Кровавая весна 91-го продолжается

Глава 31

Перед спорткомплексом собралась огромная толпа. Человек восемьдесят — не меньше. Парни разбились на кучки, о чем-то оживленно переговаривались, маячило несколько девчоночьих лиц, среди которых Максимов увидел Жанну, Колокольцеву и Аус.

Впереди отдельной компанией стояли Марат Сабиров, Сеня Слон и ещё несколько парней. Увидели Андрея и сразу двинулись к нему. Обменялись рукопожатиями с Максимовым и его товарищами, поздоровались с Лерой.

— Андрюх, ты как нормально? — уточнил Марат. — Противники у тебя непростые. Кассеты с их боями по рукам расходятся, я тоже смотрел. Техничные парни.

— Знаю, — кивнул политтехнолог. — Но мне плевать на их технику. Знаешь пословицу: «Делай что должен, и будь, что будет»? Отступить я не мог, вопрос принципа.

— Уважаю, — прогудел Слон, дружески хлопнув по плечу тяжелой ручищей так, что Андрея чуть повело в сторону. — Думаешь, выдюжишь?

— А у меня есть другой выход? — усмехнулся Максимов. — Выдюжу, конечно, куда денусь.

— Здорово, Андрей, — протолкавшийся сквозь окруживших политтехнолога парней, Стас Цыганков протянул руку. — Может, всё-таки подумаешь? Я или Кирилл готовы тебя заменить с этим столичным хлыщом. Мы хоть с ним по возрасту почти одинаковы.

— Без проблем, — пробасил здоровенный, ростом за метр девяносто Кирилл Лапин. — Я этим модником весь ковер вытру. Обратно его вынесут, обещаю.

Максимов с интересом глянул на самбиста.

— Он не только борец, ногами и руками бить умеет — черный пояс по карате.

— Да плевать, — отмахнулся здоровяк. — Я тоже умею. В ВДВ учили, потом боевым самбо с товарищами баловался. Всё это дрыгоножество и рукомашество со мной не прокатит.

— Верю, — улыбнулся Андрей, окинув взглядом богатырскую фигуру тренера по самбо. — Но я уже согласился. Неправильно будет, если другой выйдет. Получится, будто струсил и старшака вместо себя выставил. Плюс мы ещё с ним поспорили на деньги. И вот в связи с этим у меня к тебе или Стасу другая просьба будет.

— Какая просьба? — с интересом глянул Лапин.

— Взять деньги, его и мои, и после поединка по-честному отдать их победителю? Сделаете?

Немногословный Стас кивнул.

— Запросто, — ухмыльнулся здоровяк. — И много денег?

— Штуку от меня, две от москвичей, — сообщил Максимов. — Победитель получает всё.

— Ни хрена себе, — присвистнул Лапин. Озадаченно приспочесал огромной пятерней могучий затылок.

— Откуда у тебя бабки, не спрашиваю, не моё дело. Но зачем их дарить этим фраерам столичным? На фига?

— А с чего ты взял, что я их дарить собрался? — улыбнулся Андрей. — Может, сам хочу заработать.

Здоровяк недоверчиво хмыкнул, с нескрываемым скепсисом глянул на Максимова, хотел что-то сказать, но передумал, лишь согласно кивнул:

Ладно, если надо, я готов. Стас — тоже.

— Вот и отлично, тогда пошли в зал, там нас уже ждут, — Андрей окинул взглядом несколько автомобилей с московскими номерами, выстроившихся на стоянке перед входом: «девятку», «шестерку», сверкающий лаком чёрный «мерседес» Артура, синий «БМВ» с «акульей мордой».

Огромный зал, с выстроенными ступеньками по периметру длинными скамьями, был почти пуст.

На дальней стороне, наверху сидело около полутора десятка человек в светло-синих кимоно с вышитыми красными иероглифами и в обычной одежде. Ещё десятка три устроились недалеко от них: бойцы старшей группы карате, ученики Владимира Евгеньевича, лопоухий Славик сэмпай, со своим братцем Борей. Толпа, пришедшая с Максимовым, демонстративно начала занимать места у входа, напротив каратистов и москвичей.

Внизу в первых рядах сидели «двое из ларца, одинаковых с лица», борцухи Гия и Рустам, двоюродные братья Миши Георгадзе. У одного из близнецов, виднелась сумка с видеокамерой.

«Интересно, что они тут делают?» — озадачился Максимов. — «Пришли посмотреть, как меня бить будут и снять кино для Миши? Или Георгадзе с Артуром договорился и мне какую-то подлянку подготовил? Хотя они с местными каратистами вроде общаются».

Гия и Рустам скользнули холодными взглядами по Андрею и его друзьям. На лицах близнецов расцвели злорадные ухмылки.

