Кровавая весна 91-го продолжается

Глава 15

Взрыв бурного веселья Мария Алексеевна успокоила почти сразу. Директором она была авторитетным, учениками уважаемым. Стоило ей прикрикнуть, хохот быстро угас. Как только комсомольцы затихли, директриса и второй секретарь объявили об окончании собрания, спровадили сконфуженную чиновницу, Надежду Федоровну и всех остальных. Максимова попросили остаться.

Дальнейшее общение между Марией Алексеевной, Валерием Леонидовичем и Андреем происходило в кабинете директора. Двери в кабинете и приемной закрыли, чтобы отсечь посетителей и любопытных.

В кабинете развернулась настоящая битва между руководящими товарищами и Максимовым. С первых минут директор и главный комсомолец насели на Андрея — сначала с претензиями о глупом розыгрыше.

В процессе разыгравшейся баталии политтехнологу пришлось достать из дипломата и показать руководящим товарищам стопку заранее заготовленных писем в разные инстанции и газеты, чтобы убедились — он не шутил. Письма и жалобы были написаны грамотно, чувствовалась рука умелого манипулятора. Под ними подписались не только товарищи Андрея, но и большинство одноклассников, которым Хомяков успел надоесть хуже горькой редьки. Максимов любил и умел общаться с бюрократией на языке законов и сухих фактов, приводил статьи Уголовного кодекса, уставов ВЛКСМ и школы СССР, выдержки из речей Горбачева, грамотно воздействовал на эмоции. Послания были пронизаны пафосом и благородным негодованием в адрес гнусных перерожденцев, попыток комсомольской номенклатуры опорочить честные имена учеников грязной уголовщиной. Стиль частично копировал обличительные речи на съездах КПСС, поднимая уровень накала в заоблачные выси.

Директор и второй секретарь ознакомились с пламенными групповыми письмами и жалобами, прониклись и впали в ступор на несколько минут, представив себе возможные последствия, которые сокрушительным водопадом обрушатся на их несчастные головы.

Мария Алексеевна достала из ящика стола пластинку валидола, трясущимися руками вкинула в рот таблетку и опять упала на стул. Валерий Леонидович поочередно краснел, бледнел, нервно ходил по кабинету, садился на стул, опять вскакивал, машинально стирал ладонью, капли пота, градом катившиеся по блестящему лбу.

Ошеломление руководящих товарищей длилось недолго. Директриса и комсомольский функционер были опытными чиновниками, и, оправившись от удара, сразу пошли в атаку.

Сначала пытались манипулировать — взывать к совести и местечковому патриотизму: «Ты же не хочешь опозорить свою родную школу и наш комсомол»? Потом начали угрожать: «Ты всех нас подставишь своими письмами! Представляешь последствия? Если это сделаешь, не обижайся! Никаких хороших характеристик и аттестатов ты и твои друзья не получат! Мы найдем к чему придраться. И это только начало».

На заключительной стадии перешли к торгу: «Андрей давай ты поговоришь со всеми ребятами, кто подписал эти обращения, чтобы отозвали свои подписи и согласились никому ничего никуда не отправлять, а мы гарантируем — тебя и твоих товарищей больше никто трогать не будет, отношение будет понимающее, всегда пойдем навстречу, если понадобится. Характеристики всем отличные выдадим, на экзаменах сильно валить не будем. Хомякова, независимо от милиции, даже если не посадят, сами накажем, из комсоргов и комсомола выгоним, характеристику ему испортим». На этом и договорились.

Следующий день в школе пролетел незаметно. На химии Андрея вызвали к доске, решать задачу, с чем он быстро справился и получил заслуженную «пятерку». По алгебре была самостоятельная, на литературе учитель устроила открытую дискуссию о советских писателях эпохи хрущевской «оттепели». Максимов в обсуждении не участвовал, витая в облаках своих мыслей. Подумать ему нужно было о многом: надо было развивать дальнейшее сотрудничество с Владом, найти возможность всё- таки устроить «музыкальный бенефис» Гринченко, сорванный из-за провокации в кафе, прикинуть нюансы общения с московским следователем, снова уехавшим в столицу и на днях опять возвращающимся в Пореченск. А ещё начать решать вопрос с каратистами — сами они не отстанут. Вариантов «откосить» и не сдержать данное слово, не было. Максимов всегда исполнял свои обещания. Все политические игроки, начальники предвыборных штабов, инвесторы, стоящие за выдвижением тех или иных кандидатов знали — если он дал слово, расшибется в лепешку, но сделает.

