Код лихорадки

Глава 2 221.11.28 | 09:56

Когда они вышли в коридор. Стивен впервые увидел другого ребенка с тех пор, как приехал сюда. Девушка. У нее были каштановые волосы, и она выглядела так, будто была немного старше его. Впрочем, трудно было сказать наверняка; он лишь мельком взглянул на нее, когда женщина проводила ее в соседнюю комнату. Дверь с грохотом захлопнулась как раз в тот момент, когда он и его сопровождающий проходили мимо, и он заметил табличку на передней части ее белой поверхности: 31K.

— Тереза без проблем взяла себе новое имя, — сказал человек в зеленом, когда они шли по длинному тускло освещенному коридору. — Конечно, это может быть потому, что она хотела забыть своё.

— Какое оно было? — спросил Стивен, его тон приближался к чему-то вроде вежливости. Он искренне хотел это знать. Если девушка действительно так легко сдалась, возможно, он сможет сохранить и ее имя — одолжение потенциальному другу.

— Тебе и так будет нелегко забыть свое собственное, — получил в ответ. — Я бы не хотел обременять тебя еще одним.

— Я никогда его не забуду, — сказал себе Стивен. Никогда.

Где-то на краю сознания он осознал, что уже немного изменил свою позицию. Вместо того чтобы настаивать на том, чтобы называть себя Стивеном, он просто пообещал не забывать Стивена. Неужели он уже сдался?

— Нет! — Он почти выкрикнул это.

— Как тебя зовут? — спросил он, пытаясь отвлечься.

— Рэндалл Спилкер, — сказал мужчина, не сбавляя шага. Они свернули за угол и подошли к ряду лифтов. — Когда-то я не был таким придурком, поверь мне. Мир, люди, на которых я работаю, — он жестом указал на пустоту вокруг себя, — все это превратило мое сердце в маленький комочек черного угля. Это очень плохо для тебя.

Стивен ничего не ответил, так как он задался вопросом, куда они направляются. Они вошли в лифт, когда он звякнул и двери открылись.

Стивен сидел в странном кресле, в его ноги и спину давили различные встроенные инструменты. Беспроводные датчики, каждый размером с ноготь, были прикреплены к его вискам, шее, запястьям, сгибам локтей и груди. Он смотрел, как консоль рядом с ним собирает данные издавая щебечущие и пищащие звуки. Мужчина в пижаме для взрослых сидел в другом кресле, его колени были всего в паре дюймов от коленей Стивена.

— Мне очень жаль, Томас. Обычно мы ждали дольше, прежде чем дело доходило до этого, — сказал Рэндалл. Его голос звучал лучше, чем в коридоре и в комнате Стивена. — Мы дадим тебе еще немного времени, чтобы ты добровольно принял свое новое имя, как это сделала Тереза. Но время, это не та роскошь, которая у нас есть.

Он поднял крошечный кусочек блестящего серебра, один конец которого был закруглен, а другой заострен на остром, как бритва, конце.

— Не двигайся! — сказал Рэндалл, наклонившись вперед, как будто собирался что-то шепнуть Стивену на ухо. Прежде чем он успел задать вопрос мужчине, Стивен почувствовал острую боль в шее, прямо под подбородком, а затем тревожное ощущение, что что-то впилось ему в горло. Он вскрикнул, но все закончилось так же быстро, как и началось, и он не чувствовал ничего, кроме паники, которая наполнила его грудь.

— Ч-что это было? — он запнулся. Он попытался встать со стула, несмотря на все, что к нему было прилеплено.

Рэндалл толкнул его обратно. Это было легко сделать, когда он был вдвое больше Стивена.

— Это стимулятор боли. Не волнуйся, он растворится и выйдет из твоего организма. В конце концов. К тому времени он тебе, вероятно, уже не понадобится. — Он пожал плечами. — Что ты можешь сделать? Но мы всегда можем вставить еще один, если ты сделаешь это необходимым. А теперь успокойся.

Стивен с трудом перевел дыхание.

— Что оно будет делать со мной?

