Позывной "Хоттабыч"#10. Конец пути

Глава 22

Майор действовал молча и быстро. Он схватил свой автомат, привычным движением проверил магазин и рванул затвор, досылая патрон в патронник. Его лицо стало каменным, в глазах застыла холодная решимость.

— Э-э-э! Ты куда это, старый? Надорвёшься ж! — Заметив, как Прокопьич рванул со стены землянки тяжёлый пулемет, воскликнул майор. — Дай-ка я помогу!

Он закинул «Калаш» за спину, и, поднатужившись, снял со стены пулемёт, установив его на пол землянки на раскладных сошках.

Старик тут же занялся срочной расконсервацией и зарядкой оружия, а мы с Артёмом тем временем выползли из дыры на свежий воздух, чтобы осмотреться. Осторожно выбравшись из оврага, мы заняли позиции. Артём присел за поваленным толстым стволом дерева, контролируя подход врагов с юга.

Я же пристроился неподалеку в небольшой земляной промоине, оставшейся после обильных дождей. Прислонившись спиной к сырой земле, я чувствовал ее холод сквозь легкую куртку, которую успел на себя накинуть еще в доме. В ушах стояла звенящая тишина, разбавляемая лишь привычными звуками ночного леса.

Я взглянул на свои руки — они не дрожали. Странное спокойствие накатило на меня. Все те философские терзания, поиск смысла и всего-такого-прочего — всё это сгорело в преддверии грозящей нам всем опасности. Осталось только «здесь и сейчас». Может, в этом и был ответ на все мои вопросы? В нашей жизни всегда есть только здесь и сейчас, а всё остальное от Лукавого…

— Они уже рядом, Мессир! — тягуче прошептал мне на ухо кот, неожиданно материализовавшийся в моём «природном окопе».

Я вздрогнул от неожиданности:

— Фу, ты, черт! Напугал, хвостатый!

Кот собирался мне что-то ответить, но его слова потонули в трескотне выстрелов. Сначала редкие, щелкающие по ветвям пули, потом — сплошной, яростный поток. Нападавшие, похоже, нас всё-таки опасались, и вели огонь на подавление, не целясь и заливая свинцом всё вокруг, пытаясь прижать нас с Артёмом к земле. Только вот как они нас умудрились вычислить? Не видно же ни зги?

Однако, неожиданное жужжание откуда-то сверху, пролило свет и на этот вопрос. — Это что, коптеры с ночным видением? Это в лесу-то?

Хоттабыч, берегись! — проревел майор, заглушая грохот. — Могут с птички гранатой захреначить!

После этого Артём ответил в темноту длинной и злой очередью, справа налево. И неожиданно попал — из леса раздался чей-то крик, и огонь на секунду смолк. Я тоже пальнул в темноту для острастки, но, похоже, ни в кого не попал.

— Слышь, хвостатый, — толкнул я локтем развалившегося в ямке кота, — как насчет вписаться в веселье?

— Легко, Мессир! — Кот улыбнулся своей фирменной улыбкой и, неожиданно оттолкнувшись от земли своими мощными лапами, буквально взмыл в воздух.

Я проследил взглядом за его полётом. Чтоб я так жил! Он подлетел чуть не до вершины ближайшей сосны, а затем резко нанёс удар когтистой лапой по парящему в высоте дрону. Тот мгновенно заткнулся, перестав жужжать, только пластиковые делали корпуса брызнули в разные стороны.

А затем яркий разрыв, произошедший буквально в нескольких метрах от моего убежища, оглушил меня, осыпав землей и хвоей, еще попутно и ослепив. Артем оказался прав — коптер был снабжен убийственным зарядом. Мне просто повезло, что заряд не упал мне на голову, и меня не зацепило.

— Хоттабыч, живой? — Артем, привстав на одно колено колена, вновь просторочил темноту длинной очередью.

— Пронесло! — ответил я, стряхивая с лица земляную пыль и присоединяясь к веселью.

Треск уже двух стволов разрезал ночную темноту. Ответная очередь из леса ударила по деревьям над моей головой, осыпая нас щепками.

— Прошу прощения, Мессир! — виновато произнес Матроскин, вновь появившийся в моем убежище. — Не думал, что так выйдет…

— Ладно, проехали, хвостатый! — отмахнулся я, всаживая в темноту еще несколько коротких очередей. — Откуда же тебе было знать? Главное — один уже не жужжит. А то — жутко раздражал! Ищи следующего, Матроскин! Только смотри сам под заряд не попади!

Кот кивком показал, что понял, и снова растворился в темноте, оставив после себя лишь легкое движение воздуха. Я снова остался наедине с грохотом боя, но теперь уже не чувствовал себя загнанной в угол жертвой. Мы уверенно давали сдачи. Не знаю только, на какое время нас хватит.

