Кровавая весна 91-го продолжается

Глава 18

Петр Ефимович встретил Вернеров и Андрея на пороге. Скользнул взглядом быстрым взглядом по кассете, завернутой в пакет левой руке Рудика, улыбнулся.

— Вы, прямо вовремя, — признался немного смущенно. — У меня супруга как раз в Москву поехала, детей проведать, я тут один. Прикидываю, чем себя занять, домашней тренировкой, часовым кроссом, или полежать, почитать хорошую книжку. Ребята и девчата, вы по делу пришли, или просто навестить старика?

— Не прибедняйтесь, Петр Ефимович! Чтобы все такими стариками, как вы были, — насмешливо фыркнула Лера. — Вам ещё пятидесяти и близко нет. И когда за полтинник перевалит, уверена, многим молодым фору дадите. По делу, конечно.

Тогда, снимайте обувь, куртки и проходите, — Смирнов, посторонился, пропуская в гостиную

Гостиная Петра Ефимовича ничем не напоминала стандартное жилье советского человека. Никаких ковров на полу и стенах и угловатой мебели. В гостиной — импортные белоснежные обои с однотонными цветочными узорами, на стенах развешаны жутковатые африканские маски, папирусы с ликами богов и фараонов древнего Египта, восточные картины под старину. Большой мягкий диван, явно югославский или гэдээровский и два такие же кресла около круглого журнального столика. Напротив — бежевая стенка, с огромными квадратными полками заполненная книгами, нэцкэ, выточенными из бивня расставленных по росту слоников, расписной восточной посудой, металлическими индийскими чайничками, фарфоровыми фигурками, прочими экзотическими для СССР безделушками и сувенирами. На нижних полках — музыкальный центр «Панасоник». Посередине стенки, встроенная тумба на колесиках, с телевизором и видеомагнитофоном той же марки, нижние отделения забиты подписанными видеокассетами.

Максимов поднял взгляд и замер, рассматривая огромную бутылку с иероглифами. В емкости, наполненной светло-коричневой жидкостью извивалась змея, вцепившаяся клыками в намертво запечатанную сургучом крышку.

— Корейские товарищи подарили на память, — пояснил инструктор, проследив за взглядом парня. — Засунули ещё живую гадюку в бутылку, залили спиртовой настойкой и запечатали крышкой. Настойку можно выпить, гадюку съесть, или просто любоваться посудиной со змеей.

— Здорово, — выдохнул Максимов, обозревая гостиную. — Необычно у вас как-то.

Рудик и Лера остались равнодушными. Квартира и обстановка была для них знакомой и никаких эмоций как у Андрея не вызывала.

— На том стоим, — усмехнулся Смирнов. — Мне стандартную обстановку делать не захотелось — скучно и по-мещански как-то. Душа просила чего-то особенного, чтобы комфортно было.

— А жена? Не возражала? — удивился Максимов.

— Нет, — усмехнулся Петр Ефимович. — Наоборот, горячо поддержала. Она сама археолог по профессии, запоем изучает этнографию, когда я раньше из командировок всякие сувениры привозил, как дитя радовалась. Возилась с ними неделями, светилась от счастья так, что у меня просто не хватало духу из очередной командировки с пустыми руками приезжать. Разумеется, когда начальство разрешало или закрывало на это глаза. Были поездки с прямым запретом что-то привозить. Молодежь вы меня проведать пришли или по делу? Подозреваю, второе.

— Так и есть, — авторитетно подтвердил Рудик. — Посоветоваться с вами хотим, как с человеком опытным и знающим, особенно в единоборствах.

— О, как, — посерьезнел Смирнов. — Тогда посидите, я сейчас чайничек поставлю. Вы что будете, чай или кофе?

— Кофе, — откликнулся Максимов.

— Без разницы, — заявил Рудик. — У вас и то и другое, вкусное.

— Кофе, — улыбнулась Лера. — Оно у вас потрясающее.

— Тогда подождите немного. Можете музыку поставить или видео, — Петр Ефимович указал взглядом на тумбу с видеомагнитофоном и телевизором и полку с музыкальным центром, — Валерия и Рудольф знают, где что лежит. Берите, включайте, чувствуйте себя как дома, не стесняйтесь.

— Мы как раз кассету принесли, чтобы вы посмотрели, — сообщил Вернер. — Нужно ваше экспертное мнение и совет.

— Я уже понял, — хмыкнул инструктор. — По форме пакета. Ставь свою кассету. Пульт там, где обычно, под полкой.

Пока Смирнов возился на кухне, Рудик достал кассету, включил видеомагнитофон, настроил, перемотал на начало спаррингов.

