Лекарь в мире ЗОМБИ 5

Глава 8 Врата безумия

Нас вели через внутренние дворы рынка, где привычная суета сменилась тревожным затишьем. Многие точки еще работали, но торговцы держались настороженно, говорили тихо, часто оглядываясь по сторонам. Некоторые палатки стояли пустыми — их хозяева то ли уехали, то ли попросту заперлись где-то, пережидая неспокойное время. Всего два дня назад это место выглядело совсем иначе: бурлило жизнью, насколько это вообще возможно в нашем умирающем мире — гомон голосов, крики зазывал, звяканье патронов при обмене. Теперь же над рынком висело гнетущее напряжение, которое чувствовалось почти физически.

Женщина, торговавшая самодельными амулетами, шарахнулась при звуке чьих-то быстрых шагов и с облегчением выдохнула, когда мимо просто прошел мальчишка с ведром воды. Старик, просивший милостыню у стены, непрерывно крестился, бормоча что-то про знамения и скорый конец.

Даже вооруженные охранники, обычно уверенные в своей силе, сейчас держались вместе, передвигаясь только парами или тройками, словно в одиночку было слишком опасно.

— Заметил, как они себя ведут? — спросила Диана, оглядываясь по сторонам. — Будто ожидают нападения в любой момент.

— И что-то мне подсказывает, что болезнь тут не при чем, — добавил я. — Люди боятся чего-то другого.

Наши конвоиры вели себя странно — постоянно оглядывались и держали оружие наготове, будто в любой момент могло случиться что-то непредвиденное.

Возле здания с потрепанной вывеской «Администрация» нас ждал Аслан. Хозяин рынка стоял, скрестив руки на груди, в окружении четырех телохранителей. За сутки, прошедшие с нашей последней встречи, он заметно осунулся — под глазами залегли тени, а на лице читалась усталость, будто он не спал всю ночь.

— Асхаб, — кивнул он своему помощнику, даже не взглянув в нашу сторону, — что там у ворот случилось?

— Один из зараженных попытался сбежать. Какой-то из постояльцев гостиницы, в первый раз его вижу., — мрачно произнес кавказец. — Охрана действовала по приказу.

— Понятно.

Аслан наконец повернулся к нам, его взгляд был тяжелым, настороженным.

— А вы какого хрена вы здесь делаете? — вместо приветствия бросил он. — Не самое подходящее время для визитов.

— В Красном Селе кое-что случилось, — я не стал ходить вокруг да около. — Так что мы приехали за информацией и, возможно, помощью.

Аслан невесело усмехнулся, обнажив золотой зуб. Он выглядел старше, чем вчера, — словно за одну ночь прожил десять лет.

— У всех сейчас проблемы, — он сплюнул под ноги, оставив темный след на мокром асфальте. — Рынок закрыт. Возвращайтесь через неделю…

— Послушай, — спокойно произнесла Диана, — Ситуация действительно серьезная, и нам нужна информация. Возможно, то, что происходит у нас, связано с тем, что творится здесь.

Я заметил, как дрожат пальцы охранника — мелко, почти незаметно, но для моего тренированного глаза очевидно. Это был страх — не перед нами, а перед чем-то другим, что заставляло обветренные лица бывалых боевиков бледнеть.

— Ладно… что у вас случилось? — Аслан прищурился, изучая наши лица, словно искал признаки чего-то. Его пальцы нервно постукивали по предплечью.

— В Красном Селе распространяется неизвестная болезнь, — я сделал шаг вперед. — Люди слышат голоса, бредят, под кожей появляются черные прожилки… что-то похожее мы увидели у парня, который попытался сбежать с рынка.

Аслан замер.

— У вас тоже это началось? — хрипло спросил он и выругался на своем языке. — Наг1 дяттанах ду… — что означало нечто вроде «чтоб их всех собаки разорвали». — Думал, это только здесь.

Аслан молча смотрел на нас несколько секунд, словно принимая решение. Где-то вдалеке раздался крик, за ним — выстрел. Никто даже не вздрогнул.

— Идите за мной, — наконец сказал он — Есть кое-что, что вы должны увидеть.

