Код лихорадки

Глава 37 230.03.14 | 06:03

Еще один день отправки.

Мальчика звали Зарт, и теперь была его очередь войти в Ящик. На этот раз Тереза должна была подготовить новую отправку. Она подготовила Зарта накануне, и сегодня рано утром он прошел через процедуру Стерки. Томас посмотрел на него, лежащего без сознания на каталке. То, что они давали детям, чтобы вырубить их, казалось, что это может вырубить и носорога.

Он взглянул на Терезу и одарил ее улыбкой. Они были в лифте вместе с доктором Пейдж, двумя медсестрами и Чаком. Томас еще раз убедил доктора Пейдж взять с собой своего закадычного друга, которого очень любил. Чак всегда радовался возможности отдохнуть от обычной учебы и тестов. С каждым днем Томас все сильнее убеждался, что будущее мальчика не должно быть скрыто от него, что было бы неплохо подготовить его разум, даже если большая его часть окажется на подсознательном уровне.

Лифт гудел, пока они спускались в подвал здания. За все время поездки никто не проронил ни слова, Даже Чак, что было сущим чудом. Мысли Томаса путались.

«На что это похоже?» — спросил он, глядя на спящее лицо Зарта. Как странно, должно быть, просыпаться со стертыми воспоминаниями. Доктор Пейдж много раз объясняла, как это работает, но на что это похоже? Вот что хотел узнать Томас. Иметь совершенно нетронутую картину мира и того, как он был… все что имело значение, оказалось вычищено. Друзья, семья, места. Это было захватывающе и ужасно.

Лифт звякнул, и они оказались на месте. Подвал. Это слегка кольнуло Томаса в сердце. Это было место, где он и его друзья так долго встречались один вечер в неделю. Где он превратился из одинокого, несчастного ребенка в относительно счастливого человека с друзьями.

Двери открылись, и медсестры выкатили каталку в коридор. Томас посмотрел на Терезу, и они вышли вслед за доктором Пейдж. Чак поплелся следом, широко раскрыв глаза от предвкушения. Если его и беспокоило будущее, он никогда этого не показывал.

Колеса каталки стучали по кафельному полу, пока они шли по длинному коридору туда, где их ждал Ящик.

— Ребята, почему так тихо? — спросил Чак. Каждые несколько секунд ему приходилось бежать пару шагов, чтобы не отстать от остальных.

— Потому что сейчас самый рассвет, — ответила Тереза. — Ранее обычного пробуждения, мы еще даже не завтракали.

— Или пили кофе, — добавила доктор Пейдж, демонстрируя редкую индивидуальность. — Я бы убила Гривера голыми руками за чашку кофе.

Томас и Тереза обменялись удивленными взглядами, потом удивленно переглянулись. Женщина только что пошутила. Может быть, наступил конец света.

«Это пугает меня», — вдруг сказала Тереза.

«Что тебя пугает?» — спросил он.

«Идея лабиринта. Отправка. Но это также будоражит меня. Иногда я завидую мальчикам в Глейде. Да, им приходится очень тяжело, но им весело».

Томас пожал плечами, делая вид, что никогда об этом не задумывался. По правде говоря, в последнее время он много думал об этом. «Не знаю, — ответил Томас. — Ты же знаешь, что Мозгачи не позволят веселью и играм длиться очень долго».

Тереза ответила не сразу. Они молча пошли дальше по коридору.

«Дерьмо скоро попадет в вентилятор», — наконец согласилась она.

Наконец они добрались до широких двойных дверей, которые вели в комнату с Ящиком. Со всей изощренностью, окружавшей ПОРОК, с их испытаниями, экспериментами и технологическими чудесами, в самом Ящике не было нечего особенного. Он стоял в широкой пыльной комнате на дне шахты, ведущей в Глейд, соединенный цепями и шкивами с огромными шестеренками на поверхности. Волшебный подъем в совершенно новый мир.

Томас содрогнулся при мысли о том, каково это, проснуться в темном металлическом ящике, лишившись воспоминаний. Это должно быть ужасно.

— Вот мы и пришли, — сказала доктор Пейдж, когда медсестры подкатили каталку к стене из серебристой стали. — Я знаю, что мы потратили последние несколько недель, вводя все больше испытуемых в лабиринт, пока Мозгачи вносят коррективы в программу, но после Зарта, мы станем более дисциплинированными. Мы будем посылать одного мальчика в месяц в Глейд, в один и тот же день, в одно и то же время. Регулярно. Если только что-то не изменится.

«Они всегда держат свои варианты открытыми, не так ли?» — сказал Томас Терезе.

Они уверены, что делают. Каким-то образом она спроецировала изображение, когда она высунула язык и скрестила глаза. В этом не было никакого смысла, и все же это был идеальный ответ.

Медсестры остановились рядом с Ящиком, который был около десяти футов высотой. Одна из них завернула за угол и вернулась, волоча за собой большую крепкую стремянку на колесиках.

— Где дверь в эту штуку? — спросил Чак, осматривая ближайшую к ним бесшовную стену, а затем отважившись обойти ее с другой стороны. Никто не ответил, пока он не обогнул весь контейнер и не вернулся туда, откуда начал.

— Просто смотри, — сказала Тереза, не скрывая своего презрения к этому процессу.

