Как приручить дракона 5

Глава 8 Сатисфакция

— … дуэль состоится по инициативе князя Ростислава Гольшанского, по причине внезапно возникшей личной неприязни. Как принявшая вызов сторона, рыцарь Георгий Пепеляев-Горинович предложил поединок на короткодревковом оружии, без применения магии и других сверхъестественных способностей, на арене с негатором. До первой крови! — голос Ядвиги звенел, девушка явно нервничала, зачитывая условия, но держалась молодцом. — По окончании поединка Георгий Пепеляев-Горинович готов рассмотреть остальные вызовы, и картель по ним будет озвучен сразу же после боя!

Публика зашумела. Я стоял, сложив руки на груди, и хмурился. Шляхетное общество думало, что перед ними — самонадеянный и безрассудный сукин сын. Ещё бы! Собираюсь не только пережить бой с огромным и мускулистым, явно в отца, Гольшанским, но и продолжить сегодняшний день новым кровопролитием, каков наглец!

Однако, штука заключалась в том, что самонадеянными сукиными детьми в этом конкретном случае были они.

Ростислав Гольшанский — белокурый верзила, молодая копия убиенного мною Семена Гольшанского — стоял с красной физиономией, и желваки шевелились на его мощных челюстях. Вокруг ведь было полно шляхты, многие — гости из дальних краев Великого Княжества! Как он будет в их глазах выглядеть, если сейчас пойдет на попятную? Да, условия мои довольно необычны, но логически вполне обоснованы: я нулевка, он — геомант, как и большинство Гольшанских. Магическое противостояние между нами будет выглядеть по-идиотски. Конечно, если говорить о холодном оружии, то аристократы предпочитали мечи или, в случае со шляхтой западных земель Государства Российского, сабли. Но формально — я ничего не нарушил, никаких писаных правил и неписанных традиций.

Действительно, короткодревковое оружие — топоры, шестоперы, чеканы — не очень гуманно. Один удар — и можно лишиться конечности, получить повреждение внутренних органов или черепно-мозговую травму, не совместимую с жизнью. Однако использовать его на дуэли никто не запрещал.

— Я думал, — пророкотал молодой князь, — что ты выберешь поединок магических тварей. Я бы посмотрел, кто превозможет — твой ручной демон или мой боевой голем! Но, видно, ты не робкого десятка… На топорах — значит, на топорах!

— На короткодревковом оружии! — напомнила Яся. — По выбору каждого из поединщиков. Дополнительные условия мы обсудим с вашим секундантом!

Я сильно удивился, когда секундантом Гольшанского оказалася Юзеф Солтан — наш вышемирский землевладелец! Солтаново — его вотчина, и еще много других деревенек по всему уезду входили в юридику этих известных помещиков и спиртозаводчиков. Солтан выглядел представительно: эспаньолка, гладко зачесанные назад волосы, никакого жупана и желтых сапог. Он предпочитал приличный дорогой костюм. Пересвет-Солтаны, вот как звучала их полная фамилия. Электрические маги! Раньше этот клан считался Светлым, но поколения три назад что-то пошло не так, и специализация Солтанов изменилась…

Так или иначе — теперь мой именитый земляк вместе с Вишневецкой что-то там обсуждали, утрясали нюансы поединка. В итоге Солтан провозгласил:

— Бой без доспехов, на короткодревковом оружии состоится через двадцать три минуты на негаторной площадке Ольшанской резиденции! Повторяю: поединок до первой крови, по причине внезапно возникшей личной неприязни князя Ростислава Гольшанского к рыцарю Георгию Пепеляеву-Гориновичу. По его завершению конфликт считается исчерапанным, и между кланом Гольшанских и полесской ветвью рода Пепеляевых-Гориновичей устанавливается режим полного нейтралитета на три года, и ежели кто из сторон нарушит его — будет жестоко наказан по законам Божьим и человеческим. На сим следует принести клятву! В виду того, что рыцарь Пепеляев-Горинович есть нулевка — за него клятву приносит княжна Ядвига Вишневецкая как секундант и поручитель.

