Кости мертвого бога

Глава 2

Спустя час пешей прогулки журналист вышел на улицу лорда Харрисона, где они с женой проживали последние полгода. Лет двадцать назад, еще до восшествия нынешнего короля на престол, здесь построили шесть доходных домов. Сейчас они принадлежали фирме Смитсона и Уайта.

Артур приблизился к ближайшему дому, проследовал до третьей входной двери, потянул на себя и зашел в общий коридор. Поздоровался с дежурившим в коморке консьержем и направился к широкой лестнице.

Чета Уилсонов снимала меблированную квартиру на верхнем, четвертом, этаже. Подниматься по крутым ступеням было тяжело. За два пролета до дома пришлось остановиться, чтобы отдышаться и прокашляться.

Наконец, подошел к своей квартире, на ходу нащупал связку ключей во внутреннем кармане пиджака. Владельцы хорошо обслуживали дом и дверь открылась беззвучно.

— Мэри, я вернулся!

Сбросил надоевший короб в прихожей, котелок и пиджак оставил на вешалке. Квартира была небольшой, зато с собственной печью. Еще от входной двери заметил, что в единственной комнате темно. Значит, жена готовила.

Когда Артур зашел на кухню, Мэри помешивала пшенную кашу в стоявшей на плите кастрюле. Женщина подставила мужу щеку под поцелуй.

— Я тоже совсем недавно вернулась. Майор собрал бывших сослуживцев с женами на званный обед. Три перемены блюд на двенадцать человек. Пришлось остаться, чтобы вымыть всю посуду. Но зато дали с собой немного продуктов и половину мясного пирога. Тебя же не смутят следы зубов на нем?

— Конечно же, нет.

Мэри работала горничной в доме отставного военного Его Королевского величества артиллерийский войск. Майор Кордстоун овдовел несколько лет назад, а взрослые дети давно покинули отчий дом. Поэтому скучавший хозяин довольно часто давал у себя приемы. Собирал сослуживцев, однопартийцев из республиканской партии, просто соседей.

— Как у тебя прошло?

— Ничего интересного. Сперва пара социалистов решили вымогать у меня деньги. Показал им визитку, отстали. А, еще за день я выручил пятьдесят пенсов. Четверть наша.

На время расследования Артур позаимствовал короб-лоток у знакомого торговца. И получал ставку наемного продавца, каждый четвертый пенс с выручки.

— Ого, какой успех для первого дня. Может, в итоге захочешь сменить профессию?

Отвечать Артур не стал. Вынул из комода пару глубоких тарелок, из выдвижного ящика — две ложки. Подал жене, сам опустился на шаткий табурет и вытянул ноги. Возможно, часть пути домой стоило проехать на поезде или омнибусе.

Решил все-таки не оставлять последнюю фразу Мэри без ответа. Конечно, она открыто шутила и не вкладывала упрек. Но захотелось оправдаться.

— Лучше я продолжу работать в «Зеркале». Выпущу пару по-настоящему громких материала и снова начну хорошо зарабатывать. Обещаю. Переедем обратно на второй этаж, чтобы не подниматься каждый день под крышу. И квартиру выберем в два раза больше.

Мэри поставила перед мужем тарелку с кашей. Развернула упакованный в бумагу кусок пирога и порезала на шесть частей. Села напротив.

— К слову о «Зеркале». Сегодня утром смотрела последний выпуск. Ты его читал?

— Не полностью, времени не было. А в чем дело?

— Сложилось впечатление, что ваш редактор немного не в себе. Сейчас, подожди. Хочу прочитать стихотворение, которое напечатали на последней странице.

Артур предпочел бы сначала поесть, но знал, что не сможет остановить жену. Мэри заглянула в спальню и вернулась с позавчерашней газетой. Расправила плечи и отвела назад левую руку, подражая театральным актрисам, декламировавшим поэмы.

— В шахтах и на заводах

В поле и сосновом лесу

Честные рабочие создают

Всему основу.

Добывают уголь, куют металл,

Сеют хлеб и строят дома.

Не будет ничего без их труда

Ни тепла, ни света, ни хлеба!

Мэри перевела взгляд с газеты на мужа, оценивая произведенный эффект. Артур недолго держался, но в конечном счете поморщился и рассмеялся. Впрочем, смех быстро сменился кашлем.

