Как я провел лето

III. Голод, шмотки и сарай

Живот скрутило от боли, урчание, напоминающее рык дикого зверя, было настолько громким, что у меня самого в ушах звенело. Сутки уже давным давно прошли, а я все ещё заперт в чулане.

На зубах лоскуты бичевки, сухость во рту, скрежет клыков, которыми пытаюсь перегрызть верёвку, сводит с ума. Первые несколько часов мне удавалось терпеть голод, но сейчас он уже попросту невыносим. В голове пульсациями снова и снова проносится мысль, что я могу сожрать хоть всех людей в этой городке, если того потребует утоление моих низменных потребностей.

Последний лоскут порвался, стоило мне сомкнуть челюсти. Бичевка упала на пол. Хоть здесь и кромешный мрак, но я прекрасно вижу, как моя кожа на запястьях побледнела от длительного связывания.

Чертов Бреминг... Чертова Муна...

Хоть ощущение времени у меня и размыто, но я абсолютно уверен, что сейчас на дворе ночь. Опершись на полки с соленьями, выпрямился во весь рост.

Взгляд зацепился за банку с огурцами. Схватился за нее и, сорвав крышку, жадно начал глотать рассол. Ощущение сухости во рту сошло на нет, но желудок заурчал лишь сильнее. Я чувствую, что он наполняется, но это лишь раззадорило аппетит.

Поняв, что огурцы мне ничего не дадут, поставил банку обратно, нацепил на нее крышку набекрень и несколько раз постучал в дверь.

— Выпустите, — сквозь стиснутые зубы произнес я, чувствуя, как трещат мои клыки, касаясь друг друга.

— Терпение, леди Альпин, мы скоро закончим, — донёсся тихий голос Муны.

— К моменту, когда вы закончите, у меня окончательно засвистит фляга, и я за себя не ручаюсь! — рыкнул я.

Слышу бурчание Бреминга. Прошло несколько секунд. Ключ вставили в замочную скважину. Мои глаза забегали. Взгляд зацепился за дверную ручку. Сознание угасало, на его место приходила безумная жажда крови. Только откройте...

Нет, это никуда не годится. Я вновь снял крышку с банки и засунул ее себе в рот, крепко сжимая челюсти. Металл со скрежетом деформировался.

Дверь распахнулась. Я пулей вылетел наружу, краем глаза замечая Бреминга, выставившего свою серебряную ковырялку. Муна вжалась в стену.

Я с такой скоростью пронесся мимо нее, что у девушки одежда затрепетала, как от порыва сильного ветра.

Все мое обезумевшие существо, требующее крови, несло меня вперёд, на поиск жертвы.

Распахнул входную дверь и выскочил наружу.

— Леди Альпин! — крикнула мне волшебница вслед, но я и не думал смотреть в ее сторону, хоть и очень хотелось схватить и испить ее досуха прямо здесь и сейчас.

Ноги несли меня прочь из города, на ферму, что я видел по пути сюда. Лишь бы только какой-нибудь бродяга не попался на пути. Каждое мгновение даётся мне все тяжелее, совсем скоро жажда станет совсем уж невыносимой, а мне бы очень не хотелось позволять кровожадной натуре взять главенство в этом теле.

Быстрее ветра, разбивая ноги в кровь, я продолжал нестись по дороге, вымощенной брусчаткой, пока, наконец, не увидел огромный сарай на том конце поля пшеницы.

Бежал по колосьям, сбивая их, пока не оказался прямо напротив дверей. Схватившись обеими руками за замок на цепях, дёрнул его со всей силы. Железные звенья разлетелись, замок с лязгом упал наземь. Распахнув ворота, влетел внутрь и тут же закрыл за собой.

Коровы в загонах, подняв головы, в двадцать четыре пары глаз смотрели на меня. Не медля ни секунды, перемахнул через деревянную оградку и всей тушей ударился в скотину. Несчастное животное, непонимание которого моментально сменилось на ужас, свалилось с ног. Она громко замычала, и я тут же залез на нее сверху, прижимая к земле и сдавливая руками рот. Мухи, чинно воссидавшие на туше животного, разлетелись в стороны. Широко раскрыв рот, вонзил клыки в тело коровы. Та пыталась скинуть меня, ударяя копытами, но поздно. Кровь устремилась в мою глотку ручьями, стремительно утоляя жажду. Горячая, дурманящая. Ощущение, будто сожрал походный сухпаек после суточного голода.

