Кромешник. Том – 2

Глава 20

Честно говоря, я сам не представлял, с чего можно начать. Необходимо было пройтись по деревне и посмотреть своими глазами на происходящее. Может, тут ничего не было, и Григорию Фёдоровичу только показалось, что в смертях жителей деревни виноваты Навьи.

— Пойдёмте, прогуляемся, — предложил церковнику, на что тот задумчиво кивнул.

Воздух был пропитан запахами прелых листьев, дыма из печей и свежескошенной травы.

Тишина, нарушаемая лишь редким криком петуха или шорохом листвы, навевала покой. За забором: то — там, то — тут, мелькали фигуры местных жителей.

Вздохнул полной грудью и тут почувствовал ЭТО. Среди, казалось бы, безмятежного умиротворения, я отчетливо ощутил тонкие нити напряжения и страха, исходившие от местных обитателей.

Люди были напуганы. Уверен, что ещё и батюшка внес в их чувства свою лепту. Наверняка, разглагольствовал о душах, выпивающих жизнь односельчан.

— Скажи, Григорий Фомич, ты беседовал с прихожанами по поводу Навий? Давал им наставления?

— А как же, — кивнул в ответ батюшка, оглаживая свою длинную бороду и степенно вышагивая рядом со мной, — Не должны они находиться в неведении. Пришлось просветить малехо, чтобы не пугались, да глупостей не делали?

— Это каких глупостей?

— Так это… — замялся церковник, — Петька Симонов сразу смекнул, что дело нечисто и начал панику разводить. Мол, надобно в город ехать. Колдуна по объявлению нашел. Хотел к нему обращаться. Деньги стал с соседей собирать, чтобы, значит, заплатить бесовскому отродью.

— Кхм-м, кхм-м, — закашлялся демонстративно.

Григорий Фомич повернул голову и поморщился.

— Извиняться не буду, — буркнул недовольно, а затем махнул рукой, — Да и вряд ли в Чердыни настоящий ведьмак завёлся. Наверняка шарлатан обыкновенный, разводящий людей на деньги. Поэтому, собрал всех на центральной площади, освятил, молебен прочёл, да пообещал, что разберусь с нечистью, повадившейся губить безвинных людей.

Ага, а в итоге, нагнал ещё большего страху.

Не сомневаюсь, что мотивы батюшки были направлены на благо жителей деревни. Церковник хотел предупредить, дать понять, чтобы обитатели Перловки были осторожнее, внимательнее, бдительнее и не ударились в панику. Только вот эффект, похоже, оказался совершенно противоположным.

Нервозность так и витала в воздухе.

На меня поглядывали с опаской, даже не смотря на то — что я шёл рядом с батюшкой, и постоянно крестились. Это напрягало. Особенно неприятно стало, когда высокая дебелая баба осенила меня крестом.

Тьфу!

Такое чувство, словно под кожу забралось миллион червей, которые начали непрерывно копошиться.

Передёрнул плечами, пытаясь сбросить невыносимый зуд, растекшийся по всему телу.

Интересно, что произойдёт, если меня церковник перекрестит, а не простой невежда?

Даже знать не хочу. Наверняка, ничего хорошего. Умереть — не умру, а вот незабываемых ощущений отхвачу по самое не балуй.

Вывод, с церковью нужно дружить, а не воевать, или хотя бы найти точки соприкосновения и взаимовыгодно сотрудничать.

Григорий, живущий в глубинке, и так считает ведьмаков бесовским отродьем, но в силу того, что сталкивается с такими как я, довольно часто, вполне дружелюбен. Уверен, до тех пор, пока кто-то из нашей братии не перейдёт ему дорогу.

А вот что до остальных, тех — кто служит в крупных городах?

Сдается мне, что многие даже разговаривать не станут, а шарахнут благословением, обольют святой водой, приложат святым крестом, а при возможности — сожгут, чтобы уж наверняка.

Краем глаза заметил, как к нам бодрой, семенящей походкой приближался кособокий мужичонка в коричневом кафтане и потрёпанных брюках, скидывая на ходу перчатки, испачканные в навозе.

Почему в навозе?

Да потому — что запах от него стоял соответствующий.

— Чего тебе, Петька? — проворчал церковник, устало покачав головой, и едва заметно скривился, впрочем, тут же приняв благостное выражение лица.

