухе модным журналом, и Надежда Светлова мельком увидела дату на обложке. Два года назад.

Она подавила вздох и отпила из чашки. Чай был крепкий, заваренный по-купечески, с таким количеством сахара в вазочке, что ложка стояла вертикально. Самовар в углу тихо попыхивал и позванивал, начищенный до такого блеска, что в медных боках отражалась вся комната.

Мадам Жирардо восседала в кресле напротив. Её иссиня чёрные волосы были уложены в причёску такой сложности, что, казалось, нарушали законы физики. Платье с таким количеством рюшей и воланов делало её похожей на праздничный торт из кондитерской.

Её французский звучал чудовищно. Дарья Петровна Жирова, так на самом деле звучало имя портнихи, почерпнула приношение из модных песенок в варьете, а половину слов и вовсе выдумала сама.

— Мадам абсолютно права! — подхватила Марина Гриневская, сидевшая в третьем кресле. — Надя, ты просто обязана блистать на приёме! Я столько про тебя рассказывала! Все должны ахнуть!

Марина выглядела как дорогая фарфоровая куколка в платье лавандового цвета с кружевным воротничком. Локоны были уложены в модную причёску, голубые глаза блестели от возбуждения. Она подалась вперёд, и чашка в её руке опасно накренилась.

— Мариночка, осторожнее, — мадам Жирардо подхватила блюдце. — Это мой парадный сервиз из настоящего парижского фарфора!

Надежда перевела взгляд на сервиз. Щекастые амурчики на боках чашек целились из луков в томных дев.

— Примерить платье уже можно? — спросила Надежда, ставя свою чашку на столик. Она успела выпить ровно столько, чтобы не обидеть хозяйку.

— Ах, конечно, конечно! Mais oui! — мадам Жирардо захлопала в ладоши. — Маша! Дуня! Живо сюда! Несите платье мадемуазель Светловой!

Из задней комнаты донёсся грохот, приглушённое ругательство, потом топот ног. Две девушки лет восемнадцати влетели в гостинную. Обе в одинаковых серых платьях с белыми передниками, волосы убраны под чепцы. У старшей, Маши, на щеке красовалось чернильное пятно. У младшей, Дуни, из кармана торчали ножницы.

В руках они несли платье из голубого шёлка, утыканное булавками как ёж иголками.

— Вот, мадемуазель, — Маша сделала неуклюжий реверанс. — Примерять будете?

Надежда встала. За китайской ширмой с журавлями в излишне ярких красках она позволила девушкам натянуть на себя шёлковое творение мадам Жирардо.

Когда она вышла и встала перед тремя зеркалами на подставках, Марина всплеснула руками.

— Боже, Надя! Ты выглядишь как настоящая парижанка!

Мадам Жирардо уже ползала на коленях вокруг, подкалывая подол. Подушечка для булавок на её запястье покачивалась в такт движениям.

— Чуть-чуть укоротить здесь… и здесь… Voilà! Велико-лепно!

Надежда смотрела в зеркало. Платье сидело неплохо, линии были правильные, талия на месте. Шила фальшивая мадам куда лучше, чем говорила по французски.

— Марина, — сказала она, поворачиваясь и разглядывая спинку. — К чему такая помпезность? Я ожидала, это будет скромное мероприятие в кругу твоей семьи.

Марина загадочно улыбнулась, прикусив нижнюю губу.

— Просто хочу, чтобы ты выглядела идеально. Иначе ты сама потом на меня обижаться будешь, вот увидишь. Моё дело предупредить.

У Надежды внутри всё сжалось от дурного предчувствия. Она слишком хорошо помнила предыдущие «сюрпризы» подруги. Подруга обожала знакомить её с молодыми людьми. Считала, что подруга слишком занята учёбой, и такими темпами останется старой девой.

Надя вспомни кошмарный вечер, когда Марина познакомила её со своим дальним родственником. Прыщавый юноша весь вечер читал ей стихи собственного сочинения.

'О роза души моей прекрасной,

Зачем так холодна ко мне?

Моё страданье ежечасно

Горит в душевном сём огне!'

От одного воспоминания передёрнуло. А потом был «гениальный художник», который обещал нарисовать Надю, но для этого необходимо было позировать непременно у него дома, и исключительно наедине.

— Марина, что ты опять задумала?

— Ничего особенного! — Марина вскочила с кресла и подошла поправить складку на рукаве. Её пальцы порхали как бабочки, поправляя несуществующие дефекты. — Просто папу недавно избрали в городской совет, представляешь? Мама устраивает грандиозный приём. Все лучшие семьи города соберутся. Судья Брыкин с женой, полковник Кудасов, купец первой гильдии Тарантасов…

Она продолжала перечислять имена, загибая пальцы. Надежда задумалась. С одной стороны, к такому мероприятию она не готовилась. С другой, Надя прекрасно понимала, что для их миссии такие контакты были бы бесценны. Связи в торговых кругах, договоры на поставку тестеров воды в городские учреждения…

Практическая выгода явно перевешивала неудобства от очередного «сюрприза» Марины. А от нежелательных кавалеров несложно отбиться. Тем более, с ней будет Данила.

