Курсант Сенька

Глава 7

Я уже свыкся с тем, что иногда у нас всё шло не по плану в учёбе, и что здесь царила железная дисциплина, при которой малейший промах мог лишить тебя законного отдыха. Но мы с товарищами справлялись с этими трудностями, и ритм такой жизни стал для нас обыденностью. Именно так в нас и закалялся характер.

Однако ущемлений от старшекурсников избежать не удалось… Это было ожидаемо, и я всё гадал, когда же настанет этот момент. Случилось это спустя пару месяцев, когда второкурсники решили, что нам слишком вольготно живётся и пора бы нас «приструнить».

Шли мы с товарищами по переходу корпуса в перерыве между занятиями, а навстречу — они, второкурсники. Важные, с задранными подбородками. Всего трое — рослые, с наглыми физиономиями. Один из них тут же припёр к стенке нашего Пашку Рогозина.

— Чего без дела шляетесь? — процедил он.

Рогозин же посмотрел на нас выпученными глазами — мол, выручайте, братцы!

— Мы не шляемся, а на занятия идём, — ответил я за Рогозина.

— А он что у вас немой? За себя ответить не может? — усмехнулся второй с заострённым подбородком.

— Могу, — буркнул Паша. — Руку убери!

— Я смотрю, ты, салага, субординацию совсем не соблюдаешь? — зловеще ухмыльнулся дылда. — Для тебя я товарищ курсант! Так что не тыкай.

— Товарищ курсант, руку уберите, — вмешался Овечкин с серьёзным лицом.

— Значит так, салаги, — дылда убрал руку. — Вы здесь никто и звать вас никак. Должны слушаться старших, так что сегодня в свободное время явитесь к нам и начистите всем сапоги до блеска. А то мы малость устали.

— С какой это стати мы должны это делать? — Форсунков развёл руками.

— О, жирный, — усмехнулся третий. — Сейчас всё поясню, что ты должен делать и почему! Судя по твоей комплекции, у тебя угощений всегда вдоволь, вот их тоже нам принеси. Да пачку сигарет в военторге купи, и тогда мы тебе и твоим товарищам «тёмную» не устроим.

— Вот-вот, — кивнул дылда. — Можем вообще кого-то из вас насильно в самоволку утащить, и так до четвёртого курса. Да и репутацию вам перед командованием славно подпортим. Так что решайте сами. По мне, так проще поделиться со старшими товарищами куревом и едой, чем вылететь отсюда с волчьим билетом.

— Гуляйте, салаги! — хмыкнул другой, и они, посмеиваясь, удалились в противоположную сторону.

А мы с товарищами переглянулись — дело обстояло паршиво, но лично я на побегушках у этих хлыщей бегать не собирался. Либо они и вправду решили так нас эксплуатировать основательно, либо это проверка характера — хотят отсеять слабаков и выяснить, на кого можно давить.

— И что, нам теперь им на сигареты всегда скидываться? — Паша заговорил первым. — А бабушке я тогда что отправлять буду?

— Спокойно, никто скидываться не будет, — вздохнул я. — Надо подумать, как дать им отпор.

— Отпор? — вскинул брови Алёша, нервно поправляя ремень. — Они же тогда целую свору соберут и подкараулят нас в тёмном углу. И что мы потом командованию докладывать станем? Никаких ведь доказательств не будет.

— Во-первых, докладывать мы пока никому ничего не станем — нытиков и слабаков нигде не жалуют, — я задумчиво потёр лоб, ощущая, как внутри закипает решимость. — А во-вторых, объединимся с нашими однокурсниками. Если хоть один из нас прогнётся перед этими, считай, всех себя похороним.

— Тогда лучше в одиночку не ходить после отбоя, когда офицеры расходятся, — предложил Коля, понизив голос до шёпота.

— Верное решение, — кивнул я. — Ничего делать не будем, а в свободное время переговорим с нашими.

Парни молча кивнули и двинулись на занятия — опаздывать было непозволительной роскошью. Но я заметил, как Рогозин и Форсунков нервно переглядываются, на их лицах читалось сомнение. Только Овечкин шагал с решительным видом, готовый дать отпор, хотя все мы понимали, чем это грозит. Кто знает, какую пакость мог устроить второй курс? Никому не хотелось вылететь из училища с волчьим билетом и испорченной характеристикой. Но и прогибаться было нельзя — либо мы отвоюем уважение к себе, либо… Нет, курсантами нас тогда назвать будет нельзя.