Вот этот момент я не учел! А подставлять Ясю не хотелось. Но и воевать с Гольшанскими я в принципе планов не имел! Вообще, война — дело идиотское, есть занятия гораздо более важные… Но если надо — значит, надо. В нашей жизни вообще зачастую приходится совершать массу идиотских поступков, потому что альтернатива еще хуже.

— Стороны согласны? — спросил Юзеф Солтан.

— Да! — Ростислав сверлил меня взглядом.

Я просто кивнул. Публика радостно захлопала, как будто мы тут решили скачки устроить или соревнования по дартсу, или — танцевальный баттл, а не кровь друг другу пускать. И я, и Гольшанский — мы оба знали, что он собирается убить меня и таким образом отомстить за отца. А я не собирался позволить ему этого сделать.

Спустя двадцать минут мы стояли у разных концов негаторной площадки. Я переоделся в штаны от «оливы», самую обычную футболку цвета хаки и военные ботинки. Мне вообще плевать было, что надеть, так или иначе — по сравнению с могучим и огромным Гольшанским я имел бледный вид. Худощавый, поджарый, чуть ниже ростом, чем мой соперник…

Он-то, видимо, решил похвастать своим мускулистым торсом — стянул с себя рубаху, остался в шароварах и желтых сапогах! Стоит признать, выглядел Ростислав потрясающе: как Дольф Люндгрен в лучшие годы. В руках он сжимал боевую секиру — я видел и слышал, как ее точил местный оружейник-артефактор! Длина рукояти — 120 сантиметров, крайняя планка, отделяющая короткодревковое оружие от среднедревкового.

— Возьми, — сказала Яся и протянула мне МПЛ в чехле. — Я в тебя верю, так и знай. Проиграешь — утащу и подлечу, как в тот раз. Только не дай себя убить.

Я наклонился к самому ее ушку и прошептал:

— Как в тот раз не получится. Возьми мой перстень, будь готова нас прикрыть — на всякий случай.

Ядвига прищурилась, но ничего не сказала, просто — кивнула, надела украшение на левую руку и отступила туда, где стоял Солтан. Интересно, а три раза подряд Хляби Земные — это как? Однако, нет. Пожалуй — не интересно. Я отщелкнул крепление чехла лопатки, взялся за отполированную многочисленными прикосновениями рукоять, потянул шанцевый инструмент наружу и с удовлетворением услышал шепоток среди шляхты — они передавали друг другу слух о том, что я служил в Поисковом!

— Приступайте, — сказал Солтан сразу, как только услышал легкий гул от основания арены.

И Ростислав приступил. Он заорал:

— За моего отца! — и самым решительным образом ринулся на меня, замахнувшись секирой. Длина рук, длина древка — все это позволило бы ему гонять меня по арене, изматывать и по итогу — раскроить череп или нанести другие повреждения, не совместимые с жизнью.

А я стоял на месте, напружинив ноги, сжимал черенок МПЛ и ждал, считая его гигантские прыжки. Мной овладело то самое хладнокровие, не раз уже спасавшее мне жизнь. Князь Ростислав пер вперёд, как в замедленной съемке: шаг, другой, третий…

— Н-н-на! — я размахнулся — и лопатка полетела, рассекая воздух, совершила полный оборот в воздухе и со страшным чавканьем вонзилась в мускулистый пресс Гольшанского.

Он по инерции пробежал пару шагов — и рухнул на бок, издавая утробные звуки. Кровь хлестала из княжеского тела.

— Ну же! — заорал я. — Лечите его скорее, кретины! Врача, врача! Он ведь помрет!!!

Поднялся страшный гам и суета, Солтан отключил негатор, две магички-целительницы мигом очутились на арене, склонились над князем Ростиславом. Народ орал и сходил с ума. Яся пробилась ко мне, запрыгнула на арену:

— Что это было, Пепеляев? — она ощупывала меня так, будто это не в Гольшанского, а в меня воткнулась лопата.

