Конундрум

Глава 5

Утро запуска МНС "Несокрушимый" выдалось таким ярким и ясным, как только мог желать тот, кто отважится на опасности соленых глубин. Ни одно облачко не омрачало сверкающий голубой купол неба, и казалось, что это прекрасный день для выхода в море.

Сотни гномов собрались вдоль обрыва, возвышающегося над верфью, где на причалах их ждал "Несокрушимый". Среди них стояла небольшая катапульта, недавно построенная для этого случая из тисового дерева Санкриста и кованого гномами железа, позолоченная серебряными изображениями летящих гномов. Назначение машины оставалось загадкой даже для тех, кто деловито изучал и комментировал ее новейшие функции безопасности и конструктивные усовершенствования. Бумаги трепетали на усиливающемся сухопутном ветру, когда несколько десятков гномов пытались нарисовать катапульты с более интересными предохранительными устройствами.

На мероприятии царила праздничная атмосфера технологической ярмарки, гномьего Национального времяпрепровождения. Там были развевающиеся на сухопутном ветру знамена, флаги и штандарты различных представительных гильдий. Самый большой контингент был из Гильдии морских наук, естественно, но почти так же преобладали члены Гильдии Котельщиков. По этому случаю из больницы были вывезены важные персоны из этой гильдии, их повязки были украшены лентами и пуговицами всех цветов радуги. Гильдия поставщиков провезла свои паровые подносы через толпу, предлагая разнообразные вкусности, приготовленные автоматическими печами, буксируемыми позади них и стреляющими из распределительных трубок наугад в толпу, большинство из которых были схвачены сотнями чаек, роящихся над головой.

Конечно же, под ближайшим деревом был припаркован фургон с пивом. В хвосте повозки стоял Яркий Танцор, верный конь сэра Грумдиша, который казался вполне счастливым в своем новом занятии, если только столбы забора могут быть счастливы. Пиво, будучи продуктом гномьего пивоваренного завода, упаковывалось довольно сильно, достаточно, чтобы удовлетворить гномьи чувства-несмотря на ранний час, многие из них разумно уже начали-хотя гномы могли бы найти рецепт немного недостающим. К счастью, поблизости не было гномов, которые могли бы пожаловаться.

Действительно, за ними наблюдали гномы, но с безопасного расстояния через залив, и у них было свое пиво, которым они не собирались делиться. Они сидели за рядом башенных щитов, несколько в стороне от других горожан, собравшихся посмотреть на обещанное событие.

Город Пакс относился к этому событию как к некоему зрелищу. Горожане толпились в доках-на почтительном расстоянии, конечно, - чтобы посмотреть и удивиться нелепости гномов. - Предполагается, что корабль затонет намеренно, а это значит, что он не затонет, - единодушно заявили зрители. Тем не менее, событие обещало быть веселым, и заключались пари о том, как быстро это странное судно утонет, а когда это произойдет, сколько из двадцати членов экипажа выживет.

Когда Коммодор Бригг и его команда заняли свои места на узкой кормовой палубе "Несокрушимого", с гномьей стороны гавани послышались громкие приветствия. С верхушки мачты, потрескивая на ветру, свисало Красное знамя Гильдии морских наук. Команда отсалютовала ему, в то время как оркестр на берегу гудел, гудел, ухал и ревел в странной какофонии звуков, которые должны были быть своего рода гимном. Это отпугнуло большую часть чаек. Команда оставалась неподвижно вытянутой в струнку на протяжении десяти с половиной минут песни, в то время как участники группы, почти невидимые в медных джунглях, дули и дули до тех пор, пока их лица совсем не покраснели. Когда песня дошла до своего прерывистого и бессвязного завершения, выяснилось, что трое участников группы умерли от удушья, все еще сидя в своих инструментах, причем некоторым из них требовалась упряжка лошадей, чтобы двигаться.

После этого Коммодор Бригг произнес речь, которую мало кто мог расслышать или даже понять в городе по ту сторону залива-обычный гномский диалект был слишком сжат и быстро произнесен, чтобы человеческий слух мог его понять. С большим количеством героических жестов коммодор превозносил достоинства "Несокрушимого", начиная с его гладкого, похожего на акулу тела и заканчивая новинками в двигателях и вооружении. Он пообещал, что прежде чем они выйдут в море, все станут свидетелями демонстрации самых замечательных особенностей корабля. С этой целью в центр бухты была отбуксирована списанная мусороуборочная машина. Они обойдут вокруг баркаса один раз, затем погрузятся и потопят его.

