Озеро горных духов. Кукла наследника (СИ)

Эпилог. Слова все же нужны…

‒ Это же невозможно объяснить — счастье!.. Всё равно, что прикнопить к бумаге солнечный зайчик.

"Доживём до понедельника".Георгий Исидорович Полонский — советский и российский сценарист, литератор, педагог. Сценарий фильма был написан в качестве дипломной работы

5 лет спустя

Я стояла на возвышении, ближе всех к трем ступенькам, ведущими в зал. Ближе встать не было никакой возможности. Но Сигурду, который стоял внизу, видимо и это расстояние казалось огромным, потому что он явственно скрипел зубами и не спускал с меня глаз. Рядом с ним стоял его отец и Свен. Они тоже испепеляли меня взглядами, ни на минуту не выпуская из виду.

Я лениво опустила руку на огромный живот и погладила то место, куда меня сильно пнул наш с Сигурдом маленький дракончик. Я знала, что будет опять мальчик, хотя я, честно говоря, не отказалась бы от девочки. Но… увы. Да и Сигурд уверял, что чувствует во мне сильного дракона. А хотелось девочку. Я бы ей косички заплетала и бантики завязывала. Но ничего. В следующий раз обязательно будет девочка. Хотя Сигурд уверял, что нам нужно много сыновей перед девочкой, чтобы они все в случае чего могли защитить и меня, и сестренку. Но я не собиралась армию рожать! Следующая будет девочка!

Я услышала, как скрипнул зубами Сигурд, когда я переступила с ноги на ногу. Нда… Стоять с таким животом было тяжеловато, но я сама вызвалась. Было очень интересно, чем же все закончится. Можно было бы отправить и Янину, но она, в отличие от меня, была той еще домоседкой и очень неохотно покидала замок. Только когда это было ну очень необходимо. И это всецело устраивало отца Сигурда, нашего главу, который тоже весьма неохотно вывозил ее в гости в чужие замки. Сигурду мое хождение в гости тоже не нравилось, но кто бы его спрашивал?

Но вот сейчас, когда я была беременна второй раз, приходилось идти ему на уступки. Потому что у него, как и в прошлый раз, обострилась его паранойя и он отказывался меня вообще с рук спускать. Будь его воля, я бы вообще целыми днями лежала на кровати в наших с ним покоях. Вот еще! Не дождется!

Я перевела взгляд на огромный трон, на котором сейчас восседала кукла, что буквально месяц назад всплыла из озера Горных духов. Это всего вторая кукла за пять лет. Теперь каждое появление новой куклы было событием огромной важности. Все свободные драконы собрались сейчас в огромном тронном зале и нервничали. Шутка ли? Когда еще теперь всплывет новая кукла?

Девушка была… маленькой и толстенькой. У нее была большая грудь, едва обозначенная талия, полные ноги и руки. И да. Животик у нее тоже имелся. Этакая пышечка, довольно миловидная, с нежной кожей, длинными русыми волосами, заплетенными в косу, и блестящими глазками. При этом она была очень веселой и живой, просто сияла и искрилась. А еще постоянно хихикала. Прибыла она к нам из мира… гномов. Как я поняла, у нее в родном мире все были по большей части вот такие, как она. Невысокие, полные и смешливые.

‒ Как-как ее зовут? ‒ спросила я, когда впервые ее увидела.

‒ На серьгах написано, что То́рин, или Тори́н ‒ ответила мне тогда Сольвейг.

‒ Дубощит? ‒ развеселилась я.

‒ Не знаю. Вот проснётся, и спросим, ‒ фыркнула подруга.

Когда гномка проснулась и пришла в себя от стазиса, то мало никому не показалось. Она постоянно болтала, ела, пила и хохотала в голос. Вот и сейчас, сидя на слишком большом для нее троне, она то и дела прыскала в кулачок, или, не сдерживаясь, заливалась веселым смехом. А веселило ее буквально все. Начиная от имен представляемых ей драконов и заканчивая одеждой, что была на них.

От каждого семейства драконов за троном стояло по одной кукле. От Вулканических вызвалась я. Каждая кукла выходила вперёд и представляла свободных драконов от своей семьи, которые претендовали на то, чтобы попробовать понравиться новой кукле и сделать ее своей. Совершенно не обязательно, что получилось бы. Но шанс попробовать был у всех.

