Озеро горных духов. Кукла наследника (СИ)

Глава 4. Четыре слова. Лучшее алиби ‒ быть жертвой

Мы недавно с Игорем приехали к моей бабушке, чтобы оставить у неё дочь. Бабушка сказала ‒ я наделала сосисок в тесте, возьмите. Игорь сказал ‒ о, они жареные, я не буду. Я сказала ‒ нет, ну я такое вообще не ем. Бабушка сказала ‒ хорошо, положу вам шесть штучек. Мы с Игорем понимающе переглянулись. Мол, конечно, положи, но мы все равно их есть не будем. Мы не такие. Мы ограничиваем белки, жиры и углеводы. Мы худеем, и вообще дома нас ждут протеиновые батончики, руккола и много других полезных слов, в которых нет ничего про тесто и сосиски. Спустя двадцать минут с того момента, как мы вернулись домой, Игорь вздохнул и сказал ‒ ладно, давай я попробую одну малюсенькую сосиску в тесте, бабушка же старалась, готовила… ‒ Игорь, не надо, не иди через себя. Тем более я их уже все съела.

Автор Женщина и прочие неприятности

Я стояла за шторой и зажимала непослушными руками рот. Делала я это сразу из двух соображений. Важно было скрыть даже любой намек на дыхание и колыхание этой самой шторы. Вернее, штор было на самом деле сразу три. Прозрачная кружевная, потом не очень плотная, и самая плотная. В моем мире она называлась блэкаут. Это когда ну совсем ни черта не видно. Вот и я уповала на этот блэкаут, потому что стояла аккурат за ней.

Ну а вторая причина того, что я прижала обе руки ко рту, это потому что я отчаянно боялась захихикать. И мой смешок донёсся бы до правящего Огненного дракона Тормода III Илдрейджа. Папочки двух великовозрастных оболтусов Тангниостра и Тангриснира Илдрейджа. Да и не хотелось мне отвлекать почтенного дракона, потому что как же он орал! В голос. Смачно. С кучей эпитетов в сторону дрожащих и голых отпрысков, что сейчас, судя по звукам, пытались судорожно найти свою разбросанную по всей спальне одежду.

Ага! Счаззз! Я ее сложила и аккуратно спрятала в шкаф. Меня мама учила заботиться о вещах.

Пока у меня все получалось, хотя руки и ноги слушались очень плохо. Ходила я с большим трудом, но все же сейчас у меня вполне выходило прятаться за шторой.

‒ Она не протянула у вас и месяца! ‒ в который раз орал правящий дракон.

«Он повторяется. Он уже, по-моему, это раз десять повторил», ‒ весело пронеслось у меня в голове.

На самом деле мальчики не такие уж и плохие. За прошедшие две с половиной недели мы даже поладили. Ну, почти! Все дело в том, что оба братца-козлика и в самом деле меня не трогали. А если и трогали, то это вызывало у меня стойкое отторжение и волну неконтролируемых отрицательных эмоций. Меня буквально коробило от любого приближения этих двоих. И это, надо сказать, очень способствовало моему выходу из стазиса.

В самый первый раз, когда братец до меня дорвался, я отчетливо почувствовала, как палец, на котором было надето мое кольцо с жемчужиной, пошевелился. Ну или дернулся, вернее. А дальше я постаралась закрепить успех, сосредоточившись именно на нем. И в самом деле, у меня получилось им шевелить хотя бы чуть-чуть.

Дальше было несколько легче. Я научилась двигать и головой, и руками. С ногами было хуже. Ноги отказывались ходить, но я упорно тренировалась, потому что отчетливо поняла чуть ли не в первую ночь, что меня собственно говоря ожидает.

‒ Папа, но еще вчера она была цела и стояла в коробке, ‒ проблеял Тангнир.

‒ Может, ее похитили? Я думаю… ‒ присоединился к брату Тангрис и попытался что-то там пропищать.

‒ Вы не способны думать! Оба! ‒ вызверился на них правящий отец.

«О да! Это и в самом деле так. Им вообще больно, когда в голову приходят мысли. Болезные они оба!» ‒ съехидничала я.

Так вот. В первую же ночь братцы устроили оргию. Я ни в каком месте не ханжа, но то, что вытворяли эти двое с тремя молоденькими служанками, даже меня, взрослую тетку, заставило закрыть глаза. Уши, к сожалению, закрыть не получилось. Но я бы и к этому спокойно отнеслась, если бы… Если бы не кукла. Да. У старшенького она имелась. Кукла была в меру красивая. С густыми длинными волосами, вьющимися в мелкую стружку. Ее кожа была смуглого оттенка, и я бы сказала, что она из какого-то африканского племени, если бы не длинные уши, почти как у эльфов, и еще у нее был хвост. Да, да. Самый настоящий длинный хвост с кисточкой на конце. Может быть, и рожки имелись, но рассмотреть их в этой гриве волос было невозможно. Так вот… Кукла в оргии принимала самое непосредственное участие. И я от одной мысли, что и мне будет уготована такая участь, пришла в дикий ужас.

