Курсант Сенька

Глава 4

На следующий день я проснулся, как обычно, в пять утра. За окном еще сумрак, петухи только-только начали свою перекличку. Деревня просыпается, а я уже на ногах. Натянул старые спортивные штаны, майку с растянутым воротом и выскочил во двор. И снова пробежка — три километра до речки и обратно. А пока бежал, в голове крутились формулы по физике. Сила тяжести, ускорение, законы Ньютона. Всё это я уже когда-то знал… в другой жизни. Странно, вообще, осознавать, что я — сорокапятилетний бывший боксер — теперь заперт в теле семнадцатилетнего деревенского пацана Сеньки. Но ответов мне на это так понимаю здесь никто не даст, а скорее упекут в психбольницу, если начну задавать лишние вопросы.

Добежав же до речки, я сделал разминку. Потом отжимания — сто раз. Подтягивания на суку старого дуба — пять подходов по пятнадцать. Мышцы горели, но я знал, что это необходимо. В военном училище физподготовка — это половина успеха. А я туда обязательно поступлю, снова…

Потом я вернулся домой, на завтрак были — молоко, каша, яйца. А мать смотрела на меня с удивлением.

— Ох, Сенька, и зубришь целыми сутками науки сидишь и еще спортом занимаешься. А отдыхать-то когда?

— Не могу, мам, отдыхать. В военное ведь поступаю не для отдыха и надо быть в форме.

Она опять вздыхает. Не понимает, откуда у меня такое рвение. Ну еще бы — раньше я был обычным деревенским пареньком, а теперь с утра до вечера или бегаю, или над книжками корплю. После завтрака, кстати, снова — учёба. Разложил на столе учебники — алгебра, геометрия, физика, русский язык. Всё это я когда-то знал, так что, думаю все будет в порядке — плюсом Сенькины знания подключу, ведь он только недавно школу десять классов окончил.

Вот и сижу, да решаю задачи по геометрии. Теорема Пифагора, подобие треугольников. Потом физика — электричество, магнетизм. Записываю формулы в тетрадь, решаю примеры. Время летит незаметно в общем. А после обеда — снова тренировка. Во дворе даже соорудил самодельную грушу из мешка с песком. Бью по ней, отрабатывая удары. Прямой левой, правой, боковой, снизу. В прошлой жизни я занимался боксом на профессиональном уровне. И что-то мне подсказывает, что в этой жизни мне эти навыки, ох, как сильно пригодятся.

Тем временем соседский Витька смотрит через забор.

— Сень, ты чего колотишься? В армию готовишься?

— В военное училище, Вить.

— А-а-а… — тянет он без особого интереса. — Пошли лучше на речку, девчонки там.

— Некогда мне, Вить. Может, вечером и то не факт.

Но вечером я, конечно же, снова за книгами. Русский язык, литература. Пушкин, Лермонтов, Толстой… Читаю, делаю выписки, учу стихи наизусть. В голове крутятся строчки из «Евгения Онегина» вперемешку с формулами по физике. Дурдом одним словом!

Потому я решил позволить сделать себе перерыв и почитать газету — «Советский спорт». Глянул на дату и меня осенило! Я же знаю результаты многих знаменитых боксёрских поединков! Может, найти в городе кого-то из знающих людей и договориться о споре на исход какого-то боя.

Напрягаю память… Точно! Как раз недавно состоялся бой между Марвином Хаглером и Уилфордом Сципионом за титул чемпиона мира в среднем весе. Хаглер победил техническим нокаутом в четвёртом раунде в марте. Это было громкое событие! А ещё будет бой Роберто Дурана с Дэйви Муром. Дуран должен победить… Если бы поставить на эти исходы, то поднял бы очень прилично… Но где взять деньги? У родителей просить не хочу — у нас в семье каждая копейка на счету. Значит, надо подработать.

Потому на следующее утро я решил обойти деревню в поисках работы. И первым делом зашёл к председателю колхоза, дяде Мише.

— Здравствуйте, Михаил Васильевич! — поприветствовал я его, входя в кабинет.

— А, Сенька! — председатель оторвался от бумаг. — Чего тебе?

— Работа нужна, Михаил Васильевич. Хоть какая-нибудь. Деньги нужны на учёбу.

— Да какая работа, Сень? — председатель почесал затылок. — Пока все уж сделано… Хотя, вот что! На ферме скотник заболел, Степаныч который. Может, подменишь его недельку? Работа, конечно, не сахар…

— Согласен! — выпалил я. — Когда приступать?

— Да хоть сегодня. Сходи к бригадиру фермы, к Анне Константиновне, она тебе всё покажет.

И я не стал откладывать с этим — Анна Константиновна, грузная женщина лет пятидесяти с красным от постоянного загара лицом, встретила меня правда без особого энтузиазма.