От нашего дома претендовали на куклу наследник Сван «Черный лебедь» Кальдера и два балбеса, Сигвальд и Сигмунд, которые до сих пор не были женаты. Сумар, хвала всем богам, все же остепенился, и Каиса уже родила ему троих драконят. Да, увы. Все же дочери дракона рожали детей и в самом деле проще и чаще. Вот и у Сольвейг уже было трое, и четвертый планировался. Куда нам столько драконов? Вулканы почти все потушены. Может, они полетят на Извергающиеся острова их тушить лет через двадцать? А что? И там потушат.

Я бы у нас на землях Вулканических драконов вообще их снегом засыпала. Ну, так. Чисто на всякий случай. Мне совершенно не хотелось, чтобы мои дети жили рядом с картиной «Последний день Помпеи». Тем более что мне часто снилось это полотно, особенно во время беременности. А еще неожиданно вспомнился и тот оригинал, что был создан первым на эту тему. Я не помнила художника, но там тоже все было трагично. У Брюлова все же красочнее, но и те Помпеи гибли неподражаемо. Тот художник охватывал более широкое пространство. У него на дальнем плане умещалось больше горящих зданий и даже сам Везувий.

А вот фигуры на переднем плане были довольно мелкие. У Брюллова больше сделан акцент на ужасе людей, что безусловно выглядит трагичнее и зрелищнее. Но та картина была все же написана первой, это я точно помнила.

А еще была и опера Пачини «Последний день Помпеи».

Словом, мое богатое воображение настоятельно рекомендовало все это засыпать снегом. Чтобы были, так сказать, белые шапки у наших гор. Сигурд на мои страхи только смеялся и успокаивал, что семья Вулканических драконов сильная, и нам точно ничего не угрожает. А со снятием стазиса с кукол и у других семей с извержениями все стабилизировалось. Ни драконы, ни куклы больше не сгорают, и волноваться по поводу какой-то там Помпеи совершенно не следует.

Я уже выходила вперед самой первой, так как у Вулканических драконов было право первыми быть представленными новой кукле. Я постаралась расписать весьма правдиво все достоинства Свана, Сигвальда и Сигмунда и была красноречива. Но я видела, что Сван расстроился, когда понял, что не произвел особенного впечатления на Торин. Впрочем, сейчас он стоял уже не такой удручённый, видя, что никто на гномку впечатления так и не произвел.

И вот все драконы уже представлены, и Торин должна выбрать. Но личико девушки выглядело на редкость опечаленным.

‒ Это что, все? ‒ спросила она и осмотрела весь тронный зал еще раз.

‒ Торин, милая, ‒ ласково сказала я, подойдя поближе к трону. ‒ Перед тобой только что прошли все молодые и холостые драконы. И что, тебе никто не понравился?

‒ Нет, ‒ скривилась девушка. ‒ Они все высокие, ни у кого нет бороды… живота тоже нет. Мне нравятся коренастые мужчины, а эти худые как палки… И пиво… Кто-нибудь из них пьет пиво и любит колбаски? Они, когда представлялись, говорили о книгах, о том, как прекрасно звёздное небо, как искры играют в моих глазах, и они похожи на разгоряченный вулкан… А я бы с удовольствием послушала о… солянке. Знаешь, сколько видов солянки я умею готовить? И никто не сказал, какую он больше всего любит? ‒ и девушка вдруг всхлипнула.

‒ Милая, не плачь, ‒ подлетела к ней Асель, которая все это время опекала Торин в замке Огненных драконов. ‒ Ради тебя они отрастят бороды и животы!

Асель ждала своего первого ребенка. Они с Торкетиллом поженились два года назад.

‒ На живот моего папы можно было поставить три кружки с пивом, и он бы не уронил ни одну. А у них нет животов. Какие еще кубики на прессе? Живот мужчины говорит о его хорошем аппетите. А если аппетит хороший, то и еды много в доме. А если еды в доме много, то значит и дом богатый, и хозяин домовитый, и… ‒ и гномка вдруг громко зарыдала.

Все же психика после перехода между мирами сильно нарушена. Только что она довольно хихикала, а теперь ревет белугой. И что теперь делать? И в самом деле отправлять драконов по домам, растить бороды и животы? От одной мысли об этом мне вдруг стало смешно, и я бы засмеялась, только вот все вокруг были очень серьезны.

‒ А я люблю солянку с кусочками колбасы! И еще туда нужно добавить грибочки, ‒ вдруг раздался зычный мужской бас.

