Шпиль Альбиона, хаббл Монинг.
— Не могу поверить, что ты на это согласен, — сказала Гвендолин Бенедикту. Она старалась говорить вежливо и спокойно.
Кузен взглянул на нее и отодвинулся на полшага, пока они вместе шли к месту дуэли.
— Да ладно, — продолжила Гвендолин, не пытаясь больше скрыть раздражение, — ты просто издеваешься надо мной.
Бенедикт слегка улыбнулся.
— Роул очень настаивал.
— Роул, — сказала Гвендолин, — это кот, Бенедикт.
— Ты когда-нибудь пыталась не дать коту сделать, что ему хочется? — спросил ее Бенедикт.
— Нет, конечно, нет. В Доме Ланкастеров нет котов.
Бенедикт резко засмеялся.
— Ты опять за свое.
Гвендолин ощутила, как тепло приливает к лицу.
— Я там ни одного не видела, — продолжила она, будто он ее вовсе не прерывал. — Вопрос в том, Бенни, что если я провела всю свою жизнь, считая, что они не многим больше, чем умные звери, можешь быть уверен, что многие считают так же.
— И?
— Все уже знают. Все в хаббле будут сегодня смотреть на эту дуэль. Это будет первый раз за многие поколения, когда Дом Тагвиннов привлек к себе внимание Высших Домов. Можешь себе представить, что они будут говорить о Бриджит и ее отце, если она появится с чертовым котом вместо секунданта?
— Могу, — сказал Бенедикт раздражающе спокойным голосом. — Да, вполне.
— Ну и что это значит? — вопросила Гвен.
— Честное слово, кузина, я знаю, что ты все еще рекрут, но не могу же я тебе все объяснять. Ты видела все тоже, что и я. У тебя такое же образование, как у меня. У тебя отличный ум, я хотел сказать, когда ты все же удосуживаешься применять его в помощь своему нраву. Используй его.
Гвен усмехнулась.
— Я использую. Он говорит мне, что сегодня имя Тагвиннов в опасности, — сказала она. — И оно в таком положении из-за моей глупости, и мы не можем позволить им пострадать из-за моей ошибки.
— Да, — сказал Бенедикт. — Все верно. Но подумай на шаг вперед. Каковы последствия сегодняшнего дня?
Гвен на мгновенье сжала губы, прежде чем заговорить.
— Если она проиграет дуэль, Тагвинны станут одновременно посмешищем и очень заметной целью для финансовых махинаций. По меньшей мере, может пострадать их доход. Возможно, один из Домов попрожорливее с интересами на этом рынке, найдет способ выкупить их чановую или выжать их из бизнеса.
— Верно, — сказал Бенедикт. — А если она победит?
— Тут последствия будут гораздо хуже, — сказала Гвен. — Если она уделает Реджи, она навлечет на себя гнев крупного Дома. «Может» и «возможно» превратятся в «пострадает» и «точно».
Бенедикт кивнул.
— Дом Тагвиннов, Дом Асторов, да, ты все сложила верно. — Он задумался. — Ну, по крайней мере, две трети всего.
— В каком смысле «две трети»?
Он поднял указательный палец.
— Ты учла Тагвиннов.
Он поднял следующий палец.
— Ты учла Асторов.
Он оттопырил большой палец.
— А как насчет котов?
Гвен нетерпеливо вздохнула… и задумалась.
— В Доме Ланкастер действительно есть коты? — спросила Гвен. — И я просто их никогда не видела?
Бенедикт развел руками, показывая, что ответ очевиден.
— Но… я так понимаю, это не обязательно означает, что они не видели меня.
— Ага, — сказал Бенедикт довольным тоном. — Просветление наступило.
Гвен пару шагов обдумывала это.
— Они действительно настолько умны? Я знаю, что они умные звери, но…
— Всегда очень полезно, чтобы другие считали тебя не таким умным, как ты есть, — сказал Бенедикт радостным голосом. — Особенно хорошо работает против тех, кто не так умен, как ты.