— Ты? На ферму? — она окинула меня скептическим взглядом. — Да ты ж городской почти, книжки всё читаешь. Не боишься руки запачкать?

— Не боюсь, Анна Константиновна, — твёрдо ответил я. — Я сильный, выносливый. Справлюсь.

— Ну-ну, — хмыкнула она. — Ладно, пойдём, покажу фронт работ.

Ферма встретила меня характерным запахом и мычанием коров. И Константиновна провела краткий инструктаж.

— Значит так, Сенька. Твоя задача — убирать навоз, разносить корм, следить за поилками. Начало в шесть утра, заканчиваешь, когда всё сделаешь. Ясно?

— Ясно.

— И ещё, — она строго посмотрела на меня, — коров не пугать! Они от испуга молоко теряют.

— Понял, не буду пугать.

— Хорошо — завтра в шесть жду.

Первый рабочий день начался в полшестого утра. Я пришёл на ферму даже раньше Константиновны. И она, увидев меня, удивлённо подняла брови.

— Гляди-ка, пришёл всё-таки. Думала, передумаешь.

— Я слово держу, — ответил ей.

— Ну, держи-держи. Вот тебе вилы, лопата, тачка. Начинай с дальнего конца.

Работа же оказалась тяжёлой, но не сложной. Я методично чистил стойла, вывозил навоз, подсыпал свежую солому. Коровы косились на меня с любопытством, но не нервничали. Видимо, чувствовали, что я не причиню им вреда. Так что к обеду я уже управился с половиной фермы. Руки гудели, спина ныла, но я был доволен. Это была хорошая физическая нагрузка, не хуже моих тренировок.

А во время обеденного перерыва ко мне подсела доярка тётя Валя.

— Молодец, Сенька! Не ожидала, что ты так справишься. Степаныч обычно до вечера копается.

— Спасибо, тёть Валь. Я стараюсь.

— А чего это ты вдруг на ферму пошёл? Говорят, ты в военное училище собрался?

— Да, собрался. Деньги нужны на дорогу, да на первое время.

— Дело хорошее, — кивнула она. — Мой Колька тоже в армии служит, в танковых войсках. Пишет, что служба нравится.

И после обеда я продолжил работу. Но когда добрался до последнего стойла, случилось непредвиденное. Молодой бычок, которого я не заметил в углу, вдруг решил, что я представляю для него угрозу. Он опустил голову и двинулся на меня. Я среагировал мгновенно — отскочил в сторону, перехватил вилы поудобнее и крикнул:

— Стоять!

Бычок замер, удивлённый моей реакцией, и в этот момент в стойло вбежала Анна Константиновна.

— Что тут происходит? Сенька, ты цел? — протараторила она.

— Цел, Анна Константиновна. Просто познакомился с местным охранником, — я кивнул на бычка, который уже успокоился и мирно жевал сено.

— Ох, это ж! Забыла тебя предупредить, он у нас с характером, — всплеснула руками Константиновна. — Но ты молодец, не растерялся.

— Бывает, — пожал я плечами.

И к концу дня я закончил всю работу. Бригадир же осмотрела ферму и удовлетворённо кивнула.

— Хорошо, Сенька. Даже лучше, чем Степаныч делает. Приходи завтра.

— Спасибо, Анна Константиновна. А насчёт оплаты…

— Не волнуйся, всё будет по-честному. За неделю получишь рублей тридцать, если так же будешь стараться, — улыбнулась она добродушно.

Тридцать рублей! Это же неплохие деньги для подработки — люди в городе на заводе за месяц по сто двадцать-сто сорок получают. Видимо, в совхозе за тяжёлую работу доплачивают. Этого должно хватить на поездку в город и на ставку. Так что я довольно улыбнулся.

— Буду стараться, Анна Константиновна.

Возвращаясь же домой, я мысленно прикидывал — пару недель работы на ферме, потом поездка в город, ставка на бой Дурана с Дэйви Муром… Если всё пойдёт по плану, у меня будут деньги и на билет до училища, и на первое время там. А пока — снова тренировки и учёба. Я знаю, что справлюсь. В конце концов, я уже проходил этот путь однажды. Теперь у меня есть шанс пройти его ещё лучше…

Временем позже

Отработал я значит недельку на ферме и у меня наконец законный выходной. Константиновна даже похвалила — говорит, так чисто стойла давно не выглядели. Выдала мне тридцать пять рублей — на пятёрку больше, чем обещала. Я сложил деньги в нагрудный карман рубашки, прижал рукой — тут они, греют душу.

И вернувшись домой, лежу, значит, на кровати, перечитываю конспекты по физике, когда вдруг слышу характерный треск мотоцикла и пронзительный гудок под окном. Выглядываю — Мишка на своём другом мотоцикле — стареньком «Иж-Планета-3» с коляской. Мотоцикл потрёпанный, но ухоженный и хром на руле начищен до блеска. В коляске теснятся Борька с Максимом, машут мне руками.

