Как приручить дракона 5

Глава 12 Агитация

В родную шестую школу для последнего доклада я ехал с гудящей и дурной головой. Дались мне эти ветряные мельницы! То бишь — модельные агентства и прочие «ворк энд тревел». Ясно же — рыба ищет где лучше, а человек — где глубже. Или наоборот? Так или иначе — сомнения в целесообразности реконкисты против тлетворного влияния Авалона в отдельно взятой полесской провинции у меня в голове не просто возникли — процветали! Да и вообще: если бы Валентин Александрович не взял на себя половину школ, у меня бы мозг вскипел!

Нет, контакт с аудиторией удавалось установить — в конце концов, я хороший лектор и хороший оратор, но энергии я потерял огромное количество и похудел, наверное, килограмма на три. Тяжелее всего неожиданно оказалось в гимназии. Больно они там все умные, смелые и любопытные!

Но это и хорошо: надеюсь, мои откровенные ответы на их провокационные вопросы вспомнятся гимназистам, когда чужие дяди и тети будут предлагать необыкновенно щедрые гранты или стипендии в обмен на кабальный контракт или не-ве-ро-ят-ные стажировки в Авало-о-о-не. Ничем те зарубежные дяди и тети не лучше наших олигархов из земщины или князей и магнатов из юридик… Не скажу, что прям категорически хуже, но в любом случае моему Вышемиру, моему Полесью и всему Государству Российскому они точно добра не желают. Они себе добра желают и своим градам и весям.

Все время, пока я размахивал руками и вещал, Лучиэнь Илидановна сверлила меня укоризненным взглядом. Я даже подошел к ней после мероприятия и сказал:

— Будут на вас давить — смело обращайтесь. Ко мне, к Элессарову… Здесь, на своей земле, мы кого угодно в бараний рог скрутим. Да и земский предводитель у нас теперь принципиальный, тоже в обиду не даст.

— Элессаров… — вздохнула она. — Эх!

Очень многозначительный вздох у нее получился. Что-то их связывало, определенно…

А вот в моей шестой школе никто не вздыхал. Всё прошло бодро.

Я припарковал «Урсу», пригладил бороду, нарочито энергичными шагами добежал до школьного крыльца и поднялся на третий этаж. Старшие классы уже собрались в холле, включили проектор, поставили кафедру… Я взял в одну руку пульт от мультимедийки, в другую — микрофон, нажал на кнопочку и начал без прогрева аудитории:

— Смотрите, в общем… Это — зарплаты самых типичных профессий в Лондиниуме, в переводе на деньги. Вот — доктора, вот — заводские рабочие. Это — бариста в кофейне, а вот это — учителя. Вот — цены на мясо. Вот — на коммунальные услуги. Гляньте, сколько арендная плата за двушку на окраине!

— Так это ползарплаты! У нас в Вышемире за такие деньги коттедж можно снять! — выкрикнул кто-то, и я понял — дело пошло!

Так что я кое-что им рассказал и показал, со статистикой, с основными способами переезда в счастливый зарубеж, ну, и с данными о пропавших без вести. Конечно, девятые классы поняли, к чему всё это и рассказали остальным про «Гимелин»… Ну, и ладно. Для того, в общем-то, оно и затевалось. Да, да, война с ветряными мельницами… Но когда эти мельницы вдруг оказываются около самого твоего окна и грозят лопастями твоим детям — вот тут уж призадумаешься о том, чтобы кликнуть Санчо Пансу, надеть старую кирасу и морион, сесть на Росинанта и хоть что-то попытаться сделать.

Взбодрила меня родная школа, это точно. Как-то настроила на борьбу, что ли?

Так или иначе — всё это было вторично. Первичным, конечно, оставалась учеба. А точнее — подготовка к экзаменам! Здесь, конечно, в центре внимания оказались десятые классы, коих было два: 10 «А», с которыми я связался с самого начала плотно и всерьез, и 10 «Б» — тоже класс неплохой, но — как бы это сказать… Менее яркий. Вот в «Б», кстати, и напихали целую кучу всех этих Пеговых, Танов, Невских и прочих, появившихся в шестой школе после первых двух или трех инициаций. На что они рассчитывали — не знаю, но оккупировали все первые парты и едва хвостом за мной не ходили. Вся эта стая девчонок и мальчишек — очень разных, из разных кланов, но все равно — очень одинаковых, просто постоянно, постоянно сталкивались со мной в дверях и на лестницах! Это уже начинало бесить, но я пока держался. Дети не виноваты, что клановая аристократия настропалила их выжать из меня инициацию хоть мытьем, хоть катаньем. Однако, стоило отдать засланным казачкам — незаконнорожденным шляхтичам, должное: на факультативах и дополнительных занятиях, в том числе и по подготовке к экзаменам, явка была сумасшедшая. Человек по тридцать! Что там говорить — они в кабинет не всегда вмещались!