— Мне продолжать? Там еще четыре строфы.

— Пощади, — Артур поднял руки, показывая, что сдается.

—Никогда не считала себя знатоком поэзии. Но даже мне понятно, насколько это плохо. Как получилось, что редактор взял подобный текст?

— Посмотри на имя автора стихотворения.

Мэри повернула сложенную газету, прочитала подпись. Сразу посерьезнела.

— К. Милтон. Понятно. Уайткаттел решил платить социалистам под видом гонорара. Неужели никто ему не возразил?

— Не знаю, были ли споры. Теперь Джордж Уайткаттел владеет «Зеркалом». Пусть и просто как наследник. Финальное слово остается за ним.

Автора стихам, мистера Колина Милтона, называли последним народным трибуном. Прежде он служил в королевском пехотном полку, сперва рядовым солдатом, потом был повышен до сержанта. Во время кампании в Бьоджепе Милтон потерял большой, указательный и средний пальцы от порохового взрыва.

После возвращения домой в Альбию Матру Милтон получил мизерную пенсию. За пару лет сменил несколько тяжелых работ. В конечном итоге примкнул к движению социалистов.

И стремительно прошел путь от рядового члена до яркого оратора, создателя и лидера профессионального союза шахтеров. Из-за чего владелец «Зеркала Ландариума» стал покупать отвратные стихи Милтона. Чтобы таким образом продемонстрировать солидарность с рабочими.

После ужина Артур дважды спустился во внутренний двор к колодцу и вернулся с ведром воды. Во второй раз снова пришлось остановиться в середине подъема и несколько минут восстанавливать дыхание.

***

На следующее утро Артур вышел из дома в половину седьмого. Мэри еще спала, решил не будить. Наскоро позавтракал остатками каши и четвертью мясного пирога. Короб с мелочевкой оставил в прихожей, планировал заглянуть домой перед вечерним дежурством в фабричном квартале.

Уже рассвело, но солнца не было видно. Небо закрывали плотные темные облака, смешанные с черно-серым дымом. На ходу Артур попытался вспомнить, когда последний раз видел солнечные лучи.

В первую очередь пришли воспоминания о весне прошлого года. Они с Мэри переехали на вторую декаду мая в юго-западный пригород Ландариума, в деревенский дом дальних родственников жены. В те дни точно было солнечно, до стойкого загара.

А вот в последние недели облачная завеса как будто оставалась непроницаемой. Но Артур признал, что впервые предал погоде значение и осознанно посмотрел на небо. Ощущения вполне могли оказаться неверными.

Идти было недалеко, всего четыре квартала. К этому часу заводские рабочие уже стояли возле станков, печей и топок. А вот служащие как раз только направлялись собственно на службу. Поэтому Артуру встречались в основном приличные и состоятельные люди.

Без десяти семь журналист открыл дверь кофейни «У Ллойда». В тесном помещении стояло пять небольших круглых столиков. В городе не сильно любили кофе, предпочитали пить чай. Поэтому сейчас внутри сидело всего несколько человек.

Артур огляделся, нашел взглядом знакомого и подсел за столик. Они заранее договорились о встрече, журналист не стал спрашивать разрешения.

— Констебль Янг, доброго утра.

По закону полисмены должны были носить форму все время. То, что они на дежурстве, обозначал красная повязка на правом плече, которая контрастировала с темно-синим мундиром и легко замечалась даже в полумраке.

У сидевшего за столиком молодого констебля повязки как раз не было. Но судя уставшему виду, он только-только закончил ночное патрулирование. На соседнем с ним стуле лежал форменный цилиндр, также выкрашенный в синий. Артур знал, что конструкция шляпы была усилена металлическим каркасом.

— Приветствую, мистер Уилсон.

— Вы еще не заказывали, констебль?

— Решил дождаться.

По ответу полисмена стало понятно, что у него имелась информация, которой можно поделиться. В противном случае он бы заказал сам.

— Хорошо, сейчас займусь. Как обычно?

Дождавшись утвердительного кивка, Артур отправился к стойке. Оплатил большую чашку черного кофе и четыре абрикосовых пирожных.

В Альбии Матре не выращивали кофейные зерна. Ни в метрополии, ни в многочисленных колониях. В отличие от чая, который с годами стал считаться национальным напитком.