Это вызвало одобрительные аплодисменты толпы гномов и неразличимый шум от других зрителей. По крику коммодора члены экипажа поспешили на свои посты под палубой, а Коммодор Бригг и штурман Снорк поднялись в рубку. Теперь единственная мачта корабля начала подниматься, становясь все выше и выше. Когда она, дрожа, остановился во весь рост, Коммодор Бригг кивнул и помахал толпе рукой.

Внезапно вокруг любопытной маленькой катапульты на вершине утеса столпились представители морских наук. Гномы по ту сторону залива оживились, улыбки раздвинули их мрачные бороды, в то время как ставки среди людей становились горячими и яростными. Что-то было погружено в корзину катапульты, и с громким Ура! выстрелили по Несокрушимому.

Он промахнулся, плюхнувшись в залив в сотне ярдов за кормой. Еще один был заряжен и выстрелил. Эта ракета ударила в туго натянутый такелаж корабля, отскочила со звоном и ударила одному зеваке в лоб, сбив его без чувств на причал. Стая овражных гномов выскочила из своих укрытий под пирсом и разграбила его тело прежде, чем кто-либо успел сказать "Джек Робинсон". Третья ракета была заряжена и выпущена. Этот удар пришелся туда, где и должен был быть, разбившись о нос корабля и окатив его железный корпус щедрым всплеском золотистого пенистого хихиканья-икания. Третий раз, похоже, и впрямь был очарователен.

Оркестр заиграл марш, когда корабль соскользнул с причала в бухту. Кто-то в толпе запустил залп гномьего фейерверка, который вызвал хаос в толпе и вывел Яркого Танцора из оцепенения; он фыркнул один раз и ускакал со всем пивом. Когда несколько гномов бросились в погоню, один из представителей Гильдии Котельщиков, который, к сожалению, не успел затормозить свое восьмиколесное кресло, получил удар сзади и оказался в заливе.

Тем временем Коммодор Бригг приказал МНС "Несокрушимому" немедленно покинуть доки. Она медленно повернулась, ее железные бока мрачно поблескивали, словно огромный кит, поднявшийся взглянуть на город. Вот только это был Кит со ступенчатой мачтой, на которой теперь поднимались паруса корабля. Два гнома поспешили к носу корабля вдоль ее подножий, чтобы закрепить Кливер и вставить страховочные стремена-весьма остроумно!- в то время как еще четверо подняли стрелу с кормовой палубы и оснастили грот и главный гафельный топсель.

На самом деле им не нужно было столько парусов, чтобы обогнуть гавань, но Коммодор Бригг хотел показать "Несокрушимого" под всеми парусами. Свежий бриз пронес их мимо пристани в главный фьорд Гюнтера и пригрозил вывести в открытое море, что обернулось бы катастрофой для связей с общественностью. По крайней мере, они еще не затонули, что делало несчастливой жизнь чудаков на берегу. Гномы пили пиво и терпеливо наблюдали за происходящим.

Они уже почти скрылись из виду, когда Коммодор Бригг, раздраженно дергая себя за бороду, приказал спустить все паруса. "Несокрушимый" управлялся, как бочка под парусом, и он не мог заставить корабль развернуться в узком заливе, опасаясь посадить его на мель. Наконец, когда все листы были надежно уложены под палубой, он приказал включить двигатели и включить главный столб потока. На самом деле двигатели представляли собой большие пружины, и для того, чтобы привести их в действие, нужно было просто поворачивать их с помощью кривоШипов, пока они не затянутся. Пружинные двигатели оказались гораздо безопаснее под водой, чем паровые, даже если они иногда ломали свои стопорные болты и раскручивались довольно взрывоопасно и все сразу.

Столб потока представлял собой большой шестилопастный вентилятор, установленный на корме корабля. При вращении это хитроумное устройство превращало воду в хаотическую пену. Поскольку это хорошо установленный факт-Гильдия натурфилософов доказала это в своем знаменитом 213 000-страничном трактате на эту тему-что природа ненавидит хаос, когда flowpellar создает эту хаотическую пену, вода позади корабля устремляется, чтобы успокоить ее. В то же время эта волна воды толкает корму корабля, придавая ему таким образом поступательное движение.

