Курсант Сенька

Глава 8

Время нового испытания неумолимо приближалось — я стоял в строю среди других курсантов, ожидая отправки на ночное ориентирование. Воздух был пропитан напряжением и запахом хвои.

— Форсунков, подтяни ремень! Что за разгильдяйство? — рявкнул старший лейтенант Кузеванов, задумчиво поглаживая свои густые усы.

И мой товарищ торопливо подтянул ремень, одергивая полевую форму. Рядом с ним переминался с ноги на ногу нервный Пашка, а чуть поодаль застыл Овечкин — невозмутимый, словно бронированная машина на параде. Вскоре нас погрузили в потрёпанные ЗИЛ, и колонна тронулась в сторону леса. Я прижался к холодному борту машины, вслушиваясь в монотонный рокот двигателя и размышляя о своей удаче с товарищами. Хоть и считался среди них самым смекалистым (как-никак, сорок пять лет в прошлой жизни за плечами, и память не подводит), но без этих ребят служба стала бы невыносимой.

Погружённый в размышления, я не заметил даже, как время пролетело. Грузовики, подпрыгивая на ухабах разбитой лесной дороги, вскоре остановились на опушке. Сумерки уже сгустились до черноты, и только звёзды ярко мерцали на чистом небосводе. Я машинально отыскал Полярную звезду и зафиксировал её положение — привычка еще с прошлой учебы.

— Товарищи курсанты! — голос Кузеванова разрезал тишину. Он стоял перед нами, суровый силуэт, освещённый желтоватым светом фар грузовика. — Сегодня у вас практическое занятие по ночному ориентированию. Задача предельно ясна — пройти по маршруту, отмеченному на карте, и вернуться в исходную точку. И задача эта на время.

Рядом с ним выстроились старшекурсники во главе с младшим сержантом Лосевым. Я заметил, как Лосев обменялся с ними многозначительными взглядами и ухмыльнулся. От этой ухмылки повеяло холодом.

— Разбиваю вас на группы по четыре человека, — продолжал Кузеванов, сверяясь с планшетом. — Состав групп определяйте самостоятельно.

Мы переглянулись с ребятами — редкая удача, что можем держаться вместе. Дальше нам выдали компасы, топографические карты, карманные фонарики и сухой паёк в характерных зелёных брикетах.

— Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться? — спросил я, когда Кузеванов проходил мимо нашей группы.

— Обращайтесь, курсант Семёнов, — недовольно буркнул он, останавливаясь.

— Разрешите узнать, с какой целью старшекурсники присутствуют на учениях? Они тоже будут проходить маршрут?

— Они будут наблюдателями и помощниками, Семёнов. Не задавайте лишних вопросов, — отрезал он, отворачиваясь.

И вскоре я заметил, как Лосев, проходя мимо нас, якобы случайно толкнул Лёху плечом. Что-то здесь было нечисто… Когда же все приготовления завершились, Кузеванов скомандовал.

— По группам разойдись! Начинаем через пять минут!

Мы отошли в сторону, и я развернул карту, подсвечивая её карманным фонариком.

— Смотрите, ребята, нам нужно пройти вот по этому маршруту, — я показал линию на карте. — Сначала на север два километра, потом на восток километр, затем на юг и обратно к исходной точке.

— Давай проверим компас, — предложил Колька, поправляя пилотку.

Я достал компас и внимательно посмотрел на него. Что-то было не так. Я поднял глаза к небу, нашёл Полярную звезду, а потом снова взглянул на компас.

— Ребята, с компасом что-то неладно, — тихо произнёс я. — Смотрите, по звёздам север там, — я указал рукой, — а компас показывает совершенно в другую сторону.

— Может, он неисправен? — предположил Пашка, нервно поправляя ремень сумки.

— Нет, — я покачал головой. — Проверь свой.

Все достали компасы, и результат был одинаков. В воздухе повисло тревожное предчувствие.

— Это второкурсники, — процедил я сквозь зубы. — Размагнитили компасы или поднесли что-то металлическое. Хотят, чтобы мы заплутали в лесу.