Силы покидали несчастное животное, мышцы иссушались, попытки сопротивляться стали совсем слабыми. Я судорожно выдохнул, выпуская клыки из туши. Отпустил голову животного и расслабился.

Взгляд зацепился за несколько капель жижи гнилостного цвета, сочащейся из ран. На гной не похоже, да и консистенция не та совсем. Яд?

Потянулся к своим клыкам, царапая их когтями... Вот оно! У самых кончиков небольшие углубления. Немного их ковырнул, а затем посмотрел на свои когти. Капля того же цвета стекала по пальцам. Яд, передающий вирус вампиризма. Ничем другим это и быть не может.

Если размышлять с биологической точки зрения, вампиры не умеют размножаться путем, привычным для людей, для них это исключительно способ получить удовольствие. А вот размножение происходит уже посредством превращения людей в вампиров. Если бы кровососом становился абсолютно каждый укушенный, то популяция росла бы в геометрической прогрессии, и рано или поздно им бы попросту не осталось, что есть, а значит, вирус передается только тогда, когда этого хочет сам упырь. Непохоже, чтобы напавший на меня в той пещере желал превратить меня в себе подобного. По такой логике, чтобы сделать человека вампиром, нужно только впрыснуть в него яд, но не испить досуха.

Я прикоснулся к бездыханной туше коровы, чтобы убедиться в отсутствии пульса. На всякий случай ещё и ухом приложился. Вроде сердце не бьётся. Нет, конечно, вероятность обращения коровы в вампира ничтожно мала, я такого ни в легендах, ни в художественных произведениях не видел, и тем не менее, не хотелось бы думать о том, что корова-кровосос истребила этот город.

В любом случае, животину жалко, но это единственный способ насытится для меня, не прибегая к убийству людей. Здесь и проведу для себя черту, которую нельзя пересекать.

Перепрыгнув через ограду, вытер кровь с губ и поспешно покинул сарай. Прижавшись к стене, осмотрелся, чтобы удостовериться, что никто меня тут не видел.

Бегом рванул обратно в город, и как только оказался достаточно далеко от фермы, на всякий случай послюнявил ладонь и прошёлся по лицу ещё раз, дабы точно не осталось никаких следов преступления.

Вернувшись к дому Бреминга, три раза постучал. Мне сразу отворили дверь, и я вошёл в дом, на этот раз без приглашения. Впрочем, понял я это, когда уже переступил порог. Посмотрев на дверной проем снова, задумался. Судя по всему, достаточно, чтобы тебя пригласили единожды, и в дальнейшем уже получится входить всегда. К слову, в таверну я смог войти и так, а значит... Разрешение требуется только на вход в жилое здание, получается.

— Я надеюсь, ты никого не убила, красноглазая? — осторожно спросил Бреминг, направив на меня кинжал.

— Корову, — честно признался я, и старик раздражённо цыкнул.

Непохоже, чтобы он меня за это упрекал, но и восторга у него это не вызывает. Слава богу, что не человека. Такая у ремесленника позиция, как мне кажется.

— Примерь, — Бреминг подвинул сложенный на столе комплект одежды на край.

Я послушно подошёл к столу и без задней мысли снял с себя рубашку. Старик тут же отвернулся.

— Леди Альпин, вы бы хоть предупредили... — сокрушенно вздохнула Муна, стыдливо натягивая поля шляпы на лицо.

Я насупил брови и окинул себя взглядом. Точно. Женское тело накладывает и такие ограничения.

Поспешно взял сложенную рубаху и натянул ее на себя. Застегнул манжеты, пуговицы. Льняная, приятная телу, с глубоким вырезом на спине. Рукава свободные, пышные близ манжет. Следом надел плотные черные колготки, короткие шорты по ягодицы, а затем корсет. Шнуровка спереди, так что участие Муны мне не потребовалось. Заключительные штрихи — белые кожаные перчатки, галстук-платок цвета берлинской лазури, черные кожаные ботинки, которые совсем капельку великоваты, но тем не менее очень удобны, и напоследок — накидка, представляющая из себя два плотных, широких и длинных полотна ткани схожего с галстуком цвета. Они украшены большими вороньими перьями по всей длине, а спереди прикрывают плечи и руки почти до локтей. Вырез на спине виден, однако при помощи крючка на полотнах его можно скрыть накидкой.