«Думаете, сейчас меня изобьют и унизят? Хрен вам! Обломаетесь, братцы-кролики»! — Максимов почувствовал, как внутри нарастает глухая волна раздражения.

— Андрей, здорово, — Артур приветственно помахал рукой, подзывая Максимова к себе. С ним рядом, в центре ковра, стояли Никита и Владимир Евгеньевич. Все трое были в кимоно: блондин в своем черном, Никита — в темно-синем. Оба с кроваво-красными иероглифами на груди. Сэнсей в традиционной белой куртке и брюках, с горделиво повязанным черным поясом.

Максимов с ребятами, Лерой, Петром Ефимовичем, и присоединившимся к ним Лапиным и Стасом двинулся к Артуру.

— Готов к бою? — уточнил блондин, обменявшись с Андреем рукопожатием.

— Готов, — кивнул Максимов.

— Тогда не будем тянуть, переодевайся в раздевалке, она слева от выхода и заходи на ковер, — предложил Артур.

— Есть ещё пара вопросов, — напомнил Максимов. — Первый. Мы с тобой договаривались поставить деньги. Вы свои взяли?

— А ты? — остро глянул блондин.

— Я взял, — с достоинством подтвердил Андрей, расстегнул змейку на легкой куртке, полез во внутренний карман, достал пачку сторублевок.

— И мы взяли, — усмехнулся Артур, показал глазами на небольшую сумочку, висевшую на стуле у ковра. Рядом переминался с ноги на ногу, коренастый крепыш в сером кимоно и такими же красными иероглифами на груди.

— Кому деньги вручим?

— Предлагаю Кириллу Лапину, — Максимов обернулся и указал глазами, на возвышавшегося за спиной здоровенного самбиста.

— Не могу доверить такую сумму незнакомому человеку, — хмыкнул Артур, с интересом рассматривая высоченного громилу.

— Меня твой товарищ знает, Володя, причем давно, — пробасил самбист. — Он в курсе: я всегда отвечаю за слова и никогда копейки чужой не взял.

— Это Кирилл Лапин, тренер по самбо, — с кислым видом подтвердил Владимир Евгеньевич. — Ему можно доверить деньги. Всё до копейки вручит победителю.

— Под твою ответственность? — блондин глянул на сэнсея.

Владимир Евгеньевич секунду поколебался, потом кивнул.

— Леша, принеси сумочку, — крикнул Артур.

Кириллу передали две пачки: тысячу от Максимова и две Артура. Здоровяк неторопливо пересчитал сначала одну пачку, потом вторую, кивнул и сунул деньги во внутренний карман куртки.

— Кирилл, всё передашь победителю боя, — напомнил Максимов.

— Да я уже понял, — кивнул Лапин.

— Остались ещё пара моментов. Давай ещё раз повторим правила, чтобы все слышали, — предложил Андрей.

— Повторяй, — хмыкнул Артур.

— Ребята, сегодня здесь я, Андрей Воронов проведу бой против московского каратиста, Никиты, — Максимов вопросительно глянул на блондина.

— Комарова, — подсказал Артур.

— Никиты Комарова. Для этого боя действительны правила, которые мы обговорили со стороной соперника, — Максимов показал взглядом на стоящих рядом Артура и Никиту.

— Они очень просты. В пах, колени, кадык бить нельзя. Тыкать пальцами в глаза тоже запрещено. Артур, Никита и Владимир Евгеньевич, подтвердите так, чтобы люди слышали, всё правильно назвал?

— Правильно, — подтвердил блондин.

— Да, — коротко ответил Никита.

Владимир Евгеньевич поморщился, но глянул на Артура и проскрипел:

— Всё верно.

— Отлично, — кивнул Максимов. — Бой будем продолжать до тех пор, пока один из противников не сдастся или не сможет продолжать драться.

Андрей сделал паузу и тихо добавил:

— Вроде всё. Я пошел переодеваться.

— Уважаемые друзья, — голосом опытного конферансье громогласно объявил Артур. — После боя, не расходитесь. Думаю, он долго продолжаться не будет и станет наглядным показателем уровня Никиты. Затем мы проведем показательные выступления и спарринги. Вы своими глазами увидите техники, которым нас обучили всемирно известные мастера карате, таэквондо, джиу-джитсу, и поразитесь нашим возможностям! Уверяю, ничего подобного вживую вы ещё не видели!

— Парни, проводите меня до раздевалки, — тихо попросил Максимов. — Провокаций не опасаюсь, но мало ли? На кону серьезные деньги.

— Да без проблем, проводим, — пообещал Рудик.

— Не боись, в обиду не дадим, — улыбнулся Стас.

В сопровождении Цыганкова-старшего, самбиста и друзей Максимов последовал в раздевалку. Она оказалась открытой и пустой. Андрей неторопливо скинул одежду, натянул короткие шорты под плавки, и только потом надел кимоно.