— Что делать будем? — Лёха нервно покосился на ухмыляющихся старшекурсников.

— Сделаем вид, что идём по компасу, а сами будем ориентироваться по звёздам, — ответил я твёрдо.

— Ты уверен, Сенька? — с сомнением протянул Пашка.

— Как дважды два. Смотрите — Полярная звезда всегда указывает на север. Она в созвездии Малой Медведицы, на конце «ручки ковша». Сначала найдите Большую Медведицу — вон она, видите? Теперь мысленно проведите линию через две крайние звезды ковша и отложите пять таких же расстояний — там и будет Полярная.

— Вижу! — выпалил Колька.

— Тише ты, — осадил я его. — Теперь к делу. Делаем вид, что следуем компасу, но идём по звёздам. Если Полярная справа — значит, движемся на восток, если слева — на запад, если перед нами — на север, если за спиной — на юг.

— Группа номер один, приступить к выполнению задания! — раздалась команда Кузеванова.

И мы демонстративно сверились с компасами и тронулись в путь. А Лосев с ухмылкой наблюдал за нами. Ничего, посмотрим, кто будет смеяться последним. Мы специально не стали менять компасы — покажем им, на что способны первокурсники. Лес стоял тёмный, но звёзды хорошо просматривались сквозь оголённые ветви деревьев. Периодически мы делали вид, что сверяемся с компасом, но я неотрывно следил за положением Полярной звезды.

— Сенька, ты голова, — шептал Лёха, когда мы одолели половину маршрута. — Без тебя сейчас плутали бы в чащобе, как последние неудачники.

— Не расслабляйся, — оборвал я. — Нам ещё возвращаться. Смотрите, теперь поворачиваем на восток.

Мы продирались сквозь лес, преодолевая овраги и ручьи, перелезая через поваленные стволы. Я постоянно сверялся со звёздным небом и мысленно отмечал наш путь на карте, словно штурман на боевом задании.

Так что мы вовремя вышли к исходной точке. И Кузеванов, с секундомером «Агат» в руках, удивлённо вскинул брови, когда нас увидел.

— Семёнов? Уже вернулись?

— Так точно, товарищ старший лейтенант! — отчеканил я, вытянувшись по стойке «смирно».

— Маршрут пройден полностью?

— Так точно! Все контрольные точки отмечены на карте.

Кузеванов проверил нашу карту, сверился с секундомером и покачал головой.

— Неплохо, курсанты. Даже очень неплохо. А я-то думал, что вы те ещё разгильдяи после того случая на полигоне.

Но я едва ли слушал его слова, исподтишка наблюдая, как Лосев и его подручные-старшекурсники с недоумением и плохо скрываемой злостью смотрели на нас. Их план с треском провалился!

— Как вам удалось так быстро пройти маршрут? — не унимался Кузеванов.

— Товарищ старший лейтенант, мы следовали вашим инструкциям и использовали навыки, полученные на занятиях, — доложил. — К тому же при такой отличной видимости звёзды позволяют ориентироваться не хуже компаса.

— Хм, возможно, я вас недооценивал, — проворчал Кузеванов, прищурившись. — Ставлю вашей группе «отлично».

Теперь мы с ребятами едва сдерживали ликование. А отойдя на безопасное расстояние, Колька с силой хлопнул меня по плечу.

— Сенька, ты настоящий герой! Без тебя мы бы до сих пор блуждали по лесу, как партизаны без карты.

— Да будет вам, — смутился я, опуская глаза. — Просто повезло с погодой — ночь выдалась ясная, звёзды как на ладони.

Оглянувшись же, я заметил, как Лосев что-то яростно выговаривал своим приспешникам. Их замысел провалился, и это была наша маленькая, но значимая победа. И пусть не знаю, что нас ждет ещё впереди, но сегодня мы доказали — действуя сообща и включая голову, можно преодолеть любые препятствия.