Кукла не шевелилась. Ее глаза были закрыты, и мне показалось, что она и в самом деле пустая внутри. Возможно, ей и было все равно, что с ней вытворяли эти двое, но вот я пустой точно не была!

Надо сказать, что такая наглядная демонстрация моей участи послужила серьезным толчком. Я старалась спать как можно меньше. Я только и делала, что слушала разговоры братьев, слуг, изредка, когда мною хвастались, и молодых друзей двух братцев.

Когда же оставалась в спальне одна, я старательно шевелила конечностями, ни на что не отвлекаясь. Даже ночью я тоже старалась двигаться, прекрасно понимая, что мой единственный шанс ‒ это обрести подвижность в ногах и сбежать уже отсюда.

Я не представляла, что меня ждет за пределами этой спальни, потому что так ни разу и не побывала нигде. Но я твердо знала, что бежать просто необходимо.

День, когда я сделала первый шаг из коробки я, наверное, запомню навсегда. Разумеется, я тут же упала на пол. Но потом все же умудрилась собрать свое тело и вернуться в коробку. Дальше пошло лучше.

‒ Недоумки! Похотливые недодраконы! Бездари!

И хорошо ведь ругается! Итак, как говаривал Котэ Махарадзе, комментатор, актер и муж обожаемой мной Софико Чиаурели: «Пока мяч в воздухе, коротко о составе команд». В спальне, судя по шороху одежды, остались только трое участников «ласковой» беседы. Девушки-служанки все же умудрились одеться и выскользнуть из комнаты.

Ну и кукла. Я наблюдала за ней все эти две с половиной недели. И мне показалось, что ее кожа стала нехорошего серого оттенка. Как будто она и в самом деле собиралась сгореть и превратиться в пепел.

Но это и немудрено. Хотя за эти две с половиной недели братцы затащили ее в постель всего во второй раз. Они или развлекались без нее, или она просто лежала рядом на огромной кровати. Но это только тогда, когда они кувыркались на моих глазах. Что там происходило с ней в комнате старшего наследничка, я не видела.

Однажды из разговоров слуг мне удалось подслушать, что когда кукла сгорает, на том месте остается кучка грязи и пепла. Как только я об этом услышала и научилась передвигаться по комнате, я принялась собирать в камине пепел и золу. А еще наковыряла земли из стоящих в спальне горшков с цветами. Все это я старательно перемешала сегодня с утра и оставила в своей коробке. Горка получилось не очень внушительная. Но тем не менее служанке, что аккуратно заглянула в приоткрытую дверь, проверяя, проснулись ли наследнички после сегодняшней бурной ночи, этого хватило.

Ее громкий крик был слышен мне в спальне за шторой, и он прокатился по коридору снаружи. Братцы при этом не проснулись, а вот на крик явился их папочка, и началось!

Да, возможно, я действовала спонтанно и на эмоциях. Но все дело в том, что сегодня ночью братцам резко надоело ждать и они решили уже завтра опробовать меня вдвоем. Справедливо полагая, что еще две недели я протяну. Ждать было больше нельзя. И я рискнула. Да, руки и ноги работали плохо, но выхода просто не было.

Я так и не почувствовала ни разу ни голода, ни другой нужды, и было понятно, что стазис все еще действует. Но решение мне до сих пор казалось правильным, несмотря на то, что сейчас я была на волоске от обнаружения.

‒ И главное то, что она сгорела, не скрыть! Это видели слуги! ‒ громко возвестил папочка. ‒ Выбрали день, чтобы устроить! Вы и ее затащили?

‒ Пап, мы ее не трогали, ‒ проблеял старшенький.

‒ Так я вам и поверил! Я же распорядился!

Как все удачно получилось! Теперь бы он забрал этих двух недоумков. И мне бы выбраться отсюда. Я, кстати, собрала себе одежду и успела переодеться. Сейчас на мне было не пышное платье куклы, а узкие мужские брюки младшего наследничка и его же куртка. Мои длинные приметные синие волосы я скрутила, связала и спрятала под берет. Предварительно оборвав с берета все перья. Я подготовилась. «Совсем немного везения, и я на воле!» ‒ затаила я дыхание.