Гвен моргнула.
— Господи.
— Я должен признать, что не обдумывал эту ситуацию тщательно до встречи с Роулом, — сказал Бенедикт. — Это всего лишь теория, кузина, но она звучит убедительно.
— И… и ведь верно? — сказала Гвен. Она удивленно взглянула на Бенедикта. — Тебя никогда не выделяли за твою политическую хватку, Бенни. Большая часть Домов считает тебя отдалившимся незаинтересованным наблюдателем, не политической фигурой.
Ее кузен выглядел обиженным.
— И пусть в их глазах все так и останется, если ты не возражаешь, — сказал он. — Политика удел подлецов, тиранов и дураков.
Я ограничиваюсь наблюдением потому, что не хотел бы стать их жертвой.
Гвен хмыкнула.
— Твой секрет останется при мне, — пообещала она. — Вот ведь.
Его желудок издал бурчащий звук, и Гвен улыбнулась.
— Голоден?
— Я поел, — ответил он.
— Ты рожден воином, Бенни, — твердо сказала Гвен. — Твоему телу нужно больше энергии. В этом нет ничего плохого.
Он сжал губы и его кошачьи глаза стали отстраненными. Гвен мысленно вздохнула. Она знала, как сильно Бенни не нравилось, что он родился другим, и те лишения, на которые он шел, чтобы скрыть эти различия. Она знала, что он никогда не двигался так быстро или в полную силу, как он мог, во время бега или боевой подготовки. Он носил световые кристаллы и использовал их в темных частях хаббла, несмотря на то, что его кошачьи глаза в них не нуждались. Он питался по жесткому графику в гвардейской столовой, проглатывая ровно такую же порцию, как и остальные рекруты, несмотря на то, что он может в буквальном смысле умереть с голоду на диете, которая была более чем адекватна для кого-либо другого. «Бенни замечательный, милый идиот», — подумала Гвен.
— Мы поедим перед дуэлью, — решительно сказала она. — Пошли со мной.
— Гвен, — запротестовал он.
— Я голодна, — легко соврала она. — И ты ведь не будешь настолько груб, чтобы заставить леди есть в одиночестве? Пошли.
Бенедикт нахмурился.
— У меня нет с собой денег.
— У меня их много, — бодро сказала Гвен. — Пошли.
— Честно говоря, Гвендолин, — пробормотал он. — Ты просто не понимаешь намеков.
— О, я отлично с этим справлюсь, кузен, — беззаботно сказала она. — Просто в настоящий момент я этого не делаю. Возьмем твоих любимых пирожков?
Желудок Бенедикта заурчал громче.
Он посмотрел на неё.
— Это жульничество.
— Понятия не имею, о чем ты говоришь, — сказала Гвен и улыбнулась ему улыбкой, которую ей нравилось считать фирменной, со сжатыми губами. Она заговорила сквозь зубы:
— Пошли. Сейчас же.
Бенедикт мгновение сердито смотрел на неё, потом вздохнул.
— Ты будешь настаивать?
— Я — леди Дома Ланкастеров, Бенни. Ты — джентельмен Дома Сореллинов-Ланкастеров. Мне не придется это делать.
Она улыбнулась. Решительно. Бенедикт закатил глаза, вытащил из кармана белый платок и взмахнул им.
— Сдаюсь.
Гвендолин просияла.
— Достойно похвалы.
Маленькая лавочка, в которой грузная седовласая пара по фамилии Бич готовила горячую еду на заказ, находилась в стороне от центральной рыночной площади, за пределами торгового круговорота и пешеходных маршрутов. Торцы других лавок образовывали небольшую полукруглую нишу, где были установлены несколько столиков со стульями, создавая впечатление уединенности.
Гвен подошла к лавке, но никого не увидела.
— Эй? — позвала она. — Мы пришли пообедать.
— Мы еще не совсем готовы, — донесся голос изнутри лавки.
