Позывной "Хоттабыч"#10. Конец пути

Глава 10

Что ж, возможно, говорящий кот был прав «на все сто» — мне было необходимо вернуться обратно в мир (возможно, иллюзорный и созданный специально для меня) из спокойной гавани междумирья с уютным домиком ведьмы и окружающем его лесом. Конечно, мне хотелось бы побыть здесь подольше и перенять у его древней хозяйки еще больше премудростей, но…

Но моё старое тело, в которое я был заключён — не было бессмертным в отличие моего предыдущего, снабженного мощными энергетическими системами Асура нового образца, как называл меня Кощей. И если я еще протуплю какое-то время, могу запросто и ласты склеить, так и не разобравшись во всех странностях, в последнее время преследующих меня постоянно.

Я дождался, когда вернётся хозяйка избушки, мы вместе поужинали тем, что я приготовил, пока её не было: разваристая каша, свежие фрукты-овощи, но я сейчас бы не отказался от удовольствия побаловать себя яствами с моей волшебной и весёлой Скатерти-самобранки. Где же она сейчас?

С тяжелым вздохом я поднялся с резного дубового кресла и вышел из-за стола. Хруст суставов отозвался неприятным звуком в тишине горницы, заглушив на мгновение даже потрескивание поленьев в печи. Ведьма молча наблюдала за мной с другого конца стола.

— Спасибо, хозяйка! — произнёс я, низко поклонившись (ну, насколько позволил радикулит). — За добро, за ласку, за науку. Но нам пора — моё время на исходе…

Ее взгляд, глубокий и всепонимающий, казалось, проникал насквозь не только это дряхлое тело, но видел и саму душу могучего Асура, что была заперта внутри. Она не стала меня отговаривать. Здесь, в междумирье, она очень хорошо знала цену времени и выбора.

— Правило одно, путник, — ее голос прозвучал тихо, но четко, — не верь глазам своим. Там, куда ты идешь, нити реальности спутаны. Ищи не следы, а «искажения» событий. Гляди не глазами, а сердцем и душой.

— Спасибо за совет, мудрейшая! — поблагодарил я старуху, поклонившись еще раз. — Не знаю, свидимся мы еще, или нет…

— Не ведаю этого, — качнула головой старуха, — слишком туманна твоя судьба. Ступай с миром, и не забывай, чему здесь научился.

— Прощай! — И я подошел к двери, распахивая её настежь.

Матроскин прошмыгнул на улицу первым, а я остановился на крылечке и обернулся в последний раз. Уютный домик, дымок из трубы, котел на огне, в котором варилось что-то, пахнущее временем и древней мудростью, заповедный лес вокруг хижины, хранящий тысячу секретов. Спокойная гавань…

И тут со мной случилось странное. Я уже собрался шагнуть с крыльца в хмурый вечерний лес, как вдруг она подняла на меня взгляд. И в глубине ее мудрых, усталых и древних глаз, будто сквозь толщу бесчисленных лет, на секунду вспыхнул «огонь».

Пелена спала. Я не просто «увидел», я «узнал». Не старуху-ведьму, а ту, чей образ хранился в дальнем уголке памяти моего бессмертного друга, который он мне однажды показал — Василису Прекрасную. Ту самую, что когда-то, в незапамятные времена беззаботно смеялась рядом с Кощеем Бессмертным, и чья красота могла затмить саму Богиню Утренней Зари.

А следом за этим прекрасным ликом я увидел искажённое беспощадным проклятием Кромки чудовищное страшилище, прошедшее через ту же муку, что и сам Кощей. А ведь она была не только его подругой и соратницей, а намного-намного большим… Вот, оказывается где скрывалась Василиса ставшая Бабой Ягой, всё это время.

Это мимолетное видение длилось меньше вздоха. «Отражение» снова стало тем, чем должно было быть — старой, сморщенной женщиной, склонившейся над котлом. Но знание уже поселилось во мне, жгучее и горькое.

— Прощай, Асур, — донесся до меня ее тихий шепот, но теперь я слышал за ним другой голос, молодой и печальный. — Исправь то, что мы не смогли…

Я резко кивнул, не в силах подобрать слова. Сердце сжалось от странной тоски. Дверь закрылась за мной с негромким щелчком, а я развернулся и зашагал прочь, вглубь леса, где между стволами уже вился туман, готовый поглотить меня и вернуть в другую реальность. Матроскин, фыркнув на прощание в сторону избушки, бесшумно скользнул рядом, помахивая пушистым хвостом.