— Зачем ты шорты под брюки напялил? — удивился Вадик.

— Через пару минут увидишь, — многозначительно пообещал Максимов.

В зале уже зажгли освещение. Под ярким светом ламп, Андрей прошел на середину ковра к Никите, Артуру и Владимиру Евгеньевичу. Комаров ухмыльнулся и сунул в рот белоснежную пластинку капы.

«Предусмотрительный гад», — отметил Максимов и усмехнулся. — «Прямо как я».

— Ну что ты готов? — прямо спросил Артур. — Если можно начинать, я иду к ребятам. Владимир Евгеньевич останется судить. Понятно, никаких очков он начислять не будет. Просто разведет и остановит бой, если один из вас улетит в нокаут либо в нокдаун и не сможет продолжать. Устраивает?

— Вполне, — кивнул Андрей и сразу язвительно добавил: — За неимением других вариантов.

— Тогда я пошел, — Артур развернулся и двинулся на противоположную сторону зала к своим ребятам.

— Сумку с ковра убери, — попросил мрачный сэнсей. Подколка о «других вариантах» ему явно не понравилась.

— Две минуты, — попросил Максимов. Подошел к сумке. Развязал желтый пояс, свернул его в клубок, положил в сумку. Туда же отправилась куртка а потом штаны кимоно. Люди в зале затихли, с любопытством наблюдая за Андреем, оставшимся в одних шортах. Из бокового кармана сумки Андрей достал и сжал в руке капу.

Переодеваясь, Максимов аккуратно посматривал по сторонам. Рудик уже находился у входа на одном конце зала с камерой. Петр Ефимович передал свою Лере, которая предусмотрительно отошла к другому углу ковра. У москвичей камерой в центр зала нацелился крепыш, несколько минут назад принесший сумку Артуру. Со скамьи на противоположном конце зала, отведенном каратистам, со скамьи приготовился вести съемку ещё один парень в сером кимоно.

«Нормально», — мысленно улыбнулся Максимов. — «Наш исторический бой запечатлеют с нескольких точек».

Быстрым шагом Андрей подошел к краю ковра и кинул сумку в протянутые руки Вадика.

Затем вернулся обратно в центр. Остановился перед Владимиром Евгеньевичем и Никитой, скромно сообщил:

— Я готов, можем начинать.

— Это что ещё такое? — брезгливо скривил губы сэнсей. — Почему ты снял кимоно? Будешь драться голым?

— Буду драться в шортах, — спокойно ответил Андрей. — Потому что, мне так удобнее. Насчёт формы одежды уговора не было, имею право.

— Блин, ты клоун какой-то, — Владимир Евгеньевич чуть не задохнулся от возмущения, хотел что-то добавить, но был остановлен Комаровым.

— Да пусть дерется, как хочет, — усмехнулся брюнет. — Я понимаю, почему он так сделал. Хочет, чтобы мне было трудно ухватиться. Мне на самом деле на все это плевать. Я этого пацана и так побью, не напрягаясь.

Сэнсей с сомнением глянул на Никиту, потом на Максимова, пожевал губами и махнул рукой.

— Ладно. Готовы к бою?

— Готов, — сообщил Андрей, отступая на шаг и напрягаясь.

— Готов, — кивнул брюнет, засовывая в рот капу. Затем округлил спину и выставил вперед ладони, явно готовясь сделать захват.

— Отлично, — хмыкнул сэнсей, поднимая руку. Секунду помедлил и воскликнул:

— Хаджиме!

И сразу мягко отпрыгнул в сторону, освобождая место бойцам.

Никита сразу же шагнул вперед, пробил легкий фронт-кик. Максимов ускользнул в сторону. Сблокировал полетевший следом вертикальный кулак, предплечьем и скакнул назад, избегая захвата. Никита снисходительно усмехнулся, показывая белую пластинку капы. Секундное расслабление дорого обошлось москвичу, Андрей скакнул вперед, вмазал по скуле брюнета и резко отпрыгнул назад. Голова Никиты мотнулась. Брюнет злобно оскалился, провел ладонью по лицу, стирая выступившую из ссадины кровь, и опять пошел в атаку. Выстрелил йоко-гери, пробил круговой удар стопой, сделал движение левой, будто собирался нанести удар, ухватился за запястье Максимова, резко дернул к себе, и рванулся вперед в клинч. Андрей равновесия не потерял, уперся и встретил Никиту отработанной комбинацией локтей. Первым влетел в зубы кинжальный удар снизу вверх, расшибая губы в лепешку, выбивая кровавую слюну. Вторым на челюсть обрушился боковой удар локтем, снося москвича в сторону. И завершающий третий сверху вниз в прыжке, опрокинул потрясенного брюнета на ковер.

В зале на секунду повисло потрясенное молчание. Затем наступившая тишина взорвалась торжествующими и негодующими криками.

