Озеро горных духов. Кукла наследника (СИ)

Глава 6. Шесть слов. В Шотландии за юбками не бегают

Запомни и не перепутай:

Чёрный чай с бергамотом ‒ для размышлений.

Зелёный ‒ для самоконтроля.

Ромашковый ‒ если кто-то написал «У тебя есть минутка поговорить?».

тетушка Хель

Хотя последний, пожалуй, это который с коньяком.

‒ Басма?

‒ Нет, это листья индигоферы красильной.

‒ Листья индиго и есть басма. Еще хна?

‒ Это деревце лавсония. И ее листики.

‒ Это и есть хна. Тогда понять не могу.

‒ А это вообще похоже на листья березы!

‒ Не знаю, что такое береза! Это Бетула пендула.

‒ Сама ты пендула! Это и есть береза! А вот это живучка ползучая.

‒ Сама ты живучка! Это ползучка живучая.

‒ Ну вот тут не возражаю. Есть такое. И в самом деле, и ползучка, и живучка. Одно не понятно. Почему если тут одни листики, то так противно воняет?

‒ Так еще же гуано.

‒ Тааак. Ты намазала на мою голову какашки с травками?

‒ Ты сама хотела сделать цвет темнее! Кто вопил, что не желает быть «девочкой с голубыми волосами»? Смесь должна помочь. Наверное…

‒ То есть как «наверное»?

‒ Как будто…

‒ Иными словами, ты не пробовала?

‒ Ну… Да. Именно вот такой состав не пробовала. Но уверена, что подействует!

‒ Всё! Смывай!

‒ Марика! Интересно же!

‒ На моих волосах дерьмо, а ей, видите ли, интересно!

‒ Смесь должна помочь, и будет темно-синий благородный оттенок.

‒ Как из дерьма и листиков может получиться нечто благородное? Смывай немедленно!

«И почему я в последнее время постоянно влипаю? Вот ничего же не предвещало?» ‒ пронеслось у меня в голове, и я вздохнула.

… Хотя с самой собой можно быть откровенной и не врать так уж неприкрыто. Предвещало, еще как. Уже тогда, когда я влезала в тележку бродячих артистов. Нет… Наверное, тогда, когда предпочла театр каравану? Нет, когда на вопрос того трактирщика: «Вам быстро и интересно, или с комфортом и безопасно?», ответила «Быстро и интересно».

Выяснилось, что караван уходит в земли Вулканических драконов только через три дня. Ползет долго и заезжает во все крупные города.

Но уже утром в сторону Вулканической столицы отбывает труппа бродячих комедиантов. У них три кибитки, и наверняка за плату можно найти место в одной из них.

И почти сразу же я пошла договариваться на рыночную площадь, где и обнаружился бродячий театр. Даже искать долго не пришлось. Они давали вечернее представление, как раз заканчивали. Я умудрилась договориться о месте в кибитке, и мы условились, что я вернусь утром.

Я вернулась в трактир, чтобы переночевать в комнате с драконом. Рядом с ним было тепло и безопасно. И самое главное, я была уверена, что проснусь. И хотя Лиля Брик, возлюбленная Маяковского, говорила, что лучше всего знакомиться в постели, я все же не рискнула. И едва только на небе появились первые лучи солнца, я встала с пола, где все это время лежала, и направилась к двери, прихватив свой узелок.

На полу я лежала не из чувства стыдливости или из ложной скромности. Вовсе нет. Я бы с удовольствием прижалась к теплому боку дракона, ни на минуту не усомнившись в верности этого решения. Но увы. Дракон был большой и тяжелый. И на узкой кровати он и сам-то помещался с трудом. Его руки свисали, и я не поместилась бы там при всем желании. А уложить его на пол мне совесть не позволила. Я и так у него… взаймы взяла. Но я мысленно пообещала вернуть, как только, так сразу.

