Лекарь в мире ЗОМБИ 5

Глава 12 Бойня во дворе психушки

Сафар прошил мой организм, словно молния — раскалённая синяя энергия хлынула по венам, выжигая всё человеческое. Восприятие обострилось до нечеловеческого уровня. Я видел, как подёргиваются отдельные волокна мышц на лицах культистов, слышал неровное трепетание их сердец, как барабанную дробь, различал десятки оттенков запаха адреналина и пота, сочащегося из их тел.

Фиолетовые споры Поглощения, раньше едва видимые и требовавшие концентрации, теперь клубились вокруг меня плотным облаком смерти. Я чувствовал, как тёмная энергия внутри меня усилилась стократно, перетекая между синими узорами, словно раскалённая лава по венам вулкана.

Синие узоры под кожей вспыхнули неоновым огнём, трансформируя каждую клетку, каждый нерв. Сухожилия стали стальными тросами, кости — титановыми стержнями. Я превратился в совершенный инструмент убийства, заточенный до бритвенной остроты и заряженный энергией, способной разорвать человека надвое одним движением.

Первый культист решил, что ему хватит сил противостоять мне, и потянулся за ножом — обычным кухонным, с зазубринами на лезвии, каким обычно разделывают мясо. Я уловил его движение ещё до того, как мозг фанатика послал сигнал мышцам, а моя рука метнулась вперёд со скоростью, недоступной человеческому глазу, легко перехватывая его запястье в воздухе.

Не останавливаясь ни на мгновение, я вывернул его руку под немыслимым углом, наслаждаясь хрустом ломающихся костей, треском разрываемых сухожилий и влажным звуком расходящихся мышечных волокон. Одним плавным, но мощным движением я оторвал конечность целиком, словно выдёргивал сорняк из рыхлой земли, и из культи тут же фонтаном ударила тёмная артериальная кровь, забрызгивая землю и ближайшие стены.

Лишь через секунду мозг культиста наконец зарегистрировал боль, и он завизжал — пронзительно, надрывно, как свинья под ножом опытного мясника, пока я небрежно отбрасывал его бесполезную руку с зажатым в ней ножом на потрескавшийся асфальт.

Не давая другим опомниться, я плавно погрузил пальцы в шею первого культиста, нащупывая позвонки, и одним резким рывком оторвал голову вместе с частью позвоночника, болтавшегося, как тяжёлый хлыст. Алая кровь хлестала из рваной раны, заливая всё вокруг горячими солёными брызгами, а обезглавленное тело продолжало стоять несколько долгих секунд, подёргиваясь в конвульсиях, прежде чем рухнуть на землю тяжёлым безжизненным мешком.

Остальные культисты застыли в шоке, но лишь на краткое мгновение, после чего животный инстинкт самосохранения заставил их атаковать всем скопом. Трое, пятеро, десять человек… — они бросились на меня со всех сторон, сжимая в руках самодельное оружие: ржавые кастеты, заточенные арматурины и даже цепи. На их перекошенных лицах читалась гремучая смесь ярости, страха и фанатичной решимости, ведь для них я стал воплощённым кошмаром, демоном из бездны, пришедшим пожрать их души.

Я двигался по внутреннему двору психушки среди обезумевших фанатиков подобно смертоносному вихрю, а мои руки, ставшие живыми лезвиями, разили без промаха. Пальцы легко пробивали грудные клетки, вырывая ещё трепещущие сердца, а затвердевшие до крепости стали ногти вспарывали мягкие животы, выпуская наружу дымящиеся внутренности. Я с упоением выдирал позвоночники через глотки, вдавливал глазные яблоки глубоко в черепа и отрывал конечности, словно имел дело с тряпичными куклами, а не с живыми людьми.

Фиолетовые споры Поглощения, ставшие теперь видимыми невооружённым глазом, клубились вокруг меня плотным туманом и жадно проникали через рты, ноздри, глаза и даже кожные поры культистов, высасывая их жизненную энергию без остатка. На моих глазах люди буквально иссыхали — их кожа морщинилась, словно изюм, глаза западали в глазницы, а тела мумифицировались за считанные секунды, превращаясь в высохшие оболочки.