— Бей его, Андрюха, гаси! — азартно кричал Саня Русин.

— Да как⁈ Как, вашу мать, он это сделал⁈ — дергался в истерике лопоухий Сеня-сэмпай, обращаясь к растерянным молчащим товарищам и ошарашенному братцу.

— Добивай пока он в ауте! — а вот это уже Рудик.

— Никита, ты, что вообще очумел⁈ — орал с выпученными глазами красный как рак Артур. — Это же пацан малолетний, млять! Вставай, мать твою, не разлеживайся! Порви дурака на лоскуты!

— Не расслабляйся, дожимай аккуратно, — гремел голос Петра Ефимовича.

— Так держать, ещё парочку таких же добавь для верности! — азартно вопил Серега Цыганков.

Аус, Колокольцева тоже что-то кричали, визжали от переполнявших эмоций.

— Да, — торжествующе вскинула руки вверх Лера.

— Гаси его Ворон, гаси, — басом на весь зал гремел Сеня Слон.

— Добивай москвича, — весело скалился Питон.

— Матэ, — заорал Владимир Евгеньевич, преграждая дорогу Андрею. — Никита, ты как?

— Нормально, — сдавленно отозвался брюнет. Он секунды две лежал, потом начал подниматься. На ковер шлепнулась и расплылась крупной кляксой карминовая капля, затем ещё одна. Никита встал, чуть качнулся, восстанавливая равновесие. Выше лба на макушке, куда пришелся удар последний удар локтем, встопорщились краями клочья рассеченной кожи. Короткий черный ежик слипся и блестел от крови, темно-красные струйки ползли по лбу, вискам и затылку, пачкая грудь и кимоно.

Брюнет взялся за голову, глянул на ладонь в красных разводах, злобно оскалился. Вид у него был как у персонажа из фильма «Восставшие мертвецы». На скуле — ссадина, губа разбита, макушка и половина лица в крови, на белоснежной капе пузырится красная слюна, стекая по подбородку.

— Можешь продолжать? — обеспокоенно спросил судья.

— Могу, даже желаю, — пробурчал борец, вынув капу.

— Тогда приготовились, — Владимир Евгеньевич поднял руку, готовясь дать команду.

— Секунду, — попросил Никита, шагнул к Максимову. Прищурился, глянул с неприкрытой угрозой, и процедил:

— Знаешь, а я ведь не хотел тебя бить. Старался работать аккуратно, чтобы не повредить. Теперь вижу, ты серьезный противник, сдерживаться не буду. Ты попал, пацан, попал по полной. Я из тебя бифштекс кровавый, мешок с переломанными костями сделаю.

В груди у Максимова на секунду похолодело. И сразу все страхи и тревоги ушли, сменившись холодным спокойствием и решимостью драться до конца.

Андрей глянул в потемневшие от ненависти глаза, улыбнулся. Выплюнул капу, придержав зубами за краешек, и ответил:

— Попробуй.

— Попробую, ещё как попробую, — зловеще пообещал брюнет. — Тебе мало не покажется.

Максимов улыбнулся ещё шире и ничего не ответил.

Владимир Евгеньевич втиснулся между ними и развел в стороны.

— Матэ.

Подождал секунду, убедился, что противники застыли на необходимой дистанции и надели капы, махнул рукой и скомандовал:

— Хаджиме.

Никита осторожно сделал шаг вперед, застыв в боевой стойке. Максимов пробил фронт-кик ногой. Каратист парировал предплечьем, молниеносно метнулся вперед и вниз. Подхватил Андрея за ладонями за бедра, подпер плечом, разогнулся и рывком бросил вперед на спину, навалившись всей мощной тушей.

Гулкий удар о ковер, усиленный сверху мощным телом москвича отозвался рассеянным эхом по всему залу. Зрители потрясенно замерли. Максимов, припечатанный мускулистым телом брюнета к ковру, чувствовал себя раздавленным тараканом.

— Мог бы кинуть назад, тогда на этом всё закончилось, — сообщил на ухо, тяжело дышащий, Никита, придерживающий капу в уголке рта. — Но я хочу, чтобы ты помучился. Поэтому буду рвать тебя никуда не спеша. Вставай, веселье только начинается.

Брюнет оперся на руки и пружинисто вскочил. Владимир Евгеньевич сразу оттеснил его в сторону.

— Продолжать будешь? — в голосе бывшего сэнсея прозвучали нотки надежды.

— Не дождетесь, — Максимов выплюнул капу, тяжело приподнялся на локтях и криво усмехнулся. — Обязательно буду.

— Тогда вставай.

При каждом движении грудь отзывалась глухой болью, ребра тянуло. Максимов на мгновение застыл, прислушиваясь к ощущениям.

