Кровавая весна 91-го продолжается

Глава 8

С художником Максимов провозился долго. Сергей Владиленович, мелкий худой мужчина лет тридцати пяти с живыми глазами, схватывал все на лету. Первоначальный набросок он создал ещё на основе письменных показаний Андрея в линейном отделении, а потом только правил, кивая лохматой головой на советы и рекомендации. Карандаш вдохновенно порхал по бумаге, легкими штрихами создавая ястребиные брови, дерзкий злой взгляд, квадратные челюсти убийцы. Деловито елозил ластик, стирая то, что, по мнению Максимова, было неправильным или лишним.

Через сорок минут, Андрей заявил: больше править нечего. До фотографической точности рисунок не дотягивал, но лицо вышло вполне похожим. Впрочем, на рисунок Сергея Владиленовича Максимов не надеялся. В линейном отделении и позже в райотделе он честно предупредил: маньяк умеет маскироваться, с высокой долей вероятности, пользуется актерским гримом или определенными уловками, изменяющими внешность. Может быть связан с театром или актёр в прошлом. Сумел же он как-то перевоплотиться в неприметного алкоголика Поликарпыча, направившего толпу к отделению милиции. А с таким лицом его бы обязательно запомнили…

После последних уточняющих мелких штрихов художник кивнул, положил карандаш, спрятал рисунок в папку и попрощался.

В коридоре Максимова перехватил Климович.

— Отстрелялся? — прищурился старший опер.

— Да, — пожал плечами Андрей. — Свободен как ветер.

— Пойдем, провожу тебя немного, — Петр многозначительно глянул на выход. — Заодно покурю. Не против?

— Нет, конечно. Почему я должен быть против? — удивился Максимов. — Пошли.

На выходе Климович потянул Андрея в сторону находящихся через дорогу пятиэтажек. Зашли во двор, отдалились на сто метров, и стали возле дерева.

Старший опер быстро огляделся. На скамеечке в другом конце двора, опираясь на клюку, сидела одинокая старушка, недалеко от неё, толстая тетка лет пятидесяти махала пластиковой хлопушкой, выбивая облака серой пыли из перекинутого через турник ковра. Ещё один мужик выходил из дальнего подъезда, спеша по своим делам. Услышать о чём разговаривают опер с Максимовым, никто не мог.

Климович удовлетворенно хмыкнул, вытащил из кармана вскрытую пачку «Родопи». Залихватским щелчком выбил сигарету, подхватил её губами. Достал зажигалку, прикрыл сложенной ладонью вспыхнувший огонек, прикурил. Жадно затянулся. Секунду-другую помедлил, затем выдохнул клуб сероватого дыма, начавшего медленно растворяться в воздухе.

Максимов терпеливо ждал, пока Петр соизволит заговорить.

— Дима уехал в Лисово вместе с Олеговичем. Попросил передать, чтобы ты особо не волновался, — сообщил старший опер, опустив сигарету и указательным пальцем сбивая пепел. — Мы опросили жильцов окрестных домов, находящихся возле спортивной площадки. Время, слава богу, было не очень позднее, вашу битву со шпаной видели несколько человек. Четверо с самого начала: старая бабка, любящая посидеть у окна и поглазеть, мужик лет пятидесяти, вышедший покурить на балкон и молодая парочка, недавно переехавшая в квартиру. Они рассказали, как к вам пристали, и ты был вынужден остановить придурков, которые хватали девушку. Ещё пятеро были привлечены криками, когда пошла драка, тебя и Рудика начали месить толпой. Показания мы сняли, запротоколировали, подшили к делу, все как положено. Марков рвал и метал, но было уже поздно. Дать команду изъять документы он не осмелился. Так что, пришить тебе провокацию драки на суде не получится.

— Спасибо, — с чувством поблагодарил Андрей.

— Димке скажешь, — усмехнулся опер и опять затянулся. — Он все организовал, бегал как угорелый больше всех по квартирам, стажеров у меня просил для опроса жильцов. Думаю, после этого, тебе могут предъявить только превышение пределов самообороны. И то навряд ли, учитывая ситуацию и свидетельские показания. Да и травм ты серьезных нанести не сумел, одному глаз повредил, но ничего особо страшного, видеть будет, хоть и не сразу. Капилляры полопались, синяк вспух и глаз слезится, но в принципе терпимо. Сотряс, и раздолбанная коленная чашечка, учитывая обстоятельства и численное превосходство нападающих за критическое превышение самообороны не должны сойти.