Она поймала себя на мысли, что уже немного соскучилась по нему. Интересно, как прошел их с Волновым визит в Речную стражу. Нашли ли уже поставщиков? Наверняка, они занимаются сейчас важными и полезными делами, а не стоят перед зеркалом, замерев, словно манекен.

Не раскисать, одёрнула она саму себя. Она тоже может принести пользу. В конце концов, её с раннего детства учили вести себя в светском обществе. Так что если нужно произвести нужное впечатление на высший свет Трёхречья, она сделает это так же легко, как Данила справляется с пиратами.

— Мадам Жирардо, — сказала она деловито, спускаясь с подиума. — Нужно внести некоторые коррективы.

— Коррективы? — портниха выпрямилась, держась за поясницу. — Но мадемуазель, платье идеально!

— Этот оттенок кружев не подойдёт к искусственному освещению. При свете ламп он будет выглядеть серым. Нужен на два тона светлее. Пуговицы тоже не подходят, нужно или того же тона или черного. И уберите все стразы и рюши с рукавов, это было модно три года назад. Сейчас в столице носят чистые линии, без излишеств.

Лицо мадам Жирардо прошло целую гамму эмоций. Растерянность, обида, возмущение, потом профессиональная покорность. Клиент всегда прав, особенно если платит наличными.

Марина надулась как мышь на крупу.

— Надя, ну что ты! Мадам лучше знает! Она же из Парижа!

— Ну уж точно не из Парижа, — тихо пробормотала Надежда, но вслух сказала: — Марина, милая, ты очень помогла, правда. Просто я сама знаю, что мне идёт.

— Маша! Дуня! — заголосила мадам Жирардо. — Несите светло-голубые кружева из новой партии! И ножницы! Будем перекраивать! Mon Dieu, quelle catastrophe!

Началась суета. Девушки бегали туда-сюда, притаскивали ткани, булавки рассыпались по полу. Марина дулась в кресле, демонстративно листая тот самый журнал двухлетней давности.

— Ай! — Маша воткнула булавку слишком глубоко.

— Простите, мадемуазель! — девушка побледнела. — Я не специально!

— Ничего страшного, — Надежда посмотрела на капельку крови на руке. Невзначай накрыла ладонью. Целительский дар мгновенно затянул крохотную ранку.

За окном загрохотала телега. Потом чьи-то голоса, смех. Город жил своей обычной жизнью. Мужчины занимались делами, женщины примеряли платья и пили чай с вареньем.

Несправедливо? Конечно. Но таковы правила игры. Пока что.

Надежда выпрямилась, расправила плечи. Если уж играть эту роль, то играть достойно. А вечером, когда вернётся в гостиницу, можно будет снова погрузиться в исследования заражённой воды. В настоящую работу.

— Мадам Жирардо, — сказала она. — Давайте поторопимся. Времени до вечера осталось не так много.

— Bien sûr, мадемуазель! Всё будет готово! Вы будете неотразима!

Ехали мы быстро, дома становились реже, потом и вовсе кончились. Дорога пошла вдоль реки. Слева блестела вода, отражая полуденное солнце. Пахло свежестью и нагретой пылью. Прекрасный день для какого-нибудь пикника на природе.

Кузьма, сидевший напротив, начал рассказывать подробности.

— Визг начинается всегда одинаково. Сначала тихий, как будто кто-то стонет где-то далеко в штольнях. Рабочие первое время не обращали внимания, думали, ветер гуляет. А потом он усиливается. Нарастает. И когда становится совсем невыносимым, появляется туман.

— Туман? В шахте? — уточнил я.

— Именно. Серый, густой, как молоко. Ползёт по штрекам, заполняет всё. А в тумане… — он замолчал, подбирая слова. — В тумане что-то движется. Но очертаний не видно. Главное не оказаться в тумане. Трёх наших рабочих порвали в клочья за минуту.

Волнов покуривал трубку, выпуская дым в приоткрытое окошко.

— А что за шахта-то? — спросил он. — Старая?

— Отец начинал лет двадцать назад, — ответил Кузьма. — Сначала думал, обычная медь. Потом наткнулся на жилу речного кварца. Чистейшего, какого в других местах днём с огнём не сыщешь. Мы с Прохором расширили выработки, углубили штольни. Дело шло отлично. До визгунов.