И вечером в казарме товарищи попросили меня выступить перед сокурсниками.

— Товарищи, разговор есть! — кашлянув в кулак, обратился я ко всем присутствующим.

— Что стряслось, Семёнов? — насупился Дятлов, оторвавшись от чистки сапог.

— Вопрос такой — к кому-нибудь ещё старшекурсники с требованиями подкатывали? — я говорил негромко, но твёрдо. — Нас вот заставляли сапоги им чистить и сигареты пачками таскать. Только я лично прогибаться не намерен. Раз уступишь — на шею сядут.

— Я часть покупок в военторге отдаю им, — нехотя признался широколобый Петька Водонаев, глядя в пол. — Мне проблемы ни к чему. Отчислят — отец своими руками придушит.

— Отдавать каждый раз свои продукты — это по-твоему нормально? — Овечкин презрительно хмыкнул.

— Мои продукты — мне и решать, — угрюмо буркнул Водонаев, отворачиваясь.

— Как знаешь, твоё дело, — у Коли брови взлетели вверх от возмущения.

— Парни, предлагаю объединиться и держаться вместе, — я снова взял слово, обводя взглядом притихшую казарму. — Мы должны стоять друг за друга горой, как нас и учили. Будем передвигаться группами и не идти на поводу у старших. Или вы до четвёртого курса хотите быть у них на побегушках?

— А если они нас подставят на практике или во время занятий? — возразил Стасик Усачев, нервно теребя пуговицу. — Никто ведь нам на слово не поверит.

— Трусы, — еле слышно процедил Колька рядом со мной.

Я ожидал такой реакции… И всё же большинство оказалось на нашей стороне, что не могло не радовать. Теперь предстояло держать ухо востро и не дать себя сломать. Система была суровой, но мы были готовы бороться за своё место в ней.

— Вот и поговорили, — Форсунков размял пальцы, издав сухой треск. — Время уже позднее, скоро отбой. Я в умывальную. Вы со мной? — он окинул нас испытующим взглядом. — Мы же договорились не разделяться. Не то чтобы я трусил, но если они толпой прижмут…

— Идём, — я первым схватил полотенце и мыльницу с зубной щёткой.

Драки в училище карались со всей строгостью устава, вплоть до отчисления. Но в нашем случае столкновение казалось неизбежным. Главное — не наносить серьёзных увечий и не бить по лицу. Если проучим второкурсников, они жаловаться не побегут — не в их интересах. Мы скажем, что защищались. Но и нам нельзя выносить сор из избы — командование не должно узнать о стычке — нам хуже в дальнейшем будет.

В умывальной же пока было спокойно. Несколько курсантов заканчивали чистить зубы над раковинами и расходились. А Форсунков начал раздеваться, чтобы сходить в душ. Парни двинулись за ним, но я резко остановил их.

— Стоп! Один моется, остальные караулят. Иначе застанут врасплох, да ещё и форму стащат — будем потом голышом по казарме скакать.

— Дело говоришь, Сенька, — кивнул Коля, и мы, не теряя времени, принялись чистить зубы.

И тут, словно материализовавшись из сырого воздуха умывальной, появились второкурсники. На этот раз их было пятеро, и, заметив нас, они расплылись в самодовольных ухмылках.

— Живее зубы чистите и марш сапоги нам натирать! — скомандовал один из них.

— А сигареты-то достали? — потёр ладони дылда.

Я спокойно перекрыл воду и обвёл взглядом товарищей. Форсунков, успевший раздеться догола, напрягся и молниеносно обмотал бёдра полотенцем.

— Парни, — обратился я к своим ровным, почти будничным тоном, — в голову не бьём, чтобы следов не оставалось.

Второкурсники аж замерли, явно ошарашенные моими словами. Они переглянулись, словно проверяя, не послышалось ли им. Такой дерзости от молодых они явно не ожидали. Я же мысленно просчитывал тактику боя и наши шансы.

У меня было преимущество — я занимался боксом, и даже в этом юном теле продолжал усердно тренироваться. Но весовая категория у меня здесь не тяжёлая, а противников пятеро, значит, придётся рассчитывать на товарищей. Овечкин — парень крепкий, с отличной физической подготовкой.