С противоположной стороны овражка донесся мощный рокот — это заработал «Дегтярёв» старика. И как только он его допер? Звук пулеметной очереди был таким густым и весомым, что на мгновение перекрыл трескотню автоматов. Последовал новый крик — на этот раз дальше, в глубине леса. Старик бил наверняка. Опыт, как говорится, не пропьёшь!

— Прокопьич присоединился к нашему празднику! — крикнул я Артему, перезаряжая магазин.

— Согласен, железный старикан! — донесся его ответный, хриплый от напряжения голос.

— Артёмка, берегись! — Я ткнул пальцем в небо, где едва угадывалось слабое жужжание еще одного беспилотника.

Но тут жахнул еще один взрыв, на этот раз в небе, осветивший на секунду верхушки деревьев короткой оранжевой вспышкой, поджигая хвою. Осколки и горящий пластик посыпались вниз.

— Молодец, хвостатый! — заорал я от восторга, догадавшись, кто так искусно разнёс вражеский дрон.

После этого наша странная троица — два дряхлых, но жутко боевых старика, ФСБешник и говорящий кот — начала действовать как один слаженный механизм. Огонь со стороны нападавших стал более беспорядочным и нервным. Они явно не ожидали такого отпора. Их атака резко начала захлебываться.

Артем первым это почувствовал.

— Хоттабыч! — Его голос прорвался сквозь грохот. — Они замялись! Похоже, обосрались, гады!

Я вскинул автомат и присоединился к нему, поливая свинцом те участки леса, где еще секунду назад видел вспышки выстрелов. Теперь мы заставляли их залечь, и не высовываться. Видимо, не таких уж и профессионалов набрал себе в бригаду Ремизов.

Из леса огрызнулись очередью. Пули с глухими щелчками ударила в земляной «природный бруствер» моего укрытия, осыпав лицо прохладной и влажной землей. И вдруг наступила тишина. Глубокая звенящая тишина, прерываемая лишь треском горящего дерева над головами и нашим тяжелым дыханием.

Осторожно подняв голову, я увидел, как к нам пробирается, пригибаясь, дед с Дегтярёвым в руках. Его лицо было серьезным и собранным.

— Твой кот сказал, что с моей стороны отошли ублюдки, — коротко бросил он, подползая поближе. — А здорово мы им вломили! — довольно просипел он, пристраиваясь рядом.

Матроскин свалился с нижней ветки сосны, едва ли мне прямо не на голову.

— Они отошли, но взяли нас в кольцо, Мессир, — сказал он, старательно вылизывая запачканную землей лапу. — Но, расклад пока в нашу пользу — минус три с их стороны!

Я молча потрепал его по загривку:

— Молодец, Матроскин! Но, чую, дальше будет тяжелее…

Кот мурлыкнул, скорее от гордости, чем от ласки, и тут же насторожился, вытянувшись в струнку. Его уши, словно радары, повернулись в сторону леса.

— Совершенно верно, Мессир, — прошептал он, и в его голосе впервые появилась тревожная нота. — Они не ушли. Они перегруппировываются. Я их даже слышу… какой-то металлический рокот. Сюда движется что-то большое.

Артём, перезаряжая свой автомат, криво усмехнулся.

— Ну что, старики? Не ожидали, что на пенсии на настоящую войнушку попадете?

— Тю на тебя, Артёмка! Мы с Данилычем всегода к этому готовы, прям, как те пионеры!

Мы замерли в ожидании нового штурма, вцепившись в оружие. Но вместо атаки из леса донесся лишь отдаленный, приглушенный рокот двигателей, который вскоре стал затихать, растворяясь в ночи. Большое «что-то» так и не показалось. Наступила неестественная, звенящая тишина, нарушаемая лишь треском горящей сосны.

Так и прошла оставшаяся часть ночи. До самого рассвета нападения больше не повторялись. Эта тишина была даже страшнее перестрелки — неизвестность давила сильнее свинца. Лишь изредка ее нарушал шепот Матроскина, бесшумно возвращавшегося с очередной вылазки.

— Их стало больше, Мессир, — докладывал он после одного такого рейда. — Подтянули новых людей. Окружение сужается, но пока держат большую дистанцию.

— Сколько? — хрипло спросил Прокопьич, очищая затвор своего «Дегтярева» — в спешке он не успел основательно отчистить его от солидола.

— Три десятка, а то и больше, — ответил кот, и в его голосе теперь не было и тени бравады.

Три десятка! Против нас четверых! Но и эти предоставленные часы ожидания мы использовали по максимуму. За тот небольшой промежуток времени, отведенный нам вражеским затишьем, мы превратили наш небольшой овражек в самый настоящий укрепленный пункт с круговой обороной.

