Как приручить дракона 5

Глава 11 Конфронтация

— Жень, я тебя когда-нибудь о чем-нибудь просил? — я сидел в кабинете у главы уезда и настроение мое стремительно портилось. — Ну, не кофе там налить, а что-то посерьезнее? Нет, я понимаю — ты у нас максимально честный руководитель, и никакие элементы коррупции не приемлешь, но я же тебя не закрывать их прошу! Просто — натрави на них проверку, чтобы до самых гланд пробрало! Я уверен — что-то да накопают.

Журналист-предводитель вскочил со своего места и подошел к окну.

— Чего ты на них взъелся? — спросил он, не глядя на меня. — Ну, модельный бизнес. Ну, да — я бы своих дочек туда не отдал. Но нет в этом ничего противозаконного! Этикет, фотосессии, хореография. Кому-то нравится крестиком вышивать, кому-то морды друг другу на ринге бить, третьим — вот по сцене ходить красиво… Думаешь, многие из них реально топ-моделями станут? Ты же сам говорил — каждый сходит с ума по-своему, главное зла не добавлять. Ну, заняты девчата самолюбованием — так мало их, таких дурненьких, перед зеркалом крутится?

— Слушай, ты ведь взрослый мужик, — вздохнул я. — Давай называть вещи своими именами: наших девчонок возят за границу, к каким-то тамошним богатеньким мерзавчикам, те их там сношают, задаривают подарками, они потом на ПМЖ переезжают и теряются с концами и…

— … и что? — глянул на меня Зборовский. В глазах у него стояла тоска. — У нас не закрыты границы, всякий подданный Государя без долговых обязательств, ограничений по контракту найма или подписки о невыезде может свободно пересекать рубежи богохранимого отечества. У нас, может, и абсолютизм, но просвещенный и вписанный в юридические рамки! Мы не можем запретить нашим девушкам ездить в другие страны. Это как бы нарушение их прав получается. Что нам теперь, учет красивых девчонок вести и запирать их по домам? Эдак мы до тотального мракобесия докатимся!

— Да у них такие штуки на лбу — как тавро у скота, понимаешь? Эти агентства — просто инструмент влияния, они наших переманивают туда, вот в чем все дело! Типично авалонская тема: мы в своих школах и университетах бесплатно растим ученого, а они ему зарплату, дворянский титул и пару наложниц. И адью, гуд бай, ауф видерзеен! Пустоцветов перспективных тоже стараются выцепить, теперь вот — девушек… — я понимал, что юридически и формально он кругом прав. Но мне было прям плохо, не нравилось мне все это ужасно. — Школьницы наши там, в Лютециях этих и Камелотах с Лондиниумами, насмотрятся на красивую жизнь, сравнят с земщиной, хотя банально даже в Минске или Ингрии не бывали, и… Знаешь, как они зовут эльдаров, у которых гостили во время стажировки?

— М? — он поднял бровь.

— Хозяева! — выдал я. — Ты подумай — «хозяева!»

— Ять… Пепеляев, я тебя понимаю, от всей души. Очень хорошо понимаю! Но как руководитель сделать ничего не могу. Зато как журналист — могу! Я твои вот эти материалы возьму, подборка хорошая… И распишу драматически, мол, как наших белорусских девочек с помощью модельного бизнеса превращают в эскортниц, гетер и прочих профурсеток. Или используют как племенных кобылиц для увеличения поголовья полукровок… Мы в «Минском листке», в «Гомельских ведомостях» и даже в «Желтых страницах» напечатаем, по Сети коллеги тоже запустят — вой поднимется страшный. Но для определенной категории мадмуазелей это не станет стоп-сигналом. Это их только подхлестнет. Есть барышни, которые считают, что секс с эльдаром и серебряный браслетик…

— … с сердоликом… — кивнул я.

