Как приручить дракона 5

Глава 19 Экзекуция

Москва, как выяснилось, представляла собой слоеный пирог. И если в юридике у Вишневецких таких слоев было два — панский и простолюдинский, то здесь — целых три, а местами даже четыре и пять.

На практике это выглядело следующим образом: всё, что располагалось выше десяти этажей, считалось опричниной. Задрав голову, можно было увидеть шпили из стекла и бетона, ажурные конструкции непонятного назначения, голографические проекции в воздухе и массу летательных аппаратов — от привычных уже конвертопланов до аэротакси и натуральных летающих тарелок. Там же, у опричных небожителей, расцветали висячие сады, порхали искусственно выведенные химерологами и генетиками яркие птицы… Верхняя Москва, Верхний Город представлял собой тот самый чудесный мир будущего, который мы все себе представляли.

На поверхности земли располагалась земщина — Средний Город: привычные панельные многоэтажки, супермаркеты, кафе, конторы, школы и детские садики, скверы и парки, храмы и ночные клубы, полные машин улицы и битком забитые людьми тротуары. От знакомой мне Москвы здесь имелось, пожалуй, только одно существенное отличие: автомобили были электрическими. Ни вони от выхлопных газов, ни гудения двигателей, только шелест шин, гудки сигналов и музыка из по-весеннему открытых окон.

Отдельные участки земли, настоящие усадьбы — обычно на месте исторических особняков и поместий древних аристократических родов — имели статус юридик. Но, в отличие от Минска, юридика здесь заканчивалась оградой. Шикарные резиденции Юсуповых, Морозовых, Урусовых, Трубецких, Гагариных, Орловых, Воронцовых и многих-многих других представителей магического дворянства пытались перещеголять друг друга блеском дворцов и ухоженностью парков. Иногда это смотрелось довольно странно: какой-нибудь задрипанный вещевой рынок, где снага на колоде рубят тушу то ли овечки, то ли собачки, и рядом — золотая ограда, вышколенные дружинники, блеск и роскошь.

На всё это я глянул буквально краем глаза и гораздо в большей степени — ознакомился теоретически, на экране смартфона. А на практике, своими ногами, я путешествовал в основном по Нижнему Городу или Московскому Сервитуту. Огромная, разветвленная система подземных коммуникаций, включая метро, торговые центры, паркинги, жилые комплексы кхазадов, снага и гоблинов (и некоторых людей — тоже) — всё это существовало по правилам, отличным от принятых наверху. Здесь жил и работал свирепый и конкретный народ, привычный к постоянным схваткам с Хтонью!

Аномалии тут были явлением привычным, местами даже родным, прижившимся. Например — Призрачный Вокзал между Курской и Михалинской или Темные Пассажиры на Чертановской. К этому все привыкли и угрозой особенной не считали. А вот периодические нашествия Резиновых Людей, Огненных Червей, мутировавших крыс и прочих неприятных персонажей — это было бедой реальной, так что местные всегда были готовы к бою, часто — носили элементы брони и качественное холодное оружие или военные артефакты. Огнестрел тут был не в чести: в скученности и ограниченном пространстве подземки лупить длинными очередями из автомата — идея не самая адекватная.

До двенадцати ноль-ноль я должен был успеть посетить два места: любой строительный магазин и, конечно, Министерство Магии, то есть — Чародейский Приказ. Располагалось интересующее меня здание на Кудринской площади и выглядело… Да как сталинская высотка оно выглядело, только вместо тоталитарного ар-деко было выполнено в псевдорусском стиле. Ага, красного цвета, с башенками, плинфой и цветными крышами а-ля Кремль, храм Василия Блаженного и Спаса-на-Крови. Тут, в этой Москве, вообще любили псевдорусский стиль, его было много и густо. И все двадцать высоток, выстроенных в период бурного капиталистического роста экономики, который последовал после выхода из кризиса Восстания Пустоцветов, тоже представляли собой эдакое современное продолжение и расширение кремлевской эстетики.

Зачем мне было в строительный магазин? Когда-то давно мне рассказали способ, как пройти куда угодно. И, добавив к этому свои способности нулевки (точнее, отсутствие способностей), я намеревался пройти в святая святых магической бюрократии. Потому что если не я, то кто?

Рядом со мной в вагоне метро тряслась бригада кхазадов — в красных спецовках, оранжевых светоотражающих жилетах и оранжевых же касках.

— Хуеморген, — вежливо поздоровался я. — Господа, подскажите, где я могу найти строительный магазин?