Я даже попрощалась, когда уходила. Ну, мысленно пожелала им удачи. Аккуратно выскользнула из комнаты и сбежала вниз по ступенькам, чувствуя удивительную легкость. Даже ноги слушались, как ни странно, довольно хорошо. Я сама залезла в кибитку, отстегнула один золотой за первые сутки пути и не спала, пока мы выезжали из города.

Да и потом с удовольствием смотрела на яркие и красочные деревья вдоль дороги, на приятные деревеньки и домики. А когда над нашими головами зашумели крылья четырех драконов, я даже подняла голову к небу и с удовольствием смотрела за их полетом. Летели они в ту же сторону, в какую двигались и мы.

И только когда драконы скрылись из виду, сон снова меня одолел, и я вырубилась, положив голову на свой узел с одеждой.

Разбудили меня голоса, и я попробовала пошевелиться. Получалось плохо, но все же я сумела поднять саму себя, буквально вытащив за волосы из болота сна, как знаменитый барон.

И первое, что мне бросилось в глаза ‒ ярко-голубые волосы. Я судорожно подняла плохо слушающуюся руку к голове и убедилась, что мой берет все еще на месте. Потом сфокусировала взгляд чтобы убедиться, что волосы маячат передо мной и они совершенно точно не мои.

‒ Проснулась? Ну и горазда же ты спать. Ты не заболела?

‒ Кхеее, ‒ прокашлялась и поперхнулась я.

‒ А, ну понятно. Простыла? Ты лежи, лежи. Я тебе сейчас чай на травках принесу, ‒ и обладательница голубых волос мазнула ими меня по лицу и направилась куда-то в сторону, пока я приводила саму себя в чувство.

«Какой еще чай на травках? Я не пью и не ем. И скорей всего, не болею. Потому как кукла…»

Я попыталась сесть, но получалось у меня из рук вон плохо. Я заваливалась и только билась конечностями о бортики кибитки. Она кстати никуда не двигалась, но мне от этого было не легче.

И тут отодвинулась ткань, закрывающая выход, и в кибитку влезла молодая девушка, та самая, с голубыми волосами.

Она ловко обогнула стоящие в кибитке сундуки и, подойдя ко мне, резко посадила меня, поднесла к губам чашку и скомандовала:

‒ Пей давай! Проверенное средство. И мертвого на ноги поднимет! Еще моя бабка похожий варила. Пей!

И она буквально начала вливать мне в рот свое чудодейственное средство. Сопротивляться и говорить о том, что я не хочу пить, было совершенно бесполезно, и я покорно сделала глоток.

У меня создалось впечатление, что я проглотила расплавленный метал. По языку, рту, горлу и вниз в желудок прокатилась огненная волна. Но мне закашляться не дали, и девушка решительно продолжила вливать в меня обжигающую смесь.

‒ Пей, кому говорю. Иначе директор выкинет тебя в первой же деревне. У нас больным не место.

Я покорно выпила всю чашку и… С благодарностью посмотрела на девушку. Мне и в самом деле стало легче! Видимо, тут никто до нее не пытался поить кукол насильно.

‒ Спасибо, ‒ прохрипела я.

‒ Я же говорила. Вставай давай! Тут ручей рядом. Умыться можно. А потом и к костру. Там похлебка вечерняя.

‒ Да я не голодная, ‒ робко сообщила я.

‒ Ты это брось! Пока дают, надо есть! А похлебка вкусная. Я точно знаю. Пошли давай, ‒ и она потянула меня за руку, крепко ухватив за локоть.

‒ Я забыла…. Как тебя зовут? ‒ спросила я.

‒ Ну, ты даешь! Сольвейг я. Сольвейг «Солнечный луч» Кальдера. Мой отец ‒ Стейнмод «Камень мужества» Кальдера, глава Вулканических драконов! Неужто ты забыла? Когда ты договаривалась о том, что хочешь поехать с нами, я же рядом стояла и представилась? ‒ удивленно спросила она, таща меня между сундуков и мешков в кибитке на выход.