— Понимаешь, Яся, тут ведь как: главное рассчитать дистанцию. Будь у меня в руках нож или там топор — ничего бы не вышло. Все эти штуки-дрюки из кинематографа не работают, нельзя швыряться абы-какими предметами с любого расстояния и положения! По крайней мере — я не умею. Метательный снаряд должен сделать полный оборот вокруг себя, максимум — два оборота, чтобы воткнуться острием! Три оборота — уже потеряется сила броска. Знаешь, мы ведь чемпионаты в батальоне устраивали по метанию лопаток, и у меня всегда было четвертое место! Это очень неплохой результат, однако! — Гоша шпарил от души, явно попав на близкую ему тему. А я и не мешал. — Мы ничего не нарушили, нигде не написано, что нельзя швыряться оружием! Потому что обычно используют мечи и сабли, а швыряться мечами и саблями — реальная бредятина.

— Поня-а-атно… — ошалело посмотрела на меня Вишневецкая.

— Сейчас они все немножко отойдут от шока, и можно будет вызывать всех остальных, — я почесал бороду. — Думаю, желание Пацев и Олельковичей растерзать меня только усилится, и они не особенно задумаются об условиях. Гольшанские уже отвалились — у нас полный нейтралитет с этой минуты… Шансов пережить сегодняшний день всё больше! Можно радоваться, но не надо расслабляться…

Я много читал о драконах и выяснил пару моментов, которые в корне отличали меня от моих сородичей-предшественников из крылато-чешуйчатого племени. Наверное, именно поэтому и для этого Малюта и призвал меня с Земли… Для того, чтобы никто не догадался!

Первый занимательный факт состоял в том, что большая часть известных истории европейских драконов в своей человеческой жизни являлись чародеями или, как минимум, пустоцветами. Чаще всего — пиромантами, как Ян Жижка, или боевыми магами — как Малюта Скуратов-Бельский или Александр Македонский. Никаких сведений о драконах-нулевках не содержалось ни в фундаментальном труде «Монструм Магнум» за авторством Генриха Крамера, ни в учебнике спецкурса для высших магических учебных заведений «Драконология». Если подобных данных не мог найти я — историк и аристократ, который умел, любил, мог и имел доступ работать с огромным количеством источников — то, наверняка, остальным интересантам тоже в голову не могло прийти, что учитель-нулевка из Вышемира является драконом.

Конечно, я несколько раз засветился, и притом — перед людьми случайными, но был уверен — в широкие шляхетные массы эта информация пока не пошла. Почему? Потому что мы очень часто склонны подгонять увиденное под привычную систему координат. Вряд ли тот же Курбский-метаморф, увидев мои превращения, мигом сообразил, в чем там дело. Наверное, подумал, что я его сродственник-перевертыш, или — нахлебался эликсиров, или — перед ним новая ступень эволюции зоотериков. А может, Ипполитушко просто перепугался до бесенят и вспоминает встречи со мной, как страшный сон.

Второй аспект казался чуть более спорным: драконы редко задерживались на стадии имаго. За одним исключением: все тот же Ян Жижка многие годы сопротивлялся своему чудовищному альтер-эго, оставаясь в человекоподобном облике. Но! Как свидетельствовали хронисты, вождь чешских гуситов «имел лик страшный, покрытый чешуей, аки змий». То есть — большую часть времени пребывал в ипостаси имаго! Простыми словами: чудовищного чешуйчатого зубастого мужика. Все собранные по крупицам сведения о европейских драконах и о периоде потери ими человеческого облика прямо говорили: если он уже начинал превращаться, то обратно откатить такие метаморфозы было очень, очень трудно. Конечно, я знал еще и Инлуна Ао-Джуна. Эта скотина предстала предо мной в облике сначала Шан-Тсунга из «Мортал Комбата», а потом — летающего мохнатого урода с усатой мордой. Мы тут, на Руси, всегда были между там и между здесь: не то Европа, не то Азия — без бутылки не разберешься. А с бутылкой и думать забудешь о таких высоких материях… Но, как говорил один начинающий волшебник, все это мысли завтрашнего дня.

День сегодняшний намекал, что моя приобретенная за долгие месяцы психологического насилия над драконом способность быстро — в считанные секунды! — менять облик была поистине уникальной! И ею следовало пользоваться.

— ПОНТОРЕЗ, — констатировал дракон. — ПОШЛИ УЖЕ ВО ФЛИГЕЛЬ И НАДЕРЕМ ТАМ ВСЕМ ЗАДНИЦЫ!