— Я закончила, — дал ремесленнику понять, что оделся.

— Как влитая, — заключил Бреминг и подошёл ко мне. Старик поправил воротник моей рубашки, взялся за одно из полотен и показал мне пальцами: — Здесь несколько потайных карманов, а также есть скрытые слои, — потянув за кольцо на стальной леске, Бреминг раскрыл полотно моей накидки так, что оно стало походить на полноценный плащ, правда весьма громоздкий и явно не подходящий для того, чтобы им от чего-то укрываться. — Ткань очень плотная, если правильно взяться за кольца и распрямить, можно будет пролететь несколько десятков метров при попутном ветре. Подумал, что может быть полезно.

— И правда, применение найти сумею, — согласился я, и Бреминг продемонстрировал, как лёгким движением руки можно сложить глайдер. — Благодарю. Мне идёт?

— Обижаешь, — фыркнул старик и сложил руки на груди. — Удобно?

— Более чем, — кивнул я и демонстративно повертел руками и ногами. Движений ничто не стесняет. Вопросы разве что к колготкам, которые явно не раз порвутся в нашем с Муной путешествии. — Спасибо большое.

— Любой каприз за ваши деньги, — помотал головой Бреминг и положил на стол другой комплект. На сей раз белоснежный. В первом образе из белого только рубашка. — Это дневная. Примерь, я отвернусь.

Мне дважды повторять не надо. Как только старик отошёл к стене, чтобы просверлить ее взглядом, я торопливо разделся, надел тонкие белые приталенные брюки, поверх закрытое длинное платье ниже колена, корсет, на сей раз побольше, ужимающий ещё и грудь. Шнуровка так же спереди. Напоследок — белые ботинки, стилизованные пол туфли, кожаные перчатки до локтей, как у знатных барышень, и накидку, укрывающую плечи и спину до поясницы. Следом — шляпа с широкими полями с белой вуалью, которая закроет голову сзади и по бокам. Осталась только белая маска с прорезями для глаз и едва заметными отверстиями по всей площади для дыхания. Выполнена по форме лица, украшена всякими полосками ткани, из-за чего нос и рот не выделяются. Вроде бы укрыты все участки кожи.

— Готова, — дал знать Бремингу, и тот, обернувшись, окинул меня взглядом.

— Ну вот. И в пир, и в мир, и в добрые люди, — заключил он, кивая. Явно доволен своей работой.

Я окинул себя взглядом. Действительно неплохо. В таком наряде запросто сойти за какого-нибудь знатного человека.

— Как? — посмотрел на Муну, и та одобрительно закивала. Будем считать, что хорошо.

— Спасибо вам, — в очередной раз поблагодарил старика.

— Не стоит. Я просто делаю свою работу, — он взял первый комплект одежды, аккуратно сложил в мешок на ремешке, подошёл к двери, открыл ее и уже недовольно выдал: — А теперь проваливайте отсюда.

— Да, конечно, — понимающе ответил я и подошёл к двери. Мне всучили мешок, а потом нас с Муной выставили за дверь.

Надел заплечный мешок и затянул ремень, чтобы было удобнее. Муна тем временем вытряхнула из своего кошелька несколько медяков и, надув губы, сокрушенно вздохнула.

— Обобрали до нитки... — пробормотала она, закинула монеты в кошель и, уперев руки в бока, спросила: — Куда дальше?

— Ты не знаешь, чтобы человек стал вампиром, его нужно оставить в живых, или если выпить досуха, он все, помрёт и не встанет больше?

— Без понятия, — покачала головой Муна.

— А обезглавленный вампиром стать может?

— Ты всё-таки не корову выпил, да? — занервничала волшебница.

— Сегодня корову. А сразу после обращения не совсем.

— Что значит «не совсем»? Не-совсем-коров не существует, Альпин! — запричитала она, но по одному только моему взгляду поняла, что речь идёт о человеке.

