Позывной "Хоттабыч"#10. Конец пути

Глава 24

Я взглянул в довольное лицо Ящера-Ремизова, кашлянул в кулак и, памятуя о Кощеевой просьбе тянуть время, произнёс:

— Слышь, деятель, закурить не найдётся? Привык я как-то к табачку…

— Найду, чего уж… — милостиво махнул мне рукой он. — Последнее желание приговоренного — закон. Садись, старый, в ногах правды нет.

И позади меня со скрежетом, словно прыщ на заднице, из земли вылез еще один гладкий валун. Слава Богу прохладный, иначе порты бы совсем подгорели… Хотя, чего там — кажется пора уже мне привыкать к адским сковородкам. После всего мною совершенного, вряд ли меня ожидают райские кущи. Не праведник я… Ох, не праведник!

— Ты какую марку предпочитаешь? — ехидно прищурился Ящер, силясь влезть мне в голову.

— Шутишь, парниша? — хохотнул я. — Далась мне «твоя марка». Гони «Герцеговину флор»! Если уж помирать, то, как говорится, с музыкой.

— Жаль, что мы не сошлись с тобой ранее накоротке, Хоттабыч, — словно о чём-то сожалея, покачал головой Ящер. — А может, не поздно еще? — Змей сделал вид, что задумался. — Мне такие подручные пригодились бы — вона, как ты с Кроносом и Гиперионом лихо разобрался…

На мои колени из воздуха хлопнулась пачка «Герцеговины флор» и коробок спичек. Я неспешно ее вскрыл, поднес сигарету к носу, с наслаждением втянул в себя тонкий, ни с чем не сравнимый аромат. Мимоходом скосил глаза на Артема. Тот, слегка подрагивая всем телом, продолжал стоять соляным столбом.

— Надо было сразу предложить тебе «на откуп» твой родной мир, а не тянуть всю эту волыну, — вынимая из кармана золотой портсигар и тоже закуривая, рассеянно вздохнул Ящер. — Но, Святогор вот не хотел сотрудничать… И Кощей твой — тоже…

— А чего так? — выпуская ароматную струю дыма, делано удивился я.

— А ты думал, этот Костлявый с тобой просто так носился? По доброте душевной? Как бы ни так! — хохотнул Ящер. — Вообще-то, это Кощей должен был стать наследником Силушки Святогоровой.

— И чего ж тот не отдал?

— Да вот не захотел. Не знаю, отчего, — пожал плечами Ящер. — Ну, и пустился Кощей твой во все тяжкие… Сам решил Силушку искать. Сколько смертных на Руси извел в своих изуверских экспериментах, даже мне завидно. Ну, а уж подкинуть ему с Василисой мыслишку заглянуть на проклятую к тому времени мною Кромку, было проще простого. И ведь он почти пошел до Древа Жизни в своих исканиях. Смышленый, гад, куда как умнее Святогора! Но вот только стал наш «хозяин жизни», владыкой Смерти.

И Ящер мелко и противно захихикал.

— Погоди, а тот, второй, от которого я как колобок, без рук, без ног, но убёг — разве не настоящий Кощей? Колись, раз пошла такая пьянка?

Ящер презрительно фыркнул.

— Это, как раз, и есть его Кромешное, искаженное отражение, которое он отторг, испугавшись последствий. Лживое, вероломное, но не имеющее настоящей Силы. На кой мне был этот изломанный осколок? Вот так и получилось: Святогор в домовине, Кощей в яйце, а Сила, хоть и близко, да не достать. Вот и пришлось после смерти привлекать тебя, убогого старика, не имеющего за душой ничего, кроме глупой жажды справедливости. На Руси-то испокон веков таких-то дурачков на сто лет вперёд припасено. Или ты думаешь, что сам в Рипейские горы к Святогору попал?

— Так значит, все это — ты? — пораженно прошептал я. — И даже те утырки в подворотне, тоже ты?

— Ну, а как же? — Блеснул треугольными змеиными зубами Ящер. — Иначе, ты бы тихо скопытился, старый, в своей квартирке, и не была бы твоя смерть мученическо-героической. А Святогор-то сам блаженным всю жизнь был, только таких и привечал…

— Ах ты, змеюка подколодная… — прошипел неожиданно Артем, еле разжимая зубы. — Значит, и Василиса моя…

— Ох, ты! — развеселился Ящер. — Ты ли это, Кощеюшка? — Скользнул он мельком по так и не изменившейся фигуре майора. — Ну, да ладно — в тесноте да не обиде. В общем, всех прошу к нашему шалашу…

— А я в твоих приглашениях не нуждаюсь, мразь! — отрезал Кощей-Артем, и его глаза сверкнули фосфорным огнем.