Свежий утренний воздух наполнился густыми запахами смерти: металлическим привкусом свежей крови, кислой вонью вывалившихся внутренностей, сладковатым ароматом разорванной плоти и резким запахом мочи из опорожнившихся в момент смерти мочевых пузырей. Потрескавшийся асфальт внутреннего двора превратился в скользкую кашу из разорванных тел, отделённых конечностей и раздробленных черепов, хлюпавшую при каждом моём шаге.

Я упивался этой бойней, чувствуя, как энергия убитых вливается в меня мощным потоком, наполняя каждую клетку новой силой и скоростью. Краем глаза я заметил движение — в дальнем углу двора последний оставшийся в живых культист отчаянно пытался спастись. Его ноги были оторваны выше колен, и он полз на руках, оставляя за собой широкий влажный след на асфальте.

Я неторопливым шагом приблизился к последнему выжившему, испытывая лишь холодное любопытство, словно наблюдая за раздавленным насекомым. Тяжёлый ботинок опустился на его спину, вдавливая тело в асфальт под аккомпанемент хруста ломающихся рёбер. Культист ещё пытался что-то прохрипеть — может, молил о пощаде или извергал последние проклятия — когда рука плавным движением погрузилась в его затылок. Пальцы нащупали основание черепа, сжались и дёрнули вверх, вырывая позвоночник вместе с частью мозга.

Когда бойня закончилась, двор психбольницы превратился в кровавое месиво из разорванных тел и отделённых конечностей. Повсюду валялись внутренности и лужи крови, впитывающиеся в потрескавшийся асфальт.

Дыхание вырывалось из груди тяжёлыми толчками, но не от усталости. Это был чистый, необузданный экстаз от переполнявшей меня мощи. Адреналин смешивался с энергией Сафара, циркулируя по венам подобно огненной реке и требуя новых жертв, новой крови и новых жизней для поглощения.

Взгляд скользнул по растерзанным телам, когда краем глаза я заметил движение. Старик стоял у стены ближайшего корпуса, наблюдая за мной с нескрываемой ненавистью и страхом. Наши глаза встретились лишь на мгновение, после чего он развернулся и скрылся в неровном проломе стены, ведущем куда-то в тёмные глубины психушки.

Я рванул следом, перепрыгивая через тела его последователей. Старик знал слишком много — о болезни, о чёрных венах, о способах лечения. И отпускать его сейчас было бы невероятной глупостью.

Проход вёл вглубь здания. Внутри царили сырость и запах плесени, смешанный с химическими испарениями — старые подвалы психушки не знали проветривания десятилетиями. Тусклые лампы мерцали под потолком, освещая коридор неровным желтоватым светом. Через каждые несколько метров попадались тяжёлые металлические двери с маленькими смотровыми окошками. Большинство оказались заперты.

Из-за первой открытой двери доносилось слабое поскуливание. Я заглянул внутрь. Молодой парень, привязанный к кровати, извивался в путах. По его венам, отчётливо видимым под бледной кожей, пульсировала чернота. Узор тёмных линий напоминал корневую систему, расползающуюся от сердца к конечностям. Глаза парня закатились, а на губах пузырилась мутно-белая пена.

На секунду меня охватило желание помочь, освободить его, но я сдержался. Сначала нужно найти старика — без него я не смогу понять, как лечить эту дрянь. Освобождение одного страдальца не поможет десяткам заражённых в Красном Селе.

В следующей комнате лежала женщина средних лет. Её тело покрылось чёрными венами полностью, а кожа приобрела пепельно-серый оттенок. Она не шевелилась, только беззвучно шептала что-то, глядя в потолок невидящим взглядом. Судя по виду, она находилась на поздней стадии заражения.

Дальше — хуже. Мужчина с частично трансформированным телом: правая рука превратилась в подобие клешни, покрытой хитиновыми пластинами. Лицо наполовину сохранило человеческие черты, но вторая половина исказилась, глаз заменил выпуклый фасеточный нарост, рот растянулся в нечеловеческий оскал. Это существо уже не было человеком в привычном понимании.

Записи на планшетах у каждой камеры рассказывали историю безумных экспериментов. Старик методично документировал каждую стадию трансформации, каждую дозировку своего «эликсира», каждую неудачу и каждый «прогресс». Хладнокровные, точные записи учёного, для которого люди были лишь материалом. Я шёл дальше, запоминая расположение камер. Если повезёт найти лекарство, можно будет вернуться за теми, кому еще можно помочь.