Когда Петр Ефимович вернулся, держа поднос, на котором стояли четыре блюдца с чашками, сахарница, тарелочки с печеньем и заварными пирожными, дымящийся кофейник, Максимов с Лерой и Рудик уже ждали хозяина. Вернер — на кресле, А Андрей и Лера, рядышком на диване.

Смирнов неторопливо расставил приборы на столике, показал ладонью:

— Угощайтесь.

— Мы поговорить пришли, — напомнил Рудик.

— Поговорим, — кивнул хозяин. — Наливайте кофе, попробуйте пирожные. Супруга сама пекла, очень вкусные получились. Думала, дети приедут, а пришлось самой к ним в Москву мчаться — занятые они оказались, студенты, ни на день оторваться от учёбы не могут, всё грызут гранит науки.

Некоторое время все молчали, разливая кофе, раскладывая по тарелочкам печенье и пирожные. Максимов даже глаза зажмурил, вдыхая аромат настоящего кофе. Наблюдавший за ним Петр Ефимович улыбнулся, отпил со своей чашечки и довольно крякнул.

Пирожные оказались выше всех похвал, свежие со сливочным кремом, рассыпчатое печенье таяло во рту.

А кофе…

После первого глотка Андрей сидел неподвижно, ощущая, как горячий напиток бодрящей волной разливается по телу.

— Вот теперь можно и поговорить, — улыбнулся Смирнов, когда все отведали кофе и сладостей. — Так что там у вас произошло? Какой совет требуется?

— Помощь ваша нужна, — первой ответила Лера. — Ребята, я сама Петру Ефимовичу всё расскажу, чтобы мы не перебивали друг друга, ладно?

— Ладно, — усмехнулся Рудик. — Ты у нас самая красноречивая. Рассказывай.

Максимов молча кивнул.

Лера кратко, но, не упуская подробностей, поведала о московских мажорах, предложении Андрею провести с ними бои. Петр Ефимович перестал улыбаться, посерьезнел и даже подобрался, внимательно слушая девушку.

— Понятно, — кивнул он. — А что, отказаться было никак нельзя?

— Я пробовал, — сразу ответил Максимов. — Сказали в покое не оставят — будут давить морально, на трусость и ещё найдут за что. Формально, вроде бы приставать не будут, но издевательства и насмешки организуют. Это коснется не только меня, Леру, Рудика и других моих друзей — тоже. Формально им предъявить в таком случае ничего нельзя — насмешки и поддевки к уголовному делу не пришьешь, но жизнь гарантированно испортят.

— Какие ушлые молодые люди, — в глазах инструктора мелькнул злой огонек. — Ну что, о твоем уровне я представление имею, сам тестировал. Давайте посмотрим, что москвичи умеют.

Рудик щелкнул пультом, запуская воспроизведение.

Выступления и спарринги Артура и Никиты, смотрели молча. Несколько раз Петр Ефимович просил остановить и снова показать заинтересовавшие его моменты.

Через час, когда закончился последний спарринг Никиты, Смирнов откинулся на кресло, и жестом показал — можно выключать.

— Да, ребята хороши, — признал инструктор. — Если бы я дрался по их спортивным правилам, вполне возможно, мог бы проиграть. Отказаться от поединка и попробовать с ними договориться, никак не получится?

— Никак, — подтвердил Максимов. — Я слово дал.

— Петр Ефимович, так понимаю, у Андрея шансов на победу нет? — забеспокоилась Лера. — Раз говорите, они и у вас могли бы выиграть.

— Ну почему же, — усмехнулся Смирнов. — Шанс всегда есть. Даже в самых безнадежных ситуациях. Насколько я узнал Андрея, он никогда не принимает необдуманных решений даже под сильным давлением. Значит, у него был план, как выиграть. Правда, Андрей?

— Правда, — невозмутимо подтвердил Максимов.

— Так поделись, расскажи нам, как планировал победить, — попросил майор. — Послушаю, возможно, что-то подскажу.

— Тут всё очень просто, — пожал плечами политтехнолог. — В спортивном бою по их правилам, мне ничего не светит. Ребята правильно подметили: они физически сильнее, техника лучше отточена и более разнообразна. Уровень подготовки и опыт спаррингов, скажем честно, гораздо выше. Но есть несколько факторов, которые можно использовать и победить.

— Очень интересно, — Петр Ефимович поднялся со спинки дивана и придвинулся. — Что за факторы? Выкладывай.