‒ Грибочки? ‒ размазывая слезы по пухлым щекам, сказала девушка и оживилась. ‒ Кто же в мясную солянку добавляет грибы? Тогда она будет уже грибная!

‒ А почему нет? ‒ и вперед выступил высокий и широкоплечий дракон.

Бороды у него правда не было, и живота тоже. Да и коренаст он не был, но вот лицо было доброе, широкое, и улыбался он весьма приветливо.

‒ Это Холджер «Остров копья» Магма из моей семьи Жаровых драконов, ‒ тут же вышла вперед кукла главы жаровых драконов Иветта. ‒ Он старший сын главы, правда не наследник, но очень сильный дракон.

‒ Я поняла, ‒ отмахнулась от нее Торин, вытирая слезы и спрыгивая на пухлые ножки с трона.

Толстенькие ножки еще плохо ее держали после стазиса, а трон был высоким, и она явно не рассчитала свои силы. Она бы упала, но подошедший к трону Холджер кинулся вперед и легко, как пушинку, подхватил Торин, которая смотрела на него во все глаза.

‒ Ой, ‒ всхлипнула девушка.

‒ Осторожно, милая, ‒ и дракон аккуратно поставил девушку на пол, а сам спустился обратно на три ступеньки вниз.

И правильно сделал, потому что смотрелось это весьма комично. Маленькая гномка и огромный дракон. Она ему только до плеча доставала, и то в прыжке. Но вот ни дракона, ни гномку это видимо не смутило. Торин, быстро перебирая ножками, спустилась вниз и подошла вплотную к мужчине.

‒ Так какую ты любишь солянку? ‒ и она требовательно дернула его за полу нарядного камзола.

‒ Для настоящей солянки нужно не меньше трех мясных продуктов. Мясо при этом должно быть свежесваренное, и нарезают его тонкими ломтиками поперёк волокон. А грибы могут быть любые. Я просто люблю грибы и считаю, что ими солянку не испортишь, ‒ серьезно поведал ей дракон.

‒ Его! Я выбираю его! ‒ повернувшись к нам, громко заявила Торин.

‒ Торин, ты можешь еще подумать, ‒ осторожно начала Асель.

‒ Нет! Он, ‒ громко заявила девушка и топнула ногой.

И почти сразу же за спиной у Холджера «Остров копья» Магма выросли все драконы его дома, а глава Жаровых драконов, нахмурившись, сказал громко:

‒ Девушка сделала выбор!

‒ Я устала, ‒ вдруг сказала гномка, чем вызвала неподдельную тревогу у всех Жаровых драконов.

‒ Ты разрешишь помочь? ‒ осторожно спросил у нее Холджер и, дождавшись того, что гномка порывисто закивала, подхватил ее на руки.

Девушка довольно положила ему голову на плечо, а мы все выдохнули.

‒ Он теплый, ‒ сообщила всем присутствующим гномка.

‒ Торин, помни, что ты можешь передумать, и никто тебя не вправе ни к чему принуждать! ‒ напомнила ей еще раз Асель.

‒ Я помню. Но он не будет. Ты же меня не обидишь? ‒ доверчиво спросила она у державшего ее на руках мужчины.

‒ Ты мое главное сокровище, ‒ серьезно ответил ей он.

Я облегченно выдохнула и почувствовала, как сильные руки обняли меня и прижали к груди.

‒ Ну наконец-то. Я уже умучился ждать, когда эта церемония закончится. Соскучился страшно, ‒ на ушко зашептал мне Сигурд, хотя мы не расставались ни на минуту и все время были вместе, ну разве что стояли в трех ступенях друг от друга.

‒ Я тоже устала и тоже соскучилась, ‒ пожаловалась я, видя, как к каждой кукле устремляется ее дракон.

‒ Все. Хватит. До самых родов из замка ни ногой. Наш сын наверняка разнес половину замка, и отец ему потакает. Все же жаль, что у них с Яниной девочка. Полетели, любимая? ‒ спросил Сигурд и, дождавшись моего кивка, подхватил меня на руки и потащил на башню отлета.

‒ А попрощаться? ‒ всполошилась я

‒ Отец попрощается, ‒ отмахнулся Сигурд, не желая оставаться в тронном зале, где столько молодых и холостых драконов.