— Так подготовьтесь, — с нажимом ответила Гвен. — Я с радостью заплачу за ваше беспокойство.
Из глубины лавки раздался вздох, а затем пожилой мужчина, с бровями толщиной с его же запястья, появился из кладовки в дальнем конце. Мистер Бич моргнул, глядя на Гвен и затем сказал:
— Мисс Ланкастер? Не ожидал вас в этот час. Что вы здесь делаете?
— Обеспечиваю вам дневную выручку, — сказала Гвен, улыбаясь и роняя кошель с монетами на прилавок. Он привлекательно зазвенел. Ни звон монет, ни её улыбка не вызвали неудовольствия торговца.
— Мне срочно нужен один из ваших пирожков.
— Легко, мисс, уже готовлю. А для вас, молодой сэр?
— Две штуки того же, — твёрдо сказала Гвен.
— Кузина, — запротестовал Бенедикт. Это был, подумала Гвен, определённо жалкий протест, подпорченный ещё одним урчанием из его живота.
— Уже бегу, мисс, — сказал мистер Бич и повернулся к своей печи, где поджидала сковорода с маслом, и достал несколько сосисок из холодильного шкафа. Миссис Бич появилась из дальней части, усердно помешивая тесто, её седые волосы были подвязаны платком. Она бросила немного муки на доску и выложила на неё тесто, чтобы начать его месить быстрыми уверенными руками.
— И я не желаю слышать никаких возражений от тебя, Бенедикт, — сказала Гвен с саркастической улыбкой. — Вернее, от твоего желудка, по крайней мере час или два. По правде говоря, такое урчание и бурление не подобает Ланкастеру.
Бенедикт снова закатил глаза, но уголки его губ насмешливо приподнялись.
— К счастью для меня, я не настолько ограничен как ты, бедная, чистокровная Ланкастер, родство с Сореллинами расширяет мой интеллектуальный, эмоциональный и художественный кругозор.
— Что это? — спросила Гвен, приложив ладонь к уху и слегка повысив голос. — Уверена, что не расслышала тебя из-за урчания в животе. Звучало почти, как если бы ты ставил под сомнение полное и несомненное превосходство дома Ланкастеров.
Улыбка Бенедикта стала шире.
— Отправляйся играть со своими кристаллами и предоставь остальным заниматься реальной работой, а?
— Как не стыдно, сэр, — сказал мистер Бич, глядя на Бенедиикта из под кустистых бровей, поблескивая глазами от удовольствия, — говорить так о семье молодой мисс.
Гвен торжествующе улыбнулась Бенедикту.
— Вот видишь? У Ланкастров есть поддержка народа.
Бенедикт рассмеялся.
— Вы на ее стороне, только потому, что она платит.
— Молодой господин умен, — прокомментировала миссис Бич.
— Ага, умен, умен, — согласился старик, когда Гвен отсчитала щедрое количество монет ему в ладонь. Она показала язык Бенедикту и бодро сказала:
— Большое спасибо вам обоим.
Мужчина средних лет, похожий с виду на книжного червя, вошел в нишу, бормоча.
— …просто не понимаю, как это будет работать.
Его одежда, хоть и добротная, была измята и в беспорядке, а его фиолетовый жилет казался ужасным оскорблением вкуса на фоне однотонной коричневой шерсти его пальто и брюк. Его волосы были каштановыми и чрезмерно отросшими, с проглядывающими седыми прядями, а его руки с длинными пальцами были ухоженными. Он писал в журнале ручкой, украшенной светящимся кристаллом, и в процессе бормотал себе под нос.
— Добрый день, мистер и миссис Бич, — сказал он, не поднимая головы. Он прикрылся рукой, зевая, и снова продолжил писать. — Двойную порцию фирменного и немного кофе, если можно. Крепкого и черного.
Ручка мелькала по странице, выводя строчку символов, которые Гвен не смогла опознать.
— Доброго дня, Эдди, — сказал мистер Бич с теплотой в голосе. — Снова всю ночь на ногах?