— Не хорошо, Григорий Фомич! Ох, не хорошо! — немного пришепелявливая, произнес он, — Сколько дней прошло, а вы всё так и не решили проблему. Сегодня вон, Катька Митяева слегла, и Сенька Митрофанов встать с постели не может, и это… Лидка Клюева в бреду мечется.

— Ох, охрани Господь их души, — выдохнул церковник, на лбу которого моментально проступили морщины.

— Хватит уже! Наелись мы твоих обещаний, Григорий Фомич, — зло бросил Симонов, — Уже две неделю люди болеют, а ты бездействуешь. Хочешь, чтобы пол деревни вымерло? Людей до отчаяния довести, а потом сотворить чудо, выставив себя спасителем?

— Цыц, Петька, уймись! — прогремел зычный голос батюшки на всю округу, — Не умрёт больше никто. Я из-за вас пошёл на сделку с совестью, и вот… — указал на меня церковник, — Привёл ведьмака. Да не шарлатана какого-нибудь, а самого настоящего. Вдвоём мы быстро нечисть изведём, да болезных на ноги поставим., если, конечно, под ногами никто путаться не станет.

Петька же сделал пару шагов назад, уставившись на меня немигающим взглядом, затем икнул и перекрестился.

В очередной раз поморщился.

Вот спрашивается: чего он испугался?

Сам же хотел в город ехать на приём к ведьмаку, а как меня увидел, сразу чуть в штаны не наложил от страха.

Две бабы, находящиеся к нам ближе всех и слышавшие весь разговор, переглянулись, и тут же, перешёптываясь, поспешили убраться прочь. Наверняка через полчаса каждая собака в Перловке будет знать, что в деревню пожаловал ведьмак.

Как только жители скрылись с наших глаз, повернулся к церковнику.

— Не стоило раздавать таких обещаний, Григорий Фомич, — Откуда вы знаете, что больше никто не умрёт?

— Господь Бог не допустит, да и мы сделаем для этого всё возможное. Так ведь, Кромешник? — сурово посмотрел на меня батюшка, словно ожидая, что я пойду на попятную.

— Сделать-то — сделаем. А вот успеем ли?

— Значит, нужно поторопиться.

— Нет. Торопиться мы не будем, иначе можем что-нибудь упустить. Предположим, выловлю я одну Навью, а другая, почувствовав угрозу, скроется… Что тогда? Я уеду, а она опять начнет творить своё бесчинство. К тому же, ты сам говорил, что душ может быть несколько.

Церковник задумчиво поскрёб бороду.

— Твоя правда. А что тогда делать?

— Устроим ловушку. Мне нужно чтобы всех заболевших перетащили в одну избу. Даже тех, у кого лёгкое недомогание. Остальных — прочь. Сам останешься наблюдать. Только молитвы не читай и не освящай помещение, а то мне в нём будет тяжело находиться.

— А ты что?

— А я пока прогуляюсь вокруг деревни. Погляжу, что да как.

— Время только потеряешь, — проворчал Григорий Фомич.

— Может быть. Примерно часа через полтора вернусь. К этому времени, чтобы около избы ни одного постороннего не было. Мне необходимо по-тихому нанести руны на стены дома, запечатав Навий внутри, чтобы они не смогли выбраться, когда я займусь их отправкой за грань.

— Сделаю, только уж и ты, Кромешник, не оплошай.

— Постараюсь изо всех сил. Ах да, ещё кое-что, — уже направляясь в сторону околицы, повернулся к церковнику, — Я не лекарь, так что быстро поставить на ноги пострадавших не смогу.

— Это уже не твоя забота, — отмахнулся Григорий Фёдорович, — поправятся с Божьей помощью.

Спорить не стал. Я свою работу выполню, а дальше, пускай обычные врачи справляются. Могу, конечно, кого-то из ведьм в Перловку отправить, чтобы подлечили болезных, но сдаётся мне батюшка будет против.

Впрочем, если нет ничего критичного, организм сам справиться. Не быстро, но месяца через два, даже не вспомнят о своем временном недуге.

— Если кому станет хуже, звони, — предупредил батюшку.

Ещё по дороге в Перловку я продиктовал ему свой номер телефона, так, на всякий случай.

Григорий Фомич не ответил, но я понял, что он меня услышал.

Церковник бодрым шагом отправился выполнять поручение, и я издалека услышал его уверенный голос, отдающий команды местным жителям.

Не знаю, почему я решил выйти за территорию Перловки, меня словно что-то толкало вперёд.

Надо. Надо идти.