— Пусть с сердоликом, — Зборовский был рад, что я не кричал и не психовал. — Вот для них это невероятный успех! Они считают, что дофига подняли свой статус, став куртизанкой в Авалоне. Только потому, что он эльдар из Авалона, понимаешь, а не Ясь или Алешка из Вышемира. Типа авалонский сердолик не та же байда, что и наш сердолик? Мы не можем заставить их быть адекватными и нравственными, всех этих девчонок! И повторюсь — не можем запретить совершеннолетним свободным людям ездить куда угодно. Детей они возят на эти «стажировки» только с письменного согласия родителей…

Материалы со статистикой про девушек, пропавших без вести, работающих в эскорте и откровенных борделях или просто — ставших наложницами «моделей», которые подогнала мне Пруткова, на самом деле не имели под собой никакой юридической силы. Так, таблички на бумаге, без подписи и печати. Да и сами сыскари руками разводили: девчата добровольно туда едут! В посольство Государства Российского за помощью обращаются единицы… Остальных, похоже, все устраивает.

— Так… — я хлопнул себя по ляжкам ладонями. — Я тебя понял. Как человек и патриот — ты за меня, как руководитель — ничего сделать не можешь, потому как ничего противозаконного в этом нет. А душить их админресурсом ты не будешь, ибо принципиально против того, чтобы душить кого-то «по знакомству». Что ж — позиция достойная.

Зборовский развел руками:

— Все ты правильно сказал. Накопаешь что-то — приходи. Магия в земщине, торговля людьми, не дай Бог — растление… В общем, любая уголовщина. Если доказательства будут вескими — отдадим Криштопову, пусть милиция занимается. Если факты будут для милиции недостаточные, но для меня — стопудовые, то я вместе с тобой пойду им стекла бить, как настоящий вышемирец и нормальный мужик, честное слово. Но как глава города и уезда — отвечаю тебе «нет»!

— За это я тебя и люблю, — кивнул я. — Ну — мое дело предупредить. Бывай, сосед! Увидимся!

— Не держи зла, а? — глянул на меня он.

— Ни в коем случае, — я махнул рукой и вышел прочь из кабинета.

Получалось какое-то свинство. Девушки с этими эльфийскими отметинами, видимыми только в эфирном диапозоне, отличались от остальных тем, что побывали на Авалоне, где проживали у какого-то там эсквайра Маэглина. Там они тусили, фоткались, работали кем-то вроде службы протокола: встречать гостей, подносить напитки, вручать дипломы и цветы на мероприятиях. Какая-то такая история. А сношали там их или нет — судить сложно. Вроде как — сношали, но им на данный момент было по девятнадцать, так что в общем и целом, кроме досады, я ничего «Гимелину» предъявить не мог. Никто их никуда насильно не вывозил, все — по собственному желанию.

Это мне и Наталья Кузьминична рассказала, мол — с точки зрения Сыскного приказа приколупаться не к чему, хотя следят за этим «Гимелином» плотно, и как только — так сразу. Вон, и статистика у них есть — ДСП, то есть — как бы для служебного пользования. Но раз я так крепко в это дело вписался — то без ссылок на источники опубликовать можно. Разворошить осиное гнездо — дело хорошее, авось и занервничают, и проколются где-нибудь.

А Холод, которому я набрал одному из первых, и вовсе сразу пошел в отказ:

— Нет, не буду я с ними связываться. Только с ушастыми мне разборок не хватало! Не дури голову, Пепеляев, без тебя тошно!

В общем — я почувствовал себя идиотом. И куда мне жаловаться? В Спортлото? Или напрямую — Федору Иоанновичу? На провинциальное модельное агентство? Даже не смешно. Сесть в «Урсу», проехать по адресам и спалить все их офисы к бесам? Тоже не смешно… Глупость полная. Получается, я не мог действовать ни как Пепел-дракон, ни как Гоша-патриот-вышемирец, ни даже как Пепеляев-Горинович — рыцарь и землевладелец.