— Первый, они не воспринимают меня всерьез, считают зеленым пацаном, которого с легкостью победят под камеры, показательно несильно побьют и поставят на место. Соответственно, будут расслаблены. Этот момент можно использовать. Второй: надо ломать их игру, работать по принципу, что не запрещено, то разрешено. Если драться строго по каратэшным правилам, я, однозначно, проиграю. Значит, нужно использовать фактор неожиданности, фишки и приемы, которые они не ожидают, ошеломить, заставить на мгновение растеряться, переместить их из комфортной и привычной обстановки спортивного поединка в другую ситуацию, к которой они не будут готовы, при этом формально не нарушая обозначенные ими правила.

— Удивительно, — Петр Ефимович прищурился, внимательно изучая спокойное лицо Максимова. — Речь не мальчика и дилетанта, а зрелого мужчины и профессионала. Сразу ухватил свой единственный шанс. Очень грамотно. Сам хотел нечто подобное предложить. Я начинаю тебя опасаться, Андрей. Тебе точно семнадцать?

— Точно, — улыбнулся Максимов.

— С трудом верится, — недоверчиво покосился майор. — Уж больно зрелые суждения, не характерные для семнадцатилетнего парня.

— А может я гений? — Андрей весело глянул на Смирнова. — Не допускаете?

— Все может быть, — хмыкнул Петр Ефимович. — Я однажды в джунглях Африки одного необычного человека встретил. Впрочем, не будем об этом, дела давно минувших дней, и подозреваю, гриф секретности с тех событий ещё не сняли. Поэтому, считай, я тебе поверил, и давай перейдем к делам. Пару интересных ударов и фишек, которые меня научил мастер Куен Чонг, тренировавший бойцов Дак Конг, покажу. Если попадешь, так как надо, гарантированно, выиграешь. Но нужно ещё донести свои удары в цель, это не так просто.

— А может, больше покажете, не парочку приемов и ударов, а допустим штук пять-шесть? — с загоревшимися глазами уточнил Рудик.

— Смысла нет, — усмехнулся майор. — Во-первых, за две недели он ничего толком не выучит. Если поймет, и научится делать, хотя бы парочку моих фишек, уже прогресс будет. Во-вторых, я всё-таки подписку давал, поэтому ничему секретному из наших систем учить не буду. Другое дело, личные наработки мастеров, которые они мне демонстрировали. Это, считаю, можно, тем более ничего смертоносного или серьезно калечащего там не будет.

Петр Ефимович помолчал и добавил:

— Ещё, Андрей, тебе в любом случае, надо подтянуть функционалку. Даже если бой продлится две-три минуты, ты должен быть готов драться на пределе десять-пятнадцать. Тогда при краткосрочном столкновении ты сможешь навязать такой высокий темп, что они выдохнутся, даже больше от стрессовой ситуации и нагрузки на нервную систему, а ты — нет. В этом я тебе могу помочь. Времени мало, но немного улучшить функционалку и лучше подготовить тебя к бою, всё-таки можно. Работаем?

— Конечно, работаем, Петр Ефимович, — воодушевленно откликнулся Максимов. — Я — только за.

— Вот и отлично, — кивнул майор. — Только одно условие — слушаться меня беспрекословно. Я сказал — ты сделал. Договорились?

— Да.

— А можно я с вами? — загорелся Рудик. — Тоже побегаю и позанимаюсь.

— Можно, — усмехнулся Смирнов. — Так даже лучше будет. Потом можете отрабатывать то, что я продемонстрирую. Тогда завтра в шесть утра встречаемся на спортивной площадке возле дома, будем бегать кросс. Поэтому советую лечь пораньше. Да, Рудольф возьми для себя рюкзак, я знаю, у тебя есть, набей его книгами, чтобы килограмм двадцать было, не меньше.

* * *

В шесть утра, Максимов в синем «динамовском» костюме вышел из подъезда. Петр Ефимович уже стоял возле скамеек, освещенный робкими первыми лучами восходящего солнца. Рядом лежали два плотно набитых темно-зеленых рюкзака.

— Доброе утро, — приветливо поздоровался Андрей — А Рудик где?

— Вон он идёт, — Смирнов кивнул, на выходящего из арки Вернера со спортивным красным рюкзаком за спиной.

Вернер обменялся рукопожатием с Максимовым.

— Доброе утро, Петр Ефимович.

— Доброе, — усмехнулся майор. — Значит так, ребятки, бежим к скверу, движение не прекращаем ни на секунду. Если на дороге машины, останавливаемся и делаем упражнение «бег на месте», пока не проедут. Я иду первый, Андрей за мной, Рудик — замыкающий. Держите дистанцию полтора-два метра и не отставайте. Предупреждаю, буду по минуте резко ускоряться, потом возвращаться к прежнему темпу. Для начала шестикилометровый кросс. За две недели увеличим до десяти. Между кроссами, день перерыва на восстановление. Когда закончим с бегом, покажу пару финтов, которые Андрей сможет использовать в бою с москвичами. Поработаете в паре, посмотрю, если что, подправлю, но отрабатывать будете сами. Вопросы?