— Боюсь, это проклятие академического склада ума, — ответил мужчина. — Тысячи разнообразных способов обдумать все те же бесполезные вещи.
Он не прекращал писать, пока говорил и врезался в Гвен углом журнала.
— Ах, простите меня, сэр.
— Сэр? — переспросила Гвен начальственным тоном.
— Да? — спросил Эдди, размашисто заканчивая стоку и начиная следующую.
Гвен прочистила горло, довольно очевидно намекая, что ожидала прямого взгляда.
— Выкладывай, приятель, — сказал Эдди. — Если тебя что-то беспокоит, просто скажи об этом! У меня слишком мало времени, чтобы ходить вокруг да около!
Глаза Гвен сузились и приобрели стальной отблеск. Как смеет этот человек быть настолько неуважителен к леди? И уж в особенности, к леди Дома Ланкастер?
— Кузина, — быстро сказал Бенедикт, кладя руку ей на плечо.
Она стряхнула ее.
— Секундочку, кузен — сказала Гвен. — Передо мной стоит чудовищная дилемма.
— Но…
— Бенедикт, — проговорила Гвен своим добрейшим, сладчайшим голосом.
Бенедикт скривился и сделал маленький шаг назад.
Эдди, если его действительно так звали, все еще писал, практически полностью игнорируя ее. Непростительно!
— Мммм? — отсутствующе спросил он. — Дилемма?
Голос Гвен звучал холодно и четко.
— Ограничиться ли гневным выговором такому грубияну или принять это как оскорбление и потребовать сатисфакции, на которую у меня есть право.
Эдди несколько раз моргнул и только затем посмотрел на Гвен.
— Ну надо же. Серьезно? Требовать сатисфакции? — Веселье сквозило в его словах, будто он еле сдерживал смех. — Вы собираетесь вызвать меня на дуэль?
— Сначала я узнаю ваше имя, сэр, — отрезала Гвен.
— А оно имеет значение? — спросил Эдди.
— Конечно имеет, — сказала Гвен. — Я хочу знать, какой Дом настолько небрежен, что позволяет одному из своих людей разгуливать по хаблу Монинг, имея меньше такта, чем бог козе подарил.
— Козы на самом деле очень милые и уравновешенные существа, — спокойным тоном ответил Эдди, — и они редко нарываются на дуэли. И уж точно не после ночной смены.
Он вздохнул.
— Мисс, разве важно мое имя?
— Что? — спросила Гвен.
— Мое имя, — сказал Эдди. — Не мне ли принадлежат мои деяния? Должно ли иметь значение, принадлежу я к низшему Дому или высшему? Я оскорбил бы вас сильнее, будучи обычным горожанином или одним из аристократов?
Гвен несколько раз моргнула. Его вопросы были настолько странными, что с тем же успехом могли быть произнесены на другом языке. Затем она сказала:
— Конечно важно, я приняла вас не за простолюдина по вашей одежде, сэр, но если вы простолюдин, то не могу же я критиковать вас за отсутствие манер, когда вы не получили никакого образования в этом вопросе.
Эдди резко склонил голову на сторону и его темные глаза заблестели.
— Вы бы сочли меня более виноватым, принадлежи я к знати?
— Конечно, — сказала Гвен. Ее тон намекал, что этот мужчина идиот. — Протокол общения между членами Домов — это стандарт, по которому полагающееся уважение выражают равным, уважение, которое сдерживает Дома от распрей и гражданской войны. Ваш долг — достойно себя вести, сэр. От тех, кому многое дано, ожидают многого. И я, конечно, ожидаю большего от вас.
Улыбка медленно расползлась по лицу Эдди.
— Как интересно. — Он взглянул мимо Гвен на двух лавочников. — Долго еще?
Мистер Бич уже собирался снимать медную решетку с нагретого масла и начал выкладывать пирожки на квадратные салфетки.
— Уже готово.
Эдди кивнул ему и повернулся к Бенедикту.
