Как приручить дракона 5

Глава 17 Типология

К маю я знал по именам и фамилиям пятьсот человек. Ну, а как иначе? Я уже как-то занимался такой увлекательной арифметикой и вычислил, что это математику или филологу можно взять одну, максимум две параллели, и вуаля — нагрузка готова. Четыре или пять часов математики в неделю, умножаем на четыре, пять или шесть классов и получаем от двадцати до тридцати часов в неделю. Солидно? Более, чем.

У историка же — нормального, адекватного, а не такого многостаночника-филантропа, как я, в каждом классе — два часа. В старших добавляем обществоведение — три. Если брать провинцию, тем более — нашу шестую школу, которая располагалась в частном секторе — редко в таких местах водится более одного учителя истории. Ну, иногда администрация себе полставки берет, это ж не математика, в истории каждый дурак разобраться может! Даже если образование непрофильное.

В любом случае — за четыре четверти волей-неволей запоминаешь всех. И пока видишь каждую неделю — помнишь. Конечно, это своего рода калейдоскоп детских лиц, и после выпуска, спустя лет пять или шесть узнаваться и вспоминаться будут только самые яркие… Не всегда самые умные и успешные, но яркие — точно. И это не значит также, что в памяти останутся только хулиганы и двоечники, которые всякую дичь творили, или — артисты и активисты, нет.

Просто — в каждом классе есть шесть или семь учеников, на которых учитель смотрит, когда ведет урок. Они — кто-то вроде живых камертонов: если таким ребятам тема заходит, если они успевают записывать и понимают, что вообще происходит на уроке — то и остальные дотянут. Бог знает, что в этих детях такого особенного: успеваемость разная, социальное происхождение, генетический багаж и уровень достатка — тоже. Может — любопытство? Небезразличие? Считая обе жизни, я что-то около пятнадцати или семнадцати лет в педагогике, но так и не выработал никакой классификации.

Вот и теперь, глядя на склонившиеся над тетрадями головы учеников, я поймал что-то вроде приступа учительской тоски или — укола совести… Мол, как я их брошу? Вот так возьму — и сбегу из школы? Может — поговорить с Гутцайт, остаться хоть на полставки? Этих девятиклашек ведь тоже к экзамену надо готовить…

И при этом: они ведь все равно уйдут! Кто из них вообще про меня вспомнит через пять лет? Кто из нас вообще вспоминает своих учителей? Человек уходит, на его место приходит другой, учебный процесс идет дальше — шатко, валко, как-то. Чудовищно и однообразно, как все в земщине.

Большая зеленая муха билась об оконное стекло, тщетно пытаясь выбраться наружу. Первая муха в этом году! Солнышко пригревало, пахло мелом, немножко — нагретой половой краской и приторно — чьими-то духами. Наверное, опять Свиридова мамину косметичку распотрошила…

— … Таким образом, любая типология характеров и личностей — очень условна. Не бывает чистых флегматиков или меланхоликов — в основном все мы можем обнаружить в себе черты того или иного типа темперамента или, например, в зависимости от уровня усталости или состояния здоровья демонстрируем поведение, соответствующее интроверту или экстраверту, — завершил мысль я.

Только что, на уроке обществоведения в девятом классе мы вспоминали с ребятами о разных вариантах классификаций типов личности, от классического деления по темпераменту до новомодной системно-векторной психологии. Даже про соционику я им рассказал, на свой страх и риск. Понятия не имею, родилось тут сие творение сумрачного прибалтийского гения или нет… В любом случае — ничего не предвещало беды.

А потом Танечка Пегова спросила:

— А вы кто по знаку зодиака, Георгий Серафимович? Это ведь тоже классификация! — и девчонки зашумели, явно проявляя интерес.

Я едва сдержался, чтобы не закатить глаза: ну да, ну да, сейчас они выяснят, Козерог я или Рак, и тут же выведут меня на чистую воду! Такие заходы меня всегда то ли веселили, то ли расстраивали — сложно сказать.

— А ты, Таня, какой зодиак имеешь в виду — тропический или сидерический? — с самым невозмутимым видом спросил я.

— Ну, обычный, где вот Лев, Дева, Рак… — растерялась девочка

— Сколько всего зодиакальных созвездий-то? — уточнил я.

— Двенадцать? — нерешительно проговорила она, понимая, что ступает на зыбкую почву.