Я, как только научилась передвигаться по комнате, первым делом начала осваивать шкаф и прятать вещи, которые мне могли пригодиться. Вот этот берет валялся глубоко в шкафу и было понятно, что наследничек его не носит. И рубашку, и куртку я прятала в том же шкафу, и никто ничего не заметил. Одежды у мальчика и так было много.

‒ Я созвал всю семью! Будем решать!

‒ Что решать? ‒ испуганно проблеяли братцы.

‒ Что делать! ‒ громко сообщил любящий папочка, и послышались тяжелые шаги, а потом и братцы кинулись со всех ног за отцом.

«Что делать? Им желательно не волноваться, остыть и прилечь. Желательно на рельсы. И желательно дождаться поезда. Нет, я безусловно верю в силу человеческой… хм, драконьей личности, но они совершенно точно не личности. И разговоры тут все равно не помогут!» ‒ подумалось мне.

В комнате установилась тишина и я, оторвав руки от лица, осторожно выглянула из-за тяжелой шторы. Прозрачная штора продолжала меня частично скрывать, и я не сильно волновалась.

Кровать напоминала поле битвы, и красивая кукла с ушками, хвостиком и разметавшимися волосами лежала на ней как поверженный противник. Поза была неестественная. Она была обнажена и напоминала нелепый сломанный манекен. Если я не хочу однажды оказаться на ее месте, мне нужно уносить ноги.

Я осторожно сделал шаг и застыла, разглядывая себя в зеркало шкафа.

Я вспомнила, как впервые увидела себя в нем. Да, это была я. В пору моей далекой молодости. Только слегка приукрашенная версия. Кожа более гладкая, без малейшего изъяна, нос более прямой, густые ресницы делали глаза выразительнее, губы чуть пухлее, но в целом это было мое лицо. Я была и в самом деле красива, только все портили синие волосы. Как будто меня в синьку окунули! Или я опрокинула себе на голову бутылочку с чернилами, а потом помыла голову, будучи блондинкой. Такие бутылочки с чернилами я тоже еще в далеком детстве застала. Жуть, одним словом.

Сейчас в зеркале я была пареньком. Прилично и дорого одетым в рубашку, штаны и надвинутый по самые брови берет. Я напоминала молоденького пажа. Я видела таких, когда они затаскивали коробку с хвостатой куклой старшего наследника. Ну, возможно, рубашка была несколько вычурная, да и куртка побогаче, чем у тех мальчиков, но в целом похоже.

Я еще раз осмотрела комнату в раздумьях, что же мне еще прихватить. Деньги бы не помешали, но увы. Я их тут ни разу не видела. А вот драгоценности я брать испугалась. До одежды, я уверена, никому дела нет, а кражу драгоценностей могли повесить на слуг, а мне бы не хотелось кого-то так сильно подводить.

Взгляд невольно упал на лежащую в кровати куклу, и я почему-то подошла к ней. Осторожно взяла за руку и увидела у нее в ушах серьги в виде корабликов с небольшими жемчужинками. Жемчуг был некрупный и играл тут роль парусов.

Издалека я за гривой волос их раньше не видела.

Я провела рукой по ее щеке, задела серьги и потеребила длинное вытянутое ушко. У меня самой получилось вначале двигать пальцем, на котором сидело то самое кольцо с жемчугом. Вдруг и она что-то почувствует?

‒ Борись! ‒ с трудом шевеля губами, попросила негромко я.

Да, увы. Говорить у меня тоже пока получалось плохо. Я старалась, но губы были непослушными. Но мне почему-то показалось важным ей это сказать.

‒ Ты не должна сдаваться. Да, тебя унизили и надругались! Но борись! Жизнь стоит того! Они говорили, что ты пустая и ничего не чувствуешь. Но если там что-то есть, то забудь все это как страшный сон и просыпайся! ‒ и мне почему-то показалось жизненно важным ее позвать. Я ее даже встряхнула слабыми непослушными руками. ‒ Просыпайся!

И тут мне почудился отклик. Как будто она и в самом деле только что проснулась.

Всё. Я больше ничего не могла для нее сделать. Я подхватила свой узелок с одеждой, который смастерила из еще одной рубахи наследника, и двинулась на выход. В узелке было мое собственное платье и еще пара сменных рубашек и штанов, из тех, что были поплоше и явно не годились для наследника. Платье ни в коем случае здесь оставлять было нельзя. Я же сгорела? И горят обычно куклы вместе с одеждой.

Я крадучись подошла к двери и осторожно ее на самую щелочку приоткрыла. Стражи возле дверей я еще ни разу не видела. Но кто его знает? За дверью удалось рассмотреть довольно пустынный коридор со множеством дверей. Я осторожно приоткрыла дверь и вышла из спальни наследника.

