Как жить богом

Эпилог

СЮЖЕТ 1

Роберт борется с воспоминаниями…

Звонок в ад, вот что это было. Господи, как Сэнсей не хочет туда звонить! Отбрыкивается, шипит, злится, мучается и в конце концов звонит. А клиентка уже умирает. Безнадежно. Саркома легкого.

— Стэнни, милый! Это такая мука. Брось все, забудь. Не наше это дело. Такая расплата, Стэнни.

И бессмысленные вопросы: что «бросить, забыть»? За что «расплата»? Что еще за «наше дело» — «не наше дело»? Да понимает ли о чем речь сам Сэнсей? И вообще, слышит ли? Бормочет какую-то жалобную чушь.

СЦЕНА 2

Роберт улавливает боковым зрением какое-то нештатное движение за спиной и оборачивается. Сэнсей стоит на пороге палаты. В своем полосатом нелепом костюме, похожий то ли на беглого зэка, то ли на остолбенелое привидение. Зеленовато-бледный. Потный — крупные капли дрожат на лбу и на шее у него, катятся по лысине. Глаза не мигают. Он не в себе.

Роберт шагает к нему проводить к креслу, но Сэнсей отстраняет его ладонью. Сам неверными ногами проходит в глубь холла. Сам опускается на диван. Сидит несколько секунд с прямой спиной. И вдруг обрушивается внутрь себя — оседает как взорванное здание и лицо его разом перекашивается и обессмысливается.

«Не надо было ему сюда ехать» — думает Роберт с ожесточением.

Он достаёт трубочку «Нитрокора», отсыпает на ладонь три крупинки. Сэнсей, как послушный ребенок, высовывает язык.

Не надо было ехать!

СЦЕНА 3

— Он сказал, что поставит ее на ноги, — говорит Сэнсей невнятно и умоляюще смотрит на Роберта, — «Встань и иди!». И она пойдет. А я не верю!

Роберт молчит. И тут подает голос вражеский телохранитель:

— Надо верить! — говорит он истово, — Верить надо! Если Он сказал, значит, надо верить!

Сэнсей поворачивается к нему всем телом и отстраняет Роберта, чтобы не мешал. Без всякой деликатности. Как предмет обстановки.

— Вы считаете, что это возможно? — спрашивает он с отчаянием.

— Это не я так считаю. Это Он так считает. А значит, надо верить!

Новое действующее лицо появляется в коридоре со стороны лестницы, что слева. Фигура, страшно знакомая, но совершенно здесь неуместная. Невысокий человек, коренастый, уверенный. Останавливается, наблюдая за ними. Неспешно и откровенно застегивает ширинку. С ним ещё шесть человек.

Страхагент! Ангел Смерти. В белом докторском халате и даже при хирургической шапочке слегка набекрень.

СЦЕНА 4

«Что он здесь делает?», — думает Роберт.

Ежедневный обход с главврачом во главе. Вот что это такое! Медотряд специального назначения. Страхагент (главврач?) завершает деликатную свою процедуру.

— Двуг мой! — провозглашает главврач (страхагент?) голосом скрипучим, громким и звучным, — Какая вствеча! Вад тебя видеть!

Обнаружив его пред собою, Сэнсей, что-то бормочущий про силу веры замолкает и делает безуспешную попытку выбраться из дивана. Роберт помогает ему подняться.

СЦЕНА 5

— Что вы здесь делаете⁈ — восклицает Сэнсей, глядя на страхагента с ужасом. — Как? Вы — здесь?

— Я собиваюсь пвиобвести это богоугодное заведение, — объясняет страхагент с улыбкой, — Собственно, я его уже пвиобвел. Можешь меня поздвавить. Я владелец!

— Поздравляю, — говорит Сэнсей с видом полного и безнадежного непонимания.

— Спасибо. Я надеюсь, ты поздвавляешь меня искренне?

Сэнсей издаёт неопределенный звук, а Роберт вдруг видит вражеского телохранителя. Тот стоит столбом, руки по швам и ест страхагента (главврача? владельца?) преданными глазами.

СЦЕНА 6

Вдруг распахивается дверь палаты и в коридор выезжает в своей коляске пестрый инвалид. На плече он держит рулон прозрачной ткани, а коляску ему катит скрюченная ведьма с землистым лицом, полуоткрытым ввалившимся ртом и красными глазами.