Дорога петляла вдоль берега. Карета подпрыгивала на ухабах, несмотря на хорошие рессоры. Река то приближалась, то отходила в сторону. Иногда между деревьями мелькали рыбацкие лодки. Эта близость к воде случайна или нет?

Ещё полчаса тряски по всё ухудшающейся дороге, и карета свернула на расчищенную площадку. Остановилась.

— Приехали, — объявил Прохор.

Кузьма выпрыгнул первым. Я вышел следом. Огляделся.

Площадка перед входом в шахту выглядела образцово. Вытоптанная земля, аккуратные штабеля брёвен для крепежа, рельсы, уходящие в темноту входа. Вагонетка стояла у входа на рельсах, смазанная, готовая к работе. Под навесом аккуратно сложены инструменты. Кирки, ломы, клинья, всё начищено, наточено. Поражал контраст. Всё готово к работе, всё ждёт рабочих рук. Но пусто. Мёртвая тишина. Только река внизу плещется да ветер шелестит в ветках сосен.

Устье шахты находилось почти в самом береговом обрыве на высоте метра три от уровня воды. Аккуратно укреплёно брёвнами. Вот только вход был заколочен досками крест-накрест. Свежими досками, гвозди ещё блестели.

Рядом с входом стояла новенькая будка из свежих досок. Дверь открылась, оттуда вышел мужик лет шестидесяти в телогрейке не смотря на тёплую погоду. За ним выскочил пёс. Крупная дворняга с умными глазами. Увидев купцв, пёс залаял. Но не зло, скорее выслуживаясь. Показывая, что несёт службу и не зря лопает свою кашу с мясом.

— Полкан, свои! Место! — прикрикнул сторож.

Пёс нехотя замолк.

— Семён, — кивнул ему Прохор. — Это господин Ключевский. Специалист. Будет смотреть, что там у нас.

Семён покосился на меня с сомнением. Спорить не стал. Достал из будки ломик, подал второй Прохору. Вдвоём принялись отдирать доски. Работа заняла несколько минут.

Доски отлетали одна за другой, гвозди визжали, вылезая из дерева.

Наконец последняя доска упала. За ней зияла чернота. Абсолютная, непроглядная тьма. Из глубины потянуло холодом и сыростью. И водой.

Кузьма подошёл к ящику под навесом, достал оттуда несколько факелов и масляную лампу.

— Возьмите хотя бы свет. Там кромешная тьма. Ни зги не видно.

Я покачал головой.

— Не нужно. Я просто осмотрюсь. Мне нужно понять, с чем имею дело.

Братья переглянулись.

— Вы что, в темноте видите? — недоверчиво спросил Кузьма.

— У меня есть свои методы.

— Может, я посвечу пойду? — забеспокоился Кузьма. — Ну или сигнал подам какой-нибудь.

— Нет. Я должен идти один. Другие только помешают.

Это была правда. Если там действительно какие-то магические твари, то обычные люди станут просто мишенями. А мне нужно свободное пространство для манёвра.

Волнов спокойно попыхивал трубкой.

— Не беспокойтесь, — сказал он братьям. — Он знает, что делает.

Я подошёл к входу. Остановился на пороге, вглядываясь в темноту. Глаза быстро адаптировались, но всё равно дальше пары метров ничего не было видно. Штольня уходила вглубь под небольшим углом. Рельсы блестели от влаги. Где-то капала вода. Мерно, размеренно. Кап. Кап. Кап.

Визгуны. Что же вы такое? Магические твари, которые жрут русалочий камень и появляются в тумане. Физические, раз оставляют раны. «Данила пойдёт?» — спросила Капля.

«Пойду. Ты готова?»

«Капля всегда готова! Капля не боится темноты!»

*"Хорошо. Но пока не показывайся. Мне нужно сначала понять, что это за существа.'

Я сделал глубокий вдох. Повернулся к остальным.

— Ждите здесь.

И шагнул в темноту.

Чернота поглотила меня мгновенно. Словно нырнул в чернильницу. За спиной остался светлый прямоугольник входа. Впереди только тьма и неизвестность.

Я двинулся вперёд. Медленно, осторожно. Под ногами хрустел мелкий щебень. Рельсы вели вглубь, и я держался рядом с ними. Вода под ногами. Не много, тонкий слой, но достаточно. Я чувствовал каждую каплю, каждую струйку, стекающую по стенам. В шахте было больше воды, чем казалось снаружи.

Штольня постепенно расширялась. Потолок поднимался выше. Эхо моих шагов множилось, отражаясь от стен. Шаг. Шаг. Шаг. И вдруг…

Тишина.

Абсолютная, мёртвая тишина. Даже капли перестали падать. Словно шахта затаила дыхание.

А потом я услышал его.

Визг.

Тихий, далёкий, едва различимый. Но нарастающий. Словно кто-то приближался.