Даже в столице специализированные заведения оставались относительной редкостью. А сам кофе дорогим. Не по карману констеблю, нижнему полицейскому чину. Поэтому у Артура с Янгом сложилось взаимовыгодное сотрудничество. Один получал информацию, второму доставался бесплатный завтрак.

Пришлось отдать четыре шиллинга, иначе говоря, сорок восемь пенсов. Больше, чем Артур наторговал за прошлый вечер. Вскоре вернулся и поставил перед Янгом фарфоровую тарелку и вместительную чашку.

Себе ничего заказывать не стал, слишком затратно. Констебль принялся за еду. Артур решил поддержать светскую беседу.

— Говорят, что этой весной в колониях Клойлатцена началась болезнь. И погибла большая часть кофейных кустов. В следующем году цены еще поднимутся.

Констебль только пожал плечами. Прикрыл рот руками, в два укуса заглотил пирожное. Артур продолжил.

— Но в недавних заседаниях парламента представители партии свободы предлагали внести ряд послаблений. Снизить входящие пошлины на широкую категорию импортируемых товаров. Утверждают, что Альбия Матра достаточно развита и можно не бояться иностранной конкуренции.

На последней фразе Янг доел четвертое пирожное. К облегчению журналиста, у которого закончились темы для разговора. Констебль вытер рот тыльной стороной ладони, сделал большой глоток из чашки. Жестом предложил Артуру достать записную книжку.

— Мистер Уилсон, информации мало. Убийства расследует сержант-детектив Нельсон. Он старается сохранить детали в тайне. Но дело громкое, задействовано много полисменов. И некоторым хочется поделиться.

— Понимаю, — сдержанно улыбнулся Артур. — Поэтому мы и встретились.

Янг проигнорировал легкий укол.

— Я участвовал в опросе родственников, сослуживцев и соседей третьего и четвертого убитых. И мой хороший знакомый работает в полицейской канцелярии. Он расшифровывает показания и набирает их на печатной машинке. В том числе опросы по первым жертвам.

Артур нетерпеливо постучал карандашом по странице. Констебль отпил кофе, прокашлялся и продолжил говорить.

— Можно сказать, что подтвердилось все, о чем писали газеты. Задушенные никак между собой не связаны. Друг друга не знали, ни напрямую, ни через одни руки. Не совпадает даже возраст. Самому старшему было сорок четыре года, младшему — девятнадцать.

— Значит, это просто случайные люди, которым не повезло?

Янг покачал головой.

— Однозначный вывод делать слишком рано. Нельзя исключать, что их действительно объединяла тайна. Например, членство в одной масонской ложе.

— Кочегар на речной барже, литейщик с металлургического завода, трубочист и фабричный грузчик. Неважные из них масоны.

— Согласен. Однако окончательно исключать это нельзя. Но да, сейчас считается, что жертвы никак не связаны ни с убийцей, ни друг с другом.

Артур сделал короткую запись в книжке. Но больше из вежливости, ничего значимого он пока не услышал.

— Нашлись свидетели?

— После объявления вознаграждения за сведения — да, причем очень много. Но только пользы от них нет. Слишком бдительные горожане, охотники за наградами, умалишенные. У констеблей не хватает времени, чтобы все проверить.

— И что сержант-детектив Нельсон собирается сделать дальше?

— Вот этого я уже не знаю.

Артур откинулся на стуле, задумчиво смотря на запись. Пока сложилось впечатление, что он купил на пару пирожных больше, чем стоило. Янг подтвердил догадки, но ничего нового не рассказал.

— Есть еще одно, мистер Уилсон. Пару дней назад пришло письмо от профессора философии из университета Ковершайна. Он предложил… Как бы правильнее обозначить? Составить словесный портрет преступника.

— Это какие-то мистические практики? — с сомнением уточнил Артур. Сверхъестественным откровениям он не доверял.

— Нет, профессор утверждает, что это смесь философии, антропологии и психического анализа. Детектив-сержант решил никак не отвечать на письмо. Но вы можете с ним поговорить, вдруг выльется во что-то интересное.

— Хорошо, давайте запишу.

— Профессор Аарон Дэвис с кафедры философии, — констебль выдержал паузу, после чего покачал головой. — Пожалуй, сверх этого больше рассказать нечего. Если появится что-то новое, то пришлю вам телеграмму, мистер Уилсон.