Работали молча, яростно, как одержимые. Старик оказался не только стрелком, но и инженером старой закалки. Под его чутким руководством мы натаскали несколько подгнивших стволов, укрепив ими самые слабые участки нашей обронительной позиции.

Я, используя навыки полевого выживания, оборудовал несколько основных и запасных позиций, соединив их неглубокими траншеями-ходами сообщения — сапёрных лопаток, най денных в землянке хватило всем. А склоны овражка, на наше счастье, оказались песчаными.

К рассвету наш лагерь был готов к новой битве: все подходы к землянке были завалены, а между позициями можно было перемещаться, не подставляясь под прямой огонь. Мы были готовы встретить новый день. И мы знали — он принесет с собой новую атаку.

И вот, когда в лесу полностью рассвело, а серое, промозглое утро осветило наши укрепления, нарушая утреннюю тишину, с вражеских позиций донёсся через громкоговорители усиленный, до неприятной четкости, голос олигарха Ремизова.

— Послушайте меня, бедолаги! — разнеслось по лесу. — Зачем вам это надо? Вы в абсолютном меньшинстве! Вы в окружении. Я предлагаю всем, я подчеркиваю — ВСЕМ, кроме Резникова, сложить оружие и выйти с поднятыми руками! Да-да, и тебе гарантирую тоже самое, майор! Не дурите! Я лично гарантирую вашу безопасность и свободный уход. Никаких препятствий, никаких проблем. Мне нужен только Резников — остальные свободны! Катитесь на все четыре стороны! Даю вам час на обдумывание! Повторяю, не дурите, ваше положение абсолютно безнадежно!

Голос смолк, и вновь воцарилась тишина, теперь уже натянутая, как струна. Фраза гребаного олигарха «кроме Резникова» прозвучала для меня окончательным приговором. Меня отсюда по любому не выпустят. Ну, что ж, пусть попробуют взять! Чем-чем, а кровушкой я их умыться заставлю!

Я посмотрел на своих боевых товарищей. Артём презрительно сплюнул в сторону вражеских позиций. Прокопьич молча, с каменным лицом, снаряжал патроны в магазин своего Дегтярёва. Матроскин, сидя на бруствере, лишь презрительно подернул усами.

— Ну что, старички? — тихо спросил Артём, глядя на нас. — Будем обдумывать предложение?

Прокопьич хрипло рассмеялся, коротко и сухо.

— Мой ответ он и так знает — вот им! — Старикан резко выбросил вперед правую руку со сжатым кулаком, одновременно хлопая левой ладонью по её локтевому сгибу.

— Ну, мне-то выбора не оставили, — хохотнул я, лишь покачав головой. Идея сдаться этому ублюдку, который устроил всю эту бойню, была попросту абсурдной.

— Значит, посылаем олигарха на хрен? — уточнил Артём, и в его голосе слышалась уже знакомая боевая лихость.

— Единогласно! — радостно поддержал его Прокопьич.

— Мужики, может, вы всё-таки подумаете? — начал было я, но старик лишь презрительно фыркнул:

— Хочешь, Данилыч, чтобы я и тебя на хрен послал? Легко, даже не взирая на то, что ты для меня сделал. Слушай, а не можешь тоже самое, только наоборот, с этими уродами сотворить? А? Пошепчи чего, поплюй там через плечо, аль еще как, но заземли уже этих гондурасов!

Артём широко улыбнулся, выслушав предложение старика.

— Знать бы как, Прокопьич? — развел я руками. — Не поддается мне сейчас эта волшба… Вот никак не выходит…

— Ну, воскрешать же — это не мочить уродов в сортире, — не успокаивался дедок.

— Типа, ломать — не строить? — вновь хохотнул майор.

— Типа того! — кивнул дед. — Ты давай, старый, не ленись. Попробуй еще разок!

Но, как я не пыжился, у меня ничего так и не получилось. Час, данный нам на размышление, прошел в напряженной готовности. Мы проверяли оружие, и снаряженные патронами магазины, коих хватало с избытком. Раскладывали на позициях и рассовывали по карманам гранаты. Молча выпивали — «наркомовские сто грамм», которые, возможно, будут последними в нашей жизни. Мы знали, что наш ответ Ремизову означает только одно — штурм начнется с новой, невиданной силой. И мы были к этому готовы.

Мы заняли позиции, вжимаясь в холодную, сырую землю за бруствером. Лес замер в неестественной, зловещей тишине. Даже птицы, обычно не умолкавшие ни на секунду, словно вымерли, прислушиваясь к напряжению, что висело в воздухе гуще утреннего тумана.

И этот час истек именно так, как мы и ожидали — не тихим отходом, а оглушительным грохотом. С воем и свистом нас начали забрасывать минами и начинёнными взрывчаткой дронами. Заряды начали рваться перед нашими позициями, поднимая в небо фонтаны земли и щепок из перемолотых разрывами деревьев.