— Нет вопросов, — откликнулся Максимов.

— Тогда начали.

Петр Ефимович закинул на спину рюкзак, глазами указал политтехнологу на второй и неторопливо трусцой побежал, с каждой секундой набирая скорость. Андрей подхватил левой импровизированный «вещмешок», закинул его на спину, продел правую под лямку и рванул следом за майором.

После сорока минут кросса с рюкзаками за спиной, костюмы Вернера и Максимова потемнели от влаги, на лицах прозрачными горошинами блестели бисеринки пота. Когда такой же бодрый Петр Ефимович скомандовал «отбой» у турников. Парни стащили рюкзаки и чуть не рухнули на лавки.

— Да, ребята, с выносливостью у вас проблемы, — печально подытожил майор, глядя на обливающихся потом друзей.

— Если бы трусцой бежали, нормально бы было, — тяжело дыша, возразил Рудик. — Вы же сами сначала бежите со всех ног, как на пожар, потом замедляетесь и опять ускоряетесь, а нам отставать нельзя. Еще и по дороге, заставляете через преграды перепрыгивать, набираете темп, когда дорога идёт в гору. Естественно, мы немного вымотались. Если бы бежали не на полной скорости, нормально было.

— Так это и есть подготовка к реальному бою, — усмехнулся инструктор. — Вспомни себя на ринге, ты проводишь разведку, кидаешь руки, отслеживаешь реакцию противника. Потом резкий подскок и взрывная комбинация на высокой скорости. Правильно?

Рудик кивнул.

— Поэтому мы тренируем рваный бег, с ускорениями. Он по своей механике близок к рукопашной схватке, когда противники внезапно ускоряются, и пошла бойня, — пояснил Смирнов. — А потом они могут отпрыгнуть друг от друга и снизить темп. Но у нас в ГРУ такой необходимости нет — все решается в прямом столкновении за долю секунды, кто ошибся, не успел среагировать, тот — труп. Иногда, если схватка длится дольше, ты уже проиграл, потому что привлек внимание противника.

Майор несколько секунд помолчал, давая парням возможность осмыслить сказанное, и продолжил:

— Теперь подойдите оба сюда. Покажу вам три интересных удара, если у вас получиться хотя бы один из них донести до цели, противник некоторое время не сможет продолжать бой. Идеальный вариант для самообороны. Станьте друг напротив друга. Да, вот так. А сейчас внимательно смотрите, что делать…

* * *

На следующее утро в школе слегка побаливали ноги, но в целом Максимов чувствовал себя бодро. Даже, несмотря на вчерашний скандал с родителями. Дима оказался абсолютно прав: разбушевавшаяся Светлана Аркадьевна напоминала ураган, сметающий всё на своем пути. Андрею хорошо досталось — «за тупость и нежелание советоваться с матерью, прежде чем, что-то делать». Ещё больше получил ни в чём не виноватый Николай Иванович, за воспитание сына — «слабоумного идиота». Худенькая, хрупкая женщина, шокированная и потрясенная «гениальной» идеей «ловить маньяка на живца», в роли которого выступал единственный любимый сын, превратилась в настоящую злобную валькирию, готовую уничтожить любого, в чью голову пришла эта «светлая» мысль. Разбушевавшуюся, сыпавшую ругательствами и призывающую на головы ни в чём не повинного московского следователя и милиции все кары небесные. Хорошо, что Николай Иванович, несмотря на свое недовольство и явное раздражение, отнесся к рассказу Андрея гораздо спокойнее. В отличие от разозлённой матери, он сохранил относительное хладнокровие и даже помогал успокаивать метающую громы и молнии супругу.