Таким образом, "Несокрушимый" вернулся в бухту под собственной тягой. Гномы на берегу уже нашли фургон с пивом и теперь громко приветствовали возвращение корабля. Многие думали, что она уже завершила путешествие, для которого была создана. Горожане Пакса тоже ликовали, особенно те, у кого были деньги на щедрое распределение времени, прежде чем "Несокрушимый" окончательно затонул. Гномы терпеливо наблюдали за происходящим.

Коммодор Бригг приказал незаметно атаковать мусорную свалку. Они завершили свой круг по заливу и направились к гномьей верфи, ее нос был направлен прямо на ничего не подозревающую шлюпку. Коммодор приказал всем спуститься вниз, погрузить УАЭП, а первую трубу затопить и надуть. Мачта была убрана, и над палубой осталась только ее верхняя треть. Штурман Снорк провел последнего матроса в люк, а сам последовал за ним, оставив коммодора наверху. Помахав напоследок толпе на берегу, шкипер шагнул в люк, спустился вниз и закрыл его за собой. Группа гномов разразилась песней.

"Несокрушимый"неподвижно лежал в воде, не подавая никаких признаков жизни. Чайки уселись на ее мачту и боевую рубку, а волны тихо плескались о ее мрачно поблескивающий корпус. Оркестр закончил свою песню, и ликующая толпа погрузилась в ошеломленное молчание. Гномы переглянулись с понимающим блеском в глазах.

Внезапно Чайки поднялись с "Несокрушимого", издавая раздраженные крики. Вода вокруг него начала пузыриться, как будто она плавала в бассейне с хихиканьем. Корабль начал погружаться, медленно и равномерно, как будто специально. Когда он погрузился, флоупеллар начал вращаться, подталкивая корабль к ожидающей его жертве. Ее нос погрузился в воду, темная вода накатила на нос, и она понемногу опустилась в глубину. Теперь пара плавников, расположенных на носу боевой рубки, начала плавать в воздухе. По мере того как корабль погружался все глубже и вода доходила до этого странного аппарата, его назначение становилось очевидным. Плавники закружились в нарастающей волне, и нос корабля погрузился еще глубже, посылая "Несокрушимый" в быстрое и грациозное погружение. Вода поднималась все выше, кружась вокруг, а затем и над боевой рубкой, пока над водой не осталась только мачта. Внезапно он тоже исчез под волнами, оставив после себя едва заметную рябь. Шлейф пузырьков тянулся к мусоропроводу еще несколько секунд, пока не появились последние пузырьки, не лопнули и не исчезли.

Толпа ждала, затаив дыхание. Казалось невероятным, если не совсем невозможным, что гномы действительно построили нечто, что работало так, как должно было работать. Те, кто ставил большие деньги на его потопление, грызли ногти, а те, кто ставил один-два медяка на то, что корабль действительно выполнит обещанное, быстро подсчитывали в уме свое будущее, а потом начинали потеть. Гномы что-то пробормотали в свои кружки с пивом.

Затем на поверхности воды, недалеко от того места, где "Несокрушимый" скрылся под волнами, появилась лысая коричневая голова. К ней присоединилась вторая, потом третья, потом еще дюжина, а потом узкая, как пружинка, голова с растрепанным пучком волос на макушке. В течение следующих нескольких минут все больше голов гномов подпрыгивали вверх, пока толпа на берегу не насчитала ровно двадцать. Те, кто ставил на то, что вся команда выживет, довольно неплохо возвращали свои ставки, так как это давало лучшие шансы рядом с реально работающим кораблем.

Десятки небольших рыболовецких судов выскочили из городских доков, и менее чем через тридцать минут спасательная операция была завершена. Гномов (и их спутника-Кендера) угостили роскошным завтраком в "Кольце и Пере", респектабельном трактире неподалеку от доков, потому что было еще довольно рано, и большинство людей еще не были готовы отправиться домой. Мэр остановился, чтобы выразить свои соболезнования, которые были любезно приняты коммодором Бриггом, несмотря на то, что он уже начал противно сопеть. Гномы допили свое пиво и вернулись в кузницы.