‒ Аааа…. Точно, точно! ‒ протянула я, но только на самом деле ни черта не помнила.

Я запомнила только тучного мужчину с большим пузом и окладистой бородой. Он был невысокого росточка и доставал мне только до плеча. Но при этом был очень важный и солидный. Он был и директором театра, и главой их общины, и начальником каравана в одном лице. И именно ему я и платила деньги за проезд. А вот кто там крутился рядом с ним в тот момент, я плохо помнила. Я тогда сосредоточилась на том, чтобы не заснуть стоя и успеть договорится.

‒ Поняла! ‒ хлопнула она меня по плечу. ‒ У меня же цвет волос был другой! Вот ты и не запомнила!

‒ Кстати. Что это у тебя за кошмар на голове? ‒ спросила я, намекая на голубое безобразие.

‒ Ты что?! ‒ возмутилась она, спрыгивая из кибитки и поворачиваясь ко мне. ‒ Это же цвет волос последней куклы драконов! Самый модный оттенок сейчас. К тому же он жутко бесит всех драконов. А мы едем к Вулканическим, и мне охота позлить папочку.

‒ По-моему, перекраситься в такой цвет можно только спьяну… ‒ и я спрыгнула вслед за ней. ‒ Я вот точно не в себе была, когда перекрасилась, ‒ вздохнула я и стянула с головы берет.

«Ведь и в самом деле не в себе. Я понятия не имею, откуда этот цвет у меня».

‒ Нда… Тусклый он у тебя. Где ты красилась? ‒ наморщила милый носик Сольвейг.

‒ Я плохо помню… ‒ протянула я. ‒ Но и у тебя он какой-то неравномерный.

‒ Да, знаю. Но у меня волосы от папочки. А они плохо поддаются магии. А краска с травками меня почти не берет. Но я собираюсь на днях поэкспериментировать снова. Чтобы прям вот бирюзовый, как у той куклы, ‒ и она, схватив меня за локоть, куда-то потащила.

‒ А у той куклы был вот прям бирюзовый? ‒ ужаснулась я.

‒ Я не видела, ‒ пожала она плечами. ‒ Но так говорят.

Мы и в самом деле вышли к небольшому ручью, и я с удовольствием плюхнулась на большой камень и запустила руку в прохладную воду.

‒ У тебя есть женский наряд? И чего ты уселась? Вон там дальше глубокая яма. Там и искупаемся. Пошли, ‒ она снова меня куда-то потащила, крепко вцепившись в локоть.

‒ Она же холодная? ‒ попробовала я запротестовать.

‒ Да ты что? Теплая! Да еще под вечер, так вообще почти горячая, как после дракона!

Самой мне идти никуда не хотелось. Хотелось снова спать. В воду же лезть не хотелось от слова совсем. Но видимо мою новую подругу мое мнение мало интересовало. Она меня снова тормошила и куда-то тащила. И при этом рот у нее не закрывался ни на минуту.

‒ Ты уже от него сбежала. Можно и в женское платье переодеваться. И в этот цвет ты удачно перекрасилась. Сейчас много девчонок с таким цветом разгуливает. Вообще, побег у тебя удался. Так что можешь расслабиться. Он тебя не искал у нас, ‒ заверили меня.

‒ Кто? ‒ спросила я удивленно.

‒ Ну… Тебя надо спросить. Жених? Или уже муж? ‒ обернулась она ко мне и принялась раздеваться.

‒ Аааа… Нет. Не муж, ‒ покачала я головой.

И снова не соврала. Мужа у меня точно нет. Я огляделась. Нас скрывали кусты, раскидистые, высокие и пышные, что росли на берегу и цвели яркими красными цветами. И здесь и в самом деле была небольшая заводь и было поглубже. Но утонуть я не утону. После моего пробуждения на «двери от Титаника» к воде я чувствовала некоторое предубеждение.

‒ Ну вот и славно! Он к тебе из-за драконьей крови прилип? ‒ и она стянула пеструю юбку и, подойдя ко мне, принялась стаскивать с меня куртку.