— Тебе говорю, встань! — провозглашает инвалид пронзительно и ликующе, словно в трубу трубит, — Возьми постель твою и иди в дом твой! Каждому да воздастся по вере его!

Никто опомниться не успевает, как колени женщины подламываются, она закидывает страшное лицо свое с помертвевшими вдруг глазами и валится на ковер. Мягко и бесшумно, как умеют падать только опытные эпилептики. Или алкоголики, утратившие чувство равновесия.

СЦЕНА 7

В машине

— Может быть закуришь? — спрашивает Тенгиз осторожно.

— Нет. Воздержусь. Я думаю он сейчас придет, — Роберт старается говорить по возможности спокойно.

Перед глазами у него Татьяна Олеговна. Как она падает навзничь, закинув к потолку мертвое свое лицо и страшный голос страхагента-владельца:

— Идиот косматый! Мозги в голову удавили? Кветин безгвамотный!

И поверх всего этого сухой непреклонный голос Сэнсея:

— Идите в машину Роберт. Я прошу Вас, в машину!

Голос командора, а у самого ноги трясутся. Старческие тощие ноги в узких брюках в полоску.

— Совсем плохо? — спрашивает Тенгиз сочувственно.

— Хорошего мало, — бормочет Роберт.

— Если бы точно знал, что с человеком происходит после смерти, — говорит Тенгиз, — Ни за что жить бы не стал.

— С человеком после смерти ничего не происходит. Всё что потом происходит, происходит уже с трупом.

— Потому вот и скрипим помаленьку, — говорит Тенгиз.

— Не философствуй. Не умеешь.

— И не собираюсь. Просто отвлекаю тебя от мрачных мыслей.

— Понимаю. Только: «Когда я думаю, что пиво состоит из атомов, мне не хочется его пить…». Вон он идет. Заводись.

— Давно. Печка же работает.

СЦЕНА 8

На обширное крыльцо выходит и сразу же зябко обхватывает себя руками Сэнсей. Он не один. Страхагент-владелец выходит вместе с ним и они останавливаются на самой верхней ступеньке, продолжая разговор. У обоих неважная артикуляция и поначалу Роберт читает по губам только странную фразу владельца:

«Во все тяжкие, что ли? Я тебе что обещал?».

Тут он отворачивается и Роберт перестаёт видеть его рот, а Сэнсей говорит с возмущением:

«А почему я должен вам верить? Что вы такого сделали, что я вам должен верить?».

Владелец отвечает что-то невидимое, поворачивается в профиль, делается похож на ворона, и тут Роберт вспоминает, как Сэнсей называл его давеча. Он называл его Лахесис.

«Она умирает, — говорит Сэнсей, — Я вас тысячу раз просил, сделайте что-нибудь».

«Ничего сделать нельзя. Она уже умевла. Смивись. Все что можно сделать — вевнуть ей вазум. На несколько дней».

«Хоть на час. Я попрощаться хочу».

Некоторое время они молчат глядя друг на друга в упор. Глаза в глаза.

«Сейчас Сэнсей ему врежет по мордам» — думает Роберт с мстительным удовлетворением.

СЦЕНА 9

Лахесис

И тут Тенгиз спрашивает шепотом:

— Кто это такой? — у него даже лицо осунулось.

— Лахесис, — говорит Роберт, криво усмехнувшись.

— Кто?

— Лахесис. Мойра. Мужеска пола мойра. Клото — прядет нить судьбы; Лахесис — проводит человека через превратности; Атропос — нить перерезает.

Тенгиз все смотрит и смотрит неподвижными глазами.

— А ты не врешь? — говорит он почти жалобно.

— Не знаю, — говори Роберт честно.

— Врешь, блин. Мойры ведь женщины, разве нет?

— Это в Древней Греции они были женщины. А у нас в России мужчины. Как видишь.

Старики снова говорят и теперь совсем уж непонятно о чем речь.

«Вы напрасно меня испытываете, — говорит Сэнсей, — Я все равно не буду работать с вашей протеже».

'Это почему же?"

'Сто раз объяснял вам: я не работаю с женским полом".

