Конвой

Глава 14. Забытые

Металлический звон листьев нарастал с каждым часом, превращаясь из навязчивого фона в физическую боль. Звук проникал в череп, резонировал в костях, заставлял зубы ныть. Егор попытался заткнуть уши обрывками ткани — бесполезно. Звон шёл не только снаружи, но и изнутри, словно сами камни под ногами вибрировали в такт невидимому ритму.

Он остановился у особенно массивного дерева — ствол толщиной с грузовик, ветви изогнуты под невозможными углами. Прислонился спиной, закрыл глаза, пытаясь найти тишину внутри себя.

И нашёл.

Не тишину — другой звук. Глубокий, размеренный, похожий на биение огромного сердца. Пульс. Ритм, по которому живёт Мешок.

Егор сосредоточился на этом глубинном звуке, позволил ему заполнить сознание. Металлический звон начал отступать, превращаясь в далёкое эхо. Дыхание выровнялось, напряжение в висках ослабло.

Когда он открыл глаза, мир изменился.

Деревья больше не казались мёртвыми изваяниями. Он видел — нет, чувствовал — как по их каменным венам течёт какая-то энергия. Медленная, древняя, но несомненно живая. Металлические листья звенели не хаотично, а в определённом ритме, создавая сложную мелодию.

И ещё он видел тени.

Полупрозрачные фигуры двигались между деревьями — отголоски прошлого, запечатлённые в самой ткани этого места. Вот проходит отряд в старинной военной форме. Наблюдатели, понял Егор. Они движутся уверенно, но в их позах читается напряжение. Один оглядывается, что-то кричит беззвучно, указывает вверх...

Видение растаяло.

Егор достал компас коменданта. Стрелка, которая два дня металась как безумная, теперь дрожала, но указывала в определённом направлении. Не на север — влево и вниз, словно под землёй что-то притягивало её.

Шорох заставил его обернуться.

В десяти метрах стояла тварь. Не совсем обычная — помесь синей и жёлтой, с дополнительными конечностями и глазами не только на голове, но и по бокам тела.

Они смотрели друг на друга. Егор не двигался, позволяя твари изучить себя. Та принюхивалась, наклонив массивную голову. Потом фыркнула — почти по-человечески — и отступила в тень.

Но не ушла. Следовала параллельным курсом, держась на расстоянии.

К вечеру таких сопровождающих стало пятеро. Разные виды, разные размеры, но все двигались в том же направлении, что и Егор. Не угрожали, не приближались — просто шли рядом.

Компас дёрнулся особенно сильно, стрелка завертелась и замерла.

Егор остановился. Местность изменилась — деревья расступились, открывая склон, уходящий в туманную долину. И там, внизу...

Он протёр глаза, не веря увиденному.

Поселение. Но не форт с его массивными стенами и башнями. Это было нечто органическое, словно выросшее из самой земли. Дома-холмы, покрытые живой травой. Изгороди из переплетённых корней. И самое невероятное — твари свободно бродили по улицам среди людей.

Спуск занял час. Тропа петляла между валунами, несколько раз Егор чуть не сорвался на мокрой траве. Твари-сопровождающие исчезли, растворились в сумерках, но он чувствовал их присутствие где-то рядом.

У границы поселения его встретили дети.

Трое — мальчик лет десяти и две девочки помладше. Они выскочили из-за поросшего мхом валуна, смеясь и толкаясь. Увидев Егора, замерли, но не испугались. Смотрели с откровенным любопытством.

— Ты Меченый? — спросил мальчик.

— Кто?

— Меченый. Тот, кого ждёт дедушка Сторож. — Мальчик подошёл ближе, бесстрашно заглядывая в лицо. — У тебя глаза странные. Как у ночных охотников, только наоборот.

Одна из девочек потянула мальчика за рукав.

— Тихоня, пойдём. Мама сказала...

— Мама сказала привести Меченого, если придёт с юга, — перебил Тихоня. — А он с юга пришёл. Я следы видел ещё утром.

Вторая девочка — совсем малышка лет пяти — подошла к Егору и без церемоний взяла за руку.

— Пойдём. Дедушка ждёт. Он старый-старый, но всё знает.

И потянула за собой.

Егор позволил себя вести. Дети шли уверенно, перешёптываясь и хихикая. Когда из-за дома выскочила молодая синяя тварь, размером с крупную собаку, Егор напрягся. Но дети только засмеялись.