— Пошли, — вздохнул я. — Веришь, нет — у меня нет никакого желания надирать задницы этим малолетним бедолагам.

— НИЧЕГО СЕБЕ — БЕДОЛАГИ! ТЕЛЕКИНЕТИК, ПИРОМАНТ, ДВА БОЕВЫХ МАГА И ВОЗДУШНИК, СИРЕЧЬ — АЭРОМАНТ! ЭТИ БЕДОЛАГИ, ЕСЛИ ПОДНАТУЖАТСЯ — МОГУТ ДОСТАВИТЬ ПРОБЛЕМ… КОНЕЧНО, ЕСЛИ ТЫ НАКОНЕЦ НЕ ПРЕКРАТИШЬ ТРАХАТЬСЯ НА ПОЛШИШЕЧКИ И НАЧНЕШЬ УЖЕ ВОЕВАТЬ КАК ПОЛОЖЕНО!

— Сиречь? — я хохотнул. — Ты сказал — сиречь? Ты это я, Пепел. Я — это ты! Пойдем уже…

В три шага взбежав на крыльцо, я замер у входной двери. С другой стороны флигеля, который в соответствии с картелем стал ареной для дуэли, сгрудились мои противники — Пацы и Олельковичи, числом пять. Они чуяли подвох, потому как условия я снова выдвинул довольно странные: дуэль с ними со всеми одновременно! Кто последним покинул здание на своих ногах — тот и победил. Смерть, потеря сознания, потеря подвижности так же являются причиной прекращения дуэли и объявления победителя. Фактически я дал им карт-бланш: в замкнутом пространстве двухэтажного флигеля они могли прикончить меня и выбросить труп через дверь. Это их и смущало: молодые маги ведь видели, как я разделался с Гольшанским, и ждали чего-то такого же: неожиданного и резкого.

— То есть, мы можем применять магию? — уточнил перед самой дуэлью один из Пацев, лысый боевой маг. — Никакого негатора?

— Никакого негатора, — кивнул тогда Солтан, демонстрируя подписанный картель.

— Тебе кабздец, — совсем не по-аристократически заявил мне Пац и радостно оскалился. — И твои ухватки из Поискового не помогут.

Дейстительно, боевые маги, которые ускоряли и усиливали свое тело при помощи маны, наверное, могли доставить нулевке серьезные проблемы. Например — на страшной скорости переместившись за спину и самым обычным образом врезав локтем по затылку… Или швырнув табуреткой — обычной, не магической. Другой вопрос, что он понятия не имел о том, что будет иметь дело не с нулевокой, а с драконом!

Каждый из них мечтал добыть славу себе. Все они хотели наказать зарвавшегося нувориша, который убил трех глав родов и нанес таким образом оскорбление всей магнатерии Великого Княжества! Как я посмел не сдохнуть в муках, каков наглец, а? Да вот так как-то. Жить очень люблю!

Но, конечно, никто из них не озвучивал на публике истинных причин нашей вражды. Однако, дурно пахло от идеи поймать мелкопоместно дворянина в Хтони и тайно прикончить без осязаемых доказательств какой-либо его вины. А потом — попытаться убить на целой череде дуэлей. Вообще — не комильфо. Очень неаристократично. Но такое их рвение должно было сыграть мне на руку!

С этими мыслями я шагнул во флигель и аккуратно прикрыл за собой дверь. Тут имелся самый обычный замок с защелкой-крутелкой, которую я и использовал, закрутив до упора и заперев дверь. И пошел вперед, по анфиладе из комнат. Флигель раньше использовался для проживания слуг, но сейчас он был закрыт на ремонт: козлы, картонные коробки, мебель, прикрытая пленкой, и строительные материалы представляли собой главные элементы скудного интерьера.

Там, впереди, слышался гомон голосов, шаги грохотали и наверху, на втором этаже. Они разделились! Что ж, отлично. Я просто залез в шкаф, большой и тяжелый, из массива, и принялся глядеть в замочную скважину. Да, да, у этого шкафа был замок под дурацкий мебельный ключ, который может спасти ваши вещи разве что от годовалого младенца или какой-нибудь не особенно сообразительной собаки. И — да, я изначально не планировал прятаться в шкаф, но уж больно привлекательным он мне показался… Никому и в голову не придет, что наглый поединщик, который только что выпустил кишки главе не последнего по мощи клана, станет прятаться в шкафу!