«Обвати внимание: я бы мог сказать тебе то же самое. Слово в слово»

Лицо его светится самодовольством, а на лице Сэнсея не только ненависть, но и страх.

Какого черта? Сэнсей никогда никого и ничего не боится. Что еще за протеже? И вдруг он понимает: «Злобная Девочка»! Вот о ком они сейчас говорят. Опять. В третий раз уже. Этот дьявол хочет запустить в мир «Всеизлечающее Зло», а Сэнсей не хочет. Сэнсей боится. Просто боится и все. А эта сволочь его шантажирует.

Он смотрит, как старики раскланиваются — старомодно-вежливо, с достоинством, дьявольски прилично. Он видит слова Лахесиса:

«Я по-пвежнему жду ответа».

И слова Сэнсея:

«Я вам уже ответил. Не смейте меня мучить!»

Или что-то в этом роде: губы у Сэнсея снова делаются словно замерзшие, онемевшие. Роберт выскакивает из машины, подхватывает Сэнсея еще на ступеньках, доводит до машины, помогает забраться на заднее сиденье.

СЦЕНА 10

— Ничего, ничего, — приговаривает Сэнсей, — Все в порядке. Я могу. Вполне.

Роберт пристегивает его ремнем, садится рядом с Тенгизом. Пристегивается сам.

— Поехали, — говорит он Тенгизу.

И Тенгиз аккуратно и мягко разворачивает машину. Лахесис все еще стоит у подъезда. Он держит руку в лениво расслабленном приветствии. Как товарищ Сталин на Мавзолее.

«Кому нужны эти ваши мировые проблемы, — раздраженно думает Роберт, адресуясь к страхагенту-владельцу-Лахесису, — Оставьте мир в покое и займитесь собственными персональными делами. И всем сразу же станет легче».

Он понимает, что Сэнсей ни за что не согласится с этим простым рассуждением. Сэнсею ведь тоже не дает покоя этот мир, слишком неудачно скроенный, чтобы в нем просто жить, не пытаясь переменить выкройку. Но Сэнсею он верит. А Лахесису нет.

Он понимает что хорохорится. Ни черта не годен он разбираться один на один со своей судьбой.

«И никто из нас не годен, — думает он, — Даже Тенгиз-психократор!»

Сэнсей как-то сказал с горечью в ответ на какой-то дурацкий упрек:

«А я сейчас все плохо делаю. Я даже сплю плохо».

Это и про нас про всех тоже. И особенно плохо все мы распоряжаемся своею судьбой. Да мы ею вообще не распоряжаемся. Совсем. Дилетанты. Никакошенького профессионализма.

СЦЕНА 11

Тут Роберт отвлекается, потому что Сэнсей вдруг начинает говорить и голос у него резкий и незнакомый:

— Когда у нас мальчик назначен? — спрашивает он.

— Завтра, — говорит Роберт, — В десять утра.

— Я помню, что в десять утра. А нельзя — сегодня? Сейчас?

— М-м, не знаю.

— Нет времени, Роберт. Позвоните. Устройте. Соврите что-нибудь. Чтобы через пару часов. Лучше через час. Мы будем через час дома, Тенгиз?

— Через два, — говорит Тенгиз коротко.

— Отлично! Пусть будет через два. Соврите что-нибудь, если понадобится.

— Хорошо, — говорит Роберт и достаёт мобильник,- Я попытаюсь.

— Соврите что-нибудь, — повторяет Сэнсей в третий раз, — Скажите, что обнаружились новые важные обстоятельства.

Он откидывается на сиденье, но горбится почти повиснув на ремнях.

— Совершенно, — повторяет он, — Совершенно нет времени. И пригласите на завтра Вадима Христофорова. Он прав, он молодец, нельзя нам сейчас порознь. Передавят. Лично я принимаю его предложение. И все остальные тоже приходите. Нужно всё «перетереть», как сейчас говорят в деловых кругах. Заодно, извинюсь перед ним за… э-э-э,… в общем, извинюсь. Резковато всё получилось.

— Сделаю. — говорит слегка обалдевший Роберт, — А откуда Вы знаете про предложение Вадима?

КОНЕЦ КНИГИ

Оригинал https://author.today/work/316606

Визуализация https://author.today/work/328655