Рогозин хоть и худощавый, но за время в училище обзавёлся мускулатурой, да и приёмы рукопашного боя мы уже изучаем на практике. Форсунков же — настоящий танк, и если ударит куда надо, то своего добьётся. Но характер у Рогозина и Форсункова, может, не самый отважный, однако они точно не трусы и не сдадутся — в этом я был уверен.

— Что-что ты там сказал? — недоверчиво подался вперёд тип с острым подбородком.

— Товарищи курсанты, — я мельком окинул их взором, — мы не станем выполнять ваши требования. Это не входит в наши обязанности.

— Вы что, салаги, решили, что сможете нас одолеть? — по его лбу пробежали глубокие морщины, когда он удивлённо вздёрнул брови.

— Предлагаю проверить их на физподготовку, — его товарищ тут же закатал рукава.

Ну всё — драка неизбежна… Тот, что с острым подбородком, толкнул меня в грудь, и я чуть не поскользнулся, прижавшись к стене, а его дружки бросились на моих товарищей. Дылда занёс кулак в сторону Лёхи, но Форсунков в последний момент вспомнил приём из рукопашного боя и перенаправил энергию нападавшего в сторону — дылда, потеряв равновесие, грохнулся на кафельный пол.

А вот я оказался прижатым к стене сразу двумя противниками. Пришлось действовать молниеносно — поставил блок предплечьем и нанёс одному из них удар в корпус. И мне удалось увернуться от встречной атаки, отскочив подальше, чтобы меня больше не зажимали. Затем принялся действовать по классической схеме — встретил одного из второкурсников точным ударом в грудь. Сразу отступил и добавил ему удар по корпусу.

— Ох-х, — второкурсник, охнув и прохрипев, согнулся пополам.

— У салаги, смотрю, навыки есть! — крикнул кто-то из противников. Видимо, имели в виду меня.

Я же обернулся и заметил, как курсант с горбатым носом пытался прессовать Пашку. Он собрался достать его боковым ударом, но Рогозин не растерялся — применил захват из рукопашки и повалил соперника на пол, заломив руку.

Но я отвлёкся — на меня уже напирал второй. Я уклонился и провёл серию ударов по корпусу.

— Рогозин, Форсунков! — крикнул я, заметив, что в этот момент положение товарищей начало ухудшаться. Второкурсники озверели и стали выкладываться против них на полную. — Встаньте спина к спине и прикрывайте друг друга! Не забывайте про подсечки, толчки в корпус и захваты!

— Понял, — отозвался Алексей, и парни примкнули друг к другу спинами, словно примагнитились.

У Овечкина же дела шли неплохо — он близко к себе никого не подпускал и работал не только руками, но и ногами бил умело. Молодцы, ребята, не растерялись. Я не прогадал — не струсили. Отступать нам было некуда — это дело чести. Своеобразное боевое крещение в училище.

И пока в голове мелькали эти мысли, один верзила вздумал провести мне подсечку. Но я не вчера родился — уйдя с линии атаки, я нанёс ему двойной удар по корпусу. В этот момент вдали раздался свисток дежурного — скоро отбой, пойдут проверять душевые. Пришлось заканчивать с дракой.

— Вам кранты! — ядовито прошипел дылда, проводя большим пальцем по горлу. — Ходите теперь и оглядывайтесь! Вылетите отсюда, как пробки из бутылок шампанского!

— Товарищ курсант, если вы хотите что-то ещё сказать, то лучше промолчите, — я посмотрел ему прямо в глаза, твёрдо и без тени сомнения. — Умнее поступите.

— Вот-вот, а то напугали ежа голым задом, — выпалил вдруг Овечкин, сжимая кулаки.

Но второкурсники ничего больше не произнесли, лишь окинули нас испепеляющими взглядами и удалились, чеканя шаг по мокрому кафелю.

— Слушайте, ребята, а мне это даже понравилось, — с неожиданным воодушевлением произнес Форсунков, стоявший позади нас. — Это, между прочим, была моя первая настоящая драка.

Мы втроем обернулись к нему. Полотенце соскользнуло с его бедер, и он стоял нагишом, улыбаясь во весь рот, словно первоклассник, получивший пятерку.

— Леха, прикройся, — усмехнулся Пашка, кивая на его наготу.