— Шустрик! — малышка отпустила руку Егора и обняла тварь за шею. — Я же сказала ждать дома!

Тварь довольно заурчала, потёрлась головой о девочку. Потом уставилась на Егора, принюхиваясь.

— Не бойся, он добрый, — сказал Тихоня. — Просто молодой ещё, любопытный. Родился в прошлое лето, когда зелёные цвели.

— Зелёные... цвели?

— Ну да. Раз в три года у них брачный период. Собираются на восточном лугу, поют три ночи, потом расходятся. Мы в это время дома сидим — уж очень громко поют.

Они шли по улицам поселения, и Егор не мог перестать удивляться. Дома действительно были выращены — стены из переплетённых корней, крыши покрыты дёрном, окна затянуты полупрозрачной плёнкой, похожей на обработанную кожу тварей.

Люди занимались обычными делами — готовили ужин, чинили инструменты, болтали у порогов. Но среди них свободно двигались твари. Маленькие жёлтые помогали поднимать тяжести телекинезом. Зелёная дремала у входа в большой дом, и дети перелезали через неё как через бревно.

Все оборачивались, глядя на Егора, но без враждебности. Скорее с ожиданием.

— Вот дом Сторожа, — Тихоня указал на строение в центре поселения.

Оно отличалось от остальных — древнее, стены почернели от времени, но всё ещё крепкие. У входа на камне сидел старик.

Древний. Это было первое слово, пришедшее Егору в голову. Кожа как древесная кора, волосы белее снега, но спина прямая. И глаза...

Глаза были белыми. Полностью. Без зрачков, без радужки. Слепые глаза, которые, тем не менее, смотрели прямо на Егора.

— Пришёл, — сказал старик. Голос скрипучий, но сильный. — Поздно, но не слишком. Ещё есть время.

— Время для чего?

— Чтобы понять, кто ты есть на самом деле. — Сторож поднялся, опираясь на посох из белого дерева. — Но это разговор не для улицы. Тихоня, беги к матери, скажи — гость пришёл. Пусть готовит ужин на всех. Будет совет.

Мальчик умчался, девочки побежали следом. Синяя тварь — Шустрик — замешкалась, глядя на Егора.

— Иди, — мягко сказал Сторож твари. — Он не враг. Он мост.

Тварь фыркнула и побежала за детьми.

— Мост? — переспросил Егор.

— Войдём. Много нужно рассказать, а время коротко. Чувствуешь, как воздух дрожит? Что-то меняется в Мешке.

И правда — Егор ощущал странную вибрацию, словно само пространство готовилось к чему-то.

Внутри дом оказался просторным. Одна большая комната с очагом в центре, по стенам — полки с непонятными предметами. Кости, камни, засушенные растения, символы на пластинах коры.

Сторож жестом предложил сесть у очага. Сам опустился напротив, движения на удивление лёгкие для его возраста.

— Меня зовут Сторож. Не позывной — предназначение. Я слежу за границей, охраняю знание, жду тех, кто должен прийти. Ты третий за мою жизнь.

— Третий кто?

— Проводник. Меченый. Тот, кто стоит между мирами. — Сторож помешал угли в очаге. — Первого я видел ребёнком, сто лет назад. Он пришёл с востока, весь в шрамах, с безумием в глазах. Говорил, что должен найти Сердце, исправить ошибку. Ушёл на север и не вернулся. Некоторые говорят, он до сих пор там, изменённый до неузнаваемости.

— А второй?

— Второй... — Старик задумался, подбирая слова. — О втором знают все. Тот, кого прозвали Псом. Но мало кто знает правду. Он не был злодеем, каким его рисуют. Просто человек, сломленный открывшейся правдой.

— Какой правдой?

— Что в Мешке есть те, кто считает себя богами. Кто решает судьбы тысяч, играя в свои игры. — Сторож посмотрел на Егора белыми глазами. — И вот теперь ты. Третий. Возможно, последний.

В дверь постучали. Вошла женщина средних лет с подносом — хлеб, сыр, коренья, кувшин с напитком.

— Это Тихая, — представил Сторож. — Лучшая целительница поселения.

Женщина кивнула, ставя поднос. На её шее и руках виднелись странные шрамы, похожие на следы от присосок.