— Хорошо, — сказал он. — Не будете ли вы так любезны, представить меня своей кузине, сэр? Думаю, она мне нравится.
Гвен несколько раз моргнула.
— Прошу прощения?
Бенедикт глубоко вздохнул и окинул Гвен раздраженным взглядом.
— Кузина, — произнес он. — Тебе действительно следует научиться время от времени закрывать рот. Реже придется кусать локти.
Поправив куртку, он поклонился и сказал:
— Гвендолин Маргарет Элизабет Ланкастер, дочь лорда-министра и леди Ланкастер, я… с превеликим удовольствием… представляю вам Его Высочество Эддисона Орсона Магнуса Джеремайю Альбиона, первого гражданина и Правителя Альбиона.
Гвен уставилась на Бенедикта в секундном шоке.
Её желудок оторвался от всех остальных органов и упал в какую-то невообразимую пропасть.
Она медленно перевела взгляд на любезно улыбающегося шпилеарха. Затем её лицо начало очень быстро краснеть.
— Мисс Ланкастер, — сказал Правитель с небольшим, довольным поклоном. — Каким неповторимым удовольствием было познакомиться с вами.
Гвен уставилась на него, шокированная.
— Вы не… не похожи… на свой портрет.
— Я был моложе и гораздо злее, когда его писали, — ответил он. — Я нисколько не виню вас, мисс Ланкастер. Полагаю, я не посещал общественных собраний с тех пор, как вы были маленьким ребенком. У вас не было ни малейшей причины меня узнать.
— Я… я просто… с-сир, — промямлила Гвен. Она почувствовала, как руки дернулись, и могла только предполагать, что это бесконечные часы заучивания протокола отпечатали нужные движения в самих нервах. Он легко подхватил ее руку и наклонился над ней.
— Юная леди, вы так же красивы, как ваша мать, когда она была в вашем возрасте. А, завтрак! Или обед. Возможно, обедавтрак, — сказал Правитель, когда Бичи принесли свежие пирожки и стаканы с охлажденным соком на подносе. — Не составите ли вы двое мне компанию?
— Я… мы… — Гвен бросила на Бенедикта довольно отчаянный взгляд.
Бенедикт помедлил, чтобы улыбнуться ей и, поняла она, насладиться выражением ее лица. Было ясно, что он наслаждался ситуацией с совершенно садистским удовольствием.
— С превеликим удовольствием, сир, — ответил он.
— Отлично! — сказал правитель. — Вон там отличные столики, как мне кажется.
Он поднял поднос и в то же время ловко положил на прилавок монеты за свои пирожки. Он наградил Гвен вежливой улыбкой и кивком в верном направлении. — Дамы вперед?
Гвен медленно выдохнула и сказала Бенедикту:
— Я совершеннейшая идиотка.
И пошла к столикам.
Правитель поднял бровь и взглянул на Бенедикта.
— На гвенском это значит «я прошу прощения», — услышала Гвен у себя за спиной его спокойный голос. — После вас, сир.
Они принялись за еду в неловком молчании, которое вскоре переросло в довольное.
— Честное слово, они великолепны, — выдохнул Бенедикт. Он очевидно пытался сдерживаться, но столь же очевидно не мог поделать ничего, кроме как запихивать пирожки в рот целиком. Его еда исчезала огромными кусками.
Гвен только что нанесла чудовищное оскорбление монарху шпиля Альбион. Она чувствовала себя так будто то, что она съела утром за завтраком, готово вырваться наружу, и едва прикоснулась к своему пирожку.
— Еда здесь гораздо лучше того, что я могу получить в особняке и при этом не ждать часами, — признал Правитель. — Бичи переехали из хабла Лэндинг десять лет назад. Я предложил им место среди моей прислуги, но они предпочли прокладывать свой путь. Мне это по нраву.
Бенедикт кивнул, но жевать не прекратил.