— Погоди, ты как это?.. — Нахмурился Ящер и шевельнул в воздухе растопыренными пальцами. — Как сумел обойти?..

— Слишком ты обомшел, дядя! — жестко перебил Змея Кощей. — Я ведь, знаешь, не щи лаптем хлебал все это время — тоже кое-каким фокусам научился. — И Кощей показательно шевельнул головой, превозмогая наложенную Ящером неподвижность.

— Дерзок ты стал, малец! — сокрушенно закивал Ящер, словно добрый дядюшка нерадивому племяннику. — Весьма дерзок…

И вдруг он одним мощным прыжком взвился в воздух, оборачиваясь на лету в громадного и крылатого аспидно-черного змея. Брызнувшие во все стороны кровавые ошметки телесного вместилища Ремизова, не сдерживающие больше его истинную суть, забрызгали меня и Атёма (вернее, Кощея) с ног до головы.

— Гаси его, Хоттабыч! — заорал Бессмертный, метнув в крылатую тварь, уже взмывшую высоко в небо, копьё темной изломанной молнии.

— И чем мне его прикажешь гасить? — затупил я. — Калашом явно не завалишь эту гадину. Да и из ПТРСа не подбить.

А Ящер тем временем уже развернулся в воздухе, нашел взглядом Кощея, который уже сбросил навешенное на него оцепенение, и с торжествующим ревом пошел на таран. Асур кувырнулся вбок, но поскользнулся и плюхнулся лицом прямо в лужу раскаленного жидкого камня. У меня екнуло в груди. Но Кощеич, отряхнув лаву с лица, словно дождевую воду, перекатился через голову и угостил гада еще одной чёрной молнией.

— Сам в Змея обращайся, старый пенёк! — гаркнул он мне изо всех сил. — А то обоих ща на тряпки порвет, гаденыш!

— Так как же?.. Ведь нету во мне силы-то Змиевой!

Действительно, что я сейчас мог противопоставить Ящеру? Если только фигу скрутить? Ведь я уже израсходовал весь свой магический запас (неизвестно каким способом добравшись до него), создавая защитный гравитационный кокон, когда Змей обрушился на нас огненным смерчем, не разбирая ни своих, ни чужих.

И что мне сделать сейчас, старому, но от этого не менее наивному дураку? Где взять Сил, когда пуст резерв? Как вывернуться, когда даже сама магия в этом мире, если и работает, то через пень-колоду? Я задрал голову к небу, наблюдая, как Ящер, неслабо так отоваренный молнией Кощея, закладывает очередной вираж.

— Я так долго не продержусь! — Сигнализировал мне бессмертный братишка. — Черт, ну что за мир? Совершенно отсутствует магический поток!

Короче, если я сейчас что-нибудь не придумаю, нам с Кощеем будет не до веселья. Реально, где сил-то взять? Ну, не у солнышка же красного просить? Или у ветра? Или у Матери Сырой Земли, как в тех сказках…

И тут до меня начало доходить: а не этому ли учила меня Яга? Чувствовать воплощение той единой и животворящей Силы, которая пронизывает все Мироздание? Той Силы, которую я всю жизнь (даже мою вторую магическую) тупо игнорировал, отказывая в признании и существовании.

Я понял, что другого выхода у меня просто нет. Понял, что пора перестать быть Хоттабычем, привыкшим щелкать пальцами и получать всё по щучьему веленью. Пора вспомнить уроки моей древней, как сам мир, учительницы.

— Хоттабыч! Ты бы поторопился! — Кощей развернул над нашими головами магический купол, защитив от ядовитого огненного плевка грёбаной летающей ящерицы. Полыхающая субстанция растеклась по энергетическому кокону, но прожечь его так и не смогла.

— Держись, твое бессмертие! Мне нужна минута! Всего одна минута! — крикнул я, отскакивая к подножию черной базальтовой скалы.

— Ты с ума сошел, старый? Какая минута⁈ — взревел Асур, едва удерживая купол после очередного артналёта Ящера.

Но я уже не слушал. Я вскарабкался на плоский, еще теплый от недавнего жара камень, скрестил ноги по-турецки — до лотоса мои старые кости не дотягивали — и закрыл глаза. Невзирая на оглушительный рев Ящера, на свист рассекаемого воздуха, на зловещее шипение ядовитой слюны, я попытался отрешиться от всего. От страха, от паники, от мыслей о неминуемой гибели. Я просто сидел и дышал.