Своей чуйке я доверял, поэтому, не задумываясь, потопал в том направлении, куда вела меня интуиция.

Двигался не торопясь, в определённую сторону, даже под ноги не смотрел, сконцентрировавшись на своих ощущениях, и удаляясь всё дальше и дальше от деревни, а ведь хотел только побродить рядом.

Перловка осталась позади. Обернулся, едва различая покатые крыши изб.

Как назло, заморосил мелкий дождик, заставляя поёжиться и смахнуть с лица капли воды.

Впереди показалась высокая стена деревьев, и я направился в её сторону, чтобы потом пройтись вдоль края.

Внимательно прислушался к шелесту листьев, к тихому пению птиц, доносящемуся из глубины леса. Не тонкое место. Не граница Кромки. Обычный, ничем не примечательный ельник.

Шагнул под кроны деревьев, пробираясь глубже. Рубашка и брюки почти сразу пропиталась влагой.

Кусты цеплялись за одежду, но я не обращал на это внимания, сосредоточившись на своей цели.

Чуйка вела меня в глубину прилеска, туда, где деревья росли плотными рядами, а воздух становился более холодным и влажным.

— Ага, — кажется я на что-то наткнулся, — пробормотал себе под нос.

Ускорил шаг, сосредоточив всё внимание на земле, и выискивая любые несоответствия.

Что я искал?

Безымянную могилу, скрытое от внешнего взора захоронение.

И я нашёл.

Пока не был стопроцентно уверен, связано ли оно с происходящими нынче событиями в Перловке, но пройти мимо не смог.

Не зря же чуйка привела меня именно в это место.

Как таковой могилы здесь не было, но я отчётливо понимал, что в двух шагах от меня, под слоем сухих веток и невысоких кустов, на глубине чуть больше полутора метров, были погребены человеческие останки.

Хм-м, ещё одна грань моего дара? Раньше я ничего подобного почувствовать не мог. Впрочем, даже не пытался.

Присел, разгребая опавшую хвою, и положив ладони на землю, прислушался к ощущениям, почти сразу же уловив чёткие эманации смерти нескольких человек, причём, смерти насильственной.

А вот и те, кто, скорее всего, стали неприкаянными душами и сейчас мучили жителей деревни.

— Кто же вы такие? И как здесь оказались?

Ответов на этот вопрос у меня не было, но я знал, что скоро их получу.

Почувствовав в кармане вибрацию, достал телефон и посмотрел на экран. Церковник.

— Слушаю, Григорий Фомич.

— Кромешник, где тебя черти носят? — раздалось в ответ.

— Неважно. А что случилось?

— Возвращайся скорее. Лидке совсем плохо стало. Нужно что-то делать, а то умрет малая. Если не успеешь, так и знай, смерть семилетней девочки будет на твоей совести.

Выругался сквозь зубы.

— Иду, и это… Григорий, как хочешь, но удержи её любыми способами. Дай мне необходимое время.

— И как я это сделаю? — огрызнулся батюшка.

— Не знаю, псалмы свои читай, то есть, молитвы, силу свою ей передай, должна же она у тебя быть. Ты же не простой обыватель, а слуга Божий. Действуй.

— Но ты же сказал, что тебе тяжело будет, если я…

— Выдержу как-нибудь, — бросил в ответ, сбрасывая звонок, и резко поднявшись на ноги, понесся в сторону Перловки.

Только бы успеть.

Даже не спросил, завели ли всех больных в одну избу. Надеюсь, успели. Григорий Фомич мужик деятельный, должен был управиться.

За околицу влетел на всех парах и чуть не споткнулся на ровном месте, останавливаясь и переводя дух.

— Да твою же… бабушку Стефу! Как так-то?

Покрутил головой, понимая, что не поинтересовался, куда именно увели захворавших.

Заметил через пару участков промелькнувшую тень и бегом кинулся в том направлении, чуть не налетев на показавшуюся из-за угла симпатичную девушку.

— Ай-ай! — взвизгнула та, быстро развернувшись и намереваясь удрать, но я ловко ухватил её под руку.

— Постой.

— Господин колдун, пожалуйста… Я ничего не сделала. Не надо насылать на меня порчу, — испуганно пропищала она.

— Тьфу, ты, дурёха, — криво усмехнулся, — Даже не собирался. Скажи, куда отвели всех больных?

Девчонка вытаращила на меня свои глазищи, но отвечать не спешила.