‒ Аааа, ‒ невразумительно проблеяла я.

‒ Да ладно тебе. Это сразу всем понятно, что у тебя отец дракон. С твоим-то ростом. У меня от женихов тоже отбоя нет. Все хотят породниться. Только я не такая дура, чтобы с этим торопиться. Так что ты правильно сделала, что сбежала. Штаны снимай! ‒ твердо распорядилась она.

У меня шумело в голове, и я почему-то покорно стянула всю одежду и доверчиво побрела за девушкой к воде. Мы обе были обнажены, но стыдливости не было. У меня вообще с чувствами сейчас плохо было. Я была заторможенная и сонная. И медленно шла, не задумываясь толком, что я делаю.

‒ Ааааа!!! ‒ заорала я, когда мои ноги оказались в воде. ‒ Холодно!!!

‒ Да ты что? Вода теплючая! Говорю же! Дракон искупался, ‒ и девушка, обойдя со спины, толкнула меня в воду.

Я упала всем телом, но тут и в самом деле было неглубоко. Я уткнулась руками в илистое дно и, ухватив скрюченными пальцами ил, песок и камни, вынырнула обратно. Я перевернулась и села, так и сжимая кулаки.

‒ Эй? Ты чего? Странная ты какая-то. Нет, я знаю, что все драконьи дочери непутевые, но ты что-то совсем не от мира сего, ‒ Сольвейг уселась рядом со мной в воду и озабоченно на меня посмотрела.

‒ Тттты почти угадала. Ппппочти! ‒ стуча зубами от холода сообщила я. ‒ Не от мирррра сссего!

‒ Что это у тебя? ‒ и она принялась разжимать мои скрюченные пальцы.

Пальцы разжимались с трудом, но самочувствие улучшилось. Холодная вода меня так сильно взбодрила? Или что-то другое?

‒ Ух ты! Это что? Настоящий жемчуг? Да быть такого не может! Как ты его поймала? Он же так просто в руки не дается. А тут… Ух, красота какая. Это брошка? Нет, это кулон, ‒ из моих скрюченных пальцев она выгребла ювелирный кулон в виде букета с цветами.

Цветы были голубые и соперничали по цвету с моими волосами, а еще внизу висела жемчужина-парагон нестандартной формы. Цветы были вырезаны из камня, и весьма искусно. Даже я, которая не разбиралась в драгоценностях, поняла это.

‒ Это золото? ‒ спросила я.

И вдруг поняла, что больше не мерзну. И в голове уже нет того шума, что там все время стоял. Я забрала у Сольвейг штучку и принялась крутить.

‒ Не знаю. Но главное, жемчуг. Похож на вот это твое кольцо. Тебе нужна цепочка, чтобы повесить это. Он твой по праву. Захочешь продать ‒ тебе дорого за него дадут, ‒ сообщила она мне.

Я закивала и постаралась встать. У меня получилось, и я двинулась на берег.

‒ Подожди, не одевайся. Я поделюсь с тобой запасным платьем. Я захватила, ‒ и девушка с головой ушла под воду.

Я же стояла голая на берегу, по-прежнему не испытывая стыда. В голове прояснилось, и я увидела узелок, который принесла с собой Сольвейг. Она сама вылетела из воды довольно быстро и принялась командовать:

‒ Так. Вот тебе белье, вот платье, возьми. Это веревочка, взяла волосы завязать, но на нее можно повесить твой кулон, потом на ярмарке цепочку купишь. Твоя куртка сверху прекрасно подойдет. Мы примерно одного роста, так что и длина у платья вполне приличная. Твои штаны, белье и рубашку нужно постирать. Да не стой ты столбом! Одевайся! ‒ прикрикнула она на меня.

Я, повинуясь ее окрику, продела веревку сквозь ушки кулона, повесила его на шею и почувствовала тепло. Я отчаянно мерзла, а он разгонял холод. Не сильно, но все же стало чуть-чуть легче. Я принялась одеваться. Платье и в самом деле подошло. Я завязала волосы другой тесемкой, что протянула мне Сольвейг, и понукаемая ею, двинулась по тропинке.