— И вам здра-а-а-асте… — глянули на меня гномы. — А вам чего надо? Магазинов и магазинчиков полно, но у каждого — своя специфика…

— А мне нужно вот… — я оглядел их. — Вот одежда для малярных работ на высоте, скажем. В районе метро Пресненская.

— Включи передачу данных, щас я тебе снимок экрана сброшу с отметкой, — прогудел самый молодой из них. — Там для кхазадов в основном товар, но и по твоему запросу найдется.

И показал мне фото вывески магазина, с названием. «Arbeitskleidung von Johann Rosenblum» — чего тут непонятного?

Я очень надеялся, что не заблужусь в том жутком лабиринте, куда направили меня попутчики. Станцию «Краснопресненская» я помнил — как-то в Москве специально посвятил день метрополитену — катался, выходил на станциях, осматривался. Был в моей жизни период увлечения очень занимательной книженцией — «Метро» одного маститого автора, которого даже обзывали «рок-звездой среди писателей» — вот под этим вот влиянием я и устроил себе такой подземный променад.

— Променад, Гос-с-споди! — вздохнул Гоша. — Стоило только перед полицейскими дворянином назваться, и вот оно, полезло из тебя… Скоро пенсне купишь и в конце каждого слова «-с» добавлять начнешь!

— ИДИОТ-С! — охотно подхватил буллинг меня, любимого, Пепел. — НО ВИЗИТ В ЧАРОДЕЙСКИЙ ПРИКАЗ МЫ ВСЕЦЕЛО ОДОБРЯМ-С!

Фокус с проникновением на практически любой объект мне показал как-то товарищ, еще в той, прошлой жизни. Он прочел его в какой-то книжке не то про ротмистра, не то — про поручика, который наводил шорох в Южной Африке во время англо-бурской войны. В общем, если два человека в рабочей одежде с лестницей в руках куда-то идут с решительным видом — никто и не подумает их останавливать.

Конечно, я был один, и таскать с собой лестницу по Москве — не лучшая идея. Да и Чародейский приказ наверняка был напичкан самыми мощными системами магической безопасности, которые, как говорят, сканировали эфир во всех частотах, в том числе — даже на предмет агрессивных намерений. Но! Меня-то просканировать они не могли! Никогда не поверю, что какой-нибудь стационарный менталистский артефакт сможет пробить мою «нулевошность» эффективнее, чем царевич Феодор Иоаннович! А ведь и тот слишком глубоко не полез, хотя наверняка мог…

Так что единственное, что мне грозило — это визуальное обнаружение и самое банальное хватание за руки. И вот тут строительная спецовка, каска и солидный набор инструментов должны были мне пригодиться. Конечно, будь я на Земле — и в страшном сне бы мне присниться не могло, что я переодеваюсь в красный комбез и кислотно-желтый жилет, надеваю оранжевую каску и шагаю в сторону, например, Министерства энергетики, чтобы постучать головой о стол тамошнего начальника какого-нибудь отдела или и того больше — цельного замминистра. Но на Земле почти не было магии, и совершенно точно не существовало самонадеянности, порождаемой магией. Наша земная самонадеянность чаще всего оказывалась связана с большими деньгами, связями или технологическими средствами контроля и наблюдения.

И, главное — на Земле я не был драконом. Само понимание, что в случае чего я могу обернуться в самое страшное существо в мире и выжечь изнутри всю эту кремлеподобную высотку до того, как меня прикончат, придавала некоторой лихости и задора.

Костюм и багаж я оставил в камере хранения на вокзале, оливу на спецовку и каску поменял в кабинке платного туалета. Рыжую бороду с помощью драконских способностей втянул внутрь, на глаза нацепил защитные очки желтого цвета — мир тут же стал теплый и дружелюбный на вид, а черты моего лица исказились. Закинув на плечо сумку с инструментами и материалами самого серьезного вида — типа уровня, огромных клещей, мотка кабеля, киянки и прочего всякого — я двинул прямо к зданию Чародейского приказа.

Вокруг него совершал обход патруль опричников: ногами брусчатку меряла пара утомленных солнцем мужчин без брони, в обычной черной форме с собачьими головами и метлами на рукавах. Их явно разморило на весеннем солнышке, гораздо более, чем за безопасностью, они следили за ножками и попками девчат, которые в связи с наступившими теплыми деньками одевались куда как легко по сравнению с зимой, и для любого нормального мужика это всегда срабатывало как мощный удар под дых.