Пришлось встряхнуть малахольную, чтобы вернуть дар речи.

— Вво-н тту-да, — пролепетала она, заикаясь, и указала пальчиком куда-то вправо.

— Понятно, что ничего не понятно, — пробормотал раздражённо, — Пойдём, покажешь.

— Нет, — отчаянно замотала головой девушка, от чего её косички забавно начали мотаться из стороны в сторону.

— Ты хочешь, чтобы твои односельчане поправились?

— Угу, — долетело до меня еле слышное.

— Тогда поторопись. Иначе можем не успеть, и кто-то умрёт.

Девчонка спохватилась, и ухватив меня за руку, потащила по деревенский дороге, совершенно забыв про свой страх.

— Вот здесь, — указала рукой на нужный дом, а затем, нерешительно добавила, — Вам помощь не нужна?

— Нет.

— У меня там сестренка младшая, Лида. Спасите её, господин колдун.

— Я ведьмак, — поправил зачем-то машинально, — Иди домой. Сделаю всё — что смогу.

Девушка продолжала топтаться на месте.

— Иди, — повторил более строго, и моя проводница сорвалась с места, почти тут же скрываясь из вида.

Я же, припустив со всех ног, бросился к избе. Нужно было запечатать в ней Навий и чем быстрее — тем лучше. Запирающую руну помнил прекрасно, вот только… чертить её нужно было кровью.

Хорошо, что нож теперь практически всегда был при мне.

Полоснул по ладони, и окунув палец другой руки в кровь, принялся за дело.

Сначала нанес руну на дверь, затем на все четыре стены. Подумал и решил на всякий случай повесить «запоры» на окна.

— Отлично, — произнес довольно, смотря как рана на ладони затягивается.

Всё-таки регенерация ведьмака — это что-то невероятное.

Уже шагнул в сторону крыльца, но поднял голову вверх и выругался:

— Твою же бабушку Стефу! Про крышу-то я и забыл.

Потёр подбородок, вспоминая, что у задней стены дома видел высокую лесницу, ведущую на чердак.

Быстро пересёк нужное расстояние и ухватился за деревянные перекладины, ставя ногу на первую ступеньку.

Послышался треск.

М-да, лестница оставляла желать лучшего. Надеюсь, она подо мной не развалится, иначе придётся искать другой способ забраться на крышу.

Поднимался медленно, стараясь не делать резких движений.

— Уф-ф, получилось, — выдохнул облегчённо, переваливаясь на покатую крышу, и тут же принимаясь чертить руну.

Обратно решил спуститься по-другому. Свесился с крыши, держась за козырёк, а затем, спрыгнул.

В это же время вновь зазвонил телефон. Сбросил, и так зная, что звонит церковник.

Стоило зайти в избу, как навстречу мне вышел Григорий Фомич.

— Чего так долго, Кромешник?

Не стал отвечать, спрашивая совершенно другое:

— Где больные?

— Ступай в горницу.

Стоило перешагнуть через порок, как перед моими глазами предстали шесть человек. Трое из них сидели на лавочке. Одна женщина схватилась за живот, второй громко кашлял, а у третьего было затруднено дыхание.

— Григорий Фомич, этих на выход сопроводи.

Батюшка вздёрнул брови.

— Почему?

— Чистые они. Обычные человеческие болезни. Пусть ещё раз покажутся врачу, да не тому, что в деревню приезжал. В Чердынь отвези в больницу. Здесь я ничем помочь не смогу.

— Шарлатан, обманщик, — заверещала носатая женщина, и начала грозно наступать на меня.

Будь у неё скалка или сковородка, наверняка огрела.

— Никитична, тихо! — рявкнул на неё толстомордый мужик, тот, который кашлял, и обхватив тётку за талию, поволок к выходу, — Не стоит сердить ведьмака.

— Да какой он ведьмак! Тьфу, мошенник, очковтиратель! — продолжала вопить баба, но я уже не обращал внимания ни на неё, ни на церковника, который выпроваживал их избы людей.

Мой взгляд прикипел к маленькой девочке, лежащей на скамье и укрытой одеялом.

Лицо малышки отливало серостью, нос заострился, дыхание с каждой минутой становилось всё более поверхностным. Ещё двое: мужчина неопределённого возраста и женщина лет двадцати пяти на вид, выглядели ненамного лучше, но самое главное — над каждым из них виднелись полупрозрачные тени, плотно обвивающие их тела и сосущие жизненные силы.