— Симбиоз, — пояснила она, заметив взгляд Егора. — Лечебные твари. Больно при первом внедрении, но потом привыкаешь. Они очищают кровь, залечивают раны изнутри. Мы научились жить вместе.

Она ушла так же тихо, как пришла.

— Поешь, — сказал Сторож. — А я расскажу о нас. О тех, кого называют Забытыми.

Егор взял кусок хлеба. Тот оказался необычным — с привкусом трав и чего-то незнакомого, но питательного.

— Мы потомки первых, — начал Сторож. — Тех, кто попал в Мешок до появления правил, до фортов, до всего. Наши предки не имели оружия, не знали о циклах дня и ночи. Первые недели были кошмаром — люди гибли десятками, пока не произошло чудо.

— Какое чудо?

— Понимание. Одна женщина, умирающая от ран, перестала бояться. Приняла свою судьбу. И тварь, готовая её убить, остановилась. Легла рядом, стала греть, потом принесла еду. — Старик улыбнулся. — С тех пор мы учимся жить вместе. Не подчинять, не использовать — сосуществовать.

— И все твари вас не трогают?

— Не все. Но многие. Мы научились чувствовать их эмоции, понимать потребности. Они не злые, просто... другие. Как дети с силой взрослых. — Сторож сделал паузу. — И мы храним знание о Проводниках. О тех, кто может стать мостом между мирами не через симбиоз, а от рождения.

— Почему я? Что во мне особенного?

— Этого я не знаю. Мешок выбирает по своим причинам. Может, дело в том, как ты попал сюда. Может, в твоём прошлом. А может, просто случайность. — Старик пожал плечами. — Важно не почему, а что теперь.

За окном сгущались сумерки. Егор слышал, как снаружи собираются люди — негромкие голоса, шаги, звяканье посуды.

— Есть слухи, — продолжил Сторож, понизив голос, — что в больших фортах знают о Проводниках. Что кто-то ждёт, готовится. Мы здесь, на отшибе, не знаем деталей. Но чувствуем — что-то назревает.

— Что именно?

— Если бы я знал... Но за последние годы многое изменилось. Форты стали сильнее, организованнее. Появились новые игроки — те, кто владеет старыми знаниями. Ходят слухи о машинах, способных усилить дары. О планах подчинить весь Мешок единой воле.

— И вы думаете, это связано со мной?

— Не думаю — знаю. Твоё появление — не случайность. Ты последняя фигура в чьей-то игре. Вопрос только — успеешь ли понять правила до того, как тебя используют.

Егор молча смотрел в огонь, переваривая услышанное. Угли потрескивали, отбрасывая пляшущие тени на стены. В этом доме, среди странных артефактов и запаха трав, он чувствовал себя персонажем древней сказки. Только сказка была слишком реальной.

— Как давно вы знаете обо мне? — спросил он наконец.

— Не о тебе конкретно. О том, что Проводник появится — года два как начали приходить знаки. Твари стали вести себя иначе. Некоторые приходили к границам поселения и просто... ждали. Часами стояли, глядя на юг. Потом уходили. — Сторож налил из кувшина ещё одну чашку странного напитка, протянул Егору.

— Но вы же не можете знать, что именно планируют в больших фортах.

— Не можем. Но можем видеть знаки. Караваны стали ходить иначе — больше охраны, меньше гражданских грузов. В лесах участились патрули. Дважды видели странные группы — искали что-то, кого-то. Теперь понятно — тебя искали.

Сторож встал, подошёл к окну. За мутным стеклом сгущались сумерки, превращая дома поселения в расплывчатые тени.

— И ещё... — он помолчал, словно решая, стоит ли говорить. — Две недели назад через наши земли прошла девушка. Странная. Полупрозрачная, словно не полностью в нашем мире. Остановилась попить воды, спросила про Проводников. Сказала, что ищет того, кто "изменился в Пустоши". Мы ответили, что не знаем такого. Она кивнула и ушла на юг. Но я видел её глаза — она знала, что мы знаем. Просто проверяла.

— Как она выглядела? — сердце Егора ухнуло вниз.

— Молодая. Тёмные волосы. Двигалась как хищник — мягко, опасно. И от неё шло ощущение... как бы объяснить... словно она одновременно здесь и не здесь. Твари её боялись, но не нападали. Будто признавали что-то родственное.

Химера. Не могло быть сомнений. Она выжила и искала его.

— Вы сказали, она пошла на юг?