— Эх, молодо-зелено… Тринадцать! — отмахнулся я. — Змееносца забыла… Кто хочет десять баллов? Кто может внятно объяснить остальным, что такое зодиак и зодиакальные созвездия, и какое отношение они имеют к формированию личности?

Ребята такого захода не ожидали. Разговаривать на уроке обществоведения про зодиаки и гороскопы? Слыханное ли дело? Да и вообще — не привык народ глубоко копать, ни дети, ни взрослые. Видят — гороскоп: вот мол, у Водолея сегодня отличный день для начала занятия свиноводством, а рыбы должны поберечься, потому что им грозит внезапный приступ родильной горячки. Или там написано у них в этой самой характеристике знаков зодиака, что Овен — упрямец, Близнецы — личность двойственная, а Весы — соответственно — взвешенная. Или как-то по-другому, не важно. В любом случае, это чаще всего куча абстракций в произвольной комбинации, которые так легко подогнать под кого угодно. Почти как в соционике, однако. Но в соционике хоть какая-никакая база есть, а тут…

— Так что — никто? — я обвел взглядом аудиторию. — Открываем тетрадки, записываем…

Вот от этой моей практики — переводить несерьезный треп и шуточки-прибауточки в тяжкую работу — ребятишки все время выпадали в осадок. И никак не могли к ней привыкнуть.

— Ну, Ге-о-о-ргий Серафи-и-и-имович! — завыл класс. — Это же зодиак! Мы что, будем сейчас писать про знаки зодиака? Табличку чертить?

— Это социальный феномен! — погрозил пальцем я. — Который влияет на миллионы и миллионы незрелых умов. А значит — будем с ним разбираться. Мы — в общих чертах, Таня Пегова — подробно. И доклад нам подготовит, и презентацию на следующий урок. И обязательно найдет на небе как можно больше созвездий зодиака и расскажет нам, как их обнаружить… А вы — записывайте. Итак… Зодиак — это пояс на небесной сфере вдоль эклиптики, по которому проходят видимые пути Солнца, Луны и планет. Считается, что зодиакальные созвездия были выделены в особую группу ещё в Древней Греции, во времена Евдокса Книдского. Границы реальных зодиакальных созвездий далеко не соответствуют принятому в астрологии разделению эклиптики на 12 равных частей — то есть знакам зодиака. Соответствия между координатами созвездий и знаками зодиака нет! Также нет соответствия между датами вхождения Солнца в зодиакальные созвездия и соответствующие знаки зодиака. Пределы нахождения Солнца в границах реальных созвездий могут быть от семи дней в Скорпионе до полутора месяцев в созвездии Девы. Соответствие этих показателей было зафиксировано эдак в третьем-втором веке до нашей эры, в эпоху эллинизма…

— А как же тогда гороскопы? — на разные тона стали удивляться девочки. — Как их высчитывают и составляют, если Телец — никакой не Телец, а Дева — никакая не Дева?

— А вы думаете, их вообще кто-то реально вычисляет? — подал голос Кузьменок. — Высасывают из пальца! Хотите — я вам прямо сейчас такого напредсказываю… Глупости все это и шарлатанство! Ну, вот как может дата рождения на человека повлиять? В июле я родился или в январе — какая вообще разница? Главное — кто родители, какая наследственность и кто тебя воспитывал!

— Не скажи! — парировал я. — Наследственность и воспитание, это, конечно, факторы решающие. Но и дата рождения влияет, и еще как…

Им казалось, что я противоречу сам себе, ведь только что я вроде как критиковал привязку личности к знакам зодиака и показал, что никакого отношения к астрономии нынешние гороскопы не имеют, и тут — однако, здравствуйте! Выдержав драматическую паузу, я продолжил:

— От даты вашего рождения зависит, в каком возрасте вы получите больше витамина Д и больше будете находиться на свежем воздухе, например. В каких условиях вы научитесь ходить — в квартире или на улице. Будут вас прикармливать сезонными фруктами или магазинным пюре из тюбиков. Какая пыльца будет в воздухе, и что будет есть мать, которая кормит вас грудью. Как сильно вас будут кутать и пеленать — в зависимости от погодных условий — и как это скажется на свободе ваших движений… И много всего прочего. Естественно, что условия формирования организма февральского ребенка и, например, июньского будут сильно отличаться! — я выдохнул. — Но это — только один из факторов. Условный апрельский Овен просто генетически может иметь темперамент флегматика или, скажем, сангвиника. Вообще — вспомните все те классификации, о которых мы говорили в начале урока. Какой-нибудь логико-сенсорный экстраверт, или тот самый пресловутый «кожник» могут родиться в любом месяце! И какую из классификаций тогда мы возьмем за основу? Кто тогда наш парень — Стрелец, флегматик, звуковик? А ну, как все эти типажи вступят в противоречие с друг другом?