И память, как вспышка молнии, озарила сознание. Я снова был в ее избушке на опушке леса, что существует на границе миров.

— Ты не пытайся Силой давить! — мягко бубнила она, суя в печь очередной сдобный пирожок. — Магия — она не в пальцах твоих кривых. Она — везде. В воздухе, которым дышишь. В земле, на которой стоишь. В воде, что пьешь. Ты её не вызываешь, ты её чувствуешь! Ты в ней растворяешься, как комочек сахара в чае! Хочешь — становишься резвым ветром, хочешь — бескрайним морем, да хоть становым хребтом земли, или космической тишиной между бесконечными звездами. Вот она — настоящая Сила — в единении с Миром! Сила могучая и неиссякаемая! Пока не поймешь этого, так и останешься жалким фокусником с зайцем в шляпе…

Как же я был глуп тогда! Ведь она пыталась вложить в меня Истину, которую я не был готов принять. И сейчас, под смертоносным небом, заливаемом ядовитым огнем, я попытался сделать то, о чем она говорила. Я не стал искать Силу в себе — я знал, что там пусто. Вместо этого я попытался раствориться в окружающем мире, пропустить его сквозь себя, стать его частью, его отражением, его эхом.

И произошло нечто. Шум битвы не стих, но он словно отодвинулся, стал фоном. А на передний план вышло нечто иное. Тихое, мощное, древнее. Я почувствовал медленное, величавое биение — будто сама планета дышала подо мной. Я ощутил легкое, почти невесомое прикосновение — будто ветерок, рожденный где-то за тысячу верст, дотронулся до моей щеки. И я увидел — нет, не глазами, а всем существом — не слепящую вспышку, а ровный, спокойный, всепроникающий Свет, льющийся отовсюду: из трещин в камнях, из раскаленной лавы, из самого воздуха.

Это и была она. Та самая Сила. Не магия, которую можно израсходовать, а настоящий фундамент мироздания. И она была везде. И она была готова. Только протяни руку…

И я протянул, но не получил ровным счётом ничего! Зато перед моим внутренним взором замельтешили знакомые мне «картинки». Вот, вот он мой, невыученный, неусвоенный урок старого глупца, который доживши до глубоких седин, так и остался дураком!

А ведь урок мой состоял в принятии и приятии Того, кто щедро растянул мои мытарства ради этого одного-единого невыученного урока. Ради принятия Того, кто одарил меня Святогоровой силой (и это был отнюдь не Ящер), и молча смотревшего, что же я стану с нею делать.

А я творил лишь то, что осталось в моей предсмертной памяти. Крушил полчища фашистов, сметая огнем праведным их с лица земли, да вместе с ними попутно сметая и невинных, оправдываясь тем, что Бог сам отделит правых от виноватых, сам разберется. А мое дело правое, и победа будет за нами! Верно, все верно…

Я чувствовал, как горячий воздух обжигает мне легкие, но не обращал на это внимания. Слышал отчаянные крики Кощея — и пропускал их сквозь себя, как эхо. Но мне казалось, что всё это тоже происходит в далеком прошлом, которое я никак не мог отпустить, чтобы идти дальше.

Куда? Я не знаю. Куда там уходят умершие. Наверное, к Свету. Но я был недостоин Света. И тогда Он, своею милостивой рукой остановил меня на краю падения, на пути разверзнутой бездны и усадил меня перед Кроносом, чтобы я, наконец, посмотрел на свое же собственное отражение, в свое кривое зеркало.

Ведь Кронос тоже желал кроить мир по собственной воле, желал быть его единственным властелином. Тоже отстаивал свою собственную справедливость, как он ее понимал и видел. И тут я понял. Понял, осознал и принял — что все заемные Магические Силы были моим собственным наказанием.

Как в сказке, где глупый мальчик выпускает из кувшина поглотившего его могучего джина. Вот я и есть этот мальчик. Старик Хоттабыч, тудыть его растудыть! Хотел сделать мир лучше, чище, добрее, сохранить миллионы невинных жизней? А сколько не менее невинных жизней загубил в море Арийских надежд глупый и злобный джин Хоттабыч?

Жгучий стыд захлестнул меня с головой, пролившись солёной влагой по морщинистым щекам. Во мне словно бы распахнулась потаенная дверца, которую я боялся открыть, притворно называя ее слабостью. Мол, соберись мужик, не до этого, не время раскисать. И тут мне показалось, что само время остановилось. Замерло. А я вновь воспарил над собой, вновь почувствовав то самое ощущение всебытия, всеприсутствия и наполненности.