— Да. В сторону больших фортов. — Сторож повернулся к нему. — Ты знаешь её?

— Думал, что знаю. — Егор покачал головой. — Теперь не уверен.

Снаружи послышались голоса — люди собирались на совет. Детский смех, негромкие разговоры, даже рычание тварей звучало мирно, по-домашнему.

— Расскажу тебе кое-что, прежде чем выйдем к людям, — сказал Сторож, возвращаясь к очагу. — О природе силы Проводника. То, что ты чувствуешь тварей — только начало. Верхушка айсберга. Настоящий дар в другом.

— В чём?

— В способности менять правила. Видишь ли, Мешок — это не просто место. Это... система. Со своими законами, ограничениями, возможностями. Обычные люди живут внутри этих правил. Сильные — Мазай, элита фортов — научились использовать правила. Но Проводник... — старик наклонился ближе. — Проводник может менять сами правила. Не сразу, не легко, но может.

— Я не понимаю.

— Почему твари уходят ночью? Правило. Почему чёрные камни дают власть над ними? Правило. Почему попавшие в Мешок не могут вернуться? Тоже правило. — Сторож постучал посохом по полу. — Первый Проводник попытался изменить последнее правило. Искал выход. Второй хотел изменить первое — чтобы твари не были угрозой. Оба потерпели неудачу, потому что пытались сломать систему. Но что, если не ломать, а... переписать?

— Вы говорите загадками.

— Потому что не знаю ответов. Только догадки, основанные на обрывках легенд. — Старик улыбнулся. — Но ты узнаешь больше. Если выживешь, конечно.

За дверью раздались шаги, кто-то деликатно постучал.

— Дедушка Сторож? — голос Тихони. — Все собрались. Мама говорит, пора начинать.

— Идём, — Сторож поднялся, снова на удивление легко для своих лет. — Есть ещё одна вещь, которую ты должен знать. Мы, Забытые, не просто прячемся здесь от мира. Мы храним знание. Храним и ждём.

— Чего ждёте?

— Того, кто сможет использовать это знание правильно. Не для власти, не для контроля, а для... — он задумался, подбирая слово. — Для исцеления. Мешок болен, Егор. Болен страхом, насилием, разделением. Твари и люди воюют, хотя могли бы жить вместе. Форты грызутся за ресурсы, хотя их хватило бы на всех. Может, Проводник сможет это изменить. А может, станет ещё одним тираном. Время покажет.

Он открыл дверь. Тихоня ждал снаружи, переминаясь с ноги на ногу.

— Пойдёмте! Все ждут! И Шустрик тоже пришёл, хоть мама и говорила, что ему рано на взрослые советы.

Мальчик схватил Егора за руку и потянул за собой. Сторож шёл следом, постукивая посохом.

— Пора, — сказал старик, но теперь эти слова звучали не как окончание разговора, а как начало чего-то большего. — Совет ждёт. И твоя судьба тоже.

***

Они вышли во двор. Там уже собралось всё поселение — человек пятьдесят, не больше. Мужчины, женщины, дети. И твари — они сидели среди людей, спокойные, внимательные.

В центре горел большой костёр. Люди расселись кругом, оставив место для Сторожа и Егора.

— Братья и сёстры, — начал Сторож. — Проводник пришёл. Как предсказывали старые песни, как видели сновидцы. Пришёл с юга, неся метку изменений.

Все смотрели на Егора. Он чувствовал их эмоции — любопытство, надежду, тревогу. Но не страх. Эти люди разучились бояться.

— Расскажи им, — попросил Сторож. — Расскажи, что происходит в мире фортов.

Егор рассказывал. О своём попадании в Мешок. О службе водителем в караване. О встрече с Химерой и другими. О битве в форте "Высота", где он впервые почувствовал связь. О путешествии через Пустошь, где погибли его друзья. О том, как способности менялись, становились сильнее.

Слушали в полной тишине. Даже дети не шевелились, заворожённые рассказом.

Когда он закончил, заговорила женщина с седыми волосами:

— Значит, слухи правдивы. Большие форты пришли в движение. Баланс нарушен.

— Какой баланс? — спросил Егор.

Ответил мужчина средних лет с руками, покрытыми шрамами от работы:

— Мешок держится на равновесии. Люди в фортах, твари на улицах, день и ночь, жизнь и смерть. Когда одна сила становится слишком сильной, всё рушится. Так было с первым Проводником — он нарушил баланс, уйдя на север. Так было со вторым — его использовали для войны.