Артур убрал записную книжку во внутренний карман. Узнать удалось немного, но при должном желании это можно положить в основу заметки. Ну и требовалось показать информатору, что встреча прошла не зря.

— Благодарю, констебль Янг. Получилось крайне познавательно. Надеюсь, вам удастся найти преступника в ближайшее время.

Журналист первым поднялся из-за стола. Протянул ладонь для прощального рукопожатия и неспеша направился к выходу. По пути домой решил зайти на телеграфную станцию, чтобы отправить сообщение профессору.

До университета Ковершайн было полтора часа на поезде и не хотелось впустую тратить время и деньги. Вряд ли беседа сильно поможет в расследовании, но зато заинтересует и развлечет читателей «Зеркала».

***

Вечером того же дня Артур снова вышел из дома с коробом. Вернулся на площадь, на этот раз встал ближе к станции омнибусов. Откинул крышку, неторопливо расставил мелочевку по прилавку.

В какой-то момент рассмотрел в туманной дымке вчерашнюю пару социалистов. Похоже, они также обходили квартал, подобный патрулям полисменам. Только со своими целями.

Джеки заметил журналиста и махнул непропорционально большой рукой. Артур ответил на приветствие.

В этот раз удалось переговорить с некоторыми покупателями. Люди скучали в ожидании свободной повозки и подходили к прилавку. Иногда что-нибудь покупали, в другие разы просто поддерживали беседу.

Первые впечатления подтвердились. Люди стали бояться. Но вместе с тем в речах сквозил фатализм и принятие. Немолодой рабочий сказал, что с последнего убийства уже прошло достаточно времени. И если на этом все закончится, то через несколько недель жизнь вернется в привычное русло. Нельзя же бояться бесконечно.

Спустя пару часов торговли Артур увидел, как к нему возвращался мужчина, с которым они не так давно поговорили. Шел в компании пары полисменов. Указал пальцем на журналиста. Констебль и сержант направились к лотку, встревоженный рабочий держался на расстоянии.

Полисмены остановились в паре шагов от Артура. Сержант в знак приветствия прикоснулся указательным пальцем к поле цилиндра.

— Сэр, нас попросили вас проверить. Утверждают, что вы… — полисмен на миг запнулся, пытаясь подобрать слова. — Изъясняетесь неправильно. Не так, как принято говорить у местных жителей.

От удивления Артур не сразу понял, в чем дело. Он медленно проговорил:

— Я гражданин Альбии Матры. Родился и вырос в Ландариуме. Не знаю, что могло смутить в моей речи уважаемого сэра.

Сержант, до этого державший правую кисть на поясе, рядом с рукоятью дубинки, заметно расслабился. Опустил руку вдоль тела и небрежным жестом показал констеблю, что угрозы нет.

— Кажется, я понял в чем дело. В вашей манере речи говорит образование. Такого не ожидаешь от лоточника. Как давно вы здесь торгуете?

— Второй вечер.

Полисмен явно засомневался в том, что делать дальше. Но к нему подступил подчиненный, наклонился и вполголоса проговорил:

— Сержант, мы должны быть особенно бдительны.

— Согласен. Сэр, вам придется пройти с нами. Прошу понять, такая сейчас ситуация. Появление незнакомцев, которые выделяются среди местных жителей, выглядит подозрительно.

Артур понимал, что в обычное время полисмены оставили бы его в покое. Но сержант был прав, требовалось проверять каждого выделяющегося человека.

Журналист медленно и демонстративно потянулся к внутреннему карману, достал визитницу и передал полисмену.

— Сержант, я нахожусь здесь не ради заработка. А по заданию от редакции «Зеркала Ландариума». Возьмите визитку.

Полисмен взял карточку, прочитал и передал напарнику. Тот также пробежался взглядом и нахмурился. Артур ожидал, что повторится история с социалистами. Но все обернулось чуть иначе.

Констебль бросил визитку на мостовую под ноги журналисту.

— Я тебя вспомнил. Артур Уилсон. Шакал-трупоед из газеты «Ежедневная всемирная хроника». Значит, решил нажиться и на этой трагедии?

Артур поджал губы и не стал ничего отвечать. В недавнем прошлом он уже множество раз слышал подобные обвинения лично и читал в письмах, присланных в редакцию «Ежедневной всемирной хроники». И еще тогда понял, что оправдания не помогут.