Спустя секунд двадцать порыв ветра снес пленку с моего укрытия и расшвырял во все стороны рулоны утеплителя: в комнату вломился воздушник-Олелькович и его соклановец — боевой маг.

— Он что, так и стоит там у дверей? Какого дьявола мерзавец задумал? И, главное, черта с два вычислишь его эфирным сканером… Долбаный нулевка! — ругнулся боевик.

— Мы убьем его, — ухмыльнулся аэромант.

И в подтверждение своих слов взмахнул рукой, управляя воздушным потоком, и разметал во все стороны сложенный штабелем ламинат и пустые пластиковые ведра из-под краски. Второй Олелькович кивнул, и они снова двинули вперёд. А я — вылез из шкафа, стараясь не шуметь и не скрежетать когтями по дереву. Футболку и ботинки я оставил там (нечего портить имущество!) и теперь являл миру чешуйчатый торс и дикую зубастую бородатую физиономию. Меж лопаток свербело: крылья не отрастали так быстро, как когти или зубы. Я крался вперед, пока не достиг своей цели: маги-Олельковичи остановились в замешательстве: входная дверь была заперта, врага — то есть меня — не наблюдалось!

Подглядывать за этими двумя, высовываясь из-за полуоткрытых дверей было сплошным удовольствием. Они материли меня почем свет стоит и осматривали все помещение, пока не убедились в тщетности таких попыток.

— На втором этаже есть⁈ — выкрикнул воздушник.

Оказывается, там имелась винтовая лестница, а я ее и не заметил!

— Пусто! — откликнулись Пацы сверху.

— И у нас пусто! Пройдем еще раз! Гребаный трус, на что он рассчитывает, этот нулевка?

— Может быть, забрался в чердачный отсек? Но там птицы насрали, какой черт его туда понес? Придется осматривать… — Пацы сверху снова загрохотали сапогами.

А я уже был тут, близко-близко, за спиной Олельковичей, радушно распахнув отросшие крылья и чешуйчатые объятия, и улыбнулся — очень широко:

— Однако, здравствуйте! — я старался быть вежливым, говорить громко и отчетливо.

— О, курва!!! — в их глазах плескалось столько ужаса, будто они самого сатану увидали, а не интеллигентного учителя истории из полесской провинции.

Я ударил одновременно руками и крыльями, обоих сразу. Когти пробились сквозь грудные клетки, воздушная волна ошеломила, сбила с ног… За ноги я их и ухватил — и вышвырнул в окно, одного за другим. А потом выдохнул пламя — вверх, по винтовой лестнице. Огонь заплясал на деревянных ступенях, языки его ринулись вверх, стремясь пожрать все, до чего могут дотянутся…

Ещё звенели разбитые телами Олельковичей стекла, а я уже мчался сквозь первый этаж флигеля, хлопая дверьми и расшвыривая во все стороны попадающиеся на пути предметы мебели и строительные материалы. Снаружи уже слышался ор публики — акт первый «Хрустальная ночь», с погромами, поджогами и выбитыми стеклами, им явно не понравился. Остался акт второй — «Дефенестрация».

Пацы не были дураками. Мы столкнулись с тем самым лысым боевым магом лицом к лицу! Он, оказывается, дежурил у второй лестницы и спустился вниз, услышав шум.

— Ох, мать! — боевик тоже явно не ожидал увидеть здесь нечто настолько страшное, но не растерялся, а тут же принял боевую стойку, а потом — раз-два-три! — пробил классную серию руками и ногами, очень болюче пройдясь мне по физиономии и солнечному сплетению и врезав подъемом стопы под коленку.

— Тьфу! — сказал я и плюнул в него сгустком пламени, обжигая и сбивая с толку.