Ну а после того как Кузеванов выставил нам высший балл, мы принялись ожидать возвращения остальных групп. Постепенно подтягивались другие курсанты — кто вовремя, а кто с заметным опозданием. Некоторые выглядели совершенно измотанными, словно часами кружили по одному и тому же месту. Лосев же со своей компанией тихо посмеивался над ними, перешептываясь. А когда все группы наконец собрались, нас построили и направили к ожидающим ЗИЛам.

Мы с товарищами забрались в кузов одной из машин. Но к моему удивлению, туда же поднялись и старшекурсники во главе с Лосевым, хотя это даже к лучшему… Они расположились напротив нас, и в тусклом свете я отчётливо видел их недовольные физиономии.

Грузовик тронулся, подпрыгивая на колдобинах. Брезент хлопал на ветру, а сквозь щели задувал промозглый воздух. Ехали молча, но я чувствовал, как с каждой минутой нарастает напряжение. Лосев буравил меня взглядом, а его дружки перешёптывались, бросая в нашу сторону косые взгляды. Я же окинул глазами своих товарищей — Лёха нервно теребил пуговицу, Пашка уставился в пол, лишь Колька, как всегда невозмутимый, сидел, скрестив руки на груди. Понял — пришло время расставить все точки над «и».

— Товарищ младший сержант, разрешите обратиться? — отчеканил я, глядя прямо на Лосева.

Он удивлённо вскинул брови.

— Обращайся, — процедил он сквозь зубы.

Я выпрямился, расправив плечи, и посмотрел ему прямо в глаза.

— Вы, наверное, удивлены, товарищ младший сержант, что командир Морозов не устроил мне разнос, когда я должен был передать ему вашу дезинформацию о поломках?

И в кузове повисла тишина — даже рокот двигателя и скрип рессор казались приглушёнными.

— Так вот, я её не передавал, — продолжил я твёрдым голосом. — Я сразу раскусил, что вы хотели меня подставить. И с учебной миной на полигоне была ваша работа. Да и с компасами сегодня что-то странное творилось, и не случайно. Но мы выбрались и справились с задачей.

Лосев напрягся, его лицо окаменело, а второкурсники настороженно переглянулись.

— Ты на что намекаешь, салага? — процедил Лосев сквозь зубы.

— Я не намекаю, а говорю прямо, — твердо ответил я. — Мы не ищем ссоры. Ваше же поведение — явление, может, и привычное, но мы всегда дадим отпор и не станем плясать под чужую дудку. И в сложившейся ситуации я вижу только два выхода.

Теперь напряжение достигло апогея. Мои товарищи обменялись взглядами, но я ощущал их молчаливую поддержку. А Колька придвинулся ближе, демонстративно положив свою крепкую ладонь мне на плечо.

— Первый вариант, — я загнул большой палец, — продолжаем противостояние. Но учтите, первый курс не сломается. Мы будем держаться единым фронтом и отвечать на каждую вашу провокацию.

Я намеренно выдержал паузу, чтобы смысл сказанного лучше отпечатался в их сознании. Грузовик подпрыгнул на колдобине, и все мы на мгновение взлетели над деревянными скамейками.

— Второй вариант, — я загнул указательный палец, — обращусь к знакомому курсанту-третьекурснику. И договорюсь с его сокурсниками о поддержке.

Я заметил, как дрогнуло лицо Лосева при упоминании третьего курса.

— Разумеется, третий курс тоже может тоже попытаться нас эксплуатировать, — продолжил я. — Но я скажу им напрямик — раз мы второму курсу не подчиняемся, то и третьему не станем. И вместо постоянной дани мы готовы единожды скинуться и отблагодарить их за помощь — сигаретами и продуктами. Больше же ничего давать не будем на постоянной основе.

Остальные же первокурсники в кузове начали одобрительно кивать. Даже те, кто изначально не поддерживали наш план.

— И весьма вероятно, что третий курс согласится помочь, — я понизил голос, но говорил отчётливо, — и прессовать начнут уже вас, второкурсников. Тогда вы сами себе яму выкопаете, если не прекратите донимать нас, первый курс, — я смотрел прямо в глаза Лосеву. — Решать вам, товарищ младший сержант. Но в любом случае, вы ничего от нас не получите ни в одном из вариантов. Да и долго терпеть мы не будем, так что возможно скоро нам станет помогать третий курс.