В раздумьях Андрей не заметил, как пронзительно заверещал звонок, напоминая о конце уроков. Домой Максимов, как всегда шел с Русиным, Цыганковым и присоединившимся к компании «модным» Гринченко. Олег, после каникул, вел себя строго по рекомендациям Андрея: стал увереннее общаться с одноклассниками, на шутки и попытки поддеть, отвечал тем же. Колокольцеву игнорировал, в её сторону даже не смотрел. Зато Максимов пару раз поймал на уроках озадаченный взгляд Лены, скользящий по невозмутимому фэйсу Гринченко…

Дома Андрей на скорую руку разогрел вермишель, поджарил сосиски. Потом сел за уроки. Через полчаса позвонил Вадик.

— Андрюха, залетай к Вернерам, кассету будем смотреть, Артём передал.

— Какой Артём? Какая кассета? — сначала не понял Максимов.

За всеми происходящими в Москве и школе событиями, Андрей начисто забыл о своей просьбе к Вадику раздобыть видео с боями и тренировками москвичей.

— Как, какая? — возмутился Громов. — Сам же просил поискать видео, где твои будущие противники свою технику демонстрируют. Вот Артём и подогнал, по твоей просьбе. Москвичи, оказывается, несколько кассет наснимали в рекламных целях, Владимиру Евгеньевичу оставили, чтобы распространял и новых людей в секцию заманивал. Тема одну взял на время, обещал показать друзьям.

— И ведь не соврал нигде, — усмехнулся Андрей. — Действительно показал друзьям.

— Так что, ты идёшь?

— Лечу, — весело ответил Максимов. — Через пять минут буду…

На экране Артур с разбегу прыгнул, в прыжке разбил три доски, которые со всех сторон держали каратисты старшей группы и замер, выкрикнув «кья».

Рудик вытянул руку с пультом и нажал кнопку «пауза». Артур и все остальные застыли.

— Ну как тебе? — вопросительно глянул Вадик на Максимова. — Там дальше спарринги пойдут.

— Впечатляет, — откровенно признался Андрей, не отрывая взгляд от экрана. — Это всё, конечно, красиво и эффектно, но я хочу посмотреть, как они дерутся. Включай…

Белокурый высокий парень в черном кимоно двигался невероятно быстро. Подскакивал вперед, оказываясь перед не успевавшими среагировать противниками, пробивал разные комбинации. Кулаки мелькали молниями, доставая соперников в солнечные сплетения, грудь, пробивая в подбородок и челюсти. Ноги порхали как крылья, описывая в воздухе невероятные пируэты и обманные финты. Артур просто уничтожал своих соперников, превосходя их в скорости, филигранной отточенностью движений, используя неожиданные импровизации. Он замирал, отдавая противнику инициативу, мягко по-кошачьи перемещался в стороны при угрозе поражения, резко спуртовал, взрываясь разнообразными комбинациями. Обрушивался неистовым цунами, забрасывая противников шквалом разнообразных ударов. Стопы, колени, локти, кулаки, ребра ладоней мелькали с частотой взбесившейся швейной машинки, сшибая соперников на ковер, отправляя в нокдауны, заставляя сгибаться или отпрыгивать к стене, закрываясь руками. Блондин работал зряче, интуитивно реагируя на каждое движение. Моментально менял стратегию, если она не приносила результата, входил в ближний бой, использовал локти и колени или расстреливал ударами ног на дистанции.

— Теперь понимаешь, что тебе с этим Артуром ничего не светит, — вздохнул Вадик. — Слишком большая разница в уровне и скорости. И со вторым, Никитой, тоже. Он в ударке послабее, но борется отлично. Его какие-то спецы бразильские готовили, непобедимые. Хочешь глянуть, как он дерется?

— Конечно, — кивнул Максимов. — Для этого здесь и сижу.

— Рудик перекрути на спарринги Никиты. Надо на тридцать первую минуту отмотать, я специально запомнил.

— Ладно, — Вернер начал сосредоточенно щелкать кнопками пульта.

Через минуту он удовлетворенно улыбнулся, остановил перемотку, когда на дисплее видеомагнитофона «Джи Ви Си» высветилось нужное время, и запустил воспроизведение.

Черноволосый Никита стоял напротив Славы-эемпая, посередине между противниками замер Владимир Евгеньевич. Бойцы уважительно поклонились, сначала судье, затем друг другу.

Тренер взмахнул рукой, крикнул «хаджимэ» и отскочил в сторону.

Первым атаковал лопоухий, с коротким вскриком «кья» рванулся к сопернику и выбросил стопу вперед, целя в солнечное сплетение. Никита сблокировал удар отведенным предплечьем, на обратном движении, ухватил ладонью пятку, а второй рукой за ворот кимоно, дернул ногу Славы на себя и в сторону, раздергивая и лишая устойчивости. Левая рука отпустила ногу, обхватила спину, правая соединилась с левой, беря лопоухого в замок.