— Ну, это зависит от… Томаса. Нам предстоит долгий путь, тебе и мне. Всем из нас. Но сегодня, прямо сейчас, в этот момент, мы можем сократить путь. Маленькая тропинка через лес. Все, что тебе нужно сделать, это сказать мне свое имя.

— Это легко. Стивен.

Рэндалл опустил голову на руки.

— Сделай это, — сказал он чуть более усталым шепотом.

До этого момента Стивен не знал боли, кроме царапин и ушибов детства. И вот когда огненная буря разразилась по всему его телу, когда агония разлилась по венам и мышцам, у него не было слов для этого, не было способности понять. Были только крики, которые едва достигали его собственных ушей, прежде чем его разум отключился и спас его.

Стивен пришел в себя, тяжело дыша и обливаясь потом. Он все еще сидел в странном кресле, но в какой-то момент его привязали к нему ремнями из мягкой кожи. Каждый нерв в его теле гудел от затянувшейся боли, причиненной Рэндаллом и имплантированным устройством.

— Что… — хрипло прошептал Стивен. Его горло горело, рассказывая все, что ему нужно было знать о том, как много он кричал за последнее время.

— Что? — повторил он, пытаясь мысленно соединить кусочки картины.

— Я пытался сказать тебе, Томас, — сказал Рэндалл, возможно, с некоторым сочувствием в голосе. Возможно, сожаление. — У нас нет времени валять дурака. Мне жаль. Но нам придется попробовать это снова. Думаю, теперь ты понимаешь, что это был не блеф. Для всех здесь важно, чтобы ты принял свое новое имя. — Мужчина отвел взгляд и долго молчал, уставившись в пол.

— Как ты мог причинить мне боль? — спросил Стивен сквозь пересохшее горло. — Я всего лишь маленький ребенок.

Молодой или нет, но он понимал, как жалко это звучит.

Стивен также знал, что взрослые реагируют на жалость одним из двух способов. Их сердца немного растают, и они отступят. Или чувство вины будет гореть в них, как печь, и они превратятся в камень, чтобы потушить огонь. Рэндалл выбрал последнее, его лицо покраснело, когда он крикнул в ответ.

— Все, что тебе нужно сделать, это принять имя! А теперь — никаких игр. Как тебя зовут?

Стивен не был глупым — он просто притворился.

— Томас. Меня зовут Томас.

— Я не верю тебе, — ответил Рэндалл, его глаза были полны тьмы. — Снова.

Стивен открыл рот, чтобы ответить, но Рэндалл разговаривал не с ним. Боль вернулась, сильнее и быстрее. Он едва успел заметить агонию, прежде чем потерял сознание.

— Как тебя зовут?

Стивен едва мог говорить.

— Томас.

— Я не верю тебе.

— Нет. — Он захныкал.

Боль больше не была неожиданностью, как и наступившая после нее темнота.

— Как тебя зовут?

— Томас.

— Я не хочу, чтобы ты забыл.

— Нет, — воскликнул он, дрожа от рыданий.

— Как тебя зовут?

— Томас.

— У тебя есть другое имя?

— Нет. Только Томас.

— Кто-нибудь когда-нибудь называл тебя иначе?

— Нет. Только Томасом.

— Ты когда-нибудь забудешь свое имя? Будешь ли ты когда-нибудь использовать другое?

— Нет.

— Хорошо. Тогда я дам тебе последнее напоминание.

Позже он снова лежал на кровати, свернувшись калачиком. Мир снаружи казался далеким, безмолвным. У него кончились слезы, все тело онемело, остались только неприятные покалывания. Казалось, все его существо погрузилось в сон. Он представил себе Рэндалла напротив себя, вина и гнев смешались в мощную, смертельную форму ярости, которая превратила его лицо в гротескную маску, когда он причинил боль.

Я никогда этого не забуду, сказал он себе. Я никогда, никогда не должен забыть.

И так, мысленно, он повторял знакомую фразу, снова и снова. Хотя он не мог точно сказать, что именно, но что-то изменилось.

Томас, Томас, Томас. Меня зовут Томас.