Меня почти донесли до башни отлета, а потом долго обнимали перед тем, как обернуться. Сигурд в облике дракона почти вытянулся в струнку, чтобы мне с моим животом было удобно на него взбираться. Но это был мой дракон. Любимый. И на его шее я сидела, свесив ножки во всех смыслах этого выражения, очень комфортно.

Взлетали мы плавно и бережно, без, упаси нас извергающие вулканы, рывков и воздушных ям. Сигурд летел очень низко, и я с удовольствием улеглась на бочок, поглаживая живот и рассматривая мир внизу. Мой сынок, когда мы летели, особенно был активен, словно чувствуя, что мы в воздухе. Полет ему уже нравился. Малыш толкался и пихался, пытаясь достучаться до папы сквозь его твердую броню-чешую. Но Сигурд признался мне, что в облике дракона слышит каждый вот такой пинок маленьких ножек. Так что летать мы с ним оба любили, чувствуя небывалое единение. Впрочем, наш старший сын Синдри «Искрящийся» Кальдера тоже был в восторге, когда папа его брал с собой полетать.

Я смотрела на квадратики вспаханных полей, на пышные цветущие сады, на проплывающие подо мной деревеньки, искрящуюся на солнце гладь озер и снова думала о том, как же прекрасен этот мир. Подо мной было горячее тело моего дракона, мерные взмахи его крыльев убаюкивали и успокаивали меня. Мощь Сигурда делала сильной и маленькую меня на его спине.

Я прижалась к мужу и подумала, что вот сейчас в тронном зале лишний раз убедилась, как же мне невероятно повезло. У меня самый лучший дракон. Самый красивый, самый заботливый. И другого мне не надо.

Я счастлива! И готова делиться этим счастьем со всем светом! Пусть всем повезет так же, как мне. И все найдут свое личное, персональное счастье!

P.S.

Слова и ноты все же нужны…

Ударник репетирует у себя в гараже. И все у него так классно получается, и установка у него такая хорошая, и тут подходит к нему его 5-летний сын и спрашивает:

‒ Папа, а кем ты хочешь стать, когда вырастешь?

Из просторов интернета. Автор в розыске.

….

‒ Ида Ивановна! Пойдемте на кассу! Я нашла то, что искала. Это вполне подойдет. Тем более что сами вы никогда не определитесь, ‒ позвала меня подруга.

‒ Не определюсь? С чем? ‒ удивилась я, но покорно двинулась на кассу, удивляясь, что Зинаида Мафусаиловна что-то купила.

Ни я, ни она в этом магазинчике прежде ничего не покупали. Я не брала, потому что мне все это не нужно, а она потому что… да не знаю я, почему. И зачем мы сюда приходили, тоже не знаю. Приходили, и все.

Зинаида Мафусаиловна несколько раз открыла и закрыла свой ридикюль, щелкнув на его замочке двумя металлическими шариками, а потом, взглянув на меня, сказала:

‒ Ида Ивановна, оплатите пожалуйста и возьмите себе покупку. Я потом вам отдам.

Я безропотно полезла в сумку за карточкой. У меня не было такого ридикюля, похожего на старый кошелек, только большой, но карточку я нашла в сумке быстро. Это было очень на нее не похоже. Обычно она не позволяла мне даже кофе её угостить и всегда все оплачивала сама. А тут вдруг?

‒ Что это? ‒ удивилась я, когда улыбчивая и очень терпеливая девушка протянула мне покупку Зинаиды Мафусаиловны.

‒ Кольцо, символично, что это опять кольцо. Пусть оно принесет вам удачу, милочка, ‒ последовал странный ответ.

Я переспрашивать не стала, хотя понятия не имела, почему «опять». Я с интересом рассматривала то, что купила впервые на моей памяти в этом магазине Зинаида Мафусаиловна. Кольцо, на мой взгляд, было примитивным и некрасивым. Во всяком случае, мне оно не понравилось совершенно. Я бы такое не купила и уж точно носить бы не стала. Но… Вкусы у всех разные, и я не привыкла о них спорить.

‒ Вам не нравится, Ида Ивановна? ‒ видимо, все же что-то прочла у меня на лице Зинаида Мафусаиловна.

‒ Нет, ‒ откровенно ответила я. ‒ Оно грубое, примитивное, как будто это… откололся чей-то зуб, и его зачем-то вставили в металл. Это что вообще за материал такой?

‒ Это металл и фарфор, ‒ почему-то засмеялась Зинаида Мафусаиловна.