— Раз ты не знаешь, как именно происходит обращение, нам стоит проверить мою гипотезу. Если я окажусь прав, то у нас проблема. Идём, — я уверенно направился вперёд по улице, обратно в тот лес, где меня и укусили.

— Надеюсь, что твоя идея не имеет ничего общего с реальностью, — буркнула Муна и поспешила за мной.

Я и сам надеюсь. Нет, конечно, вероятность превращения обезглавленного трупа в вампира ещё меньше, чем превращение коровы в кровососущую тварь, и тем не менее. Мне нужно удостовериться, что я не привел в этот мир какую-нибудь омерзительную тварь, помимо себя. А если всё-таки привел, нам придется ее найти и уничтожить. За свои поступки стоит нести ответственность, даже в том мире, в который я совсем не хотел попадать. К тому же, проверить не помешает и для понимания, какие последствия могут вызвать мои нападки на других существ. В конце концов, вампиризм явно не та болезнь, которую стоит распространять.

Путь до леса занял у нас около часа. Так сходу и не вспомнишь, где именно находилась та пещера. Оттуда я выбирался просто на удачу, опираясь на понимание, откуда примерно поднимаются клубы дыма. Сейчас идём обратным путем. Идти приходится не так быстро, как хотелось бы, так как Муна, в отличие от меня, в темноте видит так себе. Из плюсов, солнце совсем скоро начнет выплывать из-за горизонта. Надеюсь, что этот белый костюм справится с защитой моей тушки от солнечных лучей.

Пройдя ещё несколько сотен метров, понял, что мест не узнаю, а значит, мы ошиблись в траектории нашего пути. Ну ничего, спустя ещё часок, наконец, оказались на опушке близ горного склона, в котором и зияла дыра. Откуда-то я и вылез несколько суток назад.

Я покрепче сжал свой ганблейд и вошёл в темноту пещеры. Муна, идущая позади меня, прочитала заклинание на латыни и создала в своей ладони миниатюрный огненный шар, рассеивающий тьму на несколько метров вперёд. Заходить в пещеру с огнем идея не самая умная, так попросту закончится кислород, но мы сюда ненадолго, так что ладно.

Выставив клинок вперёд, сделал несколько неуверенных шагов. Затем снова и снова. Рывком двинулся вперёд, готовый сразу пронзить неприятеля, если он тут, конечно же, найдется.

Пройдя пару метров, опустил рапиру. В той части пещеры, где на меня напал вампир, и где я убил спутника Альпин, ещё виднеются следы от не до конца засохшей лужи крови. Вот только... Произошло то, чего я и боялся.

Тела того бедолаги нет. Ни его самого, ни о рубленной головы. Клеймор тоже пропал.

— Твою же... — процедил я и, отодвинув Муну, быстрым шагом направился прочь из леса, нужно спешить на ферму.

— Гипотеза подтвердилась, да? — нервно спросила волшебница, часто дыша. Она даже не успела перевести дух после долгого пути.

— К сожалению, — цыкнул я в ответ. — Нужно сжечь корову, которую выпил.

— Корова-вампир? — переспросила девушка, поравнявшись со мной и хлопая глазами.

— Думаешь, это невозможно? — перевел взгляд на нее, но Муна не нашлась, что ответить. Видимо, она тоже не знает.

Ладно. Значит, любое тело, из которого я изопью кровь, а следовательно, которое заражу своим ядом, придется сжигать. На данный момент у нас две проблемы. Одна явная, вторая не очень. Благодаря моей неосмотрительности где-то неподалеку может находиться кровосос, и ночью он наверняка выйдет на охоту. Надеяться на то, что у этого человека всё-таки остался рассудок, не буду. Это мне повезло, что смог утолить свою жажду его кровью, а вот ему свою утолить нечем. И раз уж он оклемался позже, чем я покинул пещеру, ему явно пришлось переждать день. За сутки тот безумный голод без проблем способен убить все человеческое в недавно обращённом вампире, чуть было на себе это ни проверил, пока сидел в чулане и сходил с ума.