Значит — нужно действовать как Георгий Серафимович — учитель истории, обществоведения и географии!

Что там у нас в четверг? Единый день информирования? Сколько там у нас школ в Вышемире — десять? Что ж, почему бы и нет, в конце концов! Подходя к «Урсе», я точно знал, куда поеду вечером: не в милицию, не к бандитам и не в Сыскной приказ… В Управление народного просвещения, к начальнику. А еще — к отцу Клаусу, в собор. Может быть, меня и затошнит в этот самый четверг от культпросвета, но я проем начальнику управления плешь прямо сегодня, чтобы попробовать достучаться до всех и каждого… Каждой!

Но сначала — нужно было решить еще один насущный вопрос материального свойства. Потому что главное — не забыть главное. Борьба за светлые идеалы — это хорошо, но если не решать вопросы и не делать дела, то все это превозмогание яйца выеденного не стоит! Не надо бороться за чистоту, надо подметать, как говорил Илья Ильф.

Я стоял на берегу озера Горынь и наблюдал за величественным, даже — грандиозным зрелищем. Целый воздушный флот, вереница конвертопланов, один за другим снижались над берегом озера и, поблескивая черными бортами, опускали на поляну среди соснового леса грузовые контейнеры. Эти огромные ящики от стандартных морских отличались на первый взгляд только тем, что оказались обмотаны пленкой, как чемоданы в аэропорту. Было их великое множество: многие десятки! Вишневецкий выполнял свое обещание — он прислал мне весь мой партизанский лагерь за один заход!

Вообще, в моем Горыньском владении работа кипела: браты-нулевки осваивали старую военную базу, заканчивался ремонт усадьбы, шли земляные работы на участке под строительство Центра виртуальной паллиативной медицины… Однако детский лагерь у меня был на первом месте! Отто Шифер стоял рядом со мной на невысоком холмике, радостно матерился на шпракхе и выдавал свои комментарии:

— Тут нужно только пленку снять — и почти готовое жилье! Я такие домики в Подмосковье видал, очень прилично! Размер — двенадцать на два с половиной метра, высота потолков — два сорок. Снаружи обшиты планкенами из лиственницы — при жаре не будет сильно нагреваться, и вид более такой… Йа, натюрлих… Природный! Внутри напыляемым ППУ напшикали, будет тепло, поверх тоже планкенами обшили, чего выдумывать? Цоколи мы уже сами реечками обделаем… Обошьем! Двухкамерные окна ПВХ, местами даже панорамные! Кондей, вентиляция, теплый пол, гальюн — то бишь душ с туалетом. А дальше — на усмотрение заказчика, в смысле меблировки. Хошь дача, хошь любовное гнездышко, а хошь — спальные места и тумбочки на шесть человек! Это мы поставим, с мебелью вопросов у нас не предвидится. Ну как, дас ист гут?

— Даже слишком гут! — ошарашенно помотал головой я. — Я думал — у нас будут бунгало, вигвамы какие-то… Теперь придется им полевые выходы устраивать дня на три, с палатками, чтобы жизнь медом не казалась… Кондеи у них, души с туалетами. Мы так не жили! Погоди, а электричество?

— Солнечные панели на крыше! — закивал кхазад. — Каждый контейнер-домик — вполне автономный. На освещение и всякие мелочи типа телефон зарядить очень даже хватит. И аккум для кондея и теплых полов будет подпитываться. Ну, и генератор поставим общий, на весь лагерь. Вдруг дни пасмурные будут? Конечно, если зимой — то там нужно серьезнее что-то, там отопление жрать будет дай Боже, но всё решаемо. Не, ну это княжеский подарок, я считаю! А усадьбу точно под административный корпус отдавать решил? С чего такие радикальные перемены мнения?

— Потому что с барского плеча, — я не видел смысла скрывать свои мотивы. — Усадьбу мне Вишневецкий подарил. А охотничий домик я сам добыл — честным вымогательством и шантажом.