— А теперь мой черёд? — Егор почувствовал горечь. — Меня тоже попытаются использовать?

— Несомненно, — кивнул Сторож. — Но у тебя есть преимущество. Ты знаешь об этом. И у тебя есть три дня, чтобы подготовиться.

— К чему готовиться?

— К встрече с теми, кто придёт за тобой. Они обязательно придут — слишком редок твой дар, чтобы оставить его без внимания. — Старик встал. — Мы научим тебя защищать свой разум. Укреплять связь с тварями. И главное — оставаться собой, что бы ни предлагали.

Разговор продолжался до глубокой ночи. Люди делились историями о прошлых Проводниках — обрывками легенд, слухами, догадками. Рассказывали о странных явлениях последних лет — как твари стали беспокойнее, как участились нарушения циклов, как в больших фортах копится напряжение.

Молодой мужчина с ожогами на лице — его звали Обгорелый — рассказал, как видел странную процессию месяц назад:

— Колонна бронированных Уралов шла на север. Все с эмблемами Нулевого форта. Охрана такая, словно самого Мазая везли. Остановились у ручья попить — я в кустах прятался. Слышал разговор. Что-то про "последнюю деталь" и "скоро устройство будет готово". Не понял тогда, но теперь...

— Теперь понятно, что готовились к чему-то, — закончил Сторож. — И появление Проводника — часть их планов.

Тихая, целительница, добавила:

— Мои лечебные твари последнее время тревожатся. Чувствуют что-то в воздухе, в воде. Словно сам Мешок готовится к переменам. Большим переменам.

***

Следующие три дня были самыми странными и одновременно важными в жизни Егора. Забытые учили его не технике боя или выживания — они учили его понимать.

Первый день — медитации со Сторожем. Старик научил его погружаться в себя, находить тот центр, где способности Проводника коренились.

— Твой дар — не снаружи, а внутри. Не в силе, а в понимании. Когда ты чувствуешь тварей, ты не контролируешь их — ты становишься частью общего целого. Запомни это ощущение. Оно поможет сохранить себя.

Часами они сидели у огня, и Егор учился отделять свои мысли от эмоций тварей. Это было как распутывать клубок нитей — кропотливо, осторожно, с полным вниманием.

Второй день — практика с Тихой. Она показала, как защищать разум от вторжения.

— Есть те, кто умеет влиять на мысли. Фиолетовая пыль — только инструмент. Настоящие мастера могут сломать волю и без неё. Ты должен научиться чувствовать вторжение и отражать его.

Упражнения были болезненными. Тихая, используя слабую дозу фиолетовой пыли, пыталась внушить ему простые команды — поднять руку, закрыть глаза, встать. Егор учился распознавать чужую волю и отвергать её. К концу дня голова раскалывалась, но он мог противостоять внушению несколько минут.

— Не идеально, — призналась Тихая, — но лучше, чем ничего. Главное — ты теперь знаешь, как это ощущается. Чужая воля всегда холодная, механическая. Твоя — тёплая, живая. Помни разницу.

Третий день — самый важный. Ритуал усиления связи.

Всё поселение собралось в большой пещере за деревней. Стены покрывали древние символы — не нарисованные, а выросшие из самого камня, словно живые. В центре — круг из костей разных тварей, собранных за десятилетия.

— Это не сделает тебя сильнее в обычном смысле, — предупредил Сторож. — Но углубит твою связь с Мешком. Ты станешь более... заметным для тварей. Они будут узнавать тебя издалека, чувствовать твои эмоции яснее. Это защита и опасность одновременно.

— Почему опасность?

— Потому что ты станешь маяком. Те, кто ищет Проводника, найдут тебя быстрее. Но без этого ты не сможешь противостоять тому, что готовят для тебя.

Ритуал начался с пения. Низкие, гортанные звуки, которые издавали все жители поселения. Даже дети — их тонкие голоса вплетались в общий хор, создавая сложную гармонию. Твари подхватили — каждая по-своему, но в том же ритме.

Егор сидел в центре круга, закрыв глаза. Сначала ничего не происходило. Потом почувствовал вибрацию — не в воздухе, а глубже. В костях, в крови, в самой сути.