— Сенька! — кричит Мишка, заглушив двигатель. — Выходи, поехали на речку шашлыки делать!

— Какие шашлыки? — высовываюсь я из окна. — У меня занятия…

— Да брось ты свои книжки! — Мишка снимает мотоциклетные очки. — Прокатимся с ветерком!

Для наглядности он пару раз газует, и мотоцикл отзывается громким рыком.

— Мясо уже замариновано! — кричит из коляски Борька. — Мамка с утра помогла!

Я поколебался… С одной стороны, надо готовиться к поступлению. С другой — я уже неделю вкалывал на ферме, да и в прошлой жизни слишком мало времени проводил с друзьями…

— Ладно, уговорили! — кричу я. — Сейчас выйду!

Натянул штаны, футболку, схватил из тумбочки немного денег из заработанных — пригодятся. И выбегаю во двор.

— Ну ты даёшь, — Мишка хлопает меня по плечу. — Думал, придётся тебя силком тащить.

— Всё работа да работа, — поддакивает Максим. — Надо и отдыхать иногда.

— Сначала в магазин заедем, — говорит Мишка. — Надо хлеба взять и может, ещё чего.

И заводит мотоцикл, я пристраиваюсь на заднем сиденье, обхватив его за пояс. Мы быстро домчали до единственного деревенского магазина — это небольшое одноэтажное здание с вывеской «Продукты». Внутри прохладно и полутемно. Прилавки расставлены буквой «П», за ними — полки с немногочисленным товаром. Продавщица Тамара Львовна была женщиной бальзаковского возраста с рыжими завитыми волосами.

— Явились, голубчики. Что на этот раз? — спросила она у нас.

— Здрасьте, Тамара Львовна, — вежливо здороваюсь я. — Нам бы хлеба.

— Батон или чёрный? — вздохнула продавщица.

— И того, и другого, — ответил я, выкладывая на прилавок деньги.

В магазине же, кроме нас, ещё несколько человек. Бабка Нюра придирчиво выбирала крупу, дядя Степан, местный механизатор, покупал сигареты «Прима».

— Сенька, говорят, ты на ферме работаешь? — поинтересовался у меня в этот момент дядя Степан.

— Да, дядь Степ, подрабатываю немного.

— Молодец, — одобрительно кивает он. — Не то, что эти охламоны, — кивает на моих друзей.

— Эй, мы тоже работаем! — возмущается Борька. — Я вон отцу с сенокосом помогал!

— Ага, целых два дня, — смеётся дядя Степан.

— Тамара Львовна, а лимонад у вас есть? — в этот момент заговорил Максим.

— Есть, но тёплый, — отвечает продавщица. — Холодильник вчера сломался, мастера из райцентра только в понедельник обещали приехать.

— А ничего, мы в речке охладим, — говорит Мишка.

И взяв хлеб, три бутылки лимонада «Буратино» и пачку печенья «Юбилейное», мы вышли из магазина. А лук, помидоры и огурцы свои есть — деревня все-таки — парни уже все взяли. И каким-то чудом нам удаётся распихать продукты по карманам и за пазуху. Мишка заводит мотоцикл, и мы, нагруженные, как верблюды, отправляемся к речке с кастрюлей мяса.

На берегу уже были компании — несколько семей с детьми, группа парней с гитарой. Но мы выбирали место подальше, под старыми ивами, где есть готовое кострище.

— Так, Борька, ты за дрова отвечаешь, — командует Мишка. — Максим, готовь шампуры и мясо. Сенька, поможешь мне с костром.

В общем каждый занимался своим делом. Я вот собирал сухие ветки, уложил их шалашиком, а Мишка чиркнул спичками. Борька же тоже довольно быстро принес охапку хвороста, а Максим нанизал куски маринованной свинины на самодельные шампуры из проволоки.

— А музыка будет? — поинтересовался я, а то какие же шашлыки на природе и без музыки — не на похоронах же.

— Обижаешь! — Мишка достал из коляски мотоцикла портативный кассетный магнитофон «Романтика-М». — Батарейки новые, должно на весь день хватить.

Он вставил кассету, и из динамиков раздались звуки гитары — какая-то популярная песня. Костёр тем временем разгорелся и мы устроились вокруг него. Мишка же умело жарил шашлык, периодически переворачивая шампуры.

— Сенька, а чего ты вдруг на ферму пошёл? — спросил меня Борька, открывая бутылку лимонада. — Ты ж вроде всегда книжки читал.

— Деньги нужны, — отвечаю я. — В военное училище поступать буду, на дорогу копил и на первое время.