— Итак, мастер Сореллин, — сказал Правитель. — Я удивлен видеть, что вы вернулись в этом году, после того, что случилось прошлой весной.
Бенедикт пожал плечами.
— Шрама почти не осталось.
— Жаль, — сказал правитель, глаза его заблестели. — Мне говорили, что дамы от них без ума.
Гвен вскинула брови.
— Бенни? О чем он говорит?
Бенедикт внезапно стал выглядеть смущенным и сфокусировал взгляд на еде.
— Бенедикт отслуживал год в страже, — сказал Правитель. — Я послал его с небольшой группой вниз в хаббл Райзен отследить пропавший груз орудийных кристаллов. Воры, у которых они были, отказались сдавать добычу.
Глаза Гвен расширились.
— Ты участвовал в бою?
— Это был не бой, — быстро ответил Бенедикт. — Просто стычка за проход в их укрытие. Вряд ли стоит упоминания.
— Стычка, в которой был тяжело ранен гвардеец, — сказал шпилеарх. — И в которой ваш кузен убил двух вооруженных людей, которые лупили его сослуживца дубинами. После чего он оттеснил еще шестерых назад в их же собственные двери, несмотря на все их попытки сдержать его. Один из них за это проткнул ему руку ножом.
— Не особо страшная рана была, — сказал Бенедикт. Лицо его выглядело раскрасневшимся.
— Он спас несколько жизней, — сказал шпилеарх. — Включая жизни его спутников и большинства воров, и это уже не говоря о хаосе, который бы разразился, попади кристаллы на черный рынок. — Он моргнул и взглянул на Гвен. — Он получил за это Орден Шпиля. Я думал, вы знаете.
— Насколько мне известно, он никогда об этом не говорил, — сказала Гвен, пристально уставившись на Бенедикта. — Первый раз слышу об этом. Ты мне сказал, что повредил руку во время спарринга, Бенни.
Бенедикт склонил голову и взял второй пирожок. Первый исчез с неприличной скоростью, несмотря на его попытки есть медленнее.
Шпилеарх улыбнулся.
— Мисс Ланкастер, могу я звать вас Гвен?
— Конечно, сир.
— Отлично. Но тебе не нужно звать меня «сир». Эддисон вполне сойдет.
Гвен помедлила.
— Сир…
Шпилеарх махнул рукой.
— Я знаю протокол. Но он был создан два века назад, когда Грегор Сильный объединил хабблы и сформировал Совет, когда у него еще была действительная власть и армия за спиной.
— Сир… Эддисон, сэр, — запнулась Гвен. — Вы все еще Правитель.
Он рассмеялся.
— Монархия в свое время была необходимым злом, мисс Ланкастер. Теперь я практически бесполезен и весьма этим доволен. Твой отец и Совет решают дела шпиля в согласии, и все хабблы представлены в такой пропорции, которая иногда даже кажется справедливой. Единственные вооруженные силы, которые нужны в шпиле — это стража, и они в основном выполняют гуманитарные функции. Я не правлю, мисс Ланкастер, как не правил мой отец или дед. Я просто пытаюсь помочь моему народу, когда им это нужно.
— Вы Правитель, сир, — настаивала Гвен. — Вся знать отдает вам почести. Для всех честь служить вам.
— Благие Строители, как же ты юна, — сказал он с задорной ухмылкой. — Подожди, пока я не выпущу какой-нибудь декрет, который заденет их банковские счета, и я думаю, что почести они мне отдадут с толпой и дубинами. — Он покачал головой. — Традиции таковы, что для молодой знати почетно служить в Гвардии. Если я попытаюсь выйти за границы дозволенного, я думаю, что другое занятие заменит службу в Гвардии в качестве высокородного долга перед обществом.
— Не все так считают, сир — тихо сказал Бенедикт. — Не все из нас считают вас пережитком прошлого.
— Не Ланкастеры, — добавила Гвен.
— Возможно, — задумчиво произнес шпилеарх. — Но даже если это и так, мне интересно, Гвен, почему ты хочешь вступить в гвардию.