Сейчас второкурсники переглядывались между собой. И я заметил, как один из них наклонился к Лосеву и что-то прошептал ему на ухо. Лосев вдруг хмыкнул и неожиданно расплылся в улыбке.

— А ты не промах, Семёнов, — произнёс он, качнув головой. — Соображаешь. — и повернулся к своим товарищам. — Что скажете? Молодые-то с характером попались!

Второкурсники тоже заулыбались, и напряжение начало рассеиваться.

— Да уж, — протянул один из них, — с компасами обвели вокруг пальца. Я думал, они до утра будут по лесу блуждать.

— А ты как догадался? — спросил Лосев, обращаясь ко мне.

— По звёздам сориентировались, — ответил я.

— Находчиво, — кивнул Лосев. — Знаешь, Семёнов, мы ведь просто проверяли вас. Каждый первый курс через это проходит. Надо же понять, кто чего стоит, — а еще он наверное не договорил, что им надо понять, кто слабое звено, чтобы использовать.

— Вы прошли проверку, — он протянул мне руку. — Молодцы, хорошо держались.

Я пожал его руку, чувствуя, как напряжение последних недель медленно отступает, словно отлив на Балтике.

— Так что, мир? — спросил я, глядя прямо в глаза.

— Мир, — твёрдо кивнул Лосев. — Вы нормальные ребята, с вами можно дело иметь. И остальные второкурсники вас больше не тронут, я прослежу.

И старшекурсники, будто по команде, начали пересаживаться к нам, похлопывая по плечам и пожимая руки. Кто-то извлёк из кармана помятую пачку сигарет и они пошли по кругу. Лёха же, примостившийся рядом со мной, толкнул меня локтем и восхищенно прошептал.

— Сенька, ты гений! Как ты это провернул?

Я только пожал плечами… Колька с другой стороны крепко стиснул моё плечо, а Пашка смотрел на меня с нескрываемым уважением. И вот так под гул разговоров и взрывы смеха мы доехали до училища. А когда грузовик остановился, и мы начали выпрыгивать из кузова, Лосев удержал меня за рукав.

— Слушай, Семёнов, а ведь я тебя ещё на вступительных экзаменах приметил. Ты тогда на турнике подтянулся больше всех.

— Было дело, — кивнул я, вспомнив тот день.

— Приходи завтра в спортзал после ужина. У нас там неформальные соревнования между курсами. Покажешь, на что способен.

— Посмотрим, — ответил я. — И товарищей приведу может.

Мы пожали друг другу руки еще раз и разошлись. А когда мы с ребятами шагали к казарменному корпусу, Лёха не унимался.

— Сенька, ты просто… просто… Слов нет!

— Да брось ты, — отмахнулся я. — Просто повезло, что Лосев оказался нормальным парнем. Могло и по-другому всё обернуться.

— Нет, не могло, — твёрдо возразил Колька. — Ты всё верно рассчитал. Они бы не стали связываться с третьим курсом. А третьекурсники не дураки, чтобы отказываться от гостинцев, пусть и разовых. Им ничего не стоит второкурсников на место поставить.

И я лишь молча улыбнулся. Впереди нас ждали ещё годы учёбы, но теперь я был уверен — мы справимся…

Временем позже

в Берёзовке

В небольшой избе на окраине деревни теплился желтоватый свет в окне. Пётр Семёнов, усевшись за дощатым столом после изнурительной смены на колхозной ферме, наконец-то позволил себе минуты отдыха. Перед ним исходила паром тарелка с рассыпчатой картошкой и домашними малосольными огурцами.

— Зина, присаживайся уже, — окликнул он супругу, всё ещё хлопотавшую у русской печи. — Всё остынет ведь.

Зинаида Семёнова, невысокая женщина с лучистыми глазами, повязанная ситцевым платком, обтёрла натруженные руки о холщовый фартук и опустилась на лавку. Её усталое лицо всё равно светилось внутренним теплом.