Климович сделал паузу и добавил:

— Самые серьезные повреждения нанес товарищ майор, но его, — старший опер усмехнулся, — есть кому защищать. Тронут Трофимыча, загребутся от шишек из Минобороны отмахиваться.

Возможно, мы и с судьей сможем помочь. Смотря кого назначат слушать дело. Понятно, что первый секретарь и Георгадзе могут надавить. Но и у нас связи среди судей имеются. И первого секретаря далеко не все они любят. А сейчас вообще многое легче стало сделать, партократы огласки бояться, да и под борьбу с ними много чего можно провернуть. В общем, Олегович и Дима за тебя впряглись на полную катушку, ну и мы чем сможем, поможем. Кстати, фирму охранную мы уже начали организовывать. Знаешь на кого?

— Откуда? — удивился Максимов.

— На твоего знакомого майора. Они с Олеговичем давние друзья, — довольно сообщил старший опер. — Ещё с детства. Только один в армию, а другой к нам, в милицию пошел.

— Вот же, — усмехнулся Андрей. — Не город, а большая деревня. Все друг друга знают. Куда ни плюнь, в знакомого попадешь.

— А ты как думал, — улыбнулся Петр. — Тем более, на одном районе находимся. Ладно, я о другом хотел сказать. Есть большая просьба.

— Какая?

— Ты про стволы, которые вы с Владом нам сдали, забудь, — попросил милиционер. — Будто и не было их никогда. С Русиным мы уже соответствующую беседу провели.

— Какие стволы? — изумленно поднял брови Максимов. — Не понимаю, о чем вы.

— Это правильно, — иронично усмехнулся Климович. — Соображаешь.

— Но, кстати, чисто гипотетически, — добавил Андрей. — Если милиционеры находят оружие и оставляют его у себя, они же не собираются стать бандитами и его применять? Обстоятельства разные могут быть, правильно?

— Правильно, — подтвердил старший опер. — Если чисто гипотетически, тут есть несколько соображений. Первое, если эти стволы официально оприходовать, у начальства возникнут большие вопросы. А если они ещё где-то засветились? Начнут копать, может всплыть нежелательная информация о нашей встрече с Чёрным. Думаю, в этом случае, сотрудники должны их отстрелять в укромном месте и попросить знакомого эксперта проверить оружие. Если оно было где-то засвечено, узнают. Лишняя инфа на бригаду Черного не помешает.

— А вдруг из них убили кого-то? — поинтересовался Максимов. — Но пока это не всплыло.

— Тут в последнее время убийств из такого оружия не было, — авторитетно заявил Петр. — Мы бы знали. Если кого-то завалили в другом регионе, тогда придется кумекать, как с этим поступить. В любом случае, с рук бандитам это не сойдет, обещаю.

Опер помолчал немного и задумчиво добавил:

— Второе, у оперов, Андрей, свое понимание. Когда несколько лет отпашешь на земле, сталкиваешься ежедневно с различной мразью, видишь некоторые спорные ситуации, жизнь воспринимаешь иначе. Она не черно-белая, а гораздо сложнее, чем статьи, прописанные в Уголовном Кодексе. Бывает так, что человека осудили по закону, формально всё верно, а по сути неправильно. Максим Олегович, Дима, я и ещё некоторые наши опера живут не по Уголовному Кодексу, а по справедливости. Она важнее. Ты «Место встречи изменить нельзя» видел?

— Конечно, — подтвердил Максимов. — И «Эру Милосердия» Вайнеров читал.

— Вот смотри, Жеглов Кирпича засадил, кошелек обратно в карман подбросил, — опер чуть помолчал, давая оценить сказанное. — По сути сам закон нарушил. А по справедливости — правильно сделал. Поймать мухача очень трудно. Приходится подставных людишек подключать, крючки рыболовные в карманы зашивать, и то, не факт, что получится. А эта сволочь может последние деньги у бабушки-пенсионерки или зарплату у многодетной матери вытащить и в шалмане прокутить. Потому я поступок Жеглова полностью одобряю. Прекраснодушные идеалисты — люди от жизни оторванные. А как столкнутся с суровой реальностью, сразу идеализм испаряется. И если нужно будет засадить стопроцентного подонка и убийцу, а прямых улик нет, то мы такой ствол ему без зазрения совести подбросим. Пусть посидит немного, окружающий мир чище станет. И жизни нормальным людям сохраним. То же касается и других ситуаций. Обычных трудяг, законопослушных граждан мы всегда защитим, а с падалью — по-другому разговариваем.