— Ааа, — вскрикнул москвич, резко рванул ещё не восстановившего равновесие Славу на себя, поднимаясь на цыпочки и переворачиваясь в воздухе на сто восемьдесят градусов. Мелькнули ороговевшие пятки и сэмпай с размаху хлопнулся на татами, придавленный сверху крепким телом Никиты.

— Это же прогиб, — удивился Максимов, увлеченно наблюдавший за броском, — из классической или вольной борьбы. Причём здесь джиу-джитсу?

— Значит, мы не всё о нём знаем, — хмыкнул Рудик. — Он кроме японских приемов и другие изучал. По нему видно, что борец — плечи широкие, бицепсы большие, шея толстенная. Ты дальше смотри.

Никита вскочил одним гибким движением, будто на пружинах. Сэмпай поднимался тяжело. Сначала дернулся, как раздавленный таракан, потом, помогая себе руками, перевернулся на живот и, опираясь на ладони, встал на четвереньки. Ошеломленно помотал ушибленной при приземлении головой, и медленно, кряхтя, начал принимать вертикальное положение. От предложения продолжить спарринг отказался.

Вторым против москвича вышел крепкий высокий и плотно сбитый мужик лет сорока пяти. Столичный гость в синем кимоно скакнул вперед, пробил кулаком в лицо. Мужик успел сблокировать удар, начал контратаку в ближнем бою, пользуясь тем, что Никита не вышел из зоны поражения. И сразу пропустил зубодробительный удар — Никита крутнулся юлой, переворачиваясь в воздухе, нога описала дугу и с размаху обрушилась на голову мужика. Москвич, пробивший вертушку в падении, и противник упали одновременно, но первый моментально резво вскочил на ноги, а второй…

— Нокаут, — резюмировал Никита, глядя на распростертую тушку соперника, не подающую признаков жизни.

— Кто-то ещё желает выйти на татами? — на лице парня в синем кимоно расцвела самоуверенная улыбка. — Я постараюсь сильно не бить, работать аккуратно.

— Я желаю, — на ковер вылез хмурый кряжистый бритый мужчина — ровесник нокаутированного, которого уже оттащили на скамейку и приводили в чувство заранее приготовленным нашатырем.

— Ладно, — кивнул москвич.

— Володя, только без крайностей, — буркнул мрачный Владимир Евгеньевич. — Это спортивный бой, а не уличная драка. Митю он вырубил по правилам.

Мужчина кивнул.

После команды «хаджиме», Володя сразу прыжком сократил дистанцию, сымитировал удар в солнечное сплетение и пробил кулаком в голову. Удар был сблокирован предплечьем, ладонь москвича цапнула рукав кимоно. Бритый резким движением рванул руку на себя,будто хотел ухватиться за плечо, заставляя вцепившегося в куртку Никиту на секунду податься следом, перенеся вес на выставленную вперед ногу. И сразу рука сжатой пружиной, разгибаясь, молниеносно выстрелила обратно.

Москвич отшатнулся, но на ногах удержался. Вытер рукой, выступившую на губе кровь, и улыбнулся:

— А ты хорош. Давно меня так не ловили.

Вторая схватка прошла молниеносно. Никита поймал метнувшегося навстречу противника, захватил ворот и рукав кимоно, на секунду повис на противнике, внезапно выбросил вперед ноги, окольцевав руку и заставляя того упасть. Володя грохнулся на ковер, перекувыркнувшись через москвича. Никита, вцепившись в запястье и предплечье, выгнул спину, фиксируя локтевой сустав на излом.

Володя пытался держаться, но спустя секунду, скрипнул зубами и обреченно хлопнул ладонью по татами.

— Ни черта себе, — присвистнул Максимов. — Армбар со стойки. Красавец!

— Это что такое? — удивился Вадик.

— Болевой на локоть так называется за границей. У нас его тоже делают, в дзюдо, например, но именно такому варианту, насколько помню, не учат, — пояснил Андрей. — Этого Никиту очень хорошо тренировали, на совесть. Применить подобный прием в бою, особенно когда в ход идёт ударка достаточно сложно. Но тут ему соперник попался неопытный, надо было сразу рвать захваты и уходить.

— Андрюха, ты же понимаешь, что они тебя вздуют? — уточнил Цыганков. — Я в карате и этой вот борьбе специалист небольшой, боксом занимаюсь с брательником. Но даже мне со своей колокольни, очевидно: эти москвичи выглядят на фоне наших каратистов, как крутые мастера на фоне новичков. Всех легко раскатали. И вашего бывшего тренера тоже без особых усилий уделали, если бы он вышел.

— Поживем-увидим, — дипломатично ответил Андрей. — Есть у меня кое-какие мысли по этому поводу.

— Не, Андре, не вытянешь, — поддержал Сергея Рудик. — Мы же с Вадиком с тобою постоянно тренируемся и бегаем в сквере. Ты стал намного лучше и грамотнее драться. И фишки интересные появились. Но чисто физически и по скорости не вытянешь. Видел, какие они бугаи, особенно этот квадратный Никита? Да и техника у обоих намного совершеннее — не твой уровень пока.