Прямо напротив двери было большое окно. А коридор, в котором я очутилась, с одной стороны заканчивался тупиком. Комната младшего наследника располагалась недалеко от него. Дальше было всего несколько дверей. А вот в другом конце длинного коридора я увидела двустворчатые двери.

‒ Выход! ‒ тихо и старательно шевеля непослушными губами, сообщила я самой себе.

Окно напротив манило выглянуть, но я и так примерно представляла себе, что увижу. В окна спальни наследника я смотрела много раз. Они выходили на довольно ухоженный цветущий сад. А мне нельзя сейчас останавливаться. Нужно идти вперед. Сад подождет.

‒ Не будем суетиться и наблюдать, как растет трава, ‒ прошептала я самой себе за неимением других достойных собеседников и решительно повернулась к выходу.

Я двинулась по коридору. Но нужно сказать, что шла я не быстро. Одно дело ходить, держась за мебель, в четырех стенах пусть и большой спальни. И совершенно другое ‒ выйти и пытаться идти по длинному коридору. Получалось плохо. Ко всему прочему, я быстро устала и несколько раз останавливалась. Если дальше так пойдет, то далеко я не уйду.

Хорошо хоть есть я не ем, да и туалет мне не нужен. В противном случае дело было бы совсем труба. Каждый шаг мне давался с трудом. Поневоле пришла на ум русалочка. Ну та девица, что зачем-то променяла весь подводный мир на одного принца. Ей кажется ходить тоже было сложно. Каждый шаг, как будто она наступала на острый нож. А она не пробовала каблуки снять? Или жмущие туфли на один размер меньше, чтобы ножка казалась более аккуратной? Это, говорят, помогает.

У меня каблуков не было, на ногах были сапоги наследника на два размера больше моей не самой маленькой ступни, но все равно я еле-еле волочила ноги.

«Не лениться! Вперед!» ‒ уговаривала я себя. Так. Нужно отвлечься. ‒ «Вот, например, если существует ленивец? То должны же быть и другие звери семи смертных грехов? Гордынец где? Я вас спрашиваю? Или вот алчнец? Ну и блудо… блудивец? Блудец? Хм… Как же этого зверя-то обозвать? Братцам он просто необходим!»

Я почти доковыляла до середины коридора, когда дверь в противоположном конце начала открываться, и я прижалась к стене, а потом и судорожно принялась дергать за ручку в ближайшую комнату. Я почему-то сильно испугалась столкнуться с кем-то посередине пустынного коридора и ввалилась спиной в первую же открывшуюся дверь.

В комнате никого не было. Стояла застеленная кровать и было похоже, что в комнате никто не жил. Может, гостевая спальня? Но разбираться было некогда. И я проворно ковыляя отошла от двери и спряталась за кровать. А потом и вовсе устало опустилась на пушистый ковер.

В коридоре раздались голоса, и кто-то прошел мимо комнаты, в которой я притаилась.

‒ Так я никуда не дойду, ‒ вздохнула я.

Но силы я свои явно не рассчитала, и меня скосило. Я откинулась на ковер и осторожно залезла под кровать, благо края покрывала спускались до самого пола, и это был небольшой домик. Кровать была высокая. Тут бы поместился полноценный такой монстр, если бы я верила в монстров под кроватью.

Я вытянулась, положила свой узелок под голову и решила отдохнуть. Я вымоталась. Сам побег, сегодняшняя ночь и путешествие по коридору изрядно утомили мое плохо слушающееся тело.

«Не бог весть какое пристанище, но как говорится, птица счастья и не должна быть красивой. А должна качественно отпугивать неприятности! Сойдет за временное убежище вполне себе».

Я закрыла глаза и вырубилась, почему-то почувствовав себя в безопасности, хотя это и было странно ‒ под кроватью в незнакомом мне помещении.

Разбудили меня голоса.

«Тааак! Граф де ля Фер проснулся утром во глубине сибирских руд, немного недоумевая, где пруд?» ‒ пронеслось в моей буйной головушке.

‒ А правда, что в этой спальне ночевал наследник Вулканических драконов Сигурд Кальдера* в свой последний приезд? ‒ спросил кто-то, и я услышала, как громыхнуло ведро.

«Служанки пришли уборку делать. Только этого мне и не хватало».

Руки и ноги слушались плохо. После сна всегда приходилось долго настраиваться и пытаться наладить взаимодействие с собственным телом. Но сейчас на испуге, что они пнут меня шваброй в бок и рассекретят, я довольно резво подтянула все тело и забилась в изголовье. Я была высокой и совсем не худышкой. Так что оставалось уповать на удачу.