— Исчерпывающее объяснение, — признал Андрей. — Больше вопросов не имею.

— Тогда, бывай, — опер забычковал окурок, переложил его в левую ладонь, а правую протянул Максимову.

— Всего доброго, — Андрей уважительно пожал руку Климовичу.

— И тебе всего самого! — усмехнулся Петр.

Дверь Рудик открыл почти сразу, стоило Андрею нажать на заверещавший музыкальной трелью звонок.

— Всё нормально прошло? — поинтересовался Вернер, пропуская гостя.

— Конечно, — весело улыбнулся Максимов. — Ты же видел, меня начальник уголовного розыска и брательник Вадика до милиции с ветерком подвозили. С таким почетным караулом никаких проблем не будет. Ну а если серьезно, со мной московский следователь поговорить хотел, но не успел: маньяк новую девушку убил, и он срочно уехал.

— Где? — сразу посерьезнел Рудик.

— В Лисово, — сообщил Андрей.

— Это на западе, — включился в разговор вышедший следом Вадик. — Небольшой поселок на самом краю района. Пара десятков домов, колхозные склады, станция железнодорожная, вот и все достопримечательности. У бати там товарищ жил, и мы каждое лето к нему мотались на рыбалку с ночевкой. Места в Лисовке красивые. Да и озеро живописное.

— Слышал, девочку нашли на заброшенной ферме. Знаешь, где это? — поинтересовался Максимов, проходя на кухню.

— Конечно, знаю, — фыркнул Громов. — Её года четыре назад построили. Планировали коров разводить, молочную ферму делать, ну и рядом склады построить. Потом что-то посчитали, то ли нерентабельно оказалось, то ли очередных денег на продолжение строительства не выделили — забросили.

На кухне сидели, пили чай и хрустели квадратными печеньками из открытой пачки Рудик, Гриценко и Лера. В компании девушки и товарищей Олег заметно расслабился.

— Сволочь, этот маньяк, — заявила девушка, указывая Максимову на табуретку и подвигая чашку с сахарницей. — Когда уже его милиция поймает?

— Трудно сказать, — вздохнул Андрей — Слишком продуманный и скользкий урод. Между струйками дождя просочится.

Лера помрачнела. Наверно, вспомнила поездку в Митяевку и своё похищение.

— Как вы, позанимались? — обернулся Андрей к зашедшему следом Рудику.

— Да, — коротко ответил Вернер, присаживаясь рядом. — Пресс покачали, чуть поработали на турниках, потом удары руками и ногами отрабатывали. Олег очень старается. Но пока ему тяжело с непривычки и не очень получается.

— Это дело поправимое, — отмахнулся Максимов. — Терпение и труд все перетрут. Гринченко ты запомнил, сколько тебе отжиманий и подтягиваний надо ежедневно делать с перерывами?

— Двадцать-тридцать подтягиваний и сорок отжиманий, — сразу ответил рыжий.

— Правильно, — кивнул Андрей. — И в пятницу, когда мы на ВДНХ поедем, встанешь пораньше и сделаешь дневную норму. Не успеешь или не сможешь, закончишь, когда приедем. Можешь даже поздно вечером или ночью, плевать.

— Не слишком ли сурово? — вмешалась Лера. — Мы на целый день ездить и ходить по Москве будем. Он же замучается.

— Не слишком, — сурово отрезал Максимов. — Дал слово — держи. Пусть характер в себе воспитывает.

— Лер, Андрей прав, я, действительно, обещал, — вздохнул Гринченко. — Надо выполнять.

— Молодец, — одобрительно кивнул политтехнолог. — Будешь слушаться — всё у тебя получится.

— Кстати, я уже с парикмахером договорилась. Очень хороший мастер, — довольно сообщила Валерия. — Он сегодня целый день работает, обычно, к нему очередь, записываются на несколько дней вперед, но нам время выделит. И с Миленой, чтобы изобразила с Олегом пару, тоже. Эта ваша Лена будет локти себе кусать, когда их увидит.