— Сложно-о-о-о… — протянула Танечка Пегова.

— Сложно, — кивнул я. — Так что — не увлекайтесь. Главное — без фанатизма. Как инструментом для упорядочивания своего понимания жизни и общества — пользуйтесь чем угодно, но не превращайте это в культ. И узнав, что ваш собеседник — Скорпион, ни в коем случае не думайте, что он обязательно вас ужалит!

— Но послушайте, у меня есть подруга, и она Скорпион, и… — вдруг проснулась Свиридова — пышная девятиклассница на задней парте — очень накрашенная и с длинными ногтями — … Она обязательно своего добьется, она не знает слова «нет» просто, и вообще — пока парень ей полезен, она с ним играет, а потом бросает его, жалит в самое сердце, все как в гороскопе написано!

— Лена-а-а-а… — застонал класс.

Кузьменок и вовсе под парту полез, а Якубовский — тот спрятал лицо в ладонях.

— Что ж, значит, как только я вернусь из Москвы, то по карте звездного неба проверять буду и Пегову, и Свиридову. Готовьтесь, сударыни! — улыбнулся я. — Если хотите — мы сходим в кабинет физики, и я попрошу, чтобы вам дали телескоп — только обязательно пройдите инструктаж, как им пользоваться. Темнеет нынче примерно в полдевятого, если выйдете на речку, подальше от жилья — звезды будет видно очень хорошо. Только не забывайте — по распоряжению главы города несовершеннолетние должны быть дома в десять! Кузьменок, Якубовский — вам задание: если девочки решат смотреть на звезды — с вас полное сопровождение и обеспечение безопасности. Девочки — можете к ним обращаться. Будут вопросы со стороны родителей — мой номер вы знаете, пусть звонят.

Свиридова хлопала глазами, явно не понимая, как это она так круто влетела. А Пегова — та держалась молодцом, у нее даже глаза горели. И ей-то вряд ли нужен был старый школьный телескоп: может, она и незаконнорожденная, но все-таки — Сапега, так что, если понадобиться, ее и в клановую обсерваторию свозят, и в планетарий в Минск, было бы желание.

— Нет уж, Ингрида Клаусовна, тут вы экскурсией на мини-ТЭЦ не отделаетесь! — я был вне себя, если честно. — Это как минимум участие в посадке леса Вышемирским лесхозом, с сухпайками и транспортом до делянки!

— Гео-о-оргий Серафимович! Ну, не десятый же класс с химии мне забирать! — она всплеснула руками. — Послушайте, ну у вас сейчас обществоведение и география в девятом «бэ», ну сходите вы, поддержите наших! Уездное управление спорта очень просило создать массовость!

У меня аж в груди запекло, если честно. Я, наверное, никогда к этому не привыкну. Какая-то не то эстафета, не то — спартакиада — важнее, чем урок обществоведения и урок географии. И даже такая адекватная директриса, как Гутцайт, считает мое возмущение по поводу необходимости снимать детей с уроков, чтобы «создать массовость и поболеть за наших» просто блажью. Для нее это — очередная придурь, коих у педагогов — великое множество. Мол, чего это Серафимыч голову дурит? Девятый класс — не выпускной, гуманитарные уроки — не очень-то и важные. Вроде бы неглупый парень, но таких простых вещей не понимает. Ну, пойдут дети, ну, поддержат команду… Чего ерепениться?

— Посадка леса, — сказал я. — В рамках изучения темы «Лесное хозяйство и деревообрабатывающая промышленность». Или дети работают мечниками, и мы садим гектаров пять, или — увольняйте меня к бесам прямо сейчас, ни на какую лапту я детей не поведу.

— Это не лапта! — возмутилась Ингрида Клаусовна. — Вы совсем не разбираетесь в спорте! Вам должно быть стыдно, физическая культура — один из элементов гармоничного…

— Ага, — кивнул я.

Она крепко сжала губы и взяла тайм-аут, потому как поняла, что разговор пошел не в ту степь. Занятия на турниках с ребятами мы продолжали, а в зимнее время — тренировки проводили здесь, в шестой школе в спортивном зале. И директор сама давала мне на это разрешение, и инициация одна, кстати, тоже в спортзале прошла…

— Книффлиг бетругер! — признала она. — И, наверное, с лесхозом уже договорился?