— Гы-гы-гы-гы! — Шифер ухватил себя за пузо. — Бла-а-ародно! Все, что на шару — всё детям. А что твое — то твое, да?

— Однако, все так! — покивал я. — Мне и домика хватит, очень он симпатичный… Два этажа, пять комнат — что еще надо?

— А ну, как детки пойдут? — прищурился Отто.

— Не батальон же мы их нарожаем! А на двоих-троих-четверых — хватит! Насмотрелся я на хоромы в юридиках, меня теперь от них тошнит… — честно признался я. — Ну, пойдем, что ли, расстановкой поруководим?

— Ну, пойдем.

Руководить, конечно, не имелось никакой надобности, опытные пилоты выставляли домики ровно по маячкам, но почувствовать себя командиром — этого удовольствия я себя лишать не собирался.

На самом деле — это просто праздник какой-то: видеть, как твоя идея материализуется, воплощается в реальность! Вокруг пахло весенним лесом, плескались о берег воды озера, щебетали птицы… У меня душа радовалась, если честно — я здесь был полновластным хозяином, и здесь делалось все, как я хочу! Кстати — надо было еще Ясе позвонить, посоветоваться: где костровую делать, какие цветы на клумбах будут лучше смотреться, цвет плитки для дорожек опять же выбрать…

День выдался суматошный. Помимо общения со Зборовским и встречи внезапно прилетевшего по воздуху партизанского лагеря, я таки побывал у начальника управления народного просвещения — Валентин Александрович его звали — и внезапно нашел полное взаимопонимание. Мужик он был хороший, даром, что чиновник от образования. И дочки у него имелись — целых три! Ему как отцу и хорошему мужику вовсе не улыбалось, чтобы кто-то там на распрекрасных островах заманивал к себе наших юных дев. А еще — он вообще-то мне был многим обязан. Зашкаливающие показатели по инициациям, олимпиады и, чтоб меня, стопудовое «золото» за научную работу Ляшкова и Демочкиной — это кое-что да значит! Как минимум — его престиж и в некоторой степени доход.

— Да что ж такое-то! — сетовал большой начальник. — Чего им у нас-то не хватает? Хочешь этой своей свободы — едь в сервитут. Хочешь гаджетов, невероятного технического прогресса и всякой виртуальной тряхомудии — это в опричнину пожалуйста. Даже принца у нас можно найти — юридик целая куча, у нас и ханы, и князья, и прочие всякие бояре да дворяне! Что им там за бугром — медом намазано? Знаете что, Георгий Серафимович… Это ведь мне из губернии указивку прислали, про этот форум. Я бы этих моделей и на пушечный выстрел не подпустил, но деваться некуда было! Мне из-за них кружок юных натуралистов вычеркнуть из программы пришлось, хотя ухаживать за морскими свинками — в три раза полезнее, чем по подиуму бедрами шевелить… А вот контрпропаганду им устроить — это отлично. Вы всерьез готовы выступить во всех городских школах? А с текстом вашего выступления можно ознакомиться? С собой? Давайте-ка его сюда. Отлично, отлично… Жестковато, конечно, про все эти эскорт-сервисы, но со старшеклассниками, наверное, так и нужно. Единственный вопрос… Не станут ли травить тех, кто уже состоит в таких модельных школах? А вдруг на них на всех разом клеймо проституток повесят — с нашей подачи? Там ведь полно действительно хороших девочек, сами знаете!

Однако, вопрос оказался не в бровь, а в глаз. Все-таки Валентин Александрович был сначала педагог, а потом уже — чиновник. Кстати — тоже историк. Но я сориентировался на ходу:

— Резонно! Я как-то на эмоциях и не сообразил сразу… А давайте, я в целом про работу за границей доклад сделаю? Про все эти «ворк энд тревел» авалонские и программы по оздоровлению детей, пострадавших от Хтони, в семьях из Конфедераций — Итальянской и Германской… Разберу психологические проблемы, плюсы и минусы, опасности… И акценты расставлю как положено.