— Сегодня от Сенечки весточка пришла, — проговорила она, извлекая из кармана письмо. — На, прочти.

Пётр отложил алюминиевую вилку, вытер руки о выцветшую майку и с трепетом принял письмо. Водрузив на переносицу очки в простой металлической оправе, он начал читать вслух.

— «Здравствуйте, дорогие мама и папа! У меня всё благополучно. Учёба идёт своим чередом. Недавно были на полевых учениях, осваивали ориентирование на местности. Я справился не только с компасом, но и научился определять направление по звёздам…»

Пётр не сумел скрыть отцовской гордости.

— Вот молодчина! — он продолжил чтение. — «С товарищами-курсантами отношения наладились. Поначалу было непросто, но теперь всё устроилось. Питание нормальное, не беспокойтесь. Обмундирование добротное, тёплое. На зимних каникулах приеду…»

Зина слушала, подперев щёку ладонью, и улыбалась, представляя своего Сенечку в курсантской форме.

— Вырос наш сынок, — тихо промолвила она, когда Пётр закончил чтение. — Совсем взрослым стал.

— Да уж, — кивнул Пётр, аккуратно складывая письмо. — Гляди, офицером у нас станет! Не то что мы с тобой — я животноводом на ферме, ты дояркой в колхозе. У него иная судьба будет.

За окном же в это время заливисто залаял пес, извещая о приближении гостей и вскоре в дверь постучали.

— Входите, не заперто! — крикнул Пётр.

В избу вошли Савелий и Валентина Козловы. Их лица выглядели осунувшимися и встревоженными.

— Здорово, Петро, — поздоровался Савелий, крепко пожимая руку хозяину. — Не помешали?

— Какое там, проходите, располагайтесь, — Пётр подвинулся, освобождая место за столом. — Зина, организуй гостям чаю.

Валентина тяжело опустилась на лавку и достала из кармана застиранный платок, чтобы промокнуть глаза.

— Что стряслось-то? — встревоженно спросила Зина, расставляя на столе гранёные стаканы в подстаканниках.

— От Кирилла письмо пришло, — глухо произнёс Савелий. — В армии он только совсем недавно, а уже в Афган хочет поехать. Но ладно хоть сразу-то туда пишет, что его не возьмет никто — сначала подготовка и обучение несколько месяцев.

— Мы не понимаем, зачем ему это надо, — проговорил Савелий, принимая чашку с чаем. Голос его звучал обыденно, но в глазах таилась тревога. — Говорит, всё нормально, что служить просто хочет, так кто ж ему не дает просто так служить в армии-то.

Валентина всхлипнула, прижав уголок платка к губам.

— Каждый день сердце не на месте, — произнесла она дрожащим голосом. — Упертый он у нас…

— Держись, Савелий, — Пётр нахмурился и положил свою тяжёлую, мозолистую руку на плечо товарища. — Кирилл — парень крепкий, да и кто его знает что там будет, никто же толком ничего не говорит и не знает.

— Да уж надеемся, что все будет хорошо, — вздохнул Савелий, глядя в янтарную глубину чая. — А ваш-то как? От Сеньки известия есть?

— Вот, сегодня письмо получили, — сказала Зина. — Пишет, что всё хорошо, учится.

— Это хорошо, что в училище, — проронила Валентина. — Хоть не в армии еще…

Она не договорила, но все поняли недосказанное. А когда Козловы вскоре ушли, Зина долго стояла у окна, вглядываясь в свинцовое небо. Пётр же подошёл и обнял её за плечи.

— О чём думаешь? — спросил он тихо.

— А вдруг и нашего потом случись что куда-то после службы в армии… — голос Зины дрогнул. — Ведь все может не закончиться к тому времени.

Пётр крепче обнял жену.

— Не терзай себя раньше времени, — сказал он твёрдо. — Сенька у нас смышлёный, осторожный. И выполнение интернационального долга не вечное — глядишь, к тому времени всё уже разрешится.