Услышав прозвище, вспомнил Артура и сержант. Он мрачно окинул журналиста взглядом. Некоторое время думал, оценивая, как поступить лучше. Наконец, заговорил:

— Сэр, вам стоит уйти.

— Вынужден отказать, — твердо ответил Уилсон. — Я не нарушал закон и могут здесь находиться. И повторю, что выполняю задание редакции. С «Хроникой» я разошелся. И теперь работаю на респектабельное издание.

Но полисменов его ответ не убедил. Сержант с напором произнес:

— Сэр, есть два завершения ситуации. Либо вы прямо сейчас уходите и больше не возвращаетесь, ни завтра, ни через неделю, никогда. Либо мы идем в ближайший полицейский офис, и вы проведете ночь в клетке.

— За что? — сдержанно спросил Артур.

— У журналистов редко встречается лоток с товарами на продажу. Я предположу, что он украден. Придется вас задержать, пока не найдется владелец. И подтвердит или опровергнет добровольную передачу вам.

— Это какой-то бред. А если я скажу, что вещи принадлежат мне?

— То я не поверю. И все равно настою на заключении. Под мою ответственность. Выбор за вами, мистер Уилсон.

Артур тяжело вздохнул. Подобного развития событий он не ожидал. С надеждой посмотрел на полисменов.

— Мы можем найти какой-нибудь компромисс?

— Вы человек с репутацией, мистер Уилсон. Так что договориться не удастся. Здесь вы не останетесь. Уходите, либо следуйте за нами. Констебль Блэкстоун, приготовьте наручники.

Полисмен послушно снял с пояса стальные кандалы, соединенные короткой цепочкой. Артур решил не испытывать судьбу. Сержант явно был настроен идти до конца.

Журналист начал молча убирать товары обратно в короб. Сперва пытался аккуратно разложить все по гнездам, но потом просто сгреб рукой. Подумал, что теперь лучше поторопиться, а разобрать все можно будет дома.

Перед тем, как уйти, повернулся к полисменам. Нашел взглядом латунные цифры у них на воротниках, складывающиеся в личные номера. Сто семнадцать у сержанта и триста сорок пять у констебля.

— Полисмены, доброго вечера.

Ответа не последовало. Артур закинул короб на спину и спокойно пошел прочь с площади. Время было не слишком позднее, сквозь плотные облака и смог еще пробивалось солнце. Идти не так страшно, как глубоким вечером.

После короткого раздумья решил не записывать номера полисменов. Не было ни возможности, ни даже желания каким-нибудь способом им отомстить. Уилсон признал, что его нагнала собственная репутация.

До «Зеркала» Артур работал журналистом в газете «Ежедневная всемирная хроника», которая, как и следовала из названия, выпускалась из типографии каждый день.

Только в профессиональной среде репутация у «Хроники» была в лучшем случае спорная. Редакторы и журналист хватались за любую сомнительную информацию, способную повысить продажи.

Порой и сгущали краски, раздувая обычные происшествия и даже непроверенные слухи в настоящие сенсации. В прошлом году прогремела новость о том, что в парламенте всерьез обсуждали возможность продажи колонии на острове Гаядит соседнему государству, Клойлатцену. Все началось с неудачной шутки представителя республиканской партии, которую записал и широко интерпретировал журналист-стенографист «Хроники».

Артур занимался новостями о происшествиях и преступлениях. Часто оказывался в нужных местах одновременно с полисменами и имел возможность передать все в самых жутких подробностях. Порой заранее выбирал одну из сторон и транслировал позицию со страниц газеты, что нередко влияло на мнение публики.

Все закончилось в начале года, когда на издание и лично Артура Уилсона подало иск о клевете «Океаническое общество рыбной и прочей ловли».

Суд Артур и «Хроника» проиграли. В результате газета выплатила истцу солидную сумму в четыреста фунтов стерлингов. Журналист остался без работы. Все сбережения Артура и Мэри ушли на штраф. Но и этого не хватило. Пришлось залезть в долги, продать мебель и украшения, переехать в новую, более дешевую, квартиру.

Замаячила перспектива оказаться в работном доме. Но Артуру поступило предложение от владельца «Зеркала Ландариума», которому требовалось срочно восстановить штат журналистов.