Вот и теперь старшеклассники столпились у моего кабинета — и ашки, и бэшки — с билетниками в руках. Подучивали и готовились сдавать.

Мы встречались два раза в неделю: во вторник я им проводил обзорную лекцию по нескольким темам сразу, а в четверг — устраивал мини-экзамен. Только тянули ребята не билеты, а вопросы — по одному. В четвертой четверти — не то восемь, не то девять недель. Всего — двадцать пять билетов. В каждом билете — два вопроса. Пятьдесят вопросов! Получается, количество бумажек с вопросами на столе каждую неделю увеличивалось на семь — то есть попасться могла как свежая тема, так и та, которую проходили месяц назад. Это детей пугало, но держало в тонусе.

— Поступи́те — будете за три дня по сто вопросов учить, — говорил я неверяще хлопающим глазами десятиклассникам.

Никто из выпускников не верит. А потом берут — и сдают сессии. Тут за год билетник выучить не могут, а уже к следующему лету будут по три книжки к каждому предмету вызубривать… Ну, кто в ВУЗ поступит, понятное дело. В технарях — своя специфика, но тоже нелегко.

— Давайте, заходим, первая пятерка! — махнул рукой я. — Правила те же. Берем листок, ручку, тянем бумажку с вопросом, садимся, пишем всё на бумажку, поднимаем руку, если готовы — идем ко мне рассказывать. Не списываем, не переговариваемся. Карты — на последней парте брать можно. Список вопросов — перед вами. Давайте, я не кусаюсь… Отвечаете, и, если чего-то мне будет не хватать для того, чтобы поставить вам отличную отметку — я вам поясняю. Договорились? Договорились…

Я вошел в кабинет, открыл окно, впуская в пыльную и жаркую, нагретую весенним солнцем атмосферу класса свежий воздух, и стал раскладывать на столе карточки с номерами вопросов. Наконец-то можно было просто взять — и поработать!

— Никогда не угадаешь, что я сейчас делаю, чес-слово! — Ясин голос звучал интригующе. — Давай, три попытки!

— Лежишь в ванне с пеной, обнаженная, с бокалом вина в руке? — предположил я. — И свечки вокруг горят?

Мне-то пенная ванна не грозила, у меня в квартире ванна обычная, почти «хрущевская». Ноги распрямишь — все тело торчит. Тело засунешь — ноги на стенку закидывать нужно. Так что я просто стоял на балконе по давней привычке и чай пил — крепкий, раджпутский, черный, без сахара.

— Мысль интересная — но мимо, — откликнулась моя невеста. — Давай вторую попытку.

Думать о ней как о невесте было приятно и вместе с тем — странно. Наверное, мне понравится быть женатым человеком.

— Пьешь коньяк? С сыром и шоколадом? — закинул я еще один вариант.

— Сыр дед съел! — Яся фыркнула. — Представляешь — прилетел в Мозырь, зашел в дом, ни здрасьте, ни до свидания, подошел к холодильнику, съел весь сыр — и улетел куда-то. Сказал еще его комнату на потолке не трогать!

— Самодур и деспот, — заулыбался я. — Может, его до конца не вылечили?

— А если его и не надо до конца лечить? — в голосе Вишневецкой послышалось сомнение. — Или — он всегда таким был, просто, когда я маленькая была, принимала это как должное?

— Тоже может быть… Мы вообще, когда маленькие — воспринимаем своих взрослых как небожителей и все их поступки и слова считаем откровением свыше… А потом уже, спустя время, начинаем переосмысливать и порой сильно удивляемся… Значит, коньяк не пьешь?

— Ты же знаешь, я больше люблю игристое! Вот его-то я и пью и смотрю комментарии под твоим видосом… Знаешь что? Людей размотало!

— А? — удивился я. — Под каким видосом? В каком смысле — размотало?

— А вот где один рыжий учитель очень живо и с огнем в глазах рассказывает гимназистам о ценах на квартиры в Лондиниуме и о том, что в модельном бизнесе ничего за последние пятьдесят лет не изменилось… Откуда ты все это знаешь-то? И чего тебя так подпекло, Гео-р-р-ргий? Это из-то того трикветра, который ты мне отправил и ничего не пояснил?