— Доброго дня! — я шел к опричникам открыто, даже руку протянул в приветствии. — Господа, а где тут пожарная лестница? Палыч каких-то ЦУ надавал, замок, говорит, поменять надо, клинить стал…

— Замок на пожарной лестнице? — они переглянулись, пытаясь понять, чего же хочет от них этот одинокий рабочий. — Слушай, ну это тебе стремянка нужна, там на высоте примерно второго этажа ступеньки заканчиваются… А какой замок?

— Да я понятия не имею, Палычу какая-то баба из хозчасти мозг прополоскала, поменяй да поменяй… Он меня и отправил посмотреть, — я похлопал себя по сумке с торчащими инструментами.

— Владимировна, наверное, — вздохнул старший. — Такая душная, аж бесит! А Палыч — это который на гаражах, или который из сектора охраны?

Тут я почуял подвох — и не повелся. Наверняка не было ни там, ни там никакого Палыча! Так что выдал нечто максимально общее:

— Не, мы из спецстроя, по договору подряда… Так что, мне теперь за стремянкой идти? Елки-моталки… А где хоть лестница-то эта пожарная? Пойду, посмотрю фронт работы. А потом буду нашим звонить, пусть подвозят…

— «Парикмахерскую на Кудринке» знаешь? Которая на Большом Конюшковском? Вот на нее ориентируйся… Там у министерского здания такая… Ну, крыло, приступочка, как тебе объяснить? Выступ! Вот под мужиком каменным, который на самом углу крыши сидит — вот под ним лестница свисает. Там и заехать грузовиком можно, в принципе… — почесал затылок младший опричник. — А зовут тебя как?

— Кабаргин моя фамилия! — широко улыбнулся я. — Спасибо большое и сердечное! Я-то сам в Москве недавно, но сразу понял — окромя опричников, кхазадов и гоблинов тут толковых людей нет, и обратиться больше не к кому!

— Иди уже, работя-я-яга! — отмахнулись они и пошли делать обход дальше.

Найти мускулистого каменного мужика на углу этой самой пристройки и лестницу под мужиком оказалось довольно просто. Проблема подкралась внезапно: я представлял себе что-то вроде лестницы в фильме «Брат-2», по которой он шел выбивать гонорар неблагодарного хоккеиста у нечистого на руку менеджера, но все оказалось гораздо более печально… «Я узнал, что у меня есть огромная семья» тут мне помочь не могла. Тут имелась обычная железная висячая лестница с перекладинами! И ладно бы только тут! До двадцать третьего этажа, где заседал нужный мне стольник Виноградов, чьи координаты мне сообщил Павел Сапега, я мог добраться только и исключительно по такой же самой страшной конструкции.

— Однако! — только и смог сказать я.

Но — делать было нечего. Поудобнее пристроив на спине сумку с инструментом, я напружинил ноги — и прыгнул, уцепившись руками за последнюю перекладину. Ну да, без дракона на такую высоту не взлетишь, так что я мигом подтянулся, сделал выход силой, в два счета забрался на крышу пристройки и спрятался за статуей мускулистого мужика, приводя дыхание в порядок и возвращая себе состояние нулевки.

Топот тяжелых ботинок опричников стал доказательством моих опасений.

— И какого хрена датчик сработал? — удивился старший, оглядываясь. — Какая, к черту, хтонь на поверхности?

— Да вот смотри, и у меня показал, — продемонстрировал какую-то приблуду на запястье младший. — А теперь — не показывает… Нуль! Чисто, аки в храме Божьем.

— Не упоминай имя Господа всуе! — погрозил пальцем старший. — Давай, отправь показания в Центр, пусть разбираются, крыса из Нижнего города по канализации поднялась или еще какая зараза. Сейчас-то — все тихо? Тихо! Вот и ладненько. А работяга этот где?

Они принялись оглядываться. Младший пожал плечами:

— Понаедут из земщины… Какой замок? Какой Палыч? Наверное, поглядел, что никакого замка тут нет — и свалил. Тоже доложить?

— Давай через часок. А то и рабочий, и хтонь — это уже чересчур. Помнишь, что господин штабс-капитан про мальчика, который кричал «Волки!» рассказывает постоянно? Во-о-от!