Дальнейшее я помнила плохо. Помню, что сидела у костра. Помню, что даже что-то ела, помню, что отдала еще один золотой директору, и еще один золотой вручила Сольвейг. С нее я взяла обещание завтра утром меня разбудить. Та, покрутив монетку, что я извлекла из кошелька, попробовала ее на зуб и заявила:

‒ Я постираю твои вещи и сложу их. Еще мешок тебе выдам. И разбужу завтра утром. Не гоже в самом деле спать все время. И пешком пойдем до деревни. Тебе будет полезно, ‒ сказала она, внимательно на меня посмотрев.

Я точно помнила, что посчитала деньги и у меня хватало на всю дорогу до замка Вулканических драконов, и даже еще и оставалось. Поэтому с золотым рассталась не сомневаясь. Я сама дошла до своей кибитки и даже залезла сама. Но едва попав внутрь, еле-еле добралась до своего угла и почти сразу же вырубилась, не в силах бороться с сонливостью.

А утром проснулась сама и поняла, что мне просто до зарезу нужно в ближайшие кустики! Никогда бы не подумала, что справляя нужду, почувствую такое облегчение. И решу, что жизнь-то налаживается.

Но я рано радовалась. В голове по-прежнему был туман, и спала я очень много. Хотя теперь вставала почти сама и шла за кибиткой вместе с Сольвейг, слушая ее болтовню и узнавая по чуть-чуть этот мир. Дни потекли за днями, и для меня они слились в один сплошной туман. Но благодаря Сольвейг я все же умудрялась просыпаться и что-то познавать и постигать.

А еще очень помогало кольцо и кулон. Когда я спала слишком долго, они начинали жечь кожу, и это помогало мне просыпаться. Но я заметила, что с каждым днем я стала спать все меньше и меньше. Я уже довольно подолгу шла за кибиткой вместе с Сольвейг и еще некоторыми актёрами.

Представления они давали очень примитивные, и я начала втягиваться. Пробуждался пусть небольшой, но все же интерес к спектаклям, что они играли. Однажды я, отдавая очередной золотой директору, сказала, что у него на редкость небогатый репертуар. И хотя деревеньки, которые мы проезжали, расплачивались в основном продуктами, но все равно. Спектакль мог бы быть и поинтереснее.

‒ Да? Может быть, ты и напишешь?

‒ Эмм… ‒ стушевалась я.

И тут вдруг я почувствовала себя новым Уильямом нашим Шекспиром и решила на него замахнуться. Ну потому как что? Я не вспомню незабвенную классику? Вспомню… ну может быть, не все… Но в общих чертах?

И я принялась марать бумагу, вспоминая и пытаясь воспроизвести. Вот знала бы что пригодится, так перечитала бы. Но я помнила только отдельные диалоги. А в основном приходилось дописывать самой. Да и с рифмой все было плохо. Разумеется, я советовалась с Сольвейг, поэтому у нас была дочь дракона и молодой дракон. Он был из дома Вулканических драконов, что было похоже на правду, а вот она была законной дочерью из Огненных. Разумеется, ни о какой женитьбе между ними и речи на шло. Как я поняла, эти два сильных рода уже давно друг с дружкой враждуют.

Теперь каждый вечер мы с Сольвейг читали текст на два голоса, постепенно рассказывая эту печальную историю.

Труппа плакала… Нет, не потому, что мой текст был так плох. Хотя я как раз, если бы могла плакать, разревелась именно по этой причине. Но слезы из стазиса пока не вышли, и я крепилась.

Нет, все плакали над кончиной двух влюбленных, потому как кто не рыдает над Шекспиром? То, что этой повести нет печальнее на свете, известно всем.