— Серьёзно? — удивляется Максим. — А я все же думал, ты в конце концов передумаешь и в институт пойдёшь, на инженера там, или на врача.

— Ну, за будущего офицера! — Мишка же поднял бутылку лимонада. — Чтоб поступил!

И мы чокнулись бутылками. А что же касается шашлыка, то он получился отменный — сочный, с дымком, мясо таяло во рту.

— А помните, как мы в прошлом году здесь же сидели, и Кирюха с дружками припёрся? — вспоминает потом Борька во время еды. — Драка была знатная.

— Да уж, — киваю я, вспоминая еще и недавнюю стычку с желтозубым Кирюхой у клуба. — Он тот ещё гад.

— Зато как ты ему тогда врезал! — восхищённо говорит Максим.

И мы посмеялись над этим. А потом разговаривали кто о чем — Мишка рассказал, как ремонтировал мотоцикл, Борька хвастался, что познакомился с новенькой девчонкой из соседней деревни. Максим поделился планами насчет будущего. В общем время пролетело незаметно. Солнце уже клонилось к закату, когда мы решили собираться домой.

— Ну что, по домам? — предложил первым Мишка, туша остатки костра.

— Давайте, — соглашаюсь я. — Завтра мне снова на ферму.

И мы, собрав мусор, уложили все в газеты — не дело оставлять после себя бардак. А потом снова утрамбовались на мотоцикл, как кильки в банке, и поехали домой. И мы уже почти доехали до деревни, когда Максим вдруг крикнул.

— Мишка, тормози! Впереди гаишники!

И действительно, на повороте стоит милицейский УАЗ-469 с характерной бело-синей раскраской и проблесковым маячком. Рядом — двое инспекторов ГАИ в форменных рубашках и фуражках. Но вместо того, чтобы остановиться, Мишка вдруг газует и сворачивает на просёлочную дорогу.

— Ты чего⁈ — кричу я ему в ухо.

— Прав у меня нет! — орёт он в ответ, перекрикивая рёв мотора.

— Как нет⁈ — я в шоке.

— Да вот так! Я без спроса у отца взял! — кричит Мишка.

Борька же и Максим в коляске хохочут как безумные, а я и сам почему-то начинаю смеяться, будто и правда вдруг резко вспомнил юношество. В зеркале же заднего вида видно, как УАЗик разворачивается и устремляется за нами.

— Они нас догонят! — кричу я.

— Не догонят! — уверенно отвечает Мишка. — Я тут каждую тропинку знаю!

И мы несёмся по просёлочной дороге, петляя между деревьями. Мотоцикл подпрыгивает на кочках, нас трясёт, но Мишка держит руль крепко. Сзади уже слышен вой милицейской сирены. Но вылетев на окраину деревни, Мишка резко сворачивает за угол сарая и тормозит. И тут мы видим его — желтозубого Кирюху, который сидит на корточках за воротами своего дома и курит папиросу.

— Кирюха! — кричит ему нехотя Мишка, но деваться-то нам всё равно некуда. — Выручай! Гаишники гонятся!

Кирюха же сразу вскакивает и бросает папиросу.

— Чего натворили? — крикнул нам.

— Да ничего! Просто у меня прав нет!

Кирилл секунду думает, потом машет рукой.

— Давайте ко мне во двор, быстро!

Он распахнул ворота и мы въехали. Кирюха быстро закрыл ворота и скомандовал.

— Мой мотоцикл в сарай загоняйте! — у него тоже был во дворе свой мотоцикл с коляской.

Мишка заглушил двигатель, и мы вчетвером затолкали мотоцикл Кирюхи в сарай. У него тоже имелся «Иж».

— Сейчас, — Кирюха же схватил отвёртку и быстро открутил номера со своего мотоцикла. — Мишка, давай свою куртку и кепку!

И мой кудрявый друг проделал всё быстро. Кирилл надел их и прикрутил свои номера на Мишкин мотоцикл.

— У тебя права есть? — спрашиваю я Кирюху.

— Есть, — кивает он.

В этот момент уже совсем рядом слышится визг тормозов — УАЗик остановился у ворот. И в ворота почти сразу начали стучать.

— Открывай! Милиция! — раздаётся командный голос.

Кирюха подмигивает нам, поправляет кепку и идёт открывать ворота. Мы с Борькой и Максимом жмёмся к стене сарая, стараясь не привлекать внимания, а Мишка прячется в сенях дома.

— В чём проблема, товарищи милиционеры? — спокойно спрашивает Кирюха, распахивая ворота.

В проёме появляются двое — старший лейтенант с усами и молодой сержант. Оба выглядят раздражёнными.

— Проблема в том, что ты удираешь от сотрудников ГАИ! — строго говорит старлей. — Мы просто хотели проверить документы, а ты устроил гонки!