«Вроде ничего не сломал», — сделал вывод он. — «Ушибы и повреждения мягких тканей — ерунда. Заживут».

— Ты встаешь или нет? — буркнул сэнсей.

— Встаю, — Андрей неторопливо поднялся.

— Готовы?

— Готов, — откликнулся Максимов.

Никита молча кивнул.

— Хаджиме, — взмах рукой и Владимир Евгеньевич отпрыгнул назад, освобождая бойцам пространство.

Никита налетел ураганом, схватил Андрея за шею. От удара локтем закрылся предплечьем и выдвинутым плечом, резко дернул, пригибая противника вниз. Мягким движением опрокинулся на спину, прихватил второй рукой лодыжку, продолжая удерживать шею, перекинул Максимова через себя. Андрей грохнулся на ковер. Брюнет, продолжая движение, оказался сверху, саданул в кулаком в лицо, добавил лбом, метя в переносицу. В последний момент Андрей сумел отдернуться, и удар пришелся в верхнюю челюсть и кончик носа. На глаза навернулись слезы, хлынувшая кровь залила губы и подбородок. Третий, хлесткий удар в основание челюсти под ухо, чуть не отправивший его в нокаут, Максимов проморгал. Брюнет перекувырнулся, спрыгивая с поверженного противника, одним движением вскочил на ноги. Удовлетворенно полюбовался на разбитый нос Андрея, балансировавшего на грани потери сознания.

— Ну как тебе понравилось? — ухмыльнулся москвич, — А ведь это только начало. Впрочем, можешь сдаться и побежать плакаться мамочке — догонять не буду.

— Обойдешься, — процедил Максимов, поднимаясь. На скуле наливался синяк, перед глазами всё плыло и кружилось, фигура москвича расплывалась в бесформенное пятно. Максимов тряхнул головой, приходя в себя.

Медленно, помогая себе руками, поднялся. Увидел встревоженный взгляд Леры, вопросительный — Петра Ефимовича, и отрицательно покачал головой.

— Хаджиме!

Максимов, пошатываясь, встал в стойку. Никита со злобной улыбкой, гарцевал вокруг, делая ложные выпады кулаками, затем рванулся вперед, и всадил ногой в грудь. Андрей, ещё не отошедший после броска и ударов, среагировать не успел. Ударом его отшвырнуло на пару метров.

— Продолжать будешь? — перед глазами Андрея маячило лицо Владимира Евгеньевича. Максимов разглядел довольные искорки в его глазах и внезапно ещё больше разозлился.

— Буду, — выдохнул он и начал подниматься.

Вставал он гораздо медленнее, чем в прошлый раз, пытаясь максимально восстановиться. Сэнсей шагнул к нему, уже поднял руку, останавливая поединок, но Никита что-то тихо сказал, и Владимир Евгеньевич послушно отошёл.

Максимов распрямился. Чувствовал себя паршиво. Болела спина, ныла челюсть, тяжело дышал разбитый нос с подсохшими кровавыми сгустками, зрение тоже не пришло в норму, фигуры рефери и Никиты двоились.

— Хаджиме.

Совсем успокоившийся Никита скачком разорвал дистанцию, захватил предплечье, подпрыгнул держась за Андрея и выкидывая ноги вперед. Повис на сопернике, упершись пяткой вперед. Руками прихватил предплечье, а бедрами — руку. Распрямился, заставляя Максимова кувыркнуться на ковер. Никита скрестил предплечья на захваченной руке, вцепился ладонями за отвороты кимоно и начал всем телом отгибаться назад, беря Андрея на классический рычаг локтя.

— Теперь малыш я сломаю тебе руку, — одними губами прошептал он. — Чтобы в следующий раз думал, что и кому предлагаешь.

Максимов почувствовал, что его руку медленно вытягивают на излом. Из последних сил перекрутился, переворачивая брюнета на живот. Не помогло. Захват оказался железным, а Никита с наслаждением опытного садиста продолжал медленно выполнять прием. Андрей почувствовал, ещё секунда-другая, и его рука переломится в локте. Вариантов уйти от приема не было никаких, противник слишком превосходил его физически и в мастерстве борьбы. Был только один способ на грани фола выйти из ситуации, спасти руку и поединок. Андрей выплюнул пластик и со злобным рыком, вгрызся зубами в маячащую перед лицом лодыжку Никиты.

Брюнет замычал, отбросил руку и откатился в сторону, орошая ковер кровавыми каплями.

— Ты что делаешь!!! Совсем с ума сошёл, идиот⁈ — истерично крикнул подскочивший Владимир Евгеньевич. — Ты дисквалифицирован за нарушение правил! Победа присуждается Никите!

Зал взорвался криками.