— А если нет? — Зина повернулась к мужу, в её глазах блестели слёзы.

— Но что поделаешь? Такая у него будет служба. Он сам выбрал эту стезю, — Пётр провёл ладонью по её спине.

Зина вытерла слёзы краем выцветшего ситцевого платка.

— Помнишь, как он маленький был, всё с деревянным пистолетом носился? «Я буду военным, как дядя Ваня!» — твердил. А мы и радовались — престижно, почётно…

— И сейчас почётно, — убеждённо произнёс Пётр. — Но я понимаю твою тревогу — страшно за сына.

И они ещё долго стояли так у окна, обнявшись и глядя на сумерки, окутывающие колхозный двор, где у сарая громоздился новенький МТЗ-80. В печи же потрескивали берёзовые поленья, за окном шелестели листья берёз, давших название их деревне Берёзовке. А перед сном Зина достала из комода фотографию Сеньки, сделанную перед отъездом в училище. Серьёзный юноша с прямым взглядом смотрел с карточки, словно безмолвно обещая, что всё будет хорошо.

— Береги себя, сынок, — прошептала Зина, прижимая фотографию к груди.

Армия

Ветер пронизывал насквозь, а Козлов Кирилл Савельевич стоял в строю на плацу учебной части чувствовал, как мороз добирается до самых костей. Первые месяцы армейской службы оказались совсем не такими, как он себе представлял.

— Козлов! Что за чертовщина у тебя на голове? — рявкнул старшина Петренко, подходя к строю. — Это стрижка или сено на голове растет?

Кирилл молчал, глядя прямо перед собой. Желтые от табака зубы он старательно скрывал, сжав губы. Курить в части было строго запрещено, но по ночам в туалете он все равно затягивался сигаретой, которые тайком передавали старшие.

— Отвечай, когда с тобой разговаривают! — старшина подошел вплотную.

— Товарищ старшина, стрижка по уставу! — четко отрапортовал Кирилл.

Петренко недовольно хмыкнул и прошел дальше по строю. Курс молодого бойца был обязательным для всех призывников без исключения — он длился месяц, а потом еще и три месяца интенсивной подготовки в период молодого пополнения, который длился три месяца. Нужно это было, чтобы превратить вчерашних школьников без военной подготовки в настоящих солдат.

День начинался в пять утра с подъема. Физическая подготовка, строевая, изучение материальной части автомата, тактическая подготовка — все это шло нескончаемым потоком с раннего утра до позднего вечера.

— Козлов, ко мне! — позвал его после ужина сержант Зуев, один из немногих, кто относился к молодым более-менее по-человечески.

Кирилл подошел, держа руки по швам.

— Слушай, земляк, — тихо сказал сержант, оглядываясь по сторонам. — Видел, как ты сегодня автомат разбирал. Толково работаешь. Может, есть желание после КМБ подать рапорт на сверхсрочную службу?

— Товарищ сержант, так я и так собирался это сделать, — честно ответил Кирилл.

— Это похвально! Кстати, сейчас в Афганистане наши ребята служат и добровольцы тоже не помешают. Правда, сначала курс молодого бойца закончить надо, потом специальную подготовку пройти. Но если характер есть… И если командование затребует еще людей, то…

Зуев многозначительно посмотрел на него, кивнул и ушел не договорив. А Кирилл остался стоять в коридоре казармы. За окном же завывал ветер, где-то вдалеке лаяли собаки. Он достал из кармана смятую пачку — последнюю, которую передал ему вчера Васильев перед увольнением в запас.

«Афганистан…» — подумал он, разглядывая сигарету. Серьезный по натуре, он понимал, что впереди еще долгие месяцы службы, и каждый день будет проверкой на прочность. В этот момент где-то в казарме заиграла губная гармошка — кто-то из ребят наигрывал грустную мелодию. Кирилл спрятал сигарету обратно в карман и пошел готовиться ко сну. Завтра снова подъем в пять, снова строевая, снова автомат, снова бесконечные команды сержантов. Курс молодого бойца продолжался…