— Неделю назад навел мосты, — признал я. — На всякий случай.

— Все-таки у вас были в роду кхазады, — прищурилась она. — Поднимите родословную, кто-то да найдется.

— Мы договорились?

— Сходите к Верочке, назовите ей дату, — устало махнула рукой директор. — Поедете в свой лес с параллелью девятых классов. Вместо биологии и физкультуры!

Я радостно оскалился: Надеждина меня точно убьет, но к биологии и физкультуре посадка леса имеет куда больше отношения, чем этот их петанк, или бес его знает что, к обществоведению и географии!

Похоже, спорт и спортсмены в обоих мирах были бесовски похожи друг на друга. И что там, что здесь, я совершенно не понимал командные виды спорта. Я понятия не имел, во что играют девчата на площадке: нечто среднее между гандболом и баскетболом. Но если абстрагироваться — выглядело это довольно абсурдно.

Двадцать красных и потных девчонок-подростков в форме не по размеру носились по площадке за одним мячом, тренера — две огромные женщины — с кромки поля крыли их благим матом, пытаясь рулить происходящим. Судья свистел, поясняя что-то про «перебег» и «подскок» — я совершенно не знал, что это значит, но игра из-за этих «подскоков» прерывалась довольно часто. Потом — вбрасывание мяча, новая порция беготни и криков — и новый свисток из-за очередного «подскока», «выхода» или — полученного очка. Кажется, побеждали наши — вышемирская команда вроде как вела по счету, но как начисляются очки — оставалось тайной. Публика частью неистовствовала, частью — была занята делами совершенно посторонними, ибо состояла из пригнанных насильно детишек пубертатного возраста.

Меня больше занимало поведение тренеров. Они действительно позволяли себе страшные вещи, за которые любого школьного учителя лишили бы права преподавательской деятельности лет этак на десять, если не больше.

— Что ты, как корова, по полю бегаешь, растопырила ноги! Соберись, Светка, иначе по жопе получишь! — орала толстая женщина из Светлогорска на белесую девчонку лет тринадцати. Если бы она действительно дала Светке по заднице — скорее всего, у Светки случилось бы сотрясение мозга. — Давай, давай, мне нужно, чтобы ты играла как вчера!

— С хера ли ты тупишь, овца? — надрывалась наша, вышемирская тренерша, вызвериваясь на зеленокожую спортсменку, которая стояла и хлопала глазами. — Пас надо давать! Пас! Башкой своей верти, смотри, что на поле происходит!

Нет, я не был совсем уж мальчиком-паинькой и тоже мог рыкнуть на учеников, не без этого. И что такое спортивная злость — прекрасно понимал. Но какую пользу несет для всей мировой цивилизации в целом и для каждой отдельной девчонки в частности это мероприятие? Есть ли в этой беготне польза для детского здоровья — психического и физического? Почему и дети, и их родители считают, что беготня по полю за мячом — достойная расплата за порцию унижений от тренера? Я точно знал — бывают другие виды спорта и другие тренера.

Но безумной популярностью в обоих мирах пользовались именно вот такие вот спортивно-массовые увеселения. С потными людьми, у которых на толпу один мяч, с орущими тренерами и агрессивными фанатами на трибунах. На земле — футбол, баскетбол, бейсбол… Тут — кила, лапта и вот эти вот бегалки-прыгалки с мячиком. Получается, если целую кучу народа это устраивает, а меня — нет, значит это я — ненормальный. А с ними всё в порядке.

— Соберитесь, соберитесь, растыки! — кричала толстая женщина из Светлогорска. — Отстаем на десять очков! Шевелите булками, клуши!

— ВЫ-ШЕ-МИР! — довольно вяло завели на скамейках для зрителей. — ВЫ-ШЕ-МИР!

Мне захотелось выйти на свежий воздух, но это было исключено: за подростками пятнадцати лет от роду нужен был глаз да глаз! А у меня их тут имелось аж полсотни! Так что — в сторону эмоции и личные спортивные предпочтения. Главное на таком мероприятии что? Правильно — чтобы дети друг друга не поубивали.

Вот этим я и стал заниматься, тем паче — кое-кто уже достал шприц и стал пшикать из него водой на судейскую коллегию, заставляя всю эту братию усомниться в целостности потолочных перекрытий. Что-то модно, что-то вышло из моды, а что-то — вечно!