Вадик дипломатично промолчал, но по виду было понятно: он считает также.

— Я все равно буду драться, — бесстрастно сообщил Максимов. — Проиграю, так проиграю, чёрт с ним. Корона с головы не упадет, небесный свод на землю не обрушится. Но думаю, что шанс на победу есть даже в этой ситуации.

— Слушайте, а если к Петру Ефимовичу обратиться? — загорелся Рудик. — Он, как раз инструктор по физической и боевой подготовке. Один из лучших спецов. Они с отцом старые друзья, к нам с Лерой он как к своим относится. Отказать не должен. Сколько у тебя времени?

— Я с ними разговаривал на прошлой неделе, когда вы с Вадиком в кафе подошли, — задумался Максимов. — Они сказали — месяц-полтора будут какие-то документы оформлять. За этот срок надо провести один бой с Никитой, если его выиграю, тогда второй — с Артуром.

— Мало времени, — вздохнул помрачневший Вернер. — Даже такой спец как Ефимович, за этот срок ничего сделать не успеет.

— Значит, и беспокоить его не стоит, — пожал плечами Андрей. — Сам как-нибудь разберусь.

— Стоит, — тихо, но решительно заявила Лера, зашедшая в комнату. В руках девушка держала тарелки со свежеиспеченными ватрушками и печеньем.

— Петр Ефимович может помочь. Меня в пятом классе один пацан сильно обидел. Домой после школы возвращались, слово за слово, повздорили. Он меня в лужу столкнул, портфель в грязь кинул. Я сидела вся грязная на скамье, домой идти не хотела. Слезы ручьем текли. Дядя Петя подошел, узнал, в чём дело, слезы вытер, успокоил, оттряхнул, потом до дома проводил. А по дороге подсказал, как этому пацану сделать больно, чтобы даже подходить боялся. Я так и поступила. Он орал как резаный, а потом обходил меня десятой дорогой.

— Интересно, — изумленно поднял брови Рудик. — А я где был? Мы же с тобой вместе всегда ходили. И почему об этом ничего не знаю? Что за пацан?

— Ты тогда болел, — вздохнула девушка, поставив тарелки со сдобой на столик возле телевизора. — Это Витька Буряк. Он на класс старше нас учился, потом из города уехал. Не рассказала, потому что Витька в полтора раза больше был. Не хотела, чтобы тебе досталось.

— И что ты сделала? — с интересом спросил Максимов.

— Недалеко от школы, где он обычно до меня докапывался, камней подготовила, поменьше и побольше, — сообщила Лера. — Когда опять прикопался, попробовал схватить, вырвалась. Подобрала два камня, один небольшой, другой поувесистее — половину кирпича. Первый кинула в туфлю и сразу пробила каблуком по другой ноге. Сверху вниз по месту, где голень соединяется со стопой. Витька завалился, схватился за ноги и начал выть. А я уже с кирпичом рядом стояла. Сказала, если ещё раз пристанет, в голову получит, я психованная, мне никто ничего не сделает. После этого очень боялась, что ругать станут, родителей вызовут. Зря боялась. Витька не пожаловался. Но с тех пор никогда не трогал до самого отъезда.

— Он что, действительно, тебе посоветовал такое сделать? — поразился Андрей. — Ребенка камнями бить?

— Не совсем, — улыбнулась девушка. — Просто объяснил, издеваться будут до тех пор, пока не начнут уважать и бояться. Показал удар каблуком сверху вниз по ноге. Сказал, даже слабый может победить любого силача. Всегда можно воспользоваться тем, что лежит под рукой. Не можешь отбиться руками, возьми палку или камень. Напоследок рассказал о медоеде. Вроде небольшой зверек, а даже львы и леопарды предпочитают с ним не связываться, потому что он готов рвать когтями и зубами любого хищника, пока не убьет или не погибнет сам.

— Во дает, — восхитился Максимов. — А если бы ты бы этому Буряку ногу или руку сломала и рассказала, кто надоумил?

— Никогда в жизни бы такое не сделала, — фыркнула девушка. — Даже в пятом классе. Всегда предпочитала решать свои проблемы сама.

В гостиной затрещал телефон.

— Я сейчас, — пообещала Лера и быстрым шагом вышла из комнаты.

Звонок смолк.

— Да, привет, Дима. Он здесь у нас. Сейчас передам, — зазвенел девичий голосок в другой комнате.

Лера появилась на пороге, повернулась к Максимову:

— Дима Громов звонил. Тебя искал. Просил, чтобы зашел в райотдел. Сказал, московский следователь приехал, хочет с тобой побеседовать.