Проблема номер два — на ферме прямо сейчас уже может разворачиваться сущий кошмар. У какой-нибудь доярки или пастуха явно нет подручных средств для борьбы с чудовищно сильной коровой. Солнце ещё не до конца встало, а значит его ранние лучи ещё вполне могут не добраться до фермы. В такой ситуации счёт может идти на минуты.

Я ускорил шаг, из-за чего и Муне пришлось идти быстрее, дабы поспевать за мной.

Всего несколько минут быстрой ходьбы, и до моих ушей донёсся истошный вопль. Черт... Я крупно накуролесил!

Со всех ног рванул в сторону фермы. Благо, вампирская выносливость позволяет бежать достаточно долго и стремительно, чтобы сократить время пути до нескольких минут.

Ферма уже показалась вдали. Я стиснул зубы. Если бы только Муна не была настолько бесполезной в своих познаниях, этого всего можно было бы избежать!

Резко затормозив перед оградой, поднял тучу песка. Прыжком перенес себя через забор и ломанулся вперёд через поле пшеницы. Двери сарая распахнуты, там слышатся вопли. Пулей залетел в постройку и тут же нашел взглядом источник беспокойства местных.

Разбухшая омерзительная тварь о четырех ногах, с изорванными щеками и пастью, наполненной клыками, нападала на других коров, разрывая из на куски и свирепо рыча. В углу сарая, забившись между стогами сена, с красными от слез глазами, сидела молодая девушка-крестьянка, перемазанная кровью.

— Спасите! — истошно завопила она, как только увидела меня. Это была ужасная ошибка с ее стороны.

Обратившаяся чудовищем корова оторвалась от пожирания своих сородичей и со свирепым воем проломила ограду, готовая рвануть в сторону перепуганной девицы.

При всем желании я не успею встать между нею и коровой, так что придется полагаться на удачу!

Перекрутив свое оружие, направил лезвие в сторону твари и дёрнул за спусковой крючок. Механизмы моментально распахнулись. Оглушающий выстрел. Сгусток белой магической энергии вырвался наружу, устремляясь в сторону чудовища.

Пуля врезалась в бедро коровы, из-за чего та пошатнулась. Взревев, тварь тут же обернулась в мою сторону. Два красных глаза источали такую ненависть, что я аж поежился.

Монстр, подобно быку, копытом отбросил мешающееся под ногами сено, и рванул на меня, издавая такой громкий рев, что уши заложило.

Вот это я гений, конечно, сунулся сражаться с тварью, не имея для этого совершенно никаких умений. Если бы только пуля попала не в задницу, а в грудь...

Дернувшись в сторону, уклонился от атаки. Спасибо вампирской силе, движения у меня стремительнее, чем у любого человека. Корова промчалась мимо и тут же развернулась, поднимая в воздух облако пыли. Задние лапы твари оказались снаружи сарая. Запах горелой плоти моментально заполнил воздух. Солнце уже подоспело, сжигая своими лучами порождение моего яда. И как только из милой коровки могло получиться вот это...? Страшно подумать, какую тварь из себя теперь представляет тот бедолага.

Скотина быстро смекнула, что на солнце ей стоять нельзя, так что тут же рванула на меня снова, теперь уже с большей свирепостью, чем до этого.

Вновь понадеявшись на вампирскую скорость, попытался уклониться, но не учел, что и чудовище тоже наделено этим качеством. Оно стремительно изменило траекторию движения. Не было ни мгновения на раздумья. Обеими руками взялся за оружие и сам бросился на чудовище.

Лезвие моментально вошло в разбухшую плоть, но движения твари от этого менее быстрыми не стали. Меня попросту снесли с ног с чудовищной силой, выбивающей весь воздух из лёгких.

Моя бренная тушка с размаху врезалась в деревянную стену сарая, пробила ее, и я кубарем покатился по земле, оставляя после себя неглубокую борозду.

В глазах помутнело, в ушах повис звон. Я закашлялся, помотал головой и бросил взгляд на пробитую в сарае дыру. Корова, раздувая ноздри, стояла там и сверлила меня глазами. Вопль девушки раздался внутри. Дура. На те же грабли наступает! Надо же быть такой идиоткой? Родители из Гринписа, не иначе, в противном случае я не понимаю, почему она все ещё жива!