— В том числе, в том числе… Заело меня, понимаешь? — и я коротко рассказал ей историю про «Гимелин», сердолик и «кузенов» Лючиэнь Илидановны.

— Нет, ну… Ну, я тоже во Флоренцию ездила часто, и как бы проституткой не стала! — даже возмутилась она. — Кажется, ты нагнетаешь.

— Однако, ты это — ты! Ты осознанно выбрала жизнь в Мозырском сервитуте, променяла рококо и диадемы на компанию сумасшедшего старика и должность ассистента кафедры… И что, много среди твоих знакомых такой выбор одобрили?

— Ни единой живой души, — грустно подтвердила мои предположения она. — Да что там Лондиниум: есть девушки из земщины и сервитутов, которые там родились и жизнь прожили, и понятия не имеют о порядках в клановых владениях, но при этом у них трусы горят, как только они слышат «князь», «граф» или «боярин»…

— Трусы горят? Гы-ы-ы… — я никогда не слышал до этого такого выражения.

— Вот тебе и «гы!» — наверняка Яся там, с той стороны, язык мне показывала.

— Язык показываешь? — я так и спросил.

— Бе-бе-бе! Вообще-то да! Умный выискался! А вообще — никакой не умный! Был бы умный — приехал бы! — внезапно сделала вывод она. — Ой, да знаю я, что на выходных приедешь! А я вот сейчас хочу!

— И я хочу, — грустно вздохнул я. — Поженимся — поставим в Охотничьем домике в подвале стационарный портал. Будем вместе в Мозырь на работу ходить через него. Только я балаклаву стану надевать, чтобы моей чешуйчатой рожей народ не пугать!

Почему бы и не пользоваться обнаруженными преимуществами? Если я чешуею — магия на меня начинает действовать. Так что мечту о портале можно бы и реализовать!

— Так у нас на чердаке вторую арку поставим, кто тут пугаться-то будет? В нашем доме на улице Южной, я имею в виду! — тут же предложила решение она. А потом сообразила: — Погоди-ка! Что значит — вместе на работу ходить?

Я отпил чая и вдохнул весенний воздух. В небе мерцали звезды, явно холодало. Утром трава и деревья покроются инеем, а на лужах появится хрустящий лед. Для белорусской весны — явление вполне нормальное…

— Колись давай, Пепеляев! Чего ты там удумал? — нетерпеливо поторопила меня Яся.

— Опыт работы нужен, — констатировал факт я. — С молодыми магами. Лагерь — это первый шаг, это мы оставим себе надолго, если не навсегда — будем на каникулах работать, да? Всё лето, потом — Рождественские каникулы, один турслет весной и один — осенью, для экстремалов. А строить нужно учительскую семинарию…

— Во-о-от как?

— Именно! Мы должны учить учителей. Молодых, новой формации, — решение родилось само собой, просто и логично, как будто являясь продолжением всей моей здешней деятельности. — Мы сделаем так, чтобы они не нуждались в деньгах, по крайней мере — будем платить им еще одну зарплату…

— Поясни? — она сильно заинтересовалась.

— Однако, почему бы не перенять передовой опыт у наших врагов? — задал я риторический вопрос, и сам же на него ответил: — Гранты! Пусть испытывают новые методики, проводят исследования, присылают нам отчеты… А деньги — деньги будут! Если прибыль — не самоцель, если мы не собираемся себе дворцы строить — мы можем сотне, двум сотням учителей зарплаты платить! — я прям раздухарился, если честно.

Вот-вот — и Нью-Васюки станут центром вселенной, однако.

— Короче, с помощью лагеря будем отбирать будущие учительские кадры. По крайней мере — наше дело предложить и показать ребятам, что работа педагога — лучшая работа в мире. У кого инициация произойдет — тоже отлично! Преподаватели для магических колледжей нужны не меньше, чем для средних школ. Да и учитель-пустоцвет или полноценный маг в земской школе — тоже вполне себе интересный расклад. Комплектовать созывы и турслеты будем очень просто: половина — платники, половина — благотворительные места, по заявкам. Поскольку в прибыли мы не заинтересованы, значит, оплата для детей бояр-дворян и прочих бизнесменов будет такая, чтобы хватило за себя и того парня. Не более.