И они удалились дальше, бдительно разглядывая ножки и попки весенних москвичек. А я, честно говоря, перекрестился. Потому что в мою пользу сыграло бешеное везение и их безалаберность, и моя тройственная натура, и вообще… Если бы меня поймали тут, на крыше, и банально посадили в тюрьму за нарушение периметра режимного объекта — это было бы весьма кретинское завершение всей этой истории. А так — я имел прекрасную возможность размазать себя тонким слоем по очень-очень длинной металлической лестнице, которая вела на вершину Министерства магии.

Но никакой нужды лезть на вершину высотки не имелось! Мне нужно было на двадцать третий этаж! И без всякого дракона, что характерно. Предстояло сделать это как самому обычному человеку, если я не хотел, чтобы сработали все страшные-чародейские системы безопасности, которые срисовали даже один-единственный нечеловеческий прыжок! Так что я порадовался своей предусмотрительности и крепким сварочным перчаткам на руках, короткой перебежкой преодолел крышу пристройки, взялся за перекладину пожарной лестницы и полез наверх, размеренно дыша и бормоча под нос, конечно, Сергея нашего Есенина…

— Любовь Столица, Любовь Столица,

О ком я думал, о ком гадал.

Она как демон, она как львица,—

Но лик невинен и зорьно ал…

Может, на Арбат сходить после всего этого, поклониться памятнику Сергея Александровича? Должен ведь там стоять памятник Есенину? Не может не стоять!

Когда я ввалился в окно двадцать третьего этажа, то оказался в какой-то каморке, забитой картонными коробками с бумагами. Мне казалось, что на руках я уже натер мозоли, несмотря на перчатки, в глазах двоилось, легкие горели, от холода зуб на зуб не попадал, а ноги попросту отваливались. Каким идиотом нужно быть, чтобы рассчитывать на то, что я успею на Всероссийский педсовет после такого вояжа?

— УСПЕЕШЬ, — приободрил меня Пепел. — ГЛАВНОЕ ИЗ ОПРИЧНИНЫ СВАЛИТЬ — И ПОДЛЕЧИШЬСЯ. И ТАКСИ ВЫЗОВЕШЬ…

— Такси можно и с крыши вызвать, — вдруг подал голос Гоша. — Опричное, летающее. Добросит до Белорусского вокзала.

— Мы с вами — отличная команда! — признал я, закрывая за собой окно и пытаясь отдышаться. — Пойдемте искать кабинет 23−15 и бить замминистра магии, сиречь — дьяка Чародейского приказа Виноградова головой о стол!

— МЕСТО, КУДА ПРИВОДЯТ МЕЧТЫ — КАБИНЕТ 23−15 ЧАРОДЕЙСКОГО ПРИКАЗА! — пафосно провозгласил в моей голове дракон, и я подумал, что это мог сказать и я, и Гоша с одинаковой вероятностью.

Честно говоря, Министерство Магии меня разочаровало. По крайней мере — двадцать третий его этаж точно! Никаких телепортов в каминах, никаких волшебных примочек… Просто — длиннющий коридор с кабинетами, на дверях которых — таблички. Вообще ничего интересного! Ну да, ремонтик приличный, ручки золоченые, девочки с папочками носятся туда-сюда симпатичные, дядечки в дорогих костюмах… И никто из них меня не замечает, точнее — замечают, но спецовку и каску, а не меня. Магию я тут увидел только один раз: в холле какой-то моложавый господинчик в очках с золотой оправой явно чародейским образом вывел на стену проекцию графиков и вещал что-то своим коллегам:

— Заметьте, именно первый порядок идет по экспоненте, со вторым порядком мы такой закономерности не увидели! Вообще никаких подвижек, даже на территориях, которые идут по экспериментальной программе. После обеда у нас планерка, Виноградов будет докладываться по этому региону, он у нас курирует…

Внутри меня все закипело, и я пошел мимо. Графики! Циферки! Экспоненты! Эксперименты! Планерки! Какое скотство! Дети наркотиками травятся, мальчики на потеху публике в кровь дерутся, девочки чуть ли не заграничными проститутками становятся — а у них графики!

Я очень аккуратно, но без стука вошел в кабинет 23−15.

— Это двадцать три — пятнадцать? Виноградов Кирилл Платонович? Я из хозчасти, Владимировна сказала, у вас окно на проветривание не открывается! — так же осторожно и тихо я закрыл за собой дверь на замок.

— А? Что? — хозяин кабинета поднял глаза от стопки бумаг. — Да-да, я Кирилл Платонович.