Спокойная гавань осталась позади. Впереди же была только путаница миров, в которой мне предстояло найти единственную и нерушимую правду. Когда я достиг небольшой речушки, окружающая реальность вздрогнула. Не было ни вспышки света, ни непроницаемой тьмы. Просто в один миг меня накрыли неприятные запахи автомобильных выхлопов, резины и влажного асфальта. После чистейшего хвойного воздуха междумирья они резко ударили в нос, заставив даже прослезиться.

Где-то вдали выла на низкой ноте пронзительная сирена. Да, я прибыл назад, в мир, который, возможно, был бутафорским. Лес за моей спиной исчез, как и ощущение иного мира, который растаял, как мираж. Я стоял на краю тротуара, под проливным дождем, который не шел в лесу ведуньи, бывшей некогда прекраснейшей из Богинь.

Капли, жирные и грязные, стекали по моей одежде, смешиваясь с дорожной грязью. Матроскин, промокший и недовольный, жалобно мяукнул и юркнул под ближайший навес, отряхивая лапки с брезгливым видом аристократа, попавшего в трущобы. Еще бы ему понравилось, ведь он в любой момент мог отсюда свинтить куда угодно. Но он был верным соратником, поэтому следовал за мной.

Я огляделся. Город. Обычный, серый, промозглый. С подсвеченными витринами, мокрым асфальтом и людьми, спешащими по своим делам под зонтами-грибами. Никто не смотрел на меня, не видел, что я появился буквально из ниоткуда. Для них я был просто еще одним прохожим, дряхлым стариком, отчего-то задержавшимся под дождем.

Но «знание», оставленное ведьмой, жгло изнутри. Оно было подобно линзе, наложенной на реальность. Я не просто должен был увидеть город — мне необходимо было увидеть его суть. И усомниться в увиденной реальности, либо её принять. Но пока что у меня не получалось найти «искажения» — следы кривды Ящера, проступающие сквозь бутафорию мира. Мир казался настоящим и цельным.

'Ищи не следы, а искажения событий! Ищи то, чего не может быть в твоём мире! — Неожиданно прозвучал в ушах хрипловатый голос ведьмы. — Слушай свою душу и сердце!

Я стряхнул с лица капли воды и двинулся вперед, позволив ногам нести себя самим. Инстинкт, обостренный знанием, вел меня. Куда? Не знаю. Я всецело отдался этому чувству, напрочь отключив разум. Матроскин, словно тень, следовал за мной, прыгая по крышам низких зданий и водосточным желобам, а его глаза двумя зелеными угольками мерцали в полумгле.

Я шел, всматриваясь не в лица спешивших мимо людей, а в их отражения в лужах, прислушивался не к словам, а к паузам между ними. Я смотрел не глазами и слушал не ушами, положившись на шестое чувство, на ту самую «линзу», что подарила мне старая ведунья. Но мир не собирался так легко открывать мне свои тайны, оставаясь обычным миром моей прошлой жизни.

Я шел, не замечая времени и расстояния, пока ноги сами не привели меня к знакомому, облупленному подъезду. Я остановился, как вкопанный, и холодная дрожь пробежала по спине. Передо мной была дверь в подъезд моей старой квартиры, той самой, где я жил (вернее доживал остаток своих дней) до того, как мир перевернулся с ног на голову. Я не планировал сюда идти. Я вообще не думал о этом месте. Это было похоже на то, как будто мои ноги сами знали дорогу, а разум лишь беспомощно наблюдал со стороны.

Я машинально запустил руку в карман штанов и с удивлением нащупал холодный металл ключа. Он лежал там, как будто я только вышел из дома за хлебом. Сердце заколотилось чаще. Это было невозможно. Квартиру должны были давно опечатать, конфисковать, продать, да мало ли чего… И этого ключа не должно быть в моём кармане. Но он всё-таки там был.

Рука сама потянулась к замку. Лязг металла показался оглушительно громким в тишине подъезда. Дверь со скрипом поддалась. В нос ударил знакомый запах — пыли, лекарств, старого скрипучего паркета и легкой затхлости. Я с трепетом переступил порог. Ведь без малого я не был здесь больше двух лет, если брать в расчет мои приключения в мире «Меча и Магии».