— Я? — Кирюха изображает удивление. — Да я только что приехал, никуда не убегал.

— Не ври! — сержант указывает на мотоцикл. — Мы видели этот «Иж» с коляской!

Инспекторы подходят к мотоциклу, внимательно осматривают его, проверяют номера.

— Документы на транспортное средство и водительское удостоверение! — требует старший лейтенант.

Кирюха с абсолютно невозмутимым видом достаёт права и техпаспорт на мотоцикл.

— Пожалуйста, всё в порядке, — говорит он, протягивая документы.

Инспектор внимательно изучает права и сверяет фотографию с лицом Кирюхи.

— Козлов Кирилл Савельевич, — читает он вслух. — Так это твой мотоцикл?

— Мой, — кивает Кирюха. — Отец подарил.

Старлей хмурится, сверяя номера в техпаспорте с номерами на мотоцикле.

— А почему удирал? — не унимается сержант.

— Я же говорю, никуда не удирал, — Кирюха пожимает плечами, а потом, словно что-то вспомнив, хлопает себя по лбу. — А, вы, наверное, видели, как я быстро ехал? Так это… — он вдруг толкает меня локтем в плечо, — у моего друга живот прихватило! Его срочно надо было до туалета довезти!

Такого я конечно ожидать не мог, но я не лыком шит и быстро включился в игру — схватившись за живот, стал корчиться, изображая страдание.

— Ой, не могу больше! — стону я и, согнувшись, бегу к деревянному туалету в дальнем углу двора.

Инспекторы же переглядываются. Сержант даже усмехается, а старлей смотрит с сомнением — наблюдал я за ними через щель в досках.

— Может, парня в медпункт подвезти надо? — неожиданно предлагает сержант. — В райцентре фельдшер есть.

— Не надо, спасибо! — кричу я из туалета. — Сейчас полегчает!

— Если что, в сельсовет сходим, — говорит Кирюха. — Там телефон есть, фельдшера вызовем.

И старлей возвращает документы Кирюхе.

— Ладно, но в следующий раз не гоняй так, даже если у друга… проблемы, — говорит он строго. — И шлем надевай, по правилам положено.

— Так точно, товарищ старший лейтенант! — по-военному отвечает Кирюха. — Больше не повторится!

Инспекторы ещё раз окидывают нас подозрительным взглядом, но всё же уходят. И мы слышим, как заводится УАЗик и уезжает. Кирюха даже потом выглянул за ворота, убеждаясь, что милиция действительно уехала, и помахал им рукой.

— Чисто! Мишка, вылезай!

Мишка выскочил из дома, и мы все вдруг начинаем хохотать как сумасшедшие. Смеёмся до слёз, до колик в животе.

— Ты видел их лица? — Борька держался за живот. — Когда Сенька в туалет побежал!

— А как Кирюха документы показывал! — вторил ему Максим.

— Ну, Кирюха, ты даёшь! — Мишка похлопал его по плечу. — Не ожидал от тебя такого!

— Да ладно, — Кирюха снял Мишкину кепку и куртку, возвращая ему. — Против ментов всегда надо держаться вместе.

— Слушай, а я думал, ты на нас зуб имеешь, — сказал я, вспоминая нашу недавнюю стычку у клуба. — Ты же тогда на меня с ножом кидался.

— Да брось, — отмахнулся Кирюха. — Погорячился тогда. Ты мне тоже хорошо врезал потом, считай, квиты.

Мы поглядели друг на друга, и я вдруг понял, что действительно не держу больше на него зла. Протягиваю руку.

— Спасибо, что выручил.

— Да не за что, — Кирюха крепко пожал мою руку, потом хлопнул по плечу. — Теперь вы мне должны, — он усмехнулся. — Да, шучу. Но с вас бутылка лимонада, когда в следующий раз на речку поедете.

— Заметано! — Мишка снова надел свою кепку. — Слушай, а давай с нами? В воскресенье.

— А чего, можно, — неожиданно согласился Кирюха. — Только мясо я сам замариную, по своему рецепту.

— Договорились! — Борька радостно потер руки.

А мы помогли Кирюхе открутить его номера с Мишкиного мотоцикла и вернуть на свой. Потом попрощались и, всё ещё посмеиваясь, разошлись по домам.

И вот иду я домой и думаю — странная штука жизнь… Ещё вчера мы с Кирюхой были врагами, а сегодня он нас выручил, и мы, кажется, подружились. Может, в этом и есть какая-то высшая справедливость? Не держать зла, уметь прощать и находить общий язык даже с теми, с кем раньше враждовал…

Вернувшись же домой после приключения с милицией, я сразу же сел за учебники. Время поджимало — до вступительных экзаменов в военное училище оставалось всего ничего, а мне нужно было подтянуть физику и математику. Батя не зря говорил — «Хочешь быть офицером — будь готов к тому, что голова должна работать не хуже кулаков». Просидел в общем над задачами до полуночи, пока мать не заглянула в комнату.