— Ах ты, сука! — заорал Артур, выбегая на ковер. За ним выскочило ещё несколько парней в коричневых кимоно. Андрей блокировал предплечьем круговой удар ногой в лицо, отвел ладонью чей-то кулак и сразу после этого был сбит с ног. Внезапно удары прекратились, а нападающие кеглями разлетелись в разные стороны. Среди них появилась крепкая фигура Петра Ефимовича.

— Успокоились все, быстро, — командным тоном рявкнул он.

— Ну, сука, — прошипел, поднимаясь Артур. — Зря ты сюда влез мужик, ой зря.

Блондин прыгнул вперед, красиво пробивая йоко-гери в лицо майора. В последний момент Смирнов отклонился, влепил по опорной ноге, посылая москвича на ковер.

На него прыгнул ещё один парень в кимоно, но того поймал за шиворот здоровенный Кирилл Лапин и отправил в полет ловкой подсечкой, а ломанувшийся за ним Стас коротким хлестким прямым в бороду уложил ещё одного каратиста.

Возле ковра уже началась потасовка, Максимов разглядел злые лица друзей, огромного Сеню Слона, раскидывавшего москвичей и бойцов Владимира Евгеньевича в разные стороны, Марата Сабирова, Рудика и Русина, наскакивающих на Славу сэмпая и Бориса. За ними виднелось белое лицо Леры с камерой в руках. Отлетел в сторону и громко ругался по-грузински Гия, щупая на глазах распухающую челюсть.

Где-то в глубине махающих во все стороны рук и ног мелькало синее кимоно, прихрамывающего Никиты. Владимир Евгеньевич, матерясь на весь зал, вместе с парой помощников, пытался разнять дерущихся. Мелькали табуреты, поднимались длинные скамьи, в воздухе летали сумки и стулья.

Максимов набрал в легкие воздух и заорал во всю мочь:

— Стоять, мать вашу!!!

Драка прекратилась. Воспользовавшись секундной передышкой, Петр Евгеньевич, уже успокоившиеся Лапин со Стасом Русиным ворвались в остановившуюся толпу и принялись разводить бойцов.

— Парни вы были приглашены посмотреть на поединок, а не устраивать массовую драку, — продолжил громко вещать Андрей. — Нам надо закончить наш бой, а потом если кто хочет, тоже может разобраться между собой один на один в спортивном зале.

К нему протолкался разгневанный Владимир Евгеньевич.

— Ты нарушил правила и дисквалифицирован. Поэтому победил Никита.

— Какие правила? — усмехнулся Максимов. — Я их наизусть помню и перед схваткой перечислил всем присутствующим.

Он повернулся к столпившимся у ковра парням и прокричал:

— Парни помните, перед боем я рассказал правила: запрещены удары в пах, кадык, колени, тычки в глаза?

Толпа утвердительно зашумела.

— В кадык я не бил, колени и пах — тоже, в глаза — не тыкал. Всё остальное, что не запрещено, по умолчанию разрешено. Разве не так?

— Не так, — оскалился Владимир Евгеньевич. — Укусы тоже на всех соревнованиях запрещены. Сделал бы так на чемпионате, к чертовой матери выгнали!

— У нас тут, во-первых, не чемпионат и не спортивный бой по правилам каких-то федераций, — напомнил Максимов. — Мы с Никитой деремся один на один, по тем правилам, которые утвердили между собой. Я их перед боем перечислил, тогда возражений ни у кого не было. Во-вторых, он собирался сломать мне руку и сам сообщил об этом. Как мне было действовать в такой ситуации? Только так, как поступил.

— А ведь парень на сто процентов прав, Володя, — в разговор вступил Кирилл Лапин. — Правила перед боем он объявил? Объявил. Возражения были? Не было. Андрей их формально нарушил? Нет. Значит он прав. Я за то, чтобы продолжать бой.

— Андрей говорит, что ему собирались сломать руку, — веско добавил Петр Ефимович. — Я его словам доверяю. В сложившейся ситуации он поступил абсолютно правильно, хоть и немного вышел за рамки. Формально, правил не нарушил, ведь о запрете укусов ничего не говорилось. Я тоже за то, чтобы продолжить поединок.

Сэнсей беспомощно глянул на Никиту.

— Мы продолжим, — прошипел москвич. — Только не обижайтесь потом, если я этого щенка урою.

— Смотри, чтобы тебя самого не урыли — огрызнулся Максимов.

— Кстати, ты действительно собирался сломать ему руку? — уточнил Петр Ефимович, внимательно рассматривая Никиту. Лапин и Стас тоже вперили тяжелые взгляды в брюнета.

— А вам какая разница? — огрызнулся подошедший Артур. Блондина проигнорировали, продолжая ждать ответа от Никиты.

Брюнет промолчал. Развернулся и, прихрамывая, двинулся на свою половину ковра.