Что-то древнее откликнулось на зов. Не разум, не существо — сама ткань Мешка признала его. Боль пронзила тело — не физическая, а более глубокая. Словно каждая клетка перестраивалась, приспосабливалась к новой реальности.

Видения хлынули потоком. Он видел Мешок с высоты — бесконечный лабиринт, пульсирующий жизнью. Видел тысячи тварей, каждую отдельно и всех вместе. Видел форты — островки человеческого порядка в океане хаоса. И видел нити — невидимые связи, соединяющие всё со всем.

А потом увидел себя. Маленькую искру в этой огромной сети, но искру особенную. От неё расходились волны, касаясь других искр, меняя их, меняясь самой.

Когда видение закончилось, Егор обнаружил себя лежащим на каменном полу. Всё тело ломило, во рту — вкус меди. Но внутри что-то изменилось необратимо.

— Готово, — сказал Сторож, помогая ему сесть. — Теперь ты истинный Проводник. Не по случайности, а по признанию самого Мешка.

— Я чувствую... всех, — прошептал Егор. — Каждую тварь в радиусе... не знаю, километра? Больше?

— Это пройдёт. Научишься фильтровать. Но связь останется навсегда. — Старик посмотрел на него с грустью. — Теперь ты изменён окончательно. Даже если захочешь, не сможешь стать прежним.

***

Ночь после ритуала Егор провёл в лихорадке. Тихая поила его отварами, охлаждала лоб мокрой тканью. В бреду он видел странные сны — будто сам был тварью, бегущей по пустым улицам. Потом человеком в форте, стреляющим в эту тварь. Потом кем-то третьим, наблюдающим за обоими.

К утру жар спал. Егор чувствовал себя опустошённым, но ясным. Словно туман, мешавший видеть, наконец рассеялся.

На рассвете четвёртого дня они пришли.

Егор почувствовал их приближение за час до появления — волна тревоги прокатилась по тварям в округе. Что-то чужое, опасное приближалось к поселению.

Три бронированных УАЗа с эмблемами Нулевого форта. Следом — грузовой Урал с наглухо закрытым кузовом. Машины остановились у границы поселения, не заезжая внутрь — то ли из уважения, то ли из осторожности.

Из головного УАЗа вышли четверо. Трое в чёрной форме элитной гвардии Нулевого форта — автоматы наперевес, движения профессиональные. Четвёртая фигура — в тёмном плаще с капюшоном, скрывающим лицо.

— Именем Мазая, правителя Нулевого форта и защитника человечества! — выкрикнул старший. — Требуем выдать Егора Крылова, известного как Броня, вами определённого как Проводник!

Жители поселения вышли из домов, но держались на расстоянии. Твари зашевелились, чувствуя напряжение. Несколько синих заняли позиции на крышах, готовые атаковать.

Сторож вышел вперёд, опираясь на посох.

— Мы мирные люди. Не признаём власти фортов и не выполняем их приказы.

— Это не приказ, старик. Это ультиматум. — Гвардеец сплюнул. — Проводник едет с нами. Добровольно или в кузове как груз — выбирать ему. Отказ означает уничтожение поселения.

— Вы не посмеете, — сказала Тихая, выйдя из толпы. — Даже Мазай не настолько...

— Мазай приказал доставить Проводника любой ценой, — перебил гвардеец. — Если придётся сжечь эту дыру и перебить всех уродцев-тваролюбов — значит, так и сделаем. У вас час на размышления.

Фигура в капюшоне сделала шаг вперёд. Что-то знакомое было в её движениях — плавность, грация хищника.

— Достаточно, сержант, — голос из-под капюшона был низким, изменённым, но Егор всё равно узнал интонации. — Они поняли послание.

Сердце ухнуло вниз. Он знал этот голос, эту манеру двигаться.

Фигура подняла руку к капюшону и откинула его.

Химера. Изменившаяся, с странным мерцанием в глазах, но несомненно она.

— Привет, Броня, — сказала она спокойно. — Давно не виделись.

— Ты... жива? — он не мог поверить своим глазам.

— Более чем. — Она улыбнулась, но улыбка не коснулась глаз. — Трансформация в Пустоши не убила меня. Сделала сильнее. И Мазай это оценил.

— Ты служишь ему? — в голосе Егора звучало недоумение и боль.

— Всегда служила. — Химера подошла ближе, и Егор увидел — она частично полупрозрачна, словно находится между мирами. — С первого дня нашей встречи. Ты думал, случайность свела нас в том караване? Я ждала тебя, Проводник. Годами ждала.