— Сенька, ты бы лёг уже. Завтра на ферму рано вставать.

— Сейчас, мам, ещё одну задачу решу.

В общем в тот день я лёг поздновато всё же и с трудом проснулся. Работа пусть и тяжёлая, но я уже привык. А после смены — пробежка пять километров, потом отжимания и подтягивания на перекладине. Боксёрскую грушу тоже не забываю — колочу по ней каждый день по полчаса минимум. Руки должны помнить.

Так прошла неделя в общем. И вот наступил тот самый день, которого я ждал. День, когда должен был состояться бой Роберто Дурана с Дэйви Муром. Встал я рано утром, надел свою лучшую рубашку — синюю, в клетку, которую мать купила мне на прошлый день рождения.

— Ты куда это вырядился? — спросил батя, увидев меня в дверях.

— В город еду, по делам, — ответил я как можно спокойнее.

— По каким ещё делам?

— Книжки для подготовки хочу посмотреть в книжном. И… ну, по своим делам.

Батя хмыкнул, но больше вопросов задавать не стал. Я взял же с собой все свои сбережения — 120 рублей. Сложил их в нагрудный карман рубашки, застегнул на пуговицу и отправился на автобусную остановку.

Автобус до города шёл несколько часов и я уснул даже несмотря на то, что трясло на ухабах. В городе же первым делом направился к гостинице — единственному месту, где, по слухам, принимали ставки на спортивные события. Конечно, официально букмекерских контор в СССР не существовало, но подпольный тотализатор процветал.

Гостиница эта — трёхэтажное серое здание с облупившейся штукатуркой — ничем не выделялась среди других построек. Я зашёл внутрь, огляделся. В холле — потёртые кресла, журнальный столик с газетами, за стойкой администратора — блондинка с чёлкой лет тридцати пяти.

— Тебе чего, мальчик? — спросила она, оглядывая меня с подозрением.

— Я к Михалычу, — сказал я тихо, вспомнив имя, которое слышал от мужиков в райцентре.

— Какому ещё Михалычу? — нахмурилась администраторша.

— Ну, который… спортом интересуется, — я многозначительно поднял брови.

Женщина окинула меня ещё одним подозрительным взглядом, потом наклонилась и прошептала:

— Третий этаж, номер 312. Только смотри, без глупостей.

Я поднялся по лестнице на третий этаж, нашёл нужную дверь и постучал. Открыл мужчина лет сорока, с залысинами и в очках с толстыми стёклами. На нём была белая рубашка с закатанными рукавами и тёмные брюки.

— Тебе чего? — спросил он, оглядывая меня с ног до головы.

— Я… это… на бокс поставить хочу, — сказал я, стараясь говорить уверенно.

— Какой ещё бокс? — он сделал вид, что не понимает.

— Дуран — Мур. Сегодня.

Мужчина помолчал, потом отступил в сторону.

— Заходи.

В номере было накурено. За столом сидели ещё двое мужчин — один лысый, с золотой цепью на шее, второй — молодой, спортивного телосложения, в спортивном костюме.

— Кого привёл, Михалыч? — спросил лысый.

— Да вот, пацан на бокс ставить хочет, — ответил Михалыч, закрывая дверь.

— На какой бокс? — лысый усмехнулся.

— Дуран — Мур, — повторил я.

— И на кого ставить будешь? — спросил молодой.

— На Дурана, — уверенно ответил я.

— На Дурана? — лысый расхохотался. — Парень, ты что, с дуба рухнул? Дэйви Мур молодой, быстрый! Он Дурана в порошок сотрёт!

— Не сотрёт, — упрямо сказал я. — Мур ещё зелёный. Дуран же — это «Каменные руки», легенда. У него опыт огромный, он уже чемпион мира был в лёгком весе.

Мужчины переглянулись.

— А ты, я смотрю, разбираешься, — сказал Михалыч с интересом. — Сам боксируешь?

— Немного, — скромно ответил я.

— И сколько ставить хочешь? — спросил лысый.

— Сто двадцать рублей, — я достал деньги из кармана.

— Серьёзно, да? — лысый присвистнул. — Коэффициент на Дурана — 3 к 1. Если выиграешь — получишь триста шестьдесят рублей.

— Я знаю, — кивнул я.

— Ну смотри, пацан, — лысый пожал плечами. — Твои деньги.

Михалыч достал из ящика стола потрёпанную тетрадь, записал что-то, потом оторвал клочок бумаги и что-то нацарапал на нём.

— Вот твоя квитанция. Приходи завтра после обеда, если выиграешь — получишь деньги.

— А разве мы не будем смотреть бой? — спросил я.