Кириллу Платоновичу было лет пятьдесят, он имел брюшко, брыли, большие залысины и золотые запонки. В общем-то походил как раз на замминистра, а не на дьяка. С другой стороны — замминистру, наверное, полагалась секретарша. Но дьяку, пожалуй, полагался кафтан с «разговорами», борода и высокая шапка! В общем — сплошной разрыв шаблона.

— Окошечко я посмотрю? — спросил я.

— Да-да, смотрите, только скоренько, скоренько, милейший, у меня планерка, надо готовиться! — он заерзал на стуле, подвигаясь и давая мне место пройти к окну.

Беглого взгляда на бумаги на столе хватило, чтобы понять — речь пойдет именно о моем Вышемире. Я даже дату последней инициации первого порядка увидал — 9 мая — и сильно удивился. Девятое мая — это ведь вчера! Что там такое у них случилось? Но на самом деле это было вторично, это могло подождать, ведь в данную секунду я хотел оторвать хозяину кабинета туловище, если честно. Мне невыносимо хотелось провернуть такой кунштюк, но…

— Кунштюк, серьезно? — Гоша — этот глас интеллигентности в моей голове, привел меня в чувство.

Так что я не стал отрывать Виноградову туловище. Я снял с головы каску и изо всех сил врезал этой оранжевой пластмассиной Кириллу Платоновичу по залысинам:

— ДАЦ!

А потом ухватил его за затылок рукой в сварочной перчатке и приложил физиономией о бумаги:

— ДАЦ! ДАЦ! — я в два счета открыл окно, в кабинет ворвался свежий ветер высоты и показались облака.

Окровавленные документы закружились по помещению.

— Даже не смейте применять свои жалкие способности, Виноградов, — сказал я. — В этом случае я откушу вам всю голову, оторву туловище и выброшу все это в окно. Я и так скорее всего выброшу вас в окно, но, возможно, почти целым. Тогда у вас останется ускользающе малый шанс спасти свою жалкую и никчемную жизнь. Молча-а-ать! Я не менталист, но прекрасно могу прочесть ваши мысли. Вы думаете: что это за мракобес в строительной спецовке вломился сюда, как он это сделал и почему ударил вас строительной каской по затылку, а потом физиономией — по документам? Документов, вам, наверное, особенно жаль, Виноградов. Молча-а-ать, иначе я засуну эти бесовы таблички и графики вам в одно ухо, а потом достану из другого! Поясняю по всем пунктам сразу. Я — ваши дерьмовые галочки из отчетов. Я — оживший график роста инициаций. Я — причина сегодняшней планерки. Я все голову ломал, за каким бесом тут оказался, о каком балансе идет речь, какого-такого злодея я должен одолеть… Понимаете, Виноградов… А ну-ка тихо!

Он потянулся к своему телефону, так что мне пришлось ухватить его за шкирки и за ремень, подтащить к окну и, по классике жанра, высунуть наружу по самые щиколотки. Виноградов висел вниз головой, пучил глаза и задыхался от страха — еще бы! Его бренное тело свисало над Москвой, кровь с разбитого лица капала вниз, с высоты двадцать третьего этажа…

— Так вот, Кирилл Платонович… Вы, может, и неплохой человек, однако — редкостный говнюк. Вы и есть тот самый черный властелин, которого я должен победить, представляете! И никто, кроме меня, этого сделать не может! Понадобилась бесова уйма нелепиц, везения, странных стечений обстоятельств и совпадений многих факторов, чтобы я оказался здесь. Это просто фантастика, вы не поверите… Ваши дерьмовые графики! Рост инициаций по экспоненте! Ради этого вы выпустили джинна из бутылки своим бездействием. Вы подарили чувство безнаказанности магнатам, тормозили все жалобы и обращения по поводу роста преступности и проблем в коммунальной сфере. Вам плевать было даже на наркотики, подпольные бои и прочие откровенные мерзости. Вы даже не задумывались об этом, когда подписывали очередной документ!— я понимал, что все это больше похоже на истерику беременной гимназистки, а не на грамотную воспитательную работу, но ничего с собой поделать не мог. — Вам и в голову не могло прийти, что все эти инициации в каком-то задрипанном городишке происходят совсем не из-за того, что вы приподзакрыли глаза на кучу гадостей и спровоцировали настоящий социальный кризис в отдельно взятом уезде! Объясняю на пальцах: дело не в вас и не в том ужасе, что вы устроили…

Вдруг подал голос мой телефон, так что я аж вздрогнул, и Виноградов вздрогнул, потому что я его чуть не выпустил. Пришлось втягивать его внутрь, повалить спиной на стол и держать за горло одной рукой, чтоб не мешал, и только после этого отвечать на телефонный звонок:

— Да-да, Ингрида Клаусовна! Да-да, я в Москве, добрался, все нормально, общаюсь вот сейчас с человеком, которого очень давно хотел повидать… В каком смысле — ночью инициация? — вот тут меня накрыло всерьез. — Как — Пегова? Подождите… Метеориты? Звезды с неба? Э-э-э-э… Нет, мы с зодиаком разбирались! Я из кабинета физики телескоп… Да куплю я телескоп, а Таня как? Что с ней? Никто не пострадал? Ну, вскипело озеро и вскипело, в конце концов! Озеро тоже в целом пустяки, дело житейское… У меня знакомая есть — гидромант высочайшего уровня, восстановим мы озеро! Главное — с детками порядок? Ну, Ингрида Клаусовна! Ну, я не специально, оно само!

Виноградов в этот момент начал сучить ногами: похоже, я слишком сильно его придушил. Гутцайт продолжала материть меня на шпракхе, но потом успокоилась и отключилась.

— Картина маслом! — я убрал руку от его горла. — А я вот удивлялся, что за девятое мая у вас в документах… А это моя Танечка Пегова! Она, оказывается, задание очень серьезно восприняла…

— К-к-к-к-какое… — он пытался спросить, но не мог.

— Какое задание? Домашнее задание, по обществоведению… Я учитель, однако. Школьный. Все ваши драгоценные инициации произошли только и исключительно среди учеников средней школы номер шесть города Вышемира. Там, где я работаю. Но вам ведь на это насрать, да? На школу, на детей, на учителей, на весь город! Главное, чтобы график этот бесов, по экспоненте чтоб! — я почувствовал, как у меня лицо перекосило. — Знаете, меня порой жутко раздражает моя мягкотелость. Просто за тех коммунальщиков, за пацанов из клуба «Рассвет», за девчонок из модельного агентства, за Шутова, за Сивуху, за швею из Дома Быта и за жителей пятиэтажек на Военном городке, у которых из-за вас яма с говнищем глубиной в семнадцать метров образовалась… Я ведь сожрать вас должен. Или за ноги из окна выбросить. А не могу… Вшивый интеллигент, вот я кто! Я всегда думаю о последствиях, вот какая заковыка… А еще — я историк, и в принципе могу поверить, что вы действовали, исходя из своего понимания общего блага. Вполне себе представляю, что инициации любой ценой — это именно тот путь служения богохранимому отечеству, который вы для себя избрали. Может быть, вы даже патриот. Может быть, вы даже правы — на макроуровне…

— Но я… — он пытался отползти.

— Но вы не доводили директоров Управления благоустройства до самоубийства? Вы не продавали наркотики в туалете Дома культуры, не выпускали психов на улицы и не устраивали подтопление на улице Залинейной? Так и я Танечку Пегову за ручку не водил звезды считать! Однако и вы, и я самым непосредственным образом причастны к последствиям наших действий… В своем высоком здании, в своей Москве, в своем Министерства магии вы и подумать не могли о том, что ваши циферки и графики могут ожить, прийти к вам в кабинет и оказаться самым страшным чудовищем в мире, да? Не чудовище? О-о-о, знаете, что? У меня отличная идея! Город Вышемир, улица Мира, дом три, второй подъезд, четвертый этаж. Однокомнатная квартира — моя, дверь сразу напротив лестницы, не ошибетесь. Приезжайте сами, берите с собой друзей и знакомых, больших и страшных, самых мощных, которых только найдете… Но перед этим — напишите запрос на имя заместителя главы Сыскного приказа Ивана Риковича или — командира Кавказского опричного полка светлейшего князя Георгия Воронцова, или даже самого цесаревича Феодора Иоанновича с просьбой разъяснить: кто такой есть Георгий Серафимович Пепеляев-Горинович, и что он с вами сделает, если увидит второй раз… Можете даже нашу первую встречу в красках расписать, однако!

Я ударил его каской по лицу — на прощанье, а потом запрыгнул на подоконник, открыл окно нараспашку:

— Вы сами запомните и коллегам своим передайте: радуясь красивым циферкам и гладким отчетам, держите в уме, что в один прекрасный день к вам в окошко на огонек может постучаться дракон. И вы понятия иметь не будете, какой забытый Богом уголок земщины окажется его пещерой с сокровищами…

И шагнул вперед и вниз, навстречу ветру. К бесам такси!