Земля под ногами содрогалась и ходила ходуном. Пока нам везло — ни один из смертельных подарочков не сумел угодить в наш овражек, со всех сторон окруженный деревьями. Видимо, «армия» Ремезова действительно полный отстой, с руками, растущими из жопы. А, может быть, нам просто везёт. Но долго ли продлиться такое везение?

— К бою! — крикнул Артём, едва стих грохот разрывов. — Идут!

Из-за деревьев, пользуясь дымовой завесой от разорвавшихся мин, густой цепью повалили наемники Ремезова. Зелёный камуфляж боевиков сливался с фоном леса, их было плохо видно в предрассветных сумерках. Ну, да ладно, в кромешной темноте устояли — устоим и сейчас!

— Огонь! — скомандовал я, прижимаясь к прикладу Калаша.

Следом застрочил «Дегтярёв» Прокопьича, методично и без суеты. Припав к пулемету, старик вел шквальный огонь по атакующим, не давая им приблизиться к нашему укреплению. Короткими, точными очередями бил из своего автомата Артём. Первая атака захлебнулась, не дойдя до нашего овражка и ста метров. Наемники залегли, попрятавшись за деревья и кустарники. Но мы понимали — это только разведка боем. Проверка на прочность.

— Перезаряжаемся! — выдохнул Артём, отстегивая пустой магазин. — Готовьте гранаты, старички! Сейчас начнется по-настоящему.

Он оказался прав. Не прошло и десяти минут, как снова загрохотали минометы. На этот раз огонь был более прицельным и плотным. Осколки со свистом рассекали воздух, щелкали по бревнам укрепления.

— Берегись! — заорал Прокопьич, когда рядом, оглушительно рванув, завалило часть бруствера.

От грохота заложило уши. В глазах потемнело. Я отряхнулся, сглотнув комок грязи и крови с губ. Артём что-то кричал, но я слышал лишь оглушительный звон. Он тыкал пальцем вперед — из леса, уже не таясь, выползали два бронированных монстра — БТР-80. Вот, значит, что тарахтело ночью. А грёбаный олигах, похоже, оценил наши жизни очень высоко.

Длинные тени бронетранспортеров, подсвеченные восходящим солнцем, поползли по кустам и деревьям, а из башенных установок застрочили крупнокалиберные пулеметы. Трассирующие очереди, словно огненные хлысты, стали прочесывать наши позиции, не давая поднять головы.

— Прокопьич! — закричал я, пытаясь перекричать грохот. — Имеется у нас в запасе чего бронебойного?

— Вроде видел пару ПТРСов[1] и боезапас к ним! — отозвался старик, отлипая от «Дегтярёва». — Артём, подмени! — попросил он, ныряя в темный лаз землянки.

Противотанковое ружьё — это очень мощная штуковина. Пользовал я такие на фронте. Десятка выстрелов из ПТРС было достаточно, чтобы остановить практически любой немецкий легкий танк, а при должном везении и сноровке, даже средний танк можно было подбить. Вот только неопытному стрелку после этого могла требоваться медицинская помощь — зачастую стрельба приводила к увечьям лица и плеча.

Да и заряжать ПТРС не так просто, как кажется, а само ружье сильно мнет и коцает патроны. Бывали случаи, что отвалившаяся часть гильзы мешала работе автоматики. ПТРС — полуавтоматическое ружьё, и присутствовал риск, что оно просто взорвется пополам. Но выбирать нам было просто не из чего.

— Нашел! — Прокопьич выскочил из землянки и сдернул с плеча длинную, укутанную в промасленную тряпку «пушку» — то самое противотанковое ружье. Затем он ловко перекатился на новую позицию, на ходу срывая чехол. — Артемка, а ты чего затих? — просипел он, заряжая новую смертоносную «игрушку». — Огоньку им подкинь, падлам, чтобы жисть малиной не казаласть!

Майор будто ждал этого. Он припал к «Дегтярёву» и дал длинную очередь по смотровым щелям ближайшего БТРа. Пули защелкали по броне, пулемет на башне замолк на секунду, но потом заработал снова, уже слепо, поливая свинцом всё вокруг.

[1] Противотанковое самозарядное ружьё обр. 1941 г. системы Симонова — советское самозарядное 14,5 мм противотанковое ружьё, принятое на вооружение РККА 29 августа 1941 года.

ПТРС предназначалось для борьбы со средними и лёгкими танками и бронемашинами на дистанциях до 500 метров. Также ружья применялись для ведения огня по ДОТ-ам/ДЗОТ-ам и огневым точкам, прикрытым броней, с дистанций до 800 метров, и по самолётам с дистанций до 500 метров.