Мы пошли следом, обменявшись быстрыми взглядами с Дианой. Что-то в поведении хозяина рынка настораживало — его страх был почти осязаемым. А испуганные люди непредсказуемы и опасны.

Узкий проход между зданиями вывел нас на внутреннюю территорию рынка. Когда-то здесь кипела жизнь — ряды прилавков, шашлычные, импровизированные бары. Теперь большинство торговых точек пустовало. Редкие продавцы сидели, нахохлившись, как вороны под дождем. Никто не зазывал покупателей, не торговался, не расхваливал товар. Только шепот и обмен настороженными взглядами.

— Вчера на территории рынка убили четверых человек, — сказал Аслан, когда мы проходили мимо заколоченной лавки. Доски были прибиты наспех, словно владелец бежал в панике. — Одного постояльца гостиницы, двух торговцев и моего охранника.

— Убили? — я нахмурился. — Я думал, речь о больных. При чем тут убийства?

Аслан бросил на меня тяжелый взгляд.

— Скоро сам всё увидишь, — он перешел на шепот. — Сначала появились черные вены. Потом бред и голоса в голове. А потом… случилось то, что случилось.

Мы приблизились к невысокому одноэтажному зданию в дальнем углу рынка. Раньше здесь был склад — об этом говорила выцветшая вывеска, болтавшаяся на одном гвозде и жалобно скрипевшая при каждом порыве ветра. Двое вооруженных охранников напряглись, увидев нас.

— Никого не впускать, — приказал Аслан.

Охранники молча кивнули и открыли тяжелую металлическую дверь.

Запах ударил в ноздри сразу, как только мы переступили порог — странная смесь химикатов, разложения и чего-то еще, чему я не мог подобрать название. Что-то чужеродное, неправильное. Помещение освещалось несколькими керосиновыми лампами, расставленными по периметру. Их тусклый свет создавал длинные, пляшущие тени, которые придавали происходящему ощущение нереальности.

Четыре тела лежали на металлических столах, наспех сваренных из строительных конструкций. Грязные простыни, которыми были накрыты мертвецы, не скрывали очертания искаженных конечностей. Сквозняк из неплотно закрытой двери заставлял лампы слегка покачиваться, и казалось, будто тела под простынями тоже двигаются, дышат в такт дрожащему пламени.

Аслан подошел к ближайшему столу. Его движения были скованными, словно он боялся того, что скрывалось под тканью. Одним резким движением он сдернул простыню.

Я непроизвольно отшатнулся. Труп выглядел как восковая фигура, исчерченная черными линиями. Кожа приобрела серый оттенок, а вены вздулись под ней, образуя паутину, которая расходилась от сердца и сгущалась у головы. Но хуже всего был лоб — на нем виднелся вырезанный в плоти странный символ, напоминающий перевернутую букву «Y» с отростками по бокам, как щупальца или корни. Запекшаяся кровь вокруг надреза образовала темную корку.

— Что это за хрень? — я наклонился, рассматривая символ.

— Такие метки сделаны на всех четверых, — Аслан медленно обошёл стол, не сводя глаз с трупа. Его лицо оставалось бесстрастным, но в глазах плескалась плохо скрываемая тревога.

Он откинул простыни с остальных трупов. Все они выглядели примерно одинаково — чёрные вены под кожей, запавшие глаза с жёлтыми белками и этот жуткий символ на лбу. Но была и разница — у одного из тел, женщины лет сорока, символ был нанесён не вырезанием плоти, а выжжен, словно каленым железом. Запах паленого мяса все еще витал над ее телом.

— Началось все позавчера? — спросил я, внимательно изучая символы.

Аслан опустился на потрепанный стул в углу.

— Да, — кивнул он. — Сначала думали, что обычная инфекция. Но вчера началось безумие — голоса, бред, агрессия. А вчера утром нашли первый труп, — он кивнул на тело ближе к двери. — С этой странной меткой на лбу. Затем еще троих

— Кто мог сделать такое? — Диана осторожно прикоснулась к краю символа на лбу женщины. — Это явно сделал человек, не какая-то зараза.

Я вдруг вспомнил странных людей в балахонах, которых мы видели на рынке.

— Культисты, — сказал я, указывая на символы. — Помнишь тех чудиков, которые постоянно шумели у гостиницы?