Директор уважительно смотрел на меня и отказался брать плату за проезд. Мне даже стало немного стыдно, что я продаю Шекспира, но… Стыд из стазиса тоже не вышел. Он у меня и так часто погулять выходил. А тут вообще ушел и пока не возвращался. И купаюсь я голой, и чужие лавры себе присваиваю.

Кстати, о купании. Я признаюсь, воды побаивалась, но мыться приходилось, и я нет-нет, да и запускала руку в песок на дне, пытаясь что-то выловить. И у меня получалось. Так, после кулона я выловила украшенный жемчугом браслет в виде змеи. Змея закусила свой собственный хвост, замкнув таким образом кольцо. Я точно помнила, что символ этот один из древнейших, известных человечеству. Точное происхождение, исторический период и конкретно где он впервые появился, так и не установили. Но еще я смутно помнила, что означает он чередование созидания и разрушения, жизни и смерти, постоянного перерождения и гибели.

Все это очень подходило мне. И я порадовалась находке и с удовольствием надела его на руку. После этого дело пошло еще легче. Голова работала яснее, да и тело слушалось все лучше.

Сольвейг я не показала свою находку, пряча от нее браслет за длинными рукавами. Не потому, что я ей не доверяла. Просто понимала, что это выглядит странно и наверняка ее насторожит. Да, пока я для нее сбежавшая из-под венца внебрачная дочь дракона. И пусть так и остается. Моя прошлая жизнь научила меня быть осторожной, и с людьми я сходилась плохо. А уж полностью доверять им начинала после нескольких лет близкого общения.

Но вот цвет волос я ей доверить все же решилась. Очень он меня раздражал. И хотелось сделать его темным. Ну или хотя бы не таким ярким. Потому что после того, как я стала есть, пить и больше ходить, цвет волос снова стал насыщенного оттенка. Что лично меня совсем не радовало.

И вот теперь я сидела и выжидала. Когда же противная масса, что подруга нанесла мне на волосы, подействует. Все дело в том, что мы въезжали в земли Вулканических драконов, и я почувствовала себя даже несколько вольготнее. Все потому, что тут почти у всех девушек цвет волос был голубого оттенка. Я тут совершенно точно могу слиться с толпой.

‒ Нда… Ты уверена, что хотела именно этого? ‒ спросила меня Сольвейг, когда я все же смыла вонючую кашу.

Но я, рассматривая себя в маленьком зеркале, была очень довольна. Цвет волос и в самом деле потемнел.

‒ Эх, нужно еще было бук добавить, ‒ протянула Сольвейг.

‒ Какую буку-бяку?

‒ Ну… дуб? Или каштан? Они бы тоже добавили цвета и сделали бы его потемнее.

‒ Буковые? Ну… можно в следующий раз, ‒ отмахнулась я, но на ус все же намотала.

‒ Пошли купаться? Заодно совсем всю краску смоешь. Еще раз. А то, если честно, запах по-прежнему не очень, ‒ поморщилась Сольвейг.

‒ А все ты! ‒ понюхала я.

‒ Так без гуано не подействовало бы! ‒ горячо возразила она.

И мы, весело переругиваясь, двинулись к небольшому озеру на границе земель Вулканических драконов. Мы расположились лагерем недалеко от него. Озеро было глубоким, но теплым. Именно поэтому еще я и решилась на эксперимент с волосами в надежде в нем как следует искупаться. Все же в холодных ручьях делать это было крайне затруднительно.

Мы весело плескались с Сольвейг. Глубоко в воду я не заходила, но даже у берега умудрялась получать удовольствие.

Когда над нами вдруг поднялся ветер и раздались характерные звуки мощных взмахов крыльями, мы с ней обе разом подняли головы. Дракон, что сейчас кружил над нами и спускался все ниже и ниже, был большим. Нет, я бы даже сказала, что он был огромным!

‒ Сигурд, ‒ рядом со мной негромко сказала Сольвейг.

Я услышала и быстро глянула на нее, но дальше всё мое внимание было приковано к огромному дракону.