Но за это время ничего не изменилось. Мебель стояла на тех же местах, книги на полках, даже старая кружка с засохшим чайным пакетиком внутри, всё так же стояла на журнальном столике. Словно время здесь замерло в тот самый день моей смерти… Или моего ареста. В этом мире и не было всех этих лет.

Матроскин, промокший и настороженный, проскользнул внутрь квартиры, сел на половичок и начал с остервенением вылизывать лапу, косясь на меня.

— Мессир, а у вас в этом убогом жилище найдётся что-нибудь пожрать?

— Не знаю, дружище… — Я пожал плечами. — Даже, если и было что-то, то оно уже давно пропало.

— Эх, где же сейчас наша Самобранка? — печально вздохнул он.

И в этот момент забренчал стоявший на полочке в прихожей мой старый дисковый телефонный аппарат. Я застыл, мучительно раздумывая — брать трубку или не брать? Но все же решился — снял её и медленно поднес его к уху.

— Внимательно…

— Илья Данилович, слава Богу, это вы! — раздался в трубке резкий, голос. Голос Артёма Сергеевича. — Слушайте внимательно, — начал без предисловий ФСБешник. — Вы сделали это… Но ваша квартира — первое место, где вас будут искать. Вам нельзя там находиться! У вас есть ровно три минуты, чтобы…

Голос продолжал что-то говорить, отдавать четкие инструкции, но я уже не слышал. Кровь застучала в висках, заглушая все звуки. Ледяная волна страха и непонимания накатила на меня. Первая нестыковка. Она была настолько очевидной, что я чуть не выронил трубку.

Никто. Никто не мог знать, что я вернулся. И уж тем более — никто не мог знать, что я буду именно здесь, в этой квартире. Я и сам этого не знал минуту назад. Я шел на «автопилоте», повинуясь слепому инстинкту. Как Артём Сергеевич мог это знать? Как он мог быть настолько точен, что позвонил мне, едва я вошёл внутрь?

Мир, только что казавшийся таким прочным и реальным, вдруг качнулся и пошел трещинами. Это было искажение. То самое, о котором говорила ведунья. Событие, которое не могло произойти в моей реальности. Я стоял в центре своего прошлого, держа в руке телефон из забытой жизни, и слушал голос человека, который помог мне сбежать из тюрьмы, и понимал, что попал в ловушку, механизм которой мне был абсолютно непонятен.

— Как… Как вы узнали, что я дома? — прошептал я в трубку. — Я сам этого не знал еще минуту назад…

— Господи, Илья Данилович, о чём вы только думаете?

— Как? — продолжал я стоять на своём.

— Мы уже давно живем в двадцать первом веке! В вашей квартире полно всевозможных жучков и датчиков! Возможно, даже и мини видеокамер! И установленных не только нами…

Чёрт! Кокой же я древний крокодил! Нет никакого искажения — это просто научно-технический прогресс от которого я отвык в магическом мире, всецело полагаясь на магию!

— Уходите быстро! Запоминайте адрес, только не повторите его случайно вслух! Там получите новые инструкции, — затараторил в трубку чекист. — Нам нужно запутать следы и сбить их со следа! Когда мы встретимся лично, я вам всё расскажу. Уходите срочно! — Он назвал адрес и повесил трубку.

Три минуты уже истекали, нужно было спешить. В ушах еще стоял резкий голос Артёма Сергеевича, а в голове молотком стучал указанный им адрес. Я бросил взгляд на Матроскина. Кот, словно почувствовав накалившуюся атмосферу, перестал вылизываться и смотрел на меня вопросительными зелеными глазами.

— Пора, хвостатый! Нас ждут в гости. И нам самим надо поторопится, чтобы самим не столкнуться с незваными гостями.

Я вытащил из шкафа свой старый плащ, пропахший нафталином, набросил его на плечи. После распотрошил заначку с небольшой суммой денег, которую никто не нашел и рванул дверь. Матроскин метнулся за мной, только мокрый хвост мелькнул в дверном проёме. Мы молнией (ну, такая себе молния с моими-то больными суставами) пронеслись по лестнице и выскочили на улицу.

Город, пропахший мокрым асфальтом и осенней сыростью, встретил нас туманным промозглым сумраком. Я натянул капюшон и зашагал, не разбирая дороги, стараясь смешаться с вечерней толпой. Навыки, отточенные годами оперативной работы, заставили меня петлять: два раза обойти один и тот же квартал, резко зайти в арку, застыть в тени, наблюдая за прохожими.