Я продолжил путь по извилистому коридору, который постепенно уходил всё глубже под землю, а звуки моей погони за стариком растворялись в гнетущей тишине подземелья, нарушаемой лишь монотонным капаньем воды, разбивающемся о бетонный пол где-то впереди. Затхлый воздух становился тяжелее с каждым шагом, а тусклые лампы под потолком мигали всё чаще, погружая некоторые участки в полную темноту.

Внезапно коридор расширился, превращаясь в просторную лабораторию, заставленную медицинским оборудованием и странными приборами, предназначение которых я мог только догадываться. В центре помещения стояли металлические столы с ремнями для фиксации пациентов, а на стенах висели детальные анатомические схемы человеческого тела с отмеченными чёрными венами.

Старик стоял у противоположной стены, возле массивной металлической клетки, поспешно перебирая какие-то бумаги и складывая их в потрёпанный портфель. Услышав мои шаги, он резко обернулся, и на его лице промелькнуло выражение ужаса, сменившееся странной решимостью. Внутри клетки что-то тяжело шевелилось — нечто крупное и явно нечеловеческое, издающее низкое утробное рычание, от которого по спине пробегали мурашки.

— Пожалуйста… не надо… — старик отступил к клетке, выставив дрожащие руки перед собой. — Ты не понимаешь! Всё, что я делал… это ради спасения человечества!

Его глаза лихорадочно блестели, а лицо покрылось испариной. Страх смешивался с фанатичной убеждённостью в собственной правоте.

— Формула… она пришла ко мне во сне, — продолжил он, судорожно облизывая пересохшие губы. — Просто возникла в моей голове, целиком, как божественное откровение! Я увидел все молекулярные связи, все химические реакции, всю последовательность превращений… Никогда в жизни я не обладал такими знаниями! Это был дар свыше!

Я медленно приближался, наслаждаясь его страхом.

— И ты решил опробовать этот «дар» на невинных людях? — процедил я.

— Посмотри на себя, — старик внезапно указал на зеркальную поверхность лабораторного шкафа. — Взгляни, чем ты стал!

Я мельком глянул и чуть не отшатнулся — из отражения на меня смотрело что-то среднее между человеком и демоном. Глаза светились жёлтым светом, синие узоры, похожие на цепи молний, покрывали каждый сантиметр видимой кожи. Руки по локоть покрыты запёкшейся кровью, одежда разорвана и пропитана ею же.

— Ты эволюционировал! — в голосе старика звучал благоговейный трепет. — Стал тем, кем должен был! Следующей ступенью развития! Это судьба человечества — измениться или погибнуть. Мир умирает, разве ты не видишь? Зомби, голод, эпидемии… Но благодаря формуле мы сможем адаптироваться! Стать сильнее! Совершеннее!

Он сделал шаг вперёд, протягивая ко мне руку.

— Присоединись ко мне, — в его глазах горел огонь убеждения. — Вместе мы направим эволюцию. Да, многие погибнут в процессе трансформации, но те, кто выживет… они станут новым видом! Существами, для которых нынешний апокалипсис — лишь первый шаг к величию!

Его слова вызвали непрошеную вспышку воспоминаний о встрече с синекожим.

«Ты даже не представляешь, что такое настоящий Сафар», — шептал голос в моей голове. — «То, что создал старик — лишь жалкая, примитивная версия. И всё же даже эта подделка опасна».

Синекожий говорил о формуле с почти религиозным благоговением, как о чём-то, способном превратить любое существо в нечто за пределами человеческого понимания.

И теперь этот обезумевший старик думает, что контролирует такую силу? Это выглядело жалко.

— У меня есть идея получше, — я медленно вытер кровь с губ. — Ты, блядь, пойдёшь нахуй, а потом расскажешь мне всё, что знаешь о том, как остановить твою заразу. Иначе я лично вырву тебе каждый орган и скормлю твоим же подопытным.

Лицо старика исказилось от разочарования. Он медленно покачал головой, отступая к клетке.

— Жаль… ты мог бы стать моим величайшим созданием. Моим преемником. Что ж… — его рука скользнула к рычагу на стене. — Тогда познакомься с моим самым удачным экспериментом. Моим первенцем.

Он дёрнул рычаг, и клетка с оглушительным лязгом открылась. Тяжёлые цепи, удерживающие существо внутри, с громким скрежетом упали на бетонный пол. Из темноты клетки донеслось низкое утробное рычание.