— Я единственный ребенок в роду моего отца, — ответила Гвен.
— И, являясь таковой, можешь быть освобождена от подобной службы без потерь для своей чести или чести семьи. Никто не подумает о тебе дурного, реши ты уклониться от службы.
Гвен немного подняла подбородок.
— Я буду служить, сир.
Шпилеарх отклонился на сидении и мгновение рассматривал ее. Затем он сказал:
— Я не проявлю к вам никакого фаворитизма, мисс Ланкастер, несмотря на вашу важность для дома вашего отца. Вы будете получать задания, как и любой другой рекрут. Некоторые из этих заданий могут привести вас к опасности. Больше молодых мужчин и женщин, чем я могу вспомнить, были ранены или погибли, исполняя свой долг, следуя моим приказам. Вы понимаете?
— Да. Понимаю, сир.
Он доел последние несколько кусков своего пирожка задумчиво нахмурившись. Затем он повернулся к Бенедикту.
— То же касается и вас, мастер Сореллин. Я выбираю людей, наиболее подходящих для текущих заданий, основываясь на их способностях. Вы уже попали под удар на моей службе и можете попасть снова.
— Да, сир, — сказал Бенедикт так, будто шпилеарх сообщил ему, что вода мокрая.
Эддисон кивнул и сказал:
— У нас будет около сорока новых рекрутов и столько же вернувшихся ветеранов. Я увижу вас двоих во дворце в конце цикла тренировок, чтобы принять ваши клятвы и подписать контракты.
— Конечно, сир, — сказала Гвен. — Сир…
— Мисс Ланкастер, — сказал Правитель с укором.
— Эддисон, — сказала она, и затем добавила, — сэр.
Он улыбнулся, в основном глазами.
— Да?
— Если бы я знала, кто вы, раньше…
— У вас было бы полное право отреагировать точно так же, мисс Ланкастер, — твердо сказал он. Прошу простить меня за мою грубость. Мне очень редко доводится быть невежливым забавы ради, и боюсь, что у меня угнетающе плохое чувство юмора. Я надеюсь, вы меня простите.
Она почувствовала, как щеки опять наливаются теплом.
— Конечно, сир.
Внезапно раздался гулкий звон. Кто-то звонил в колокола в центре общественной площади хаббла рядом с рынком.
Бенедикт напрягся. Затем он запихнул вторую половину своего пирожка в рот одним куском. Гвен автоматически подтолкнула к нему свой пирожок, и он сгреб его, очевидно не думая, инстинктивно.
— А, — сказал шпилеарх. — Кажется, я видел объявление о том, что сегодня будет дуэль. Возможно, я слышал, что ситуация может оказаться сложной и неприятной для участников. Не знаете ли вы что-нибудь об этом, мисс Ланкастер?
Его голос был спокойным, даже немного задорным, но было что-то в его словах, что наводило на мысли о стали.
— Мне кажется, что вам отлично известно, что я знаю, сир.
Его зубы мелькнули на секунду.
— Тогда, я так понимаю, вы собираетесь довести дело до конца.
— Собираемся, — сказал Бенедикт тихим голосом.
Шпилеарх кивнул.
— Очень много глаз следят за тем, что вы сегодня сделаете, мисс Ланкастер — и мои среди них.
Гвен сглотнула. Большой колокол пробил еще несколько раз и умолк.
Шпилеарх взглянул в сторону источника звука и кивнул, несомненно отпуская их.
— Тагвинны — славные люди. Дом Ланкастер всегда пользовался моим уважением, мисс. Я надеюсь, что сегодняшние события оправдают это уважение.
Гвен могла распознать приказ, когда слышала его, и сердце ее внезапно забилось чаще. Ситуация перестала быть простым недоразумением, случившимся из-за ее ошибки. Внимание шпилеарха означало, что на ее Дом тоже падут последствия.
— Да, сир, — сказала она, в горле у нее пересохло. — Оправдают.