Когда все подобрали и расставили скамейки, табуретки, стулья, расселись по местам, а на ковре остались Максимов с Никитой и Владимиром Евгеньевичем, сэнсей огляделся, удостоверился, что бойцы заняли свои места и снова скомандовал:

— Хаджиме!

Максимов никуда не торопился, внимательно наблюдая за противником. Никита, подволакивая пострадавшую ногу, медленно пошел на сближение. Попытался захватить запястье противника. Андрей рывком высвободился, пробил прямой в солнечное сплетение, ушёл от встречного удара в лицо и разорвал дистанцию.

Максимов танцевал, нанося одиночные удары и легко уходя от попыток брюнета поймать его на захват или пробить навстречу. Руки у Никиты остались такими же быстрыми, но двигаться ему было трудно — пострадавшая нога подводила.

У Максимова появилась ссадина на челюсти и синяк сбоку над виском, куда на излете прилетел боковой. Левый глаз Комарова покраснел и начинал опухать на глазах, с правого брюнет регулярно вытирал сочившуюся из разбитой брови кровь, ручейками стекавшую на веко. Брюнет бил, уже не видя куда, приободрившийся Максимов рванулся на добивание и попался. Никита мягко упал на затылок головой в ноги, подхватил ладонью лодыжку, заплел ногами бедро и резко дернул, заваливая соперника и беря его на болевой

«Иманари ролл», — мелькнуло в голове Андрея. — «Черт, глупо попал».

Перед падением Максимов отогнул колено противника, уже заваливаясь на ковер, сбил пятку в сторону, и быстро пробил локтем сверху вниз по голени соперника. Брюнет вскрикнул, ослабил захват, позволяя Максимову подобрать ноги под себя, чтобы резко встать. И тут же напрыгнул сверху, снова заваливая противника на ковер. Предплечья Никиты обхватили затылок и горло политтехнолога, перекрывая доступ к кислороду и больно давя на кадык.

— «Ещё секунда и мне крышка!» — метнулась паническая мысль.

Из последних сил, уже почти теряя сознание, Максимов с размаху влепил собранными в «чаши» ладонями по ушам Комарова. Тот заорал, схватился за голову и скатился с противника.

Максимов, медленно, помогая себе руками, поднялся.

Зал взорвался торжествующими криками и азартными воплями.

Владимир Евгеньевич склонился над Никитой.

— Можешь продолжать или мне засчитать поражение? — спросил он.

Никита что-то тихо прохрипел.

— Не слышу, — поморщился сэнсей. — Повтори.

— Могу, — выплюнув капу, проскрипел брюнет.

— Тогда вставай.

Комаров нехотя поднялся. И сразу его шатнуло. Глянул на Максимова с ненавистью, держась за ухо, и медленно принял стойку.

— Готов? — Владимир Евгеньевич явно тянул время, чтобы брюнет восстановился.

— Готов, — по губам прочел Андрей.

— Готов? — лицо тренера повернулось к Максимову.

— Да, — коротко ответил политтехнолог.

Сэнсей медленно поднял руку.

— Хаджиме!

Злой Никита чуть прихрамывая, скакнул вперед, выбросил двойку, стремясь вырубить школьника. Максимов ушёл вправо, и сразу прыгнул на соперника, делая вид, что пытается захватить за бедро. На лице брюнета мелькнула торжествующая улыбка. Он чуть отодвинул таз назад, ослабляя захват, и придавил.

«Пора» — плечи Максимова резко дернулись, разворачивая весь корпус назад, вокруг своей оси. Локоть, снизу вверх по дуге, коротким мощным движением обрушился на подбородок брюнета.

Глухой звук удара прозвучал выстрелом в замершем зале. Максимов сбросил потяжелевшее обмякшее тело противника с себя и отскочил в сторону. Мускулистый борец с грохотом рухнул на ковер. Никита лежал неподвижно, с закатившимися глазами, разбросав руки в стороны.

— Твою мать! — сдавленный вскрик Артура сразу потонул в бешеном реве зала. Вадик, Русин, Рудик, Серега, Стас, Слон, Марат победно орали, трясли руками, вздымали кулаки от переполнявших эмоций. Даже Лера засияла улыбкой и победно вскинула два пальца буквой «V», продолжая вести съемку.

На противоположной стороне царила похоронная атмосфера. Истеричные вопли «Нет! Как же так, мать вашу⁈», перемежались с глухими проклятиями и летящей со всех сторон ругательствами, приправленными отборной матерщиной.

— Никита, можешь продолжать? — безнадежно спросил склонившийся над брюнетом Владимир Сергеевич, потрепал его по щеке. Голова Комарова безвольно мотнулась. Подбежавшие москвичи, бросая злые взгляды на улыбающегося Максимова, забегали вокруг нокаутированного товарища, плеща на него водой из бутылочки, доставая нашатырь из аптечки.