— Для первого боя ты держался отлично, — одобрительно заметил я. — Не зря на рукопашном бою пот литрами проливаешь.

— Да, братцы, то, что мы их сейчас уделали — это, конечно, дело, — Коля положил мне и Рогозину руки на плечи, понизив голос до полушепота. — Но они ведь отыграться захотят. Нас теперь подвох на каждом шагу подстерегать может.

— Само собой, — я начал собирать мыльно-рыльные принадлежности, понимая, что помыться толком уже не успею до отбоя. — Потому будем и дальше держаться вместе, как в строю. И глаза нужно держать открытыми даже на занятиях.

— Значит, мы влипли, да? — уныло поинтересовался Пашка, натягивая хлопчатобумажную майку.

— Ну да, по полной программе, — вздохнул я, застегивая пуговицы. — Но если выстоим, они должны нас зауважать. А если они совсем отпетые… — я на секунду замолчал, подбирая слова. — Будем действовать по обстановке.

Собрав свои вещи, мы направились в казарму. Завтра нас ждал непростой день — предстояло увидеть, что второкурсники приготовят для нас в ответ…

Временем позже

Нас снова отправили на практические занятия на полигон, но, к нашему огорчению, там оказался и второй курс. Среди них некоторые уже щеголяли лычками младших сержантов, и одному, согласно уставу, даже разрешалось отдавать нам прямые указания во время обучения. Это Кузеванов так решил облегчить себе задачу — видите ли, мы ему «все нервы вытрепали». Ясно было, что сегодня они знатно над нами поизмываются. Я почти не сомневался, что они в сговоре с нашими вчерашними противниками по душевой.

Но если включить голову и не действовать сгоряча, всё обойдётся. В конце концов, сам Кузеванов тоже присутствовал на полигоне, так что ещё посмотрим, кто кого подставит.

— Товарищи курсанты, а мы чего прохлаждаемся? — вскоре прицепился к нам младший сержант. — Думаете, для вас задач не найдётся?

— Никак нет, товарищ младший сержант! — гаркнули мы. — Мы только что закончили стрельбу и ждём дальнейших указаний.

— Тогда вот вам моё указание — найти потерянную учебную мину в пятом квадрате! Исполнять!

— Есть, исполнять!

Все ломанулись на поиски, но я притормозил своих товарищей.

— Мы так до ночи с этой миной провозимся, — сказал я им. — Пятый квадрат самый грязный, там после дождей всё раскисло, форму потом не отстираешь.

— Думаешь, это подстава? Решили над нами подшутить? — почесал подбородок Пашка.

— Да, похоже, держат нас за дураков, — кивнул я ребятам. — Нам надо сначала проверить, а потом действовать.

— В смысле проверять? Что предлагаешь? — глаза у Форсункова сузились.

— Надо подумать, — я потёр висок.

Воцарилось молчание… Второкурсники же уже недовольно косились в нашу сторону. Наверное, собирались нас подгонять. Думают, когда мы все в грязи извозимся и форму не отстираем, то схлопочем наряды вне очереди. Ну уж нет — не на тех напали! Я с подобными приколами уже сталкивался. Тоже мне «гении» нашлись!

— Я придумал, — щёлкнув пальцами, я хитро улыбнулся. — Стойте здесь и ничего не делайте. Я схожу проверю журнал учёта боеприпасов у дежурного. Если там порядок, значит, никакой учебной мины нет. Либо дежурному кирдык за ошибку. А так, крышка будет этим ребятам, но мы их сдавать сразу не будем, да и условия поставить не можем — они могут их не соблюсти. Зато покажем, что мы не лыком шиты.

— Это ты хорошо придумал, — улыбнулся Овечкин.

Махнув им рукой, я побежал на местный пост. Пробыл там недолго — как и предполагал, никакой мины не числилось. Но когда вернулся, этот младший сержант уже со своими сокурсниками наседал на моих товарищей.

— Вы что, оглохли? Или у вас сапоги вместо мозгов? Почему указание старшего по званию не исполняете? — чуть ли не рычал он на них.

— Товарищ младший сержант, — вмешался я, выпрямившись по стойке смирно, — нами была произведена сверка журнала боеприпасов, и все учебные мины в наличии — они на месте. Можем доложить об этом лично товарищу старшему лейтенанту Кузеванову, — лицо моё оставалось каменным, хотя внутри всё так и рвалось к усмешке.