После выплеска эмоций матери, пришлось подметать нечаянно разбитую в ходе дебатов на повышенных тонах посуду, поднимать упавшие стулья, нести улегшейся на диване в гостиной Светлане Аркадьевне мокрый компресс на лоб и отпаивать приходившую в себя матушку валерьянкой. После этого накал разговора спал. Максимов давил на эмоции, вспоминал убитых девочек и девушек, говорил, что маньяк не успокоится, и пока его не поймали, и что ему лично угрожает опасность. Клятвенно обещал, в милиции за ним будут присматривать, и он никуда не будет ходить один, только в сопровождении друзей. После этого мать немного успокоилась и даже согласилась переговорить с московским следователем. Оставив разволновавшуюся Светлану Аркадьевну приходить в себя, Николай Иванович и Андрей удалились в другую комнату для мужского разговора. Там Максимова опять отругали, но коротко и не с такой экспрессией. После разговора, отец согласился аккуратно воздействовать на мать, при условии, что сын будет вести себя осторожно, не подставляться, а милиция — за ним приглядывать. На этом и договорились…

Занятый своими мыслями Максимов очнулся только когда пронзительно заверещавший звонок, объявил об окончании последнего урока. Одноклассники начали вставать и собирать ученики, а «химичка» с журналом в руке вышла из кабинета.

— Андрей, ты помнишь, что нам должен? — перед глазами замаячили внушительный бюст Лены Колокольцевой и стройная фигурка Инги.

Сидевший на соседнем ряду Лесин кинул на Максимова короткий ненавидящий взгляд, сразу отвернулся, подхватил сумку на плечо и пошел к выходу.

— Конечно, помню, — улыбнулся Андрей. — Совместную прогулку?

— Именно, — авторитетно подтвердила Лена. — Сегодня в четыре, нормально?

— Нормально, — согласился Максимов. — Где встречаемся?

— Давай на площади Октябрьской революции, у памятника Ленину, — предложила Колокольцева. — Мы будем на одной из скамеечек сидеть.

Инга ослепительно улыбнулась, и кивнула, подтверждая слова подруги.

— Договорились, — сразу ответил Андрей.

— Тогда мы пошли, — Колокольцева царственно кивнула, потянула лукаво сверкнувшую карими глазками подругу к выходу, бросив на прощание. — Только не опаздывай.

— Ладно.

На подходе к дому, Русина и Максимова нагнал запыхавшийся Гринченко.

— Андрей, я хотел поговорить, — запинаясь, выпалил он.

— Давай поговорим, — пожал плечами политтехнолог.

— Сань, ты можешь подождать чуть, пока мы пошепчемся? — вопросительно глянул Олег на Русина.

— Да без проблем, парни, разговаривайте, а я пошел домой, — пожал плечами Саша, поправил висящую на плече сумку, — Пока, Андрюха.

— Пока, — махнул рукой Максимов.

— О чем хотел поговорить, Олег? — Андрей задумчиво провожал взглядом удаляющегося товарища.

— О Лене и мне, -тихо ответил Гринченко. — Мне кажется, у нас ничего не получается. Лена на меня по-прежнему не обращает внимания. Иногда посматривает, я держусь, делаю вид, что не замечаю, и она инициативы не проявляет.

— Дурак ты, Олежка, — проникновенно произнес Максимов. — А что ты от неё хотел? Чтобы она бросилась к твоим ногам и возопила: «Гринченко, я вся твоя навеки»? И это после того, как ты длительное время поедал её печальными глазами безнадежно влюбленного раба? Нет, дружище, так скоро дела не делаются. Интерес она к тебе чувствует, это уже все заметили, я тоже видел, как она на тебя бросала взгляды. Но именно из-за твоего перевоплощения и неожиданно появившейся девушки-красотки. Дальше надо работать по моему сценарию и всё у нас получится. Помнишь, мы продумывали сцену «Случайная встреча»?

— Помню, — вздохнул Гринченко. — Знать бы, как их подловить в городе.

— Вот сегодня и подловим, — улыбнулся Максимов. — У меня с Леной и Ингой встреча на площади Революции в четыре. Сейчас зайду домой, позвоню Лере, пусть всё организует. А ты сиди дома и жди нашего звонка. У тебя запасные шмотки есть? Я уже разговаривал с Владом, чтобы выдал.

— Выдал, — подтвердил Олег. — В счёт будущих зарплат. Даже сказал, что ему так выгоднее со мной расплачиваться.

— Вот и хорошо, — довольно кивнул Андрей. — Готовь свою одежку, чтобы выглядел модно и стильно. А на следующих выходных постараемся пригласить Лену и Ингу на дачу к Вернерам, там и споешь серенады своей прекрасной Диане, раз в кафе не вышло. И учти, Лерка это делает, чтобы тебе помочь. Цени отношение.

— Ценю, — подтвердил Олег. — Ей отдельное огромное спасибо скажу. Думаешь, всё получится?

— Должно, — Максимов прищурился, внимательно разглядывая смущенно покрасневшего рыжего. — Многое от тебя зависит. Помни: девушки любят уверенных в себе парней, а не мямлей.

— Помню, — твердо кивнул Гринченко.

— Тогда беги домой, готовь одежду и жди нашего звонка.