‒ Да. Он самый. Он тут спал. Вот на этой кровати. И даже никого из девушек не позвал к себе ночку скрасить. Хотя все знают, какой он темпераментный жаркий дракон, ‒ ответила другая девушка, тяжко вздохнув.

«Они тут что, все кобели неудовлетворенные? Опять этот Сигурд. Кто такой? Я уже говорила, что если он даже Брэд Питт, то все равно не в моем вкусе? Просто потому что где я, и где Брэд Питт?» ‒ думала я, наблюдая сквозь небольшую щелку за передвижением ног девушек-служанок.

‒ А почему Сигурд Кальдера не остался на аукционе и даже не посмотрел на новую куклу? Ту, что сгорела вчера? ‒ снова спросила одна из девушек.

‒ Не хотел смущать младшего наследника? Тот первый раз сам претендовал на куклу.

‒ Да нет… Просто знал, что она ему все равно не достанется, и решил даже и не выпускать огонь в ее сторону.

«Не выпускать огонь в сторону? Это что, по-нашему не облизываться? Выходит, этот наследничек даже и не посмотрел на меня. Мило. Если бы меня это задевало, то я бы обиделась. Но мне вот абсолютно все равно. Одним похотливым самцом меньше!» ‒ мысленно хмыкнула я.

‒ А правда, что у наследника Тангриснира Илдрейджа сгорела кукла?

‒ Да. Как есть сгорела. Кучка золы была странная какая-то. Уж больно маленькая. А кукла была рослой. Но кто ее знает?

‒ Да, это уже никого не волнует. Интересно другое. У старшего наследника Тангниостра Илдрейджа отняли его куклу и отдали самому младшему сыну. Юному Торкетиллу Илдрейджу.

‒ Да ты что? Этому приятному юноше? У него же прежде и куклы-то не было ни разу?

‒ Да. Вот ему. В качестве наказания двух братьев. Но говорят, старший не сильно и переживал. Бросил, что ей осталось-то всего несколько дней.

«Держись, милая! Тебя отдали молоденькому мальчику. Уверена, он будет нежен, внимателен и ласков. Я его видела, когда он приходил к братьям. Вел себя очень достойно и одергивал старших. Он и в самом деле милый. Борись!» ‒ мысленно пожелала я хвостатенькой кукле.

‒ Я ее сегодня мыла и одевала, перед тем как уложить в коробку и отправить к юному Торкетиллу Илдрейджу. Мне показалось, что цвет кожи немного улучшился. Может, и не сгорит?

‒ Ой, вот уже и не знаешь, что является признаками грядущего сгорания. Вот эта синеволосая Марика… Уж какая красивая в коробке стояла? И кожа светилась, и волосы блестели, и глаза то открывались, то закрывались. А толку? Сами видели горстку пепла и земли.

И тут швабра с тряпкой пролезла в мое убежище и прошлась небрежно под кроватью. Меня, свернувшуюся в клубочек у изголовья, не задело. Видимо, служанки убирались не слишком старательно. Повезло.

‒ Пошли дальше. Тут вроде бы все. Пыль протерли и ладно, ‒ и я снова услышала грохотание ведра.

Служанки ушли, а я старательно распрямила ноги и принялась выбираться из-под кровати. Потом осторожно встала, поправила берет на голове. От этого предмета моего туалета очень много зависело. Одно неосторожное движение, и мне конец. Мои приметные волосы выдают меня с головой.

Я выбралась из комнаты и доковыляла до конца коридора. За ним был другой коридор, и еще один. А потом были лестницы. Я пошатывалась, хромала сразу на обе конечности, мои ноги заплетались, но я упорно шла вперед, плохо понимая куда. Несколько раз мне встречались слуги. Я уже не боялась. Как-то устала прятаться. Они неодобрительно смотрели на меня, называли алкоголиком и предлагали выспаться. Я кивала и шла дальше.

Когда впереди забрезжил выход, и я увидела солнечный свет за дверью, я не поверила своим глазам.

_______________

*Кальде́ра от испанского «котёл». Обширная котловина вулканического происхождения, часто с крутыми стенками и более или менее ровным дном. Такое понижение рельефа образуется на вулкане после обрушения стенок кратера или в результате его катастрофического извержения. От кратера кальдера отличается особенностями формирования и бо́льшими размерами.

Кальдеры достигают 10–20 км в поперечнике и нескольких сотен метров в глубину. Крупнейшая кальдера площадью около 1,8 тысячи квадратных километров расположена у супервулкана Тоба в Индонезии.