— А как мы станем отбирать детей для благотворительной половины? — Яся умела задавать правильные вопросы.

— Сначала будем брать всех, кто успеет, — вынужден был констатировать я. — Просто — по заявкам. Открыли набор, приняли наших двести человек, закрыли набор. Да, грустно — но куда деваться? Потом — по ходатайству наших выпускников. Знаешь же, как бывает — видишь перспективного парня, но он как Шутов — например, из неблагополучной семьи. Или как Кузевич — слишком гордый, чтобы проситься… В общем — учитель ходатайствует, а мы пригласительное шлем, как письмо из Хогвартса.

— Откуда?‥ — она прям слушала! Слушала не как влюбленная девушка, которой жених всякую лапшу про покорение мира на уши вешает, а как специалист и коллега, прикидывала — как оно будет на практике, как это вообще возможно реализовать.

— А… Говорят, есть такая закрытая школа магов на Авалоне, — выкрутился я. — Программу созывов и слетов я уже пишу… Будет им «Сила через радость»! Хотя нет, это уже было, и плохо закончилось… Название придумаем, это пустяки! Главное что? Если большая часть инициаций происходит из-за эмоционального всплеска или серьезных нервных потрясений — сделаем это! Они пищать от восторга будут, у них дни будут плотные, как карбид вольфрама! Байдарки, альпинизм, спортивное ориентирование, может быть — фехтование… Навыки выживания опять же! Да мало ли: художественные конкурсы, интеллектуальные игры — и никто не уйдет обиженным, ни тихие ботаники, ни громкие хулиганы! Если я хоть что-то понимаю в педагогике — они на прощальном вечере у костра рыдать будут и инициироваться, если не через одного, то каждый десятый — точно!

— И тут тебе пригодятся твои нулевки, да?‥ Ты поэтому Мельника и его братию к себе пригласил?

— И поэтому тоже, — не стал отрицать я. — Их я собираюсь взять инструкторами по партизанской подготовке. Очень удобно, а? А в случае особенно бурной инициации — у нас есть некрополь под усадьбой, который сейчас активно превращают в бомбоубежище.

— Даже так? Георгий, ты меня пугаешь своей продуманностью! Но — мы удалились от основной темы… Ты собираешься работать в Мозырском колледже прикладной магии? — в голосе девушки слышалось недоверие.

— Я уже и резюме отправил. Там две вакансии — историка и преподавателя социально-гуманитарных дисциплин: социология, политология, философия. Мне всё нравится! — меня и вправду устроил бы любой расклад.

— И что — бросишь свою школу? — сомнение ее было понятным. — Так просто?

— Так не я ее бросаю, а она меня. Ингрида Клаусовна прямо сказала: контракт не продлит. Инициации — это, конечно, хорошо, кашу маслом можно легко испортить, если в тарелку гречки килограмм сливочного положить, понимаешь? Ей не по душе весь этот ажиотаж вокруг моей персоны, и я могу понять Гутцайт. У нее ведь средняя школа, а не дурдом! Так что после экзаменов я — вольная птица.

— Ящерица, — усмехнулась Яся. — Ты не птица. Ты ящерица!

— Я — король ящериц! — рассмеялся я, вспоминая одного ненормального персонажа компьютерной игры. Он, кстати, тоже был рыжим!

— Всё, Пепеляев, не отвлекай меня! Я хочу досмотреть видосы с одним очень обаятельным и красноречивым молодым учителем. Он та-а-акой симпатяга, чес-слово! И глазки у него так и горят! — Вишневецкая явно издевалась надо мной, и ничего плохого в этом не было. — И вообще — завтра занятия, спать ложись. А я Шутова увижу, привет передать?

— Конечно! Шутов — парень что надо! И Кузевичу, и Легенькой, и…

— Они от счастья по потолку бегать начнут, когда узнают, что ты в сентябре в колледж придешь! — пообещала Ядвига.

— Если возьмут, — добавил в наш разговор скепсиса я. — Заеду на днях с директором вашим пообщаться…

— С ректором. У нас — ректор! Конечно — возьмут! Думаешь, много учителей с высшей категорией, да еще и нулевки, свои резюме присылают? Так что не дури голову — приезжай в субботу, вместе пойдем! Чтобы все сразу видели — ты мой! И даже не думали к тебе присматриваться!

— Ой, да кому я там сдался!

— Ой, можно подумать! — мы рассмеялись.

Это вообще — удивительный подарок судьбы, когда есть кому звонить, и когда есть с кем посмеяться.