Диана нахмурилась, припоминая:

— Ты про психов, что проводили свои ритуалы по ночам?

— Именно, — я кивнул, ощущая, как разрозненные детали начинают складываться в единую картину. — Если кто-то и мог оставить подобные символы, то только человек, не дружащий с головой. А других кандидатов на эту роль у меня пока что нет.

Аслан, слушавший наш разговор, медленно накрыл последнее тело простыней.

— Я тоже сразу о них подумал, — произнес он, тщательно разглаживая складки ткани, словно этот простой ритуал помогал ему сохранять самообладание. — Эти психи постоянно бормотали что-то про «слияние разумов» и «высшее сознание». Никто не обращал внимания — мало ли сумасшедших в наше время?

Он глубоко вздохнул, прежде чем продолжить.

— Как только нашли первое тело, я отправил людей искать этих фанатиков, но они никого не нашли. Эти сумасшедшие исчезли, как будто их никогда и не было. Мы проверили каждый угол рынка, все здания в радиусе километра — ни следа.

— А тот старик? — я подошел ближе к Аслану. — Позавчера на рынке был сумасшедший старик, выкрикивавший чушь про какие-то эксперименты. Мы приехали, чтобы найти его.

Аслан удивленно приподнял брови. В его усталых глазах промелькнуло недоумение.

— Зачем вам этот выживший из ума бродяга? — он недоверчиво покачал головой. — Он же всего лишь бородатый оборванец, который вечно нес околесицу? Не видел его уже пару дней. Обычно он околачивался у восточного входа, выпрашивал еду и пугал людей своими пророчествами о конце света.

— Нам нужно с ним поговорить, — ответил я, не вдаваясь в подробности.

Аслан устало пожал плечами.

— Ваше дело. Я показал вам всё это только с одной целью — чтобы вы предупредили своих в Красном Селе. — Его голос звучал устало, с хрипотцой. — Что бы ни было причиной этой заразы, она распространяется. И быстро.

Он поправил куртку и направился к выходу. Тяжелые шаги гулко отдавались в пустом помещении.

— Если хотите найти этого бродягу, спросите торговцев. Может, кто-то что-то видел, — бросил он через плечо. — А мне нужно разбираться с карантином и охраной периметра.

С этими словами он вышел, оставив нас с Дианой наедине с четырьмя трупами. Дверь закрылась с тяжелым металлическим лязгом, который эхом разнесся по комнате.

— Что теперь? — спросила Диана, невольно поежившись от холода. Ее дыхание образовывало легкие облачка пара.

— Будем придерживаться плана, — ответил я, направляясь к выходу. Запах смерти уже въелся в одежду, и хотелось поскорее оказаться на свежем воздухе. — Найдем старика и посмотрим, что он знает.

Следующие два часа мы бродили между лавками и палатками, расспрашивая всех подряд о бородатом старике и людях в балахонах. Реакция людей была странной, но предсказуемой — страх. Они видели, что случилось с зараженными, видели метки на трупах. И теперь боялись даже говорить о культистах, словно одно упоминание о них могло навлечь беду.

Торговцы отводили глаза и быстро меняли тему, едва мы произносили слово «культисты». Охранники демонстративно отворачивались, делая вид, что не слышат вопросов. Один из них, молодой парень с перебитым носом, шепнул мне, когда его напарник отошел: «Забудьте про них, если жить хотите. Они не просто психи — они заразные. Кто с ними общался, все сейчас либо в могиле, либо с черными венами».

Подобная реакция только убеждала меня, что мы на верном пути. Люди боялись не просто так — они что-то видели или слышали.

К обеду мы промокли до нитки. Холод пробирал до костей, а раздражение нарастало с каждой минутой.

— Бесполезно, — процедила Диана, когда мы остановились под навесом заброшенной шашлычной. Вода стекала с ее волос, оставляя влажные дорожки лице. — Они все словно языки проглотили. Никто ничего не видел, не слышал, не знает.

— Кто-то явно что-то скрывает, — я стряхнул воду с куртки. — Не могли они просто взять и испариться. Это же, блядь, не фокусники.