То, что вышло из клетки, когда-то было человеком. Теперь это трёхметровая тварь с непропорционально длинными конечностями, покрытыми хитиновыми пластинами. Массивный торс с выступающими наростами переходил в маленькую голову с фасеточными глазами. Челюсти больше напоминали жвала насекомого, а из спины торчали костяные шипы, загнутые как крючья.

— Убей его, — приказал старик, отступая к дальнему углу лаборатории. — Убей!

Тварь бросилась на меня с неожиданной скоростью. Когтистая лапа полоснула воздух в сантиметре от моего лица. Я отпрыгнул, перекатился и вскочил, готовясь к следующей атаке. Существо кружило вокруг, принюхиваясь и щёлкая жвалами.

Второй удар пришёлся мне в грудь, отбросив к стене. Бетон треснул от силы столкновения. Во рту появился металлический привкус крови. Рёбра хрустнули, но тут же начали срастаться, исцеляемые тёмной энергией.

Я бросился на тварь, выпуская споры Поглощения. Фиолетовая дымка окутала существо, впиваясь в каждую щель между хитиновыми пластинами. Но монстр лишь затрясся, будто стряхивая воду, и споры соскользнули с его тела, едва впитавшись. Твою мать, у него какой-то иммунитет!

Следующая атака — молниеносный выпад жвалами. Я едва увернулся, но одно из них всё же зацепило плечо, располосовав кожу до кости. Боль пронзила всё тело, однако Сафар продолжал действовать: рана затягивалась на глазах, мышцы срастались, сила возвращалась.

Тварь загнала меня в угол. Синие узоры под моей кожей пульсировали всё быстрее, но пока не давали достаточно преимущества. Я проигрывал в силе и скорости.

В этот момент дверь лаборатории с грохотом слетела с петель. На пороге стояла Диана, окутанная голубоватым силовым полем.

— Не мог дождаться подмоги? — она скользнула взглядом по лаборатории, оценивая ситуацию.

— Я же сказал тебе уходить! — крикнул я, уворачиваясь от очередной атаки существа.

— А я решила, что ты без меня не справишься, — её губы растянулись в хищной ухмылке. — И, похоже, была права.

Диана бросилась вперёд с нечеловеческой скоростью, характерной для Танка. Голубоватое свечение окутало её фигуру, когда она бросилась на монстра без малейшего колебания. Её кулак, окутанный энергетической аурой, врезался в хитиновый панцирь существа с такой силой, что воздух вокруг наполнился звуком ломающихся пластин. Удар отбросил тварь к стене, а с её панциря посыпались осколки, обнажая более мягкую плоть под ними.

Чудовище взвыло пронзительным криком, от которого стёкла в шкафах задребезжали. Впервые в его поведении проскользнуло что-то похожее на страх, на осознание того, что оно встретило достойного противника.

Я не упустил момент. Пока тварь была дезориентирована ударом Дианы, я зашёл с фланга, вкладывая всю силу Сафара в серию молниеносных ударов по уже повреждённым участкам панциря. Мы двигались с Дианой как смертоносный дуэт, как единый механизм уничтожения — она привлекала внимание фронтальными атаками, я наносил удары по уязвимым местам, проникая споровыми атаками глубже сквозь трещины в защите.

Когти монстра прошли в сантиметре от моего лица, когда я нырнул под его массивную лапу. Тварь двигалась с неожиданной скоростью для своих размеров, но благодаря Сафару я видел каждое движение, как в замедленной съёмке, улавливая малейшие напряжения мышц до того, как они переходили в атаку.

Но чудовище оказалось невероятно живучим. После града ударов, способных превратить в фарш любого зомби или разнести бетонную стену, оно всё ещё держалось на ногах. Хуже того — его повреждения затягивались прямо на глазах с ужасающей скоростью. Отломанные пластины хитина нарастали, будто жидкий металл, закрывая бреши в защите, а глубокие раны закрывались мгновенно, как затягиваемые невидимыми нитями.

— Эта сука регенерирует слишком быстро, — выдохнула Диана, кувырком уходя от хлёсткого удара когтистой лапы. Её лицо покрылось испариной, а силовое поле заметно потускнело — поддерживать его на полной мощности слишком долго было невозможно даже для неё. — Нам нужно что-то посерьёзнее!