— Будем, конечно, — усмехнулся Михалыч. — Но не здесь. В «Спортивном» баре, у нас там телевизор цветной. Приходи к одиннадцати вечера, если хочешь.

Я кивнул, спрятал квитанцию в карман и вышел из номера. Сердце колотилось как сумасшедшее. Я только что поставил все свои сбережения на бой, результат которого знал наверняка. Дуран победит техническим нокаутом в восьмом раунде — я помнил это из будущего. Мур будет драться храбро, но опыт панамца и его знаменитые «каменные руки» сделают своё дело. Это было почти как жульничество, но… разве я виноват, что хорошо разбираюсь в боксе?

Вечером же я снова приехал в город. «Спортивный» бар находился в полуподвальном помещении недалеко от гостиницы. Внутри было накурено, пахло пивом и чем-то жареным. За стойкой бармен протирал стаканы, а в углу на тумбочке стоял цветной телевизор «Рубин». Вокруг него уже собралась небольшая толпа — человек пятнадцать мужчин разного возраста. Я заметил Михалыча и его компанию за столиком в углу и подошёл к ним.

— А, пацан-боксёр! — усмехнулся лысый. — Пришёл посмотреть, как твои денежки сгорят?

— Посмотрим, — ответил я спокойно.

Бой начался около полуночи. Все в баре замолчали, уставившись в экран. Я знал, что увижу — Дуран будет использовать свой опыт и агрессивный стиль против молодого американца Дэйви Мура. Панамец с его знаменитыми «каменными руками» будет методично разбирать защиту противника. В восьмом раунде Дуран проведёт мощный левый хук, который отправит Мура в нокдаун, а затем добьёт его серией ударов. Рефери остановит бой — технический нокаут. И именно это и происходило на экране…

— Что-то американец сегодня не в форме, — пробормотал кто-то из зрителей после седьмого раунда.

— Дуран его прессует, — отозвался другой. — Опыт берёт своё.

К восьмому же раунду уже всем было ясно… Дуран провёл мощный левый хук, Мур упал, поднялся, но панамец добил его серией жёстких ударов. Рефери остановил бой. В баре воцарилась тишина. Потом кто-то выругался, кто-то застонал. А я оглянулся на Михалыча — он смотрел на меня с каким-то странным выражением лица.

— Ну что, пацан, — сказал лысый, подходя ко мне. — Ты выиграл. Приходи завтра за деньгами.

И я так и сделал — приехал на следующий день в гостиницу. Михалыч отсчитал мне четыреста восемьдесят рублей.

— Как ты узнал? — спросил он, когда я уже собирался уходить.

— Что узнал?

— Что Дуран победит. Ты ведь был уверен.

— Просто хорошо разбираюсь в боксе, — пожал я плечами.

— Ну-ну, — Михалыч улыбнулся. — Если ещё захочешь поставить — приходи. Только учти, в следующий раз коэффициент будет не таким выгодным.

И я вышел из гостиницы с деньгами в кармане и направился к автобусной остановке. Четыреста восемьдесят рублей! Это были огромные деньги — больше, чем батя зарабатывал за три месяца. На эти деньги можно было купить хороший костюм, собрать себя на учёбу и родителям помочь. Но я был так погружён в свои мысли, что не заметил, как за мной увязались двое парней. А очнулся только когда рядом со мной резко затормозила чёрная «Волга» с тонированными стёклами, и из неё выскочили ещё двое.

— Эй, пацан, стой! — крикнул один из них, крепкий мужик.

Я остановился и оглянулся — четверо. Двое спереди, двое сзади. У одного в руке что-то блеснуло — нож, а у второго в кармане вообще вроде ствол выпирает.

— Чего вам надо? — спросил я.

— Деньги гони, — сказал мужик. — Мы видели, как ты из гостиницы выходил. Знаем, что выиграл.

— Какие деньги? — я попятился.

— Не придуривайся, — мужик сделал шаг ко мне. — Гони бабки по-хорошему, и разойдёмся.

Я лихорадочно соображал. До автобусной остановки — метров двести. До ближайшего телефона-автомата — примерно столько же, но в другую сторону. Вокруг — ни души, улица пустая.

— Ладно, — сказал я, делая вид, что сдаюсь. — Только давайте без глупостей.

Я медленно полез в карман, как будто за деньгами, а сам резко развернулся и со всей силы ударил ближайшего бандита прямым в челюсть. Он отлетел на пару метров и рухнул на асфальт. Второй сразу замахнулся ножом, но я успел перехватить его руку и провести апперкот в подбородок. Нож выпал из его руки, а сам он согнулся от боли.

— Держи его! — заорал мужик в куртке, бросаясь ко мне.