В этот момент к нам подошла пожилая женщина с седыми волосами, собранными в тугой пучок. Промокшая куртка плотно обтягивала худые плечи, а с краев капюшона стекали струйки дождевой воды.

— Ищете старика? — спросила она, оглянувшись по сторонам.

Я кивнул.

— Знаете что-нибудь про него?

— Знаю. — Женщина придвинулась ближе, окутав нас запахом дешевого табака и сырой шерсти. — Видела его вчера утром. С теми психами в балахонах.

— С культистами? — Диана подалась вперед. — Он с ними связан?

— Не знаю, связан ли, — женщина поправила съехавший на бок воротник. Из-под манжеты выглядывал старый шрам, похожий на след от ожога. — Но уходили они вместе. И я даже знаю, куда.

— И куда же? — я шагнул ближе, стараясь загородить наш разговор от чужих глаз.

— В старую психбольницу. — Женщина понизила голос до шепота, который едва пробивался сквозь шум дождя. — Километрах в сорока отсюда, на северо-запад. Там эти культисты обосновались.

Я нахмурился, чувствуя, как внутри зарождается знакомое предчувствие опасности.

— А вы откуда знаете? Что-то не верится, что вы случайно наткнулись на их убежище.

— Никакой случайности. — Женщина откинула мокрый капюшон, обнажив неровно остриженные седые волосы. На шее виднелась татуировка — тот же символ, что мы видели на трупах. — Я сама была с ними. Больше месяца.

— И почему ушли?

— Потому что они совсем поехали крышей. — В ее словах прозвучала горечь, смешанная со страхом. — Сначала было ничего — медитации, разговоры о коллективном разуме, выживании. Но потом начались жертвоприношения. Сначала животных, потом… — она замолчала, закусив губу. — В общем, я ушла. А они остались. И теперь, похоже, начали свое чертово «единение».

— Где именно эта больница? — Я достал карту, промокшую от дождя. Бумага размякла, грозя порваться от малейшего движения.

Женщина указала точку — заброшенный комплекс зданий в лесу. Ее палец оставил влажный след на потрепанной карте.

— Только учтите, — добавила она, отступая на шаг, — их много, и все вооружены. — Ее рука непроизвольно коснулась шрама на запястье. — А в подвале… в подвале что-то есть. Что-то, чего я никогда не видела, но слышала по ночам. От этих звуков волосы встают дыбом.

Через полчаса мы выехали с рынка под усиливающимся дождем. Машина с трудом преодолевала лужи, разбрызгивая грязную воду во все стороны. Дворники со скрипом метались по лобовому стеклу, едва справляясь с потоками, а внутри салона пахло машинным маслом, оружейной смазкой и влажной землей, забившейся в протектор шин.

Диана методично проверяла оружие, раскладывая его на коленях. Металлическое клацанье затвора и щелчки патронов, загоняемых в магазин, заполняли тишину между нами.

— Думаешь, ей можно верить? — спросила она, вгоняя в магазин последний патрон.

— Не знаю, — честно ответил я, вглядываясь в размытую дождем дорогу. — Но это единственная зацепка, которая у нас есть. Если эти культисты как-то связаны с болезнью, мы должны проверить.

— И всё-таки странно это, — задумчиво произнесла Диана, объезжая очередную яму, наполненную мутной водой. — Культисты, черные вены, символы на трупах… А теперь ещё и заброшенная психушка в лесу. Как в плохом ужастике.

— Только в ужастиках обычно красивые девушки погибают первыми, — я попытался пошутить, но вышло натянуто. — Так что держись ближе ко мне, детка.

Диана фыркнула, но улыбнулась уголком губ.

Дорога до психбольницы заняла больше часа — разбитый асфальт сменился размытыми дождем грунтовками, которые преграждали поваленные деревья. На последних километрах пришлось ехать почти вслепую — лес подступал вплотную к дороге, ветви хлестали по стеклам, оставляя грязные разводы.

И вот наконец впереди показался массивный комплекс строений, обнесенный высоким забором с колючей проволокой. Главное здание — четырехэтажное, с выбитыми окнами и обвалившейся крышей — чернело на фоне серого неба как гигантский надгробный памятник.

— Приехали, — произнес я, останавливая машину в паре сотен метров от забора. — Дальше пешком.