Андрей неторопливо подошел к краю борцовского ковра, повернулся к своим болельщикам, улыбнулся и торжествующе взметнул кулак вверх. В зале свистели, орали, аплодировали. Звуки накатывались волной, били по ушам, в победном реве толпы, шуме и гаме уже нельзя было ничего разобрать. Будто Максимов попал на футбольный матч любимой городской команды «Пореченский рабочий», только что загнавшей решающий гол в ворота соперников.

Андрей, приложил указательный палец к губам и поднял вверх, призывая к молчанию. Когда эмоции стихли и шум спал, развернулся и пошел в другой конец зала, где возле уже усаженного на стул Ильи хлопотал Артур и парни в серых кимоно. Неподалеку стоял хмурый Владимир Евгеньевич, негромко разговаривающий с мрачным лопоухим Славой.

Максимов шагнул к Никите, парни с окровавленными полотенцами и нашатырем расступились. Брюнет поднял ещё затуманенные глаза на Андрея.

— Спасибо за бой, — Максимов протянул руку. — Ты отлично дрался. Я победил, практически, чудом. Никита, ты отличный боец, если я не был так психологически заряжен выиграть любой ценой, точно бы проиграл.

Губы брюнета тронула слабая улыбка. Он вяло пожал ладонь Максимова и усмехнулся:

— Не прибедняйся. Ты мне преподал хороший урок. Никогда больше не буду недооценивать соперника. Даже школьника.

— Я тоже, — улыбнулся Максимов. — Пару раз был на грани. Ещё чуть-чуть и пролетел, как фанера на Парижем.

— Чуть-чуть не считается, — отзеркалил улыбку Никита. — Ты победил, это главное.

Максимов кивнул брюнету и двинулся к Владимиру Евгеньевичу.

— Со мной такое не получится, — зло выкрикнул Артур ему в спину. — Я буду драться в полную силу, без всякого снисхождения на твой возраст. Так что, готовься Андрей, как никогда в жизни. Шансов выиграть все равно не будет, постарайся продержаться подольше, иначе я буду очень недоволен.

Максимов не оборачиваясь, отмахнулся.

Приблизился к сэнсею и замер перед ним.

Владимир Евгеньевич хмуро глянул на бывшего ученика:

— Чего тебе? — выдавил он.

— Объявите победителя, пожалуйста, — попросил Андрей.

— Зачем? И так все видели, кто выиграл, — недовольно буркнул сэнсей.

— Объявите победителя, — с нажимом повторил Максимов. — Чтобы люди услышали.

— Хорошо, — скривился Владимир Евгеньевич.

Он повернулся к залу и выкрикнул, указав рукой, на скромно стоящего рядом Андрея.

— В этом бою победу нокаутом одержал Андрей Воронов!

И словно плотина рухнула. Толпа взорвалась криками и аплодисментами. Хлопали даже парни в серых кимоно и ребята из группы Владимира Евгеньевича, отдавая должное своему бывшему бойцу.

На ковер забежали счастливые Рудик, Цыганков, Саня Русин, Слон, Марат, Петр Ефимович и другие. Максимова обнимали, трепали за волосы, хлопали по плечу, даже пробовали качать. Когда эмоции немного улеглись, к нему пробилась светящаяся как новогодняя елка Лера с камерой. Чмокнула в щечку, обняла, счастливо шепнула на ушко:

— Молодец! Я хоть и беспокоилась, но в тебя верила!

— Правильно сделала, — усмехнулся Максимов.

— Слушай, хоть сейчас и не время, но я кое-что подозрительное заметила и сняла.

— Что? — насторожился Андрей.

— Когда все расселись по местам, а вы начали драться в зал зашел один интересный мужик. Стал возле входа, в тени арки, его почти не было видно. На него никто не обратил внимания, все смотрели на вас. Он даже вылез из тени немного. Я его камерой зацепила, он увидел и сразу нырнул обратно, под арку. Я сперва на это не обратила внимания, не до того было. Только потом пришло в голову. Пока тебя победителем объявляли, перекрутила эпизод, и точно: он увидел мою камеру и сразу отпрянул в тень. Посмотрела туда, даже Олега попросила пройти рядом, но его уже там не было. Знаешь, мне почему-то кажется, что этот тот самый маньяк, за которым ты гонялся в Митяевке.

В груди похолодело. Андрей непроизвольно глянул в нишу арки. На секунду ему показалось, что из темноты выступило запомнившееся на всю жизнь лицо серийного убийцы. Карие глаза смотрели презрительно и холодно, как на добычу, лицо искривилось в злобной гримасе ненависти.

Максимов сморгнул, ошеломленно дернул головой. Снова поднял взгляд, всматриваясь в выход. В сумраке арки никого не было.

«Вот же, мать вашу», — изумленно выругался политтехнолог.

КОНЕЦ ВТОРОЙ КНИГИ.