Я активировал Поглощение на полную мощность, концентрируя всю силу, полученную от Сафара. Воздух вокруг меня сгустился, наполняясь фиолетовым туманом. Споры клубились, пульсировали и росли, превращаясь в плотное облако смерти. Раньше тварь смогла стряхнуть их с неповрежденного панциря, но теперь, благодаря ударам Дианы, её защита была пробита во множестве мест.

С протяжным рыком я направил всю эту мощь на тварь, и споры устремились к цели, словно живое существо, жадно просачиваясь через каждую трещину в хитиновом панцире, добираясь до мягких тканей под ним. В этот раз твари некуда было деться — повреждения были слишком обширны, чтобы стряхнуть атаку.

Эффект был очевиден. Существо задрожало, его движения стали рваными, десинхронизированными, будто каждая часть тела получала противоречивые команды. Оно закачалось на месте, издавая странные булькающие звуки, словно тонуло изнутри, пока споры пожирали его жизненную энергию.

Диана увидела шанс и рванулась вперёд, заходя монстру за спину, где его панцирь был тоньше. Силовое поле на её руках сконцентрировалось, превращаясь в подобие режущих лезвий. Одним молниеносным движением она схватила огромный костяной шип, торчащий из спины твари, и с рёвом оторвала его, выдирая с корнем. Не останавливаясь ни на секунду, она развернулась и вонзила этот же шип между хитиновых пластин на груди монстра, вкладывая в удар всю силу Танка.

Брызнула тёмная, почти чёрная кровь, заливая пол, стены и Диану с головы до ног. Шип вошёл глубоко, и тварь издала пронзительный вопль, который невозможно было спутать ни с чем — это был крик боли и ярости.

А затем всё изменилось за долю секунды. Монстр, вопреки ожиданиям, не упал. Вместо этого он развернулся с невероятной для своих размеров скоростью, вкладывая в движение всю оставшуюся силу. Его когтистая лапа полоснула Диану по рёбрам с такой мощью, что силовое поле просто не выдержало. Голубая защита лопнула как мыльный пузырь, а когти вспороли её тело, оставляя глубокие борозды от плеча до бедра.

Диана отлетела через всю лабораторию, словно тряпичная кукла, и врезалась в противоположную стену с такой оглушительной силой, что бетон треснул под ударом, а с потолка посыпалась мелкая крошка. Время словно замедлилось, когда я увидел, как её тело безвольно оседает вниз.

Она сползла по стене, оставляя на сером бетоне широкий кровавый след — яркий, алый, слишком яркий. Её голова безвольно свесилась на грудь, светлые волосы, пропитавшись кровью, стали бурыми и слиплись в страшные сосульки. Тонкая струйка крови стекала из уголка рта, а глаза… глаза были закрыты. С такого расстояния я не мог разглядеть, дышит ли она нет.

Мир вокруг схлопнулся, исчез, словно его никогда и не было. Реальность сузилась до одной-единственной точки — твари, посмевшей причинить боль той, кто так много для меня значил. Абсолютная, первобытная ярость затопила каждую клетку моего тела, прожигая вены огнём, заставляя кровь кипеть. Синие узоры под кожей вспыхнули нестерпимо ярким светом, превращаясь в извивающиеся линии электрических разрядов, пульсирующие в такт взрывам адреналина.

Споры Поглощения сгустились вокруг меня, образуя плотный кокон смерти, но я сразу понял, что они изменились, трансформировались во что-то совершенно новое под воздействием Сафара, текущего по моим венам.

Это была уже не та фиолетовая дымка, к которой я привык за месяцы использования способности, а почти чёрная субстанция, напоминающая живую нефть, пульсирующую и извивающуюся с пугающим сознанием. Никогда раньше я не видел такого проявления своей силы, словно Сафар разбудил что-то древнее, первобытное в самой сути моей способности, о чем я даже не подозревал.

Воздух вокруг заметно потемнел, будто наполнился густыми чернилами, поглощающими свет, а по стенам лаборатории заплясали жуткие тени, двигающиеся независимо от источников освещения, корчась и извиваясь, как живые существа. Тёмная энергия внутри нарастала с каждым ударом сердца, рвалась наружу, требуя крови, жаждущая отмщения, умоляющая выпустить её на свободу.

Диана не могла умереть. Только не так. Только не сейчас.