Сдерживаться было мучительно трудно — у второкурсника физиономия от злости сперва побелела, словно мел, а затем стремительно налилась багровым. Он так яростно скрежетал зубами, что на мгновение мне почудилось — вот-вот бросится на нас с кулаками, но при всём честном народе такого себе позволить не мог.

— Не надо никому докладывать! Значит, ошибка вышла, — процедил он, явно подавляя рвущиеся наружу крепкие выражения.

— Будет исполнено, товарищ младший сержант! — отчеканили мы в унисон.

А второкурсники уже о чём-то перешёптываясь, отошли подальше. Ясное дело… На этом не закончится — нутром чую, впереди нас ждёт ещё немало подобных подстав.

— Сенька, ты — голова! — Коля же от радости встряхнул меня за плечи.

— Не расслабляйтесь, ребята, — предостерёг я. — Экипировку держите при себе, а перед стрельбами всегда проверяйте оружие при Кузеванове. Нам могут специально вывести из строя автоматы или заставить нас отвечать за недостачу снаряжения. У них в запасе множество изощрённых способов подставить нас перед командованием.

— У меня уже такое чувство, что кругом одни недруги, — недовольно цыкнул языком Пашка.

— Пока так и есть, — улыбнулся я. — Но скоро мы это изменим.

— Каким образом? — без тени веры в голосе спросил Форсунков, чей желудок предательски заурчал, возвещая о скором обеде.

— Мы заставим их понять, что мы — как кремень. Главное — продержаться ещё немного, а потом я выдвину им ультиматум.

— Ультиматум второкурсникам? — товарищи уставились на меня, как на умалишенного. — Ты что, рехнулся? Нам бы хоть как-то выжить, а ты о каком-то ультиматуме толкуешь.

— Узнаете всё в своё время — просто доверьтесь мне, — подмигнул я. Эта жизнь, как ни странно, начинала пробуждать во мне какой-то азарт.

— А нам потом точно хуже не станет? — Рогозин скорчил кислую физиономию.

— Не станет, — успокоил я его. — Ой, — и сразу спохватился, — а чего же мы стоим-то? Надо предупредить наших, что никакой мины нет!

Мы бросились к пятому квадрату, а там… Ёлки-палки! Наши сокурсники все по пояс в грязи, будто свиньи в хлеву, а у Дятлова так и вовсе все лицо в земляной жиже. Он что, эту мину искал, как кабан трюфели?

— Братцы, отбой! — крикнул я, размахивая руками. — Нет никакой мины! Ошибка вышла!

Сокурсники, разумеется, разразились неуставными выражениями — сомневаюсь, успеют ли они отстирать и высушить обмундирование к следующему занятию. Да и отстирается ли вообще… Впрочем, сегодня можно и в грязной форме походить — у нас практических занятий много, включая ночные. После ужина нас должны собрать и вывезти в лес на учения по ночному ориентированию. Будем действовать группами, с выставлением оценок.

— Курсант Семенов! — но тут меня снова окликнул младший сержант, прерывая мои размышления. — Срочно доложите товарищу командиру Морозову, что в блоках питания радиолокационных станций перегорели предохранители. Также вышли из строя несколько электронных блоков системы управления огнём.

— Есть, доложить о неисправностях, товарищ младший сержант! — отчеканил я и сделал вид, что устремился исполнять приказание.

Однако сам я укрылся за громадой техники. И решил с пользой потратить время — отжаться пару десятков раз. Для мышц полезно. Неужели этот сержант принимает меня за круглого дурака? Мог выбрать любого из курсантов, но указал именно на меня. Видимо, я их задел сильнее прочих. Оно и понятно — вчера осадил второкурсника, да так дерзко, что тот прикусил язык.

Так что я уверен — никаких поломок нет и в помине. А вот если бы я сейчас действительно побеспокоил командира Морозова этой выдуманной историей, потом бы света белого не увидел. Сержант бы только плечами пожал — «Не было такого». А на мне бы отыгрались за то, что от важных дел командира отвлёк.

Нет уж… Сейчас проведу время с пользой, а после сделаю вид, будто всё передал. И посмотрю на физиономии второкурсников, когда они так и не дождутся разгневанного Морозова. Главное — продержаться хотя бы сегодня, а потом поговорить со старшаками по-серьёзному…