Через шесть недель гномы подняли Несокрушимого и выкачали его досуха. Проблема заключалась в том, что вокруг мачты лежала печать-и не было. Никогда в гномьем кораблестроении никому не требовалось ставить печать вокруг мачты, и поэтому они даже не думали о ее установке, хотя это казалось очевидным после погружения в воду.

Поэтому они откачали судно, держа в нем огромную рыбу-малька со всеми рыбами, оставшимися барахтаться внутри корабля, и заменили все ее теперь заржавевшие шестерни, переключатели, рычаги, двигатели и пружины. Несколько пятен ржавчины также появилось на блестящем черном корпусе, но они, как считалось, придавали кораблю характер и были проигнорированы. Члены первоначального экипажа, которые бежали, чтобы никогда больше не быть замеченными после завтрака в "Кольце и Пера" в то зловещее утро первого-нота: первого-потопления "Несокрушимого", были заменены. Вернувшиеся члены экипажа были обучены управлять различными усовершенствованиями, задуманными, спроектированными, созданными и установленными с тех пор, как корабль затонул на дне гавани шесть недель назад.

Утро возобновления работы МНС "Несокрушимый" рассвело ярче и яснее, чем в первый раз, и казалось невозможным, чтобы небо могло быть еще более голубым. Несмотря на яркий солнечный день, посетителей, наблюдавших за происходящим из города, было заметно меньше. Гномы были там, конечно, в полном облачении, но никакой группы не было, а катапульта, которая запустила в "Несокрушимый" с бутылкой хихиканья, уже была отправлена в Гору-Неверминд для использования, для которого она была предназначена-запуска буханок хлеба с уровня гильдии пекарей до уровня столовой. На городской стороне гномы заметно отсутствовали, как и букмекеры и игроки, которые не могли рассчитывать на успех корабля. Несколько бродяг, старых солей, морских свинок, шмелей и лежебок бездельничали в доках, но результаты спуска на воду казались такими предрешенными, что большинство жителей Пакса, желавших отвлечься этим прекрасным утром, присутствовали на открытии новой мраморной статуи Гюнтера ут Вистана, бывшего гроссмейстера рыцарей Соламнии, умершего около тридцати лет назад. Статуя была воздвигнута в центре города семьей Леди Джессики Ишервудской, которая сама была довольно известным рыцарем. Когда "Несокрушимый" выскользнул из гавани, мэр Пакса произносил речь, восхваляя достижения Лорда Гюнтера и щедрость Леди Джессики.

Коммодор Бригг не произнес ни слова. Он был одет в темную кожаную куртку и кожаную кепку, надвинутую на самые глаза, скрывая тлеющие там злые угли. Но угрюмая линия его седобородого подбородка и резкий лающий голос, когда он приказал кораблю взять прямой курс на мусорную яму, все еще стоявшую на якоре посреди гавани, выдавали его отвращение к людям и их непостоянству, так как мало кто потрудился прийти проводить их.

Когда "Несокрушимый" приблизился к своей ржавеющей жертве, гномы на берегу зааплодировали с новым энтузиазмом, и их крики вызвали нечто вроде улыбки на лице коммодора Бригга. Он приказал затопить обе трубы УАЭП и надуть их, готовясь к стрельбе. Глубоко внутри корабля что-то начинает деловито лязгать и шуметь. Коммодор прицелился в скаут, целясь вдоль линии луббера, начерченной на переднем поручне боевой рубки. Он поднял маленькую гибкую трубку, подул в нее и крикнул “ " приготовиться к стрельбе!- Что-то в недрах корабля зазвенело, как ударивший колокол, посылая вибрации по всему кораблю.

Коммодор Бригг приложил трубку к уху, немного послушал и снова поднес ее ко рту. Когда он начал дуть, его пухлые щеки внезапно наполнились морской водой. Он вытряхнул изо рта рвотный шланг, кашляя и давясь. Корма корабля начала погружаться, поднимая ее как бы из воды. Коммодор Бригг открыл люк, чтобы посмотреть, в чем дело, но это только ускорило гибель корабля. Зеленая морская вода фонтаном хлынула из открытого люка, сбросив коммодора за борт и выблевав вместе с водой большую часть команды. "Несокрушимый" скользнул кормой вперед под волнами, задержавшись лишь настолько, чтобы запустить один из своих УАЭПов в оглушительном взрыве и брызгах зеленой морской воды.