— Это не то, что можно назвать гламурным, — добавил Томас.

— Не могу дождаться! — сказал Чак чересчур бодро. Иногда Томасу казалось, что у мальчика более сухое чувство юмора, чем у кто-либо.

— Хорошо, — сказала доктор Пейдж. — Давайте поднимем его по лестнице. Все должно быть готово. В командном отсеке все готовы.

Медсестры схватили Зарта — одна схватила его за ноги, другая подняла, скрутив руки под грудью и сняли с каталки. Затем они медленно и осторожно поднялись по перекатывающейся стремянке, которая опасно покачивалась под их тяжестью. Они добрались до верха, а затем это стало упражнением в ловкости, когда медсестра, держащая Зарта за грудь, подняла его на верхний край Ящика, изо всех сил пытаясь удержать руки мальчика над кромкой металла, чтобы удержать его на месте. Она подождала, убедилась, что мальчик не упадет, затем наклонилась, чтобы помочь другой медсестре поднять Зарта за ноги.

«Так неубедительно, — сказал Томас Терезе. — Они действительно не могли придумать лучшего способа сделать это? У них есть имплантаты в нашем мозгу, плосперы, маленькие роботы-жучки с камерами на них. И они это делают вот как…»

Он прервался, когда медсестры случайно выпустили тело Зарта слишком рано, и мальчик опрокинулся и исчез из виду, врезавшись в дно ящика с грохотом, который эхом отразился от высокого потолка. Чак хихикнул, но тут же смутился, когда доктор Пейдж бросила на него злобный взгляд.

— Простите, — пробормотал он.

— С ним все в порядке? — спросила Доктор Пейдж с раздражением в голосе.

Обе медсестры стояли на цыпочках, перегнувшись через край, и осматривали Зарта внизу.

— Выглядит прекрасно, — сказала одна из них. — Он свернулся калачиком — спит как младенец.

— Почему бы не поставить дверцу сбоку от Ящика? — Чак спросил это таким сладким голосом, что, очевидно, подразумевалось обратное. Например, как вы могли быть такими глупыми?

— Все, что мы делаем, делается по какой-то причине, — ответила Пейдж, но она не очень старалась, чтобы это прозвучало убедительно. Может быть это была еще одна шутка? — Пойдем, посмотрим, как он будет отправлен.

— А что будет теперь? — спросил Чак, когда они возвращались тем же путем, каким пришли, по невероятно длинному коридору. — Когда он проснется?

Удивительно, но доктор Пейдж ответила, на этот раз потакая дикому любопытству мальчика.

— Примерно через час, — ответила она. — Как только он это сделает, мы начнем имитацию полета и начнем наши наблюдения. Мы должны увидеть некоторые новые и очень интересные паттерны в течение следующего дня или двух.

Ее настроение быстро изменилось, тон и легкая походка излучали интерес.

— Класс, — ответил Чак.

Они продолжали идти.

Томас наблюдал, Тереза стояла рядом. Они заставили Чака вернуться в свою комнату, не желая, чтобы он видел, какую боль испытывали мальчики, впервые очнувшись в Ящике. Не нужно торопиться с подготовкой мальчика к его будущему.

Томас и Тереза вместе наблюдали за происходящим и представляли себе, каково это.

Зарт проснулся в темноте, камеры в ящике едва улавливали его движения. Сначала он ничего не сказал, спотыкаясь в металлическом отсеке, как пьяный. Но затем он осознал все сразу. Потеря памяти, странное место, движение, звуки. Он запаниковал, колотил по стенам, кричал:

— Помогите мне! Помогите мне!

Истерика продолжалась; на его кулаке лопнул порез, окрасив руку кровью. Наконец он рухнул на пол и забился в угол. Там он подтянул ноги к груди и обхватил их руками. Поначалу слезы текли тоненькими струйками, но вскоре послышались всхлипывания, плечи его затряслись.

Ящик остановился, и воздух наполнился тишиной, как будто что-то могло лопнуть и взорваться при малейшем звуке. Зарт чуть не выпрыгнул из своей одежды, когда потолок внезапно треснул и завизжал, две двери заскрежетали, открываясь. Свет десяти горящих солнц ослепил его сверху. Он прижал обе руки к глазам и застонал, катаясь вперед и назад по полу.

Он слышал шорох, шепот, легкий смех, доносившийся с неба. Наконец он посмотрел сквозь пальцы, он мог видеть. Он увидел квадрат света, силуэты тридцати мальчиков, окруживших его, все они склонили головы и смотрели на него сверху вниз. Некоторые из них толкали локтями своих соседей, показывали пальцем, хихикали.

Упала веревка, петля, завязанная на ее конце, приземлилась прямо перед ним. Он встал, сунул ногу в петлю, ухватился за веревку обеими руками. Они подняли его, подтащили к краю ящика и подняли на ноги. Трое или четверо мальчишек стряхнули с него пыль, ударив сильнее, чем требовалось, но их возгласы и смех делали происходящее нормальным. Как старые друзья, приветствующие потерянную душу.

Высокий парень с каштановыми волосами подошел к нему и протянул руку. Зарт взял ее и потряс.

— Меня зовут Джордж, — сказал встречающий. — Добро пожаловать в Глейд.