— Локти кусать не будет, — усмехнулся Андрей. — Но легкое потрясение гарантировано испытает. Часть самоуверенности точно потеряет. Лер, нам уже пора. Надо вести нашего Джельсомино стричься, а потом в магазин, одежду выбирать. У меня уже план действий сформировался. Пошли, будем воплощать его в жизнь.

Два дня спустя, восемь сорок пять утра. Двор тридцать четвертой школы.

Гам и шум, Максимов услышал ещё на подходе к школе. А ещё через минуту, в столпотворении подростков, рассмотрел белобрысую макушку Рудика, изящную фигурку Леры, Сашу Русина, что-то оживленно рассказывающего Цыганкову. Чуть дальше у выезда замерли два красных «Икаруса». Тамара Владимировна, Хомяков, ещё одна строгая женщина лет сорока пяти в очках, стояли в отдалении от толпы оживленно гомонящих старшеклассников и общались с двумя кивающими мужиками, по-видимому, водителями.

Рудик заметил Андрея, помахал ему рукой. Рядом вскинул ладонь в приветствии Саня, ослепительно улыбнулась Лера, ухмыльнулся Серега. Андрей поправил висящую на плече сумку, подошел к компании, поручкался с парнями, галантно коснулся губами щеки порозовевшей Валерии.

— Взял? — одними губами уточнил у Вернера.

— А как же? — ухмыльнулся Рудик и кивнул на большую спортивную сумку, стоящую рядом. — Всё в соответствии с твоим планом.

— А гитару? — Андрей глянул на Серегу.

— В первую очередь, — улыбнулся Цыганков. — Ты попросил — я сделал. В автобусе уже лежит. Рядом с вещами Вернеров.

— Отлично, — одобрительно кивнул Максимов. — Одно могу сказать, поездка точно скучной не будет.

Серега и Саня, посвященные в цель предстоящей операции, весело заржали.

— Инна Алексеевна разрешила сесть в ваш автобус, — радостно сообщила Лера. — Они с твоей классухой прикинули, в тридцать четвертой школе народу собралось меньше, часть решила не ехать, а у нас — с избытком. Надежда Федоровна нас с Рудиком и Вадиком к вам отпустила.

— Так сразу? — полюбопытствовал Саня. — Даже нотаций не читала?

— А зачем? — пожала плечиками девушка. — Она мне и Рудику полностью доверяет, знает — не начудим. Предлагаю сесть сзади и на последние ряды. Мы уже там место застолбили — сумки положили.

— Вот и хорошо, — улыбнулся Андрей, не сводя взгляда с довольного лица девушки. — Одной проблемой меньше.

— Трясти будет, — недовольно поморщился Саня.

— Ну и что? — воинственно подбоченилась Валерия. — Ты же не дедушка старенький, переживешь. Зато одной компанией сядем и можем разговаривать.

— Кстати, а где Вадик? — поинтересовался Андрей. — Я его что-то не вижу.

— Должен скоро подойти, — сообщил Рудик. — Я с ним утром созванивался, сказал, что немного задержится, но на автобус не опоздает.

— Да вон же он идёт, — Серега глазами указал на шагающего к ним Громова. Вадик в расстегнутой ветровке, из-под которой виднелась широкая грудь, обтянутая свитером, двигался к друзьям, волнорезом разбивая гомонящую толпу.

— Здорово, пацаны, — пробасил он, протягивая ладонь. — Привет, Лер.

Когда все в очередной раз перездоровались, Вадик озабоченно глянул на часы.

— Через пять минут начнется погрузка в автобусы, — деловито сообщил он. — Пора уже появиться нашему Ромео.

— Действительно, — Максимов озабоченно повел глазами вокруг, выискивая Ингу и Лену. Аус и Колокольцева стояли метрах в пяти и весело щебетали в стайке одноклассниц.

Андрей махнул им рукой:

— Привет, девчонки.

Инга лукаво подмигнула, Лена царственно кивнула, Тома Пичугина радостно затрясла ладошкой, остальные зашушукались, заулыбались, но ничего не ответили.

Гул мотора подъезжающей машины, заставил разговоры немного притихнуть. Толпа, заинтригованная происходящим, развернулась к распахнутым внутренним воротам. Там, резко скрипнув тормозами, остановилась новенькая, сияющая лаком бежевая «семерка».

За рулем в кожаной оплетке, сидел крепкий парень, на заднем сиденье две девушки и знакомая фигура рыжего. Щелкнул замок и Олег начал неторопливо вылезать из автомобиля.