Но теперь оно не было чужим и отстраненным, пугающим и абстрактным. Не было оно и некой безликой Силой, за завесу которой пытался заглянуть ослепленный магическим талантом силовик Хоттабыч. Я должен был рано или поздно дойти до встречи с личным Змием, с Ящером — самим собой. Вот в чем был мой неусвоенный урок души. Вот что хотел открыть мне Тот, кому я стыдливо, но горделиво отказывал в праве на существование.

Я открыл глаза. Мир вокруг не изменился: Ящер с ревом пикировал на нас, а Кощей, с лицом, искаженным чудовищным усилием, удерживал трещащий защитный купол. Но я изменился…

— Хоттабыч, придумал? — хрипя выдохнул Кощей.

— Придумал, — тихо сказал я, и мой голос прозвучал так, будто его подхватила и усилила сама Мать Сыра Земля. — Пора кончать этот балаган!

Я медленно поднялся с камня. Вместо страха в груди теперь была тихая, вселенская уверенность. Слезы мои иссякли, словно перекрыли некий кран. Я прислушался к трепетному биению внутри себя мягкого белого Света — той самой Силы, что принизывала всё Мироздание, и которую в упор не видел Ящер.

Он всё так же висел надо мною в небе, и я всё так же должен был его победить… Глупый, одурманенный Силой и иллюзией собственной значимости, он, на самом деле, даже не представлял насколько настоящая Истина отличается от его ожиданий.

— Ну, все… — просипел Кощей, и защитный купол беззвучно схлопнулся. — Я пуст! Прощай, старичок…

Ящер тут же налетел на меня словно безумный черный вихрь. Огненные глаза его зажглись торжеством неотвратимой победы, зубастый рот распахнулся в предвкушении, обнажая треугольные клыки, но… Но его когтистая лапа, способная разорвать толстенную стальную плиту, пронеслась сквозь мою грудь, не встретив ни малейшего сопротивления.

А я не ощутил ни плоти, ни кости, ни даже легкого толчка, как от дуновения ветра. Она прошла насквозь, как луч света сквозь дымку, не оставив даже царапины. Ящер промчался сквозь меня, и на миг я почувствовал внутри ледяной ветер пустоты, но он тут же сменился все тем же теплым, ровным сиянием Истинной Силы.

На оскаленной морде крылатого змея застыла гримаса, в которой смешались полное недоумение и зарождающаяся ярость. Он пролетел еще несколько метров, резко затормозил и, хлопая крыльями, развернулся в воздухе. Он медленно моргнул, словно проверяя зрение, и с низким рыком ринулся в новую атаку.

И вновь его чудовищная пасть сомкнулась на моей голове, но схватила лишь пустоту. Я даже не шелохнулся. На сей раз Ящер не просто удивился — он ошалел, а затем отпрянул, как напуганный дикий зверь. Из его глотки вырвался не рев, а нечто похожее на сдавленный вопль.

Он пытался перекусить меня снова и снова, но его «плоть» проходила сквозь меня, не встречая никакого сопротивления. Со стороны Кощея послышался какой-то шум. Я бросил на него быстрый взгляд, но и Ящер быстро перевел взгляд с меня на Кощея.

Мысли этой огромной крылатой ящерицы лежали у меня как на ладони: если он не может причинить вред мне, то, возможно, он еще способен добраться до моего товарища и друга. Огонь в его глазах вновь вспыхнул, и он медленно, угрожающе пополз в сторону Кощея, издавая низкое и утробное шипение, выбрасывая из пасти раздвоенный язык.

— Он тебя не тронет, дружище, — устало произнёс я. — Он больше никого не тронет…

— Как ты это сделал, старый? — Кощей озадачено нахмурился, изумлённо наблюдая, как Ящер бессильно вьется вокруг нас, словно бестелесный фантом, которым, собственно, он и стал.

— Всего лишь принял свою Судьбу, твое бессмертие, — туманно ответил я.

От автора

✅ Громкая новинка от Рафаэля Дамирова в жанре ФЭНТЕЗИ!

✅ Трибуны забиты до отказа. Имперцы ждут, что «северный дикарь» умрёт под их рев. Мне уже назначили смерть. Так думали они. Но всё пошло иначе, когда «варвар» вышел на арену.

✅ ЧИТАТЬ: https://author.today/reader/513716/4850252