— А мы как будто невзначай подснимем все это — и в сеть, в сеть! — потер ладони начальник. — Есть у меня один гоблин знакомый, он в какой-то конторе работает — не то «Гойда», не то «Орда» — что-то такое… Такую нарезочку сделает — точно разлетится. Но текстик мне отправьте — авось что-то такое вам и подскажу снова. А вообще — давайте школы пополам поделим? Вам-то одному десять штук — это занадта будет! А шо занадта — то ня вельми!

И радостно захохотал. Ну-ну, «что чересчур — то не очень», вот она как, беларусчына эта проявляется. Но в целом я даже был рад: он сильно облегчил мне задачу. Да и вообще — целый начальник отдела образования! Сиречь — управления народного просвещения. Его точно будут слушать внимательно. Аудиторию Валентин Александрович держать умел и, как всякий настоящий историк, мог трепаться на любую тему, даже совершенно незнакомую, час или полтора без остановки.

Учитывая обещанную информационную бомбу от Зборовского — эффект должен был получится серьезный. Не знаю, как оно там в масштабах Государства Российского или даже Великого Княжества Белорусского и Ливонского, но в нашей губернии я этим торговцам живым товаром хвост прищемлю всерьез!

В общем, если начинался день для меня в растерянных чувствах, то завершал я его на кураже. И, конечно, собирался позвонить Ясе. Это вообще здорово — когда есть кому звонить, чтобы поделиться досадой и куражом.

Я стоял на крыльце управления народного просвещения и отправлял Ядвиге рисунок трикветра — такого, какой я видал у гимелинских моделей, а еще — видео с этими контейнерными домиками в лагере (чтобы все вопросы можно было обсуждать предметно), как вдруг телефон завибрировал. Мне звонил незнакомый номер.

— Слушаю! — немного нервно ответил я.

Не люблю, когда звонят незнакомые номера. Но поднимать — поднимаю. Мали ли — докторскую степень заочно присвоили или в международный розыск объявили, а я и не знаю…

— Георгий Серафимович? — голос из динамика звучал приятно, до зубовного скрежета. — Лучиэнь Илидановна беспокоит. Мы могли бы с вами сегодня увидеться?

— Однако! — сказать, что я сильно растерялся — это значило бы ничего не сказать. — А в связи с чем имею честь…?

— В связи с вашим внезапным крестовым походом против… Против некоторых участников Молодежного форума, — обтекаемо, но вполне понятно пояснила директор гимназии и одновременно — товарищ уездного предводителя. — Сразу расставлю точки над «i» — будь моя воля, я бы гнала их отсюда поганой метлой, Георгий Серафимович. Мой народ — галадрим, и нас эта беда тоже касается. Но имеется такое понятие, как «обстоятельства непреодолимой силы» и…

— Это наши девочки, Лучиэнь Илидановна! — с полоборота завелся я. — Это — дети. Верите, нет — мне по… Ах-м! В этом конкретном случае — я имел в виду все обстоятельства любой силы. Всякий, кто попробует превратить наших вышемирских деток в клейменную скотину, ПОВИНЕН СМЕРТИ, и, видит Бог, я очень сильно сдерживаю себя… Я так понимаю, какие-то ваши, скажем-так, кузены попробовали на вас надавить, да? Попросили повлиять на меня? Скажите, что я контуженный и неадекватный, и на меня невозможно повлиять. Передавайте им от меня привет и скажите, что я живу в Вышемире, по улице Мира, дом 3, второй подъезд, квартира номер…

— Я передам ваши слова… Кузенам… — об ее тон можно было ножи затачивать, точно.

Но мне, если честно, было плевать. Если враги пытаются от чего-то отговорить — значит, я всё делаю правильно. Иногда глагол жжет не хуже напалма!