А потом дал ему по тестикулам — когтистой ногой! Нельзя накачать мускулы так, чтобы удар по тестикулам не был эффективным! От этого кто угодно загнется! Обоими кулаками сразу я врезал ему сверху вниз — по лысой башке, а потом схватил за горло — и вышвырнул в окно. Дефенестрация номер раз! Делать мне больше нечего — с ним возиться! Очухается и побьёт меня еще! Это я так — в рамках фактора внезапности его одолел… По факту ударов двадцать — и я бы имел бледный вид…

ДЗАНГ! Внезапно мне в башку прилетел здоровенный металлический бидон — очень крепко, аж внутри черепа загудело все! Меня сшибло с места, ударило о стену и удивлённый голос произнес:

— Откуда тут хтоническая тварь? И где Олесь? И вообще — какого черта, куда делся этот дуроватый Пепеляев? Флигель горит, мы не можем ждать, пока поджаримся!

Маги нашли меня! Телекинетик и пиромант! И по-идиотски влупили бидоном в голову, не подозревая о том, с кем имеют дело!

— Он тоже поджарился, внутри своих доспехов, — сказал я, вставая с пола — Ваш глава рода.

Чешуя всасывалась, крылья — прятались за спиной.

— Курва мать! Это Пепеляев!

— Мне пришлось оторвать ему голову прямо в шлеме, она сильно запеклась внутри и совершенно не хотела выниматься, — вздохнул я и сделал пару шагов вперед. — Когда мы ехали из Славутича обратно в Вышемир, головы выкатились из мешка и запрыгали по десантному отсеку броневика! Дурацкое зрелище, и точно — не для слабонервных.

— Сука! — пиромант каким-то чудом успел сформировать в ладони огненный шар величиной с арбуз и швырнул его мне в лицо.

В мое, человеческой лицо. В лицо нулевки! Я почувствовал нечто похожее, как если бы на меня подули горячим воздухом из фена. Файербол просто обогнул мою голову и врезался в стену, добавляя ещё огня в полыхающий вовсю пожар. А я уже был тут — близко от пироманта, и двинул ему в солнечное сплетение, и ухватил его, и бросил — через плечо, прямо в окно, со звоном стекла и глухим звуком падения тела на землю. Дефенестрация номер два!

— Теперь у тебя два варианта, — моё лицо снова стало покрываться чешуей. — Остаться тут один на один со мной, посреди горящего здания, когда я готов к твоим атакам и не пропущу ещё один дурацкий бидон… Ыть!

Мне в спину прилетел диван! Понял, гад, или почуял при помощи магии, что в чешуйчатом состоянии волшба на меня действует! И воспользовался! Но тут молодой телекинетик-Пац явно переборщил, наверное, с перепугу: диван врезал в мою поясницу с такой силой, что сбил с ног и бросил прямо на него, на этого мага! Больно было зверски, но шанса я не упустил: сграбастал мага за ногу, дернул, повалил и мы, сплетясь, как пара змей, обнявшись крепче двух друзей… К черту Лермонтова! Мы прокатились по полу, и я все это время лупил его кулаками по чем попало. Телекинетик оказался хилый — не чета боевым магам. Швыряться диваном — дело серьезное, но в партере он ничего из себя не представлял. Я отлупил его и скрутил его, и поволок на крышу, потому как все пути к отступлению были отрезаны огнем.

Дымило нещадно, воняло горящим пластиком, я тащил по чердачному отсеку телекинетика, он бился головой о стропила и балки и страдал. А я думал о том, что во флигеле сгорят мои ботинки, очень хорошие, военные. Благо — не от парадного костюма. Какая досада!

Для того, чтобы выбраться на крышу мне понадобилось вышибить деревянную решётку декоративного окошечка и выволочь за собой телекинетика.

— Ловите его! — крикнул я и, размахнувшись, швырнул последнего Олельковича вниз.

Что характерно, никто его не ловил — как обычно, коллективная ответственность не сработала. Парень рухнул со страшным хрустом прямо в клумбу с первоцветами, я надеялся — не убился, всё-таки тут два этажа с небольшим, а не двадцать!

— Дуэль закончена! — заорал Солтан. — Победил Георгий Пепеляев-Горинович. Тушите, тушите скорее флигель!

И в следующую секунду я понял, что подразумевает под собой библейские выражение «разверзлись хляби небесные» на собственной шкуре. Потому что Яся — это не про коллективную ответственность. Яся — это про эмоции и личную заинтересованность.