‒ Выходит, я была не так далека от истины. И в самом деле чей-то зуб. Металлокерамика, ‒ вздохнула я.

‒ Вы не правы, моя дорогая. На самом деле в этой нарочитой грубости, немного отдающей варварством, заключено особое очарование. Это мне напоминает работы одной художницы-ювелира, Руты Рейфен. Не думаю, что это ее кольцо, но очень похоже. Она вот так же соединяет фарфор и золото. Впрочем, про зуб прозвучало красиво. Может, чей-то клык? ‒ и она уставилась на меня, как будто я была вооружена дубинкой, замотана в шкуры и только что и в самом деле добыла чей-то клык.

‒ Понятия не имею. Я в этом не разбираюсь, ‒ снова вздохнула я, и мы двинулись на выход, при этом кольцо так и осталось у меня в руке.

Дверь магазинчика закрылась, и мы снова погрузились в бешенный водоворот города, который, как мне иногда казалось, проходил мимо меня. Все куда-то торопились, опаздывали, ругались на пробки, а я существовала как будто в параллельной реальности, захватывая пульс города только краешком своей жизни. И самое ужасное, что я постоянно ощущала, что я этому городу не нужна. Что я и самой себе не нужна. И вот это начинало меня пугать. Так ведь и в депрессию скатиться недалеко. Хотя чувствую, что если мне поставят такой диагноз, то я попрошу приписать перед ним слово «великая». Ну, потому что просто депрессия вообще не звучит.

‒ Я поняла, что ни литература, ни живопись вас совершенно не увлекли. Но может быть, затронем ту же проблему в музыке? ‒ снова вернулась к теме обсуждения Зинаида Мафусаиловна.

‒ Не вижу никакой проблемы, но если вас это развлечет, то давайте попробуем. Хотя мне и на работе этого хватает, ‒ вздохнула я с трудом передвигая ногами.

Все же такие длинные пешие прогулки для меня уже тяжеловаты. А завтра еще четыре урока сольфеджио и два музыкальной литературы. Наверное, нужно уменьшить нагрузку. Может, отказаться от части часов? Или взять ученицу? В конце концов, класс с арфой у нас в школе есть, и сам инструмент имеется. Я могла бы… Хотя… Зачем? Проще без этого. А то приведут девочку, а у нее и желания-то играть на таком инструменте нет. Всем сейчас рояль подавай или гитару. Или вот приложение сейчас есть… Оно само музыку подбирает под твои слова. Мне один из учеников показывал. Скоро и композиторы будут не нужны, и исполнители канут в лету. Зачем, если все делает компьютер? Кому я нужна со своей арфой?

‒ Моцарт и Сальери…

‒ Что? Сальери никого не травил, и уж точно ничего не крал. Был довольно известным в свое время и популярным. Да и в деньгах не нуждался, ‒ выдала я прописную истину, известную многим.

‒ А при чем тут это? Мы говорили в том числе и о зависти, и…

А если вообще взять, все бросить и уволиться? Сесть на корабль и уплыть куда-нибудь в путешествие? Заходить в каждый порт и покупать сувениры… Взять с собой вот, например, Зинаиду Мафусаиловну? Другое путешествие мы с ней не потянем по причине немощности, а круиз на пароходике ‒ в самый раз. Приехать потом в мою квартиру и весь холодильник увешать магнитами. Почему бы и нет?

‒ Или вот, например, ученик Страдивари, Карло Бергонци…

‒ Что с ним не так? ‒ привычно спросила я.

‒ Карло за всю свою жизнь не сделал ни одной виолончели, но современные исследователи продолжают выискивать инструменты и приписывать ему. Но так ведь бывает в жизни, что что-то настольно не нравится, что не хочется творить в данном направлении. Карло не нравились виолончели. Совершенно напрасно, на мой взгляд, но у него было мужество это признать и не делать то, к чему душа не лежала. Не многим на это хватает духу.

‒ Мне вот не хватило, ‒ тихо уточнила я, но Зинаида Мафусаиловна меня не услышала или не захотела услышать, а вдруг спросила совершенно другое:

‒ Вы верите в чудеса, Ида Ивановна?

‒ Нет. Не случались они в моей жизни, Зинаида Мафусаиловна.

‒ Потому что чудеса происходят с теми, кто в них верит.

‒ А с теми, кто не верит, как я, чудес не бывает?

‒ Ну почему же не бывает? Просто называется это по-другому. События, не подлежащие рациональному объяснению.

Конец