С трудом поднялся на ноги и, вдохнув полной грудью, рванул обратно в сарай. Чудовище с яростью расталкивало стоги сена, чтобы добраться до своей жертвы.

Прыжком отправил себя в полет, схватился за ухо твари одной рукой, а другой, сжимая рапиру, начал наносить удар за ударом. Монстр истошно ревел, извиваясь подо мной с такой силой и яростью, что я попросту не сумел удержаться и свалился наземь, где меня тут же лягнули копытами.

Испытав перегрузку на собственной шкуре, улетел ко входу. Судорожно пытался глотать воздух, но каждая попытка вдоха отзывалась резкой болью в груди. Ребра сломаны. Закашлялся. Чувствую, как по губам что-то потекло. Запах крови ударил в ноздри. Стиснув зубы, опёрся на рапиру и встал на ноги. Я вампир, черт возьми, какое-то внутреннее кровотечение меня не остановит! До тех пор, пока цело мое сердце, я буду исцеляться вновь и вновь!

Вырвал оружие из земли и несколько раз дёрнул спусковой крючок. Магические пули с непрекращающимся грохотом вылетали из дула ганблейда, раскаляя его докрасна. Снова и снова они вгрызались в тушу свирепой твари, разрывая бок монстра. Чудовище, потеряв две конечности, свалилось наземь, истошно вопя. Полосы плоти, извиваясь, тянулись к оторванным выстрелами конечностям, норовя «пришить» из обратно.

Я тут же бросился в атаку, занося оружие для удара. Мгновение, а затем все кончилось. Обезглавливание самый действенный способ. Бездыханная туша покрылась трещинами и тут же обратилась облаком пепла. Я облегчённо выдохнул, смахнул кровь с рапиры и выпрямился во весь рост.

— Выходи... — с хрипом произнес я, и перепуганная девушка неуверенно выглянула из-под сваленных горкой стогов сена.

— Боже мой... — прошептала она, смотря на меня. Из ее глаз ручьями потекли слезы. Девушка упала мне в ноги и взмолилась: — Прошу, пощадите...

— Я не собираюсь тебя убивать или кусать... — раздражённо произнес я и тут же осекся, слыша какой-то непонятный шорох. С ужасом посмотрел через плечо. Другие коровы, на которых напала порождённая мною тварь, проходили процесс обращения, раздуваясь и становясь такими же омерзительными тварями. Не раздумывая, схватил девицу за руку, заставил ее подняться и толкнул к выходу из сарая, рявкнув ей в след: — Прочь! Быстро!

Мне огромных трудов стоило одну такую прикончить, а их тут целая куча теперь! Пока их обращение не завершилось, рванул на выход из сарая, захлопнул за собой ворота и сделал несколько шагов назад, выставив рапиру.

— Леди Альпин... — Муна встала подле меня, упёрлась ладошками в колени и судорожно задышала. Пот каплями сыпался с ее лица. — Я же... Не поспеваю...

— Испепели сарай. Так, чтобы сгорело вообще все, — приказал я, смотря на Муну. Девушка подвинула шляпу и непонимающе посмотрела на меня снизу вверх. — Если мы этого не сделаем, ночью здесь будет двадцать с лишним коров-убийц. Людям не понравится.

— Ладно, ладно... — прошептала Муна и выпрямилась во весь рост.

Она щёлкнула пальцем, и в воздухе материализовался деревянный посох с большим белым магическим камнем на верхушке.

— Ignis! — громко произнесла волшебница, под которой в одночасье появился магический круг. Огненный шар вырвался ладони Муны, а камень на посохе ярко засиял, усиливая заклинание.

Сфера врезалась в сарай, мгновенно вызывая возгорание. Пламя стремительно разрасталось, изнутри доносился свирепый рев сразу нескольких чудовищ. В попытке выжить, твари всей толпой вырвались из полыхающего сарая.

Солнце не знало пощады. Нам оставалось только отбежать на добрые метров тридцать, чтобы чудовища до нас не добрались. И вскоре от них остались лишь кучки пепла, подхватываемые ветром.

— Славно... — прошептал я и, наконец, смог расслабиться.

— Если не учитывать, из-за кого весь сыр-бор... — верно подметила Муна, сделав болезненный укол в мою совесть.

— Хозяину фермы об этом знать не стоит...