Удар откровения был почти физическим. Все эти месяцы, все испытания, которые они прошли вместе...

— Но... в Пустоши... ты спасла нас. Пожертвовала собой!

— Спасла тебя. Остальные были расходным материалом. — В её голосе не было сожаления. — Мазай приказал доставить Проводника живым. Я выполняла приказ. То, что по пути... привязалась — это уже другая история.

Она отвернулась, обращаясь к гвардейцам:

— Подготовьте транспорт. Думаю, наш гость примет разумное решение.

Потом снова посмотрела на Егора:

— У тебя час. Можешь попрощаться с новыми друзьями. Но учти — отказ следовать добровольно будет стоить жизни всем в этом поселении. Мазай не шутит, когда речь идёт о его планах.

Они вернулись к машинам, оставив поселение в напряжённой тишине.

— Что будем делать? — спросил кто-то.

Егор уже знал ответ. За три дня он привязался к этим людям. Не мог допустить их гибели.

— Я пойду.

— Это ловушка, — сказала Тихая. — Что бы ни планировал этот Мазай...

— Знаю. Но выбора нет. — Егор посмотрел на Сторожа. — Вы дали мне всё, что могли. Спасибо.

Старик кивнул, его белые глаза смотрели с грустным пониманием.

— Мы знали, что этот день придёт.

Он достал из-за пазухи небольшой мешочек, протянул Егору.

— Возьми. Здесь два дара нашего поселения. Первое — семена призрачной травы. Растёт только там, где твари-симбионты умирают спокойно, без страха. Редчайшая вещь в Мешке. — Сторож помолчал. — Если съешь одно семя, на время увидишь мир глазами ближайшей твари. Но не просто увидишь — почувствуешь её эмоции, инстинкты, даже проблески памяти. Полезно, когда нужно понять, а не подчинить.

Он указал на второй свёрток в мешочке.

— А это порошок из высушенной слизи старой Матки. Она раз в десять лет сбрасывает внешний слой, как змея кожу. Мы собираем эти хлопья в её логове — опасное дело, но оно того стоит. Щепотка под язык — и твоя связь с тварями усилится в разы. Правда, ненадолго, минут на пятнадцать. Береги для критического момента.

Сторож положил руку на плечо Егора, и в этом жесте была вся тяжесть прожитых лет.

— И помни главное — что бы ни случилось, оставайся собой. Проводник, потерявший свою суть, становится просто оружием в чужих руках.

Следующий час пролетел как одно мгновение. Егор собрал немногие вещи, попрощался с каждым жителем поселения. Дети плакали, Шустрик — молодая синяя тварь — тёрся о его ноги, жалобно скуля.

Тихая дала ему флягу с отваром:

— Выпьешь, если попытаются сломать волю. Не спасёт полностью, но даст время сопротивляться.

Обгорелый, молодой мужчина с ожогами, пожал руку:

— Если выберешься — возвращайся. Мы тут старые легенды помним. Про то, как один Проводник смог обмануть тех, кто хотел его использовать. Может, и тебе удастся.

У границы поселения его ждали. Химера стояла у открытой двери бронированного УАЗа.

— Разумное решение, — сказала она. — Садись. Путь неблизкий.

Егор сел в машину. Дверь захлопнулась с металлическим лязгом.

— И да, — добавила Химера, устраиваясь напротив. — Прежде чем ты спросишь — Кардинал жив. Я вытащила его из Пустоши. Сейчас он гость Мазая. Добровольный или не очень — зависит от точки зрения.

Машины тронулись. Через заднее стекло Егор видел, как поселение Забытых остаётся позади. Маленький оазис, где люди и твари научились жить вместе.

А впереди ждал Нулевой форт и планы человека, считающего себя вправе решать судьбу всего Мешка.

Большая игра началась. И Егор наконец понял — он не игрок. Он фигура на доске. Вопрос только в том, сможет ли фигура изменить правила по ходу партии.

В кармане лежал мешочек Сторожа. Последняя надежда тех, кто верил, что Проводник — больше, чем просто инструмент в чужих руках.

Машины мчались на юг, поднимая тучи брызг из вечных луж Мешка. Дождь барабанил по броне, как всегда. Как будет всегда.

По крайней мере, пока кто-то не изменит правила игры окончательно.