— Офигеть, — потрясенно выдохнул Сеня Агапов, сосед Гринченко по парте, такой же ботаник и дрыщ.

На асфальт вступили надраенные до блеска черные лаковые туфли. Потом на белый свет появилась самодовольная рыжая физиономия и остальное тело.Рыжие, ещё недавно курчавящиеся волосы, чуть подняты и художественно растрепаны, небольшая челка до половины спадает на лоб, виски коротко подстрижены, на затылке аккуратненький хвостик. В синем джинсовом костюме с бахромой на карманах и рукавах, Олег выглядел модным американским ковбоем, случайно перенесенным в советскую глубинку.

— Олежек, подожди! — выкрикнула одна из девушек. Эффектная брюнетка, сидевшая рядом с парнем, начала вылезать следом. Девушка по-кошачьи изогнулась, выбираясь из «семерки» и давая окружающим оценить эффектно обтянувшую пышную грудь кофточку, тонкую талию и ровные длинные ножки в черных капроновых колготках.

— Ты забыл, — девчонка сунула в руки невозмутимому Олегу куртку, — Надень немедленно, простудишься.

— Спасибо, Милена, — поблагодарил Гринченко, засовывая ладони в рукава.

Брюнетка заботливым движением поправила воротник и резко приникла к рыжему. Запечатлела на стыдливо заалевшей щеке поцелуй, отстранилась и нежно сказала мягким грудным голосом:

— Теперь можешь уезжать. Когда приедешь — позвони, я буду ждать.

— Обязательно, — пообещал невозмутимый Олег.

— Я сплю? — простонал дрогнувшим голосом Агапов. — Скажите мне, что я сплю. Пожалуйста.

Андрей украдкой бросил быстрый взгляд на стайку одноклассниц.

У замершей Аус упала и глухо стукнулась о землю сумка. Колокольцева с выпученными в изумлении глазами судорожно сглотнула. Из приоткрытого ротика Томы Пичугиной выпала и разлетелась красными осколками прозрачная карамелька.

«Семерка» с брюнеткой, такой же красивой блондинкой и хмурым крепким парнем за рулем развернулась и, выстрелив клубом дыма из глушителя, скрылась за забором школы.

— Мля, Гриня, ты, что дубу дал? Чё это за цирк? — обалдевшим голосом поинтересовался Рома Киреев, один из подхалимов Лесина, плотный крепкий парнишка.

— Ты ошибся Киря, я тебе ничего не давал, — холодно ответил Олег. — По пятницам не подаю. И в цирке, где ты клоуном подрабатываешь, не появляюсь.

— Да, ты, — взбешенный Рома сделал шаг вперед. — Да я тебя сейчас…

Невозмутимый Олег спокойно ждал.

Максимов с парнями подобрались и замерли в ожидании, готовые прийти на помощь.

— Киреев немедленно отойди от Гринченко, — повелительный голос Тамары Владимировны, заставил Романа нехотя остановиться и двинуться обратно.

— Гринченко, что это было? — повелительным голосом уточнила она.

— Опаздывал. Моя девушка попросила брата подвезти, — спокойно ответил Олег.

— Ты, твой внешний вид, это, это, — возмущенная «классуха» не находила слов. — Отвратительно. Ты же всегда таким скромным и послушным мальчиком был.

— Так я и сейчас вам не грублю, — пожал плечами Гринченко.

— Ты в Москву, на ВДНХ едешь. Зачем так вырядился? — не сдавалась Тамара Владимировна.

— А что такое? — удивился рыжий. — Мы засиделись на даче, а утром просто переодеться не успел. Приехал в том, в чём был.

По толпе волной пробежал ропот.

Засиделся он, — уловил восхищенный шепот Агапова Андрей. — Ни фига себе, до самого утра, с такой красоткой. Я бы тоже хотел так засидеться.

— А, — «русичка» хотела что-то сказать, вдохнула полной грудью готовясь разразиться гневной отповедью, но передумала, и устало махнула рукой.

— Ладно, садитесь в автобус. Ехать пора.

Андрей продолжал украдкой наблюдать за Колокольцевой. Первоначальный шок и изумление ушли. Лена недовольно поджала губы, стараясь сохранить холодное выражение лица. Максимов успел уловить мелькнувшую в голубых глазах на долю секунды искорку растерянности, сменившуюся мимолетной тенью обиды, и удовлетворенно усмехнулся.