Гигантская стрела прочертила огромную дугу в сотнях футов над сверкающим голубым небом. Люди в доках (и гномы) внезапно осознали, к своему ужасу, что снаряд должен был упасть на землю где-то в пределах города. Коммодор Бригг съежился, покачиваясь в воде.

УАЭП спускался вниз, как пчелиный улей, бешено жужжа над первым рядом складов, мимо улиц домов и предприятий, вперед и вниз, к городской площади. Он пронесся по переулку, рассекая бельевые веревки, натянутые между зданиями, словно струны арфы, и пролетел над толпой, собравшейся послушать торжественную речь мэра. Затем он отрубил голову статуи Лорда Гюнтера так же аккуратно, как лезвие палача, как раз в тот момент, когда мэр и скульптор торжествующе откидывали покрывавшую ее простыню. Голова отскочила от плеч Лорда Гюнтера в полном изумлении и приземлилась на ногу мэра, сломав только мизинец, по какой-то странной случайности. Гигантская стрела отлетела от статуи, прошла через открытое окно спальни На втором этаже дома портного Натана, через открытую дверь спальни, вниз по коридору и через открытое окно лестницы, не задев ничего и не разбудив никого из обитателей дома. Оттуда она один раз соскочила с неглубокой крыши курятника, перепугав своих обитателей за три дня” лежания, прежде чем остановиться, дрожа, внутри дощатого деревянного забора свинарника, принадлежащего карлику Дернбаннину-который был занят в своей кузнице по соседству и слышал все это, громко заявлял он в последующие месяцы,—и аккуратно проткнула его драгоценную и горячо любимую свинью, Хамфри впоследствии, никто не мог сказать, кто визжал громче: Хамфри или мэр со своим сломанным мизинцем на ноге.

Тем временем в заливе двадцать одна голова всплыла в непосредственной близости от затонувшего субмарины, во второй раз бросив серьезный вызов противнику. Конечно, в то время, когда корабль затонул, на борту было всего двадцать членов экипажа. Лишняя голова принадлежала очень сердитому ныряльщику за устрицами, который едва не был раздавлен "Несокрушимым", когда тот опустился на дно гавани. Он работал на устричных грядах, совершенно не подозревая, что "Несокрушимый" должен был стартовать сегодня утром, иначе он никогда бы не приблизился к этому месту ближе чем на сотню лиг, как он позже заявит в суде.

Три недели спустя-гномы уже многое узнали о том, как перестраивать и переоснащать затонувшие подводные лодки после того, как "Несокрушимый" затонул в первый раз,-Коммодор Бригг стоял в рубке и прислонился к покрытому ржавчиной кормовому поручню, когда его корабль в третий раз соскользнул с якоря. "Несокрушимый", полностью обеспеченный провизией и снабженный солидным запасом свежих сосисок "Хамфри", тихо отошел от причала на своей собственной пружинной тяге. Его некогда блестящий черный железный корпус теперь был тускло-красным от ржавчины. По ту сторону залива спал город Пакс, по большей части пребывая в блаженном неведении. Только мэр и несколько его ближайших советников сгрудились за недавно укрепленным наблюдательным пунктом, спешно построенным на вершине соседнего холма, чтобы наблюдать и убедиться, что больше ничего не случилось. Мусорную шлюпку отбуксировали в море и потопили несколько дней назад, чтобы у коммодора Бригга не осталось ни малейшего соблазна попытаться доказать правильность своей явно неудачной подводной конструкции.

Но даже если бы это было не так, коммодор не имел никакого отношения к дальнейшим испытаниям или демонстрациям. Он считал, что ему повезло, что рыцарей Нераки не было поблизости, чтобы доставить ему неприятности во время всех потоплений, и он не собирался посылать за новыми деньгами, чтобы почистить и покрасить корабль, а тем более снова поднять его на воду после очередной неудачи. Корабль, каким бы он ни был, должен был сделать это во что бы то ни стало. Кроме того, рассуждал он так, как может рассуждать только гном, если корабль затонет еще раз, им, скорее всего, придется вообще отменить миссию, так как корабль заржавеет на куски. - Лучше было не рисковать.

Он приказал кораблю идти вперед на три четверти, когда тот покинул доки. .

“Одно из них, - спокойно ответил Коммодор Бригг.