Я увернулся от его удара, провёл серию — левый, правый, снова левый — и бросился бежать. Позади раздались крики и топот ног, а я петлял как мог — ну хоть вроде не тупые оказались и не стали стрелять, чтобы на шум кто-то не заявился всё-таки. Я же слышал, как завелась «Волга» и как она рванула с места.

Ну а я свернул в ближайший переулок, потом ещё в один. И бежал что было сил, петляя между домами. Сзади слышался рёв мотора — они искали меня на машине. Но благо я добрался до автовокзала, где всё же было людно. Затерялся в толпе, дождался автобуса и, тяжело дыша, забрался на заднее сиденье. И только когда автобус тронулся, я позволил себе перевести дух.

Что ж, деньги были при мне, целые и невредимые. Я ощупал карман — все четыреста восемьдесят рублей на месте. Сердце колотилось как бешеное, но постепенно я успокаивался. Глядя в окно автобуса на проплывающие мимо поля, я думал о том, что теперь у меня есть настоящее богатство.

Четыреста восемьдесят рублей! На эти деньги я смогу купить себе всё необходимое. И главное — не придётся просить у родителей. Знаю, как им тяжело даётся каждая копейка.

Только вот придётся объяснять, откуда деньги взялись. Не скажешь же, что из будущего знал результат боя. Скажу как есть — на ферме заработал, поставил на бой и что мне чисто повезло. Когда же автобус подъехал к нашей деревне, стояла густая тьма, а дома горел свет. Я открыл калитку, прошёл через двор.

— Явился, — сказал батя, когда я вошёл в дом. — Где пропадал целый день?

— В городе был, — ответил я, разуваясь.

Мать хлопотала у печи, что-то помешивая в кастрюле.

— Голодный, поди? — спросила она. — Садись, сейчас картошку достану.

Я сел за стол и меня немного напрягало, что они не спали в тауой час. Но я положил перед собой сложенные купюры. Четыре сотенные и восемь десяток.

— Это что? — мать обернулась, увидела деньги и ахнула. — Откуда?

А батя нахмурился и подошёл ближе.

— Сенька, ты где деньги взял? — в его голосе звучала тревога.

— Заработал, — ответил я. — На ферме деньги получил, а потом… потом на бой поставил — на бокс.

— На какой ещё бой? — батя сел напротив меня, глядя недоверчиво.

— Дурана против Мура. Я поставил на Дурана, и он выиграл.

— Господи, Сенька, да ты что! Это ж азартные игры! Ужас-то какой! — мать ахнула. — И что это за имена такие заграничные? А если кто узнает, чем ты занимаешься! Ещё милиция нагрянет!

— Какой ещё бокс? — а батя смотрел на меня с подозрением. — Ты ж сроду боксом не интересовался. И откуда ты знал, на кого ставить?

— Интересовался, — возразил я. — Просто не говорил. А про бой этот… ну, я слышал от ребят, что Мур уступает в опыте Дурану.

— И сколько ты поставил? — спросил батя.

— Сто двадцать рублей. Все, что на ферме заработал.

— Сто двадцать⁈ — батя вскочил со стула. — Да ты с ума сошёл! А если бы проиграл⁈

— Но я же выиграл, — тихо сказал я.

— Это азарт, Сенька! — батя стукнул кулаком по столу. — Сегодня повезло, завтра всё спустишь! Так и до беды недалеко!

Мать тихо всхлипывала у печи.

— Я не буду больше, бать, — сказал я, глядя ему в глаза. — Честное слово. Просто… я не хотел быть вам обузой. Знаю, что вам тяжело.

Батя смотрел на меня долго, потом медленно опустился на стул.

— Эх, Сенька, Сенька… — он покачал головой. — Понимаю я всё. Только не таким путём надо деньги добывать.

— Я больше не буду, правда, — повторил я. — Это первый и последний раз.

— Смотри у меня, — батя погрозил пальцем, но в голосе уже не было злости. — Узнаю, что опять на что-то ставишь — ремня всыплю, хоть ты и взрослый уже.

— Не буду, — кивнул я.

— Ну ладно, — батя вздохнул. — Что с тобой делать… Мать, неси ужинать, что ли. Второй раз из-за тебя поужинаем. А то мать глаз не могла сомкнуть, пока тебя дома не было.

Мать же поставила на стол дымящуюся картошку, достала соленья. Я же положил три сотенные и сорок десятирублёвых купюр перед отцом.

— Это вам. На хозяйство.

Батя посмотрел на деньги, потом на меня, и я увидел, как в его глазах что-то дрогнуло.

— Спасибо, сынок, — сказал он тихо. — Только смотри, чтоб больше никаких ставок.

— Обещаю, — я улыбнулся.

Ужинали мы молча. Я думал о том, что всё обошлось. И о том, что родителям будет чуточку легче — пусть они и не мои настоящие родители…