Матроскин жался к моим ногам, не издавая ни звука. Его природная осторожность оказалась как нельзя кстати. Вскоре я заметил его — мужчину в темно-синей ветровке, который слишком синхронно повторял мои маневры, стараясь лишний раз не смотреть в мою сторону. Хвост. Так быстро. Значит, Артём Сергеевич был прав.

Я рванул через дорогу, невзирая на протестующий хруст в коленях, прямо перед носом у проезжающего автомобиля, вызвав визг тормозов и грубый окрик водителя, и юркнул в узкий проход между двумя домами. Матроскин проскочил следом. Мы бежали через гаражи, заброшенные детские площадки, пахучие «задние дворы» с переполненными помойками. Через десять минут бессмысленного лабиринта я рискнул выглянуть на основную улицу. Ветровки поблизости не было. Кажется, оторвались.

Адрес, который мне сообщил Артём Сергеевич, оказался старым добрым «сталинским» домом с массивными подъездами и высокими потолками. Нужная квартира оказалась на первом этаже, что меня несказанно порадовало — чрезмерно натруженные ноги уже гудели и подгибались, мышцы подергивались. Только судорог мне еще не хватало для полного счастья.

Я позвонил, стараясь отрегулировать дыхание. Дверь открыла невысокая хрупкая женщина в очках, с тщательно уложенными седыми волосами. Она молча кивнула, быстрым взглядом окинула меня и кота и отступила, пропуская внутрь. В квартире пахло лекарственными травами и старыми книгами. В комнате, куда она меня провела, не было никакой мебели, кроме стола и двух стульев. На столе лежал один-единственный предмет — конверт.

— Вам, — тихо сказала женщина и вышла, закрыв за собой дверь.

Я вскрыл конверт. Внутри лежал ключ и листок с новым адресом, напечатанным на машинке. Ни единого рукописного знака. И никаких инструкций. Новый адрес был на другом конце города. Мы с Матроскиным снова вышли в сырой московский вечер и поехали на метро, меняя ветки и тщательно проверяя, не осталось ли за нами хвоста.

Благо, что в это позднее время народу в подземке было немного и кот сидел рядом со мной на лавке и смотрел на людей с немым укором. Новый адрес привел нас в престижный район, к современному бизнес-центру из стекла и бетона. Указанный этаж был безликим офисным пространством с блестящими полами и табличками на дверях. Я нашел нужный номер.

На двери красовалось стилизованное изображение бога Ганеши и изящная надпись: «Аюрведический спа-центр 'Шанти»[1]. Аромат сандала и куркумы витал в воздухе. Из-за двери доносились тихие переливы ситара и чей-то спокойный голос. Я вошел внутрь. У стойки с надписью «reception» сидела девушка в сари с ярким пятнышком бинди на лбу.

— Добрый вечер. Вам на какие процедуры? — Она мне очаровательно улыбнулась, несмотря на мой весьма затрапезный вид.

— Мне… Мне бы к…

Я растерялся, не зная, что сказать, но затем протянул ей бумажку с напечатанным адресом. Она, взглянув на лист, посмотрела на меня куда внимательнее. После чего кивнула:

— А, понятно. Вам в холл на втором этаже. Подождит пожалуйста там. Тот, кто вам нужен, подойдёт сам. Этот удивительный котик тоже с вами? — Указала она на Матроскина. — И какой большой!

— Со мной, красавица! — Я тоже «ослепительно» улыбнулся, как умел. Эх, где же потерялись мои канолевые зубы? Матроскин тоже наградил «индианку» своей фирменной улыбкой, от которой она просто обалдела.

Холл оказался затемненным помещением с низкими кожаными диванами, аквариумом и всё тем же ненавязчивым индийским колоритом. Кроме нас с котом, там никого не было. Я опустился на диван, чувствуя дикую усталость. Матроскин, обнюхав дорогой ковер, презрительно чихнул, а затем развалился на нем во весь свой немалый (для кота) рост.

Мы ждали. Неизвестно кого и неизвестно зачем. Мир снова съехал в сюрреалистичную трещину, где заговоры ФСБ, побеги из тюрем, злобные олигархи и индийские спа-центры были частями одного сложного и непостижимого пазла. Оставалось только сидеть и смотреть на дверь, из-за которой вот-вот должен был появиться тот, кто, может быть, прольёт хоть немного света на всю эту реально чумовую историю.

[1] Слово «